Дикторат. Эффект молнии. Часть 1

Эдэр выпил еще и гаркнул Шерзоду, чтобы нес бочонок. Нечего бегать с чарками туда-сюда. Перебирая в памяти помеченных, гигант только теперь понял, что степница была первой женщиной из тех, кого духи отметили даром. Пусть и впустую… Кто бы сказал, духи проклинали так помеченных или пытались дать им то, что люди принять не могли? Пьяный черт в этом не разберется! Нет, понятно, что без духов тут не обходилось. Хотя бы потому, что жрец с помощниками неотступно наблюдали за помеченными. А некоторых вообще забирали в пещеры, если успевали. Зачем? Жрецы хорошо хранили свои секреты.

Амосу повезло, что Верховный Паул ушел в пещеры для ритуалов. Иначе тот наверняка бы и при совокуплении присутствовал, – хохотнул гигант.

Эдэр не успел опустошить бочонок и на треть, как с улицы послышались крики, возня и суматоха. Испуганно-восторженной волной до слуха Эдэра донеслось: Амос… наложница… убила… напрочь…

Эдэр облизал пересохшие губы и встал с грубого стула. А вот это уже было интересно! И требовало его непосредственного вмешательства как начальника стражи мегаполиса.

* * *

Эдэр вошел в хоромы казначея, быстро оттеснив толпу, что заглядывала в окна. Чумашка сидела на полу в углу комнаты, похожая на затравленного зверька. Стражники вновь наставили на нее копья. Распростертый на полу, лежал Амос, по шее расплылись багровые пятна. Рядом валялась плеть. Эдэр наклонился над толстяком – тот дышал, хоть и с хрипом. Смертоубийства не было. Не церемонясь, гигант хлестанул незадачливого господина новой наложницы по щеке. Белесые ресницы на лице юнца захлопали и распахнулись.

– Ну? – спросил Эдэр куда-то в воздух. – Зачем звали?

Амос закряхтел и заохал, поднимаясь. Выкашлял хрип и пробормотал:

– Она… она…

– Говорили, что убила… Но нет, плохо старалась, – усмехнулся начальник стражи. – Чем же она тебя? Когтями, зубами? Или уронила горшок на то, чем ты так гордишься?

– Н-нет, – Амос в страхе обернулся на чумашку и покраснел еще сильнее. – Ее руки… Да не дадут мне духи соврать… ее руки … искры… Они искрятся… А потом убивают….

– А я предупреждал, – ехидно засмеялся Эдэр, – не всякая женщина для утех годится. По крайней мере, точно не эта.

– Я… я… – лепетал Амос. – Она…

– Что ж, арестовать ее? – продолжал смеяться синеглазый гигант. – За покушение на хозяина?

Амос радостно закивал в ответ.

Сделав суровую мину, Эдэр посмотрел на девчонку и мотнул головой в сторону улицы:

– Эй, степница, ты арестована! Давай, за мной.

Девчонка осторожно пробралась мимо стражников, не торопящихся опустить копья, и с надеждой взглянула на Эдэра:

– Прямо сейчас?

– Ну, можешь погадать на луне или поцеловать псидопса… куда ты там советовала? Ага, в то самое место. Пойдем, чумашка.

– Я – Лиссандра, – гордо ответила та, выпрямившись.

– А я царь горы. Пойдем! – хмыкнул Эдэр.

Им вслед послышался хриплый голос толстяка:

– А мне вернут выкуп?

* * *

Пожалуй, Эдэр не радовался так удаче, даже когда голыми руками поймал трехлапого ворона. Тот, говорят, приносит счастье. Довольный, гигант отпустил стражников:

– Сам ее допрошу, – и себе под нос неслышно добавил, – и о даре узнаю…

Однако повел он чумашку совсем не в подвалы для заключенных. Начальник стражи имел право проводить допрос, где ему вздумается и как ему вздумается, а потому Эдэр направился с пленницей к своему хранилищу. Но, вновь учуяв кислый запах немытого тела, скривился и перекроил планы.

– Сюда! – поманил он девчонку и свернул с расчищенной рыночной площади в узкий проулок, буйно заросший диким виноградом.

Идя по зеленому туннелю, степница смотрела вокруг широко открытыми глазами. Надо же – любая ерунда ей в диковинку! С опаской косясь на Эдэра, она провела ладонью по листьям. Потом оторвала один и засунула в рот.

– Хэй, чумашка, это не едят, – прыснул Эдэр.

Она промолчала, но лист все-таки дожевала. Видать, совсем оголодала.

Гигант снисходительно хлопнул ее по плечу:

– Не бойся, покормлю напоследок.

От хлопка его громадной ладони девчонка согнулась, но тотчас выпрямилась и осмелела:

– Куда вы меня ведете? Казнить?

Эдэра так и подмывало ответить утвердительно, но он подтолкнул в спину чумашку, и та, споткнувшись, выпала в проход полуразрушенного собора.

Девчонка застыла при виде купающихся в громадной терме горожан. К вечеру их было тут немного – не больше дюжины. С балок свисали лианы. Они же обильно увивали колонны, которые подпирали частично сохранившийся купол. Высоко над водой в арочные проемы без стекол струились лучи заходящего солнца. Вся нижняя часть здания превратилась в бассейн. Сквозь голубоватую воду, которую тревожили только фонтанчики гейзеров и островки мыльной пены возле купальщиков, можно было разглядеть гранитные плиты и бурый кирпич стен. На поросших изумрудными мхами ступенях, ведущих к алтарю, сидел термщик – как всегда продавал мыльный корень, куриные яйца и уксус для мытья головы, разные вещи и утварь, что может пригодиться если не здесь, так где-нибудь еще. Увидев начальника стражи, смуглолицый термщик в серой тунике привстал и поклонился почтительно.

Эдэр кивнул в ответ и весело сказал чумашке:

– Казнить тебя не получится – меч от твоего запаха заржавеет. В подвал посадить? Сокамерники задохнутся. Вонью убивать закон не позволяет. Так что первым делом придется тебе помыться, хм, наложница…

– Но я… – испуганно замялась девчонка.

– Что ты? Тебе дорог запах родной козы? Или тяжело расставаться с грязью, что таскаешь на себе с рождения?

Чумашка насупилась и закусила губу. Помолчав немного, вскинула голову, чтобы смотреть гиганту прямо в глаза, и выпалила:

– Как прикажете, господин. Только не знаю, может, убью всех этих людей разом, когда зайду в воду. Если вам плевать, то пожалуйста. Мне тем более. Чем больше вас, глоссов, отправится к подземным духам, тем лучше! Но предупреждаю: когда я в последний раз решила искупаться, сама чуть не взорвалась… – в обиженно-героический тон девчонки подмешалась ехидца: – Хотите увидеть взрыв? Или вам угодно глянуть, как по воде бегут искры, а люди дергаются и испускают дух? Так я мигом.

Звонкий голос разнесся по всему пространству термы. Купальщики недоуменно вытаращились на дерзкую девчонку. С вызовом глядя на своего спутника, та принялась медленно развязывать тесемки на груди. Эдэра ее дерзость развеселила еще больше: искры – это, и правда, было интересно, но такое веселье Совет не поймет. Поэтому гигант хлопнул в ладоши и гаркнул:

– Хэйдо! Все вон. И ты тоже, – обратился он к термщику. – Только оставь всё для мытья и какие-нибудь тряпки, во что девчонка сможет переодеться.

– У меня только мужское…

– Какая разница?

Эдэр высыпал в ладонь термщика горсть монет, и тот мгновенно испарился, пробормотав слова благодарности. Купальщики тоже исчезли, едва сверкнув белыми ягодицами. Через пару минут Эдэр остался в терме с девчонкой один на один.

– Ну, иди. Смывай с себя залежи степей и солончаков.

Он сел на обломок колонны и вытянул ноги.

– Будете смотреть? – сдвинула брови чумашка.

Эдэр осклабился:

– Думаешь, поверю, что не попытаешься улизнуть?

– Не попытаюсь, – выпятила губу девчонка.

– У меня на лбу написано: «Проведи дурака»?

– Нет. Но когда я боюсь или нервничаю, искр во мне становится больше. Много больше. А потом я начинаю гореть изнутри. И если в этот момент я прикоснусь к воде, то попросту потеряю сознание и утону. А, может быть, взорвусь. Кто знает, не разнесет ли тогда и вас к чертям псидопсячьим…

– За меня не бойся.

– Но ведь вы, кажется, хотели с моей помощью что-то узнать? О даре? О способностях помеченных?

– А ты та ещё плутовка, – заметил Эдэр.

– Какая есть. Если не будете смотреть, как я моюсь, то сделаю с моим даром всё, что скажете. Вы же поэтому хотели забрать меня у толстяка?

«И ведь не дура», – одобрительно подумал гигант, а вслух произнёс:

– Ладно. Отвернусь. Но ты болтай всё время, чтобы я знал, что ты здесь.

– Как прикажете.

Девчонка начала снимать с себя убогие одежды, пропитанные солью и потом, но тут же заметила строго:

– Вы смотрите.

– Глупости, – заявил Эдэр и отвернулся к каменной стене. – Не забывай болтать.

– Хорошо, – она зашуршала тряпками.

– Рассказывай, когда к тебе пришёл дар.

– На днях. С неделю, наверное, – ответила чумашка неуверенно. – Скосило так, что лежала несколько дней.

«Не припомню подобных случаев с другими помеченными, – задумался гигант. – Чем же эта отличается?»

Послышался всплеск воды и по-детски радостное взвизгивание:

– Ой, тёплая!

– Какая же ещё?

– Не знаю. Озёр у нас нет.

– Это бассейн, а не озеро.

– А откуда вода берётся?

– Из-под земли.

– Сразу тёплая?!

– Вон, видишь, гейзеры, те, что плещутся? – Эдэр повернулся, а девчонка мгновенно окунулась в воду, закрываясь волосами.

– Вы смотрите!

– Начнёшь искриться? – хмыкнул Эдэр и всё же отвернулся обратно, к стене.

– Да. Ой! Уже! – вскрикнула она.

– Где?! – Эдэр подскочил и уставился на девчонку.

Та хмыкнула и скрылась под водой по самые глаза. Пряди длинных черных волос расплывались вокруг нее, будто плоские змеи, не позволяя увидеть нагое тело. Секунду спустя, она приподняла над водой голову и, издав губами смешное бульканье, нагло заявила:

– Я пошутила.

Эдэр выпрямился и сжал кулаки:

– Что ты себе позволяешь, наложница?

– Простите, – промямлила девчонка и, похоже, испугалась.

Эдэр уселся и сурово приказал:

– Хорош бултыхаться. Бери мыльный корень и смывай грязь. Ещё дела есть.

– Ладно, – тихо буркнула девчонка. – Только отвернитесь. В ладонях уже сильно колется… Я волнуюсь…

– Мать твою! – сплюнул Эдэр и отвернулся опять.

Слушая всплески и девчачий голос, послушно рассказывающий о том, что у степников стало совсем плохо с водой, и есть нечего из-за неурожая, а у них в семье десять человек детей, гигант вдруг поймал себя на мысли, что мелкая чумашка заставила его повиноваться… Его! Будущего командо! Чтоб её!

Эдэр вскочил, возмущённый, и осёкся.

Девчонка как раз выходила из воды. Обнажённое тело с золотистой кожей с маленькими грудками и некрутыми, но приятно плавными бедрами, тонкие руки и длинные ноги, все это казалось гибким и удивительно складным. Смоляные волосы, отброшенные назад, за спину, только подчеркивали контуры. Мягкий свет вечернего солнца падал так, что они будто светились. Худенькое лицо тотчас залилось румянцем, а глаза гневно вспыхнули. Эдэр не отвернулся. Он бы разглядывал её бесконечно долго – ничего красивее в жизни не видел. И гигант только сделал неопределенный жест рукой, раздосадованный тем, что девушка бросилась к одежде.

– Не надо… – Эдэр запнулся. «Духи, как же её зовут?» И повторил, вспомнив: – Не надо, Лиссандра. Не одевайся.

Глава 5

– Не одевайся! – приказал чертов гигант.

Стоять голой и позволять этому громиле разглядывать меня было выше моих сил. Для него, как и для того губастого толстяка, я – никто, наложница, обязанная повиноваться, ходячее тело без права и голоса. Но, чёрт меня побери, если подчинюсь! И я бросилась к одежде.

Синеглазый не дал мне даже фуфайку натянуть.

– Нет! – рявкнул он и, вырвав из моих рук охапку тряпок, швырнул её подальше в воду. – Эту вонь не наденешь больше!

Отпрыгнув в сторону, я попыталась укрыться за обломком стены, но сын командо подхватил меня под мышки, как игрушку, и поставил перед собой на влажный мох. Я закрылась руками. Гигант развёл их, несмотря на сопротивление, и опустил.

– Постой так. Хочу посмотреть на тебя.

Отчего-то в его голосе появилась хрипотца, а в глазах – такое выражение, что он вот-вот заурчит, облизнется и примется за меня, как зайцекот за украденный сыр.

Ненавижу! Хватит с меня! Уже наслушалась за сегодня, что жить мне осталось всего ничего. Стану я проводить их на привязи, как коза перед забоем, и развлекать не одного глосса, так другого. Обойдётся! Я – не рабыня, и до конца ей не буду. Пусть до очень близкого конца! Так даже проще.

И пусть один вид громадных кистей, выступающих из широких кожаных наручей, говорил о том, что парню достаточно сдавить пальцами мою шею, и она хрустнет, как у птенца, какой-то бес внутри меня больше не боялся. Возможно, тот самый, который вновь принялся раскалять мои ладони. Колкие мурашки пронеслись по позвоночнику и задержались в кончиках пальцев, превратившись в дикое жжение. Я резко перекинула вперед волосы и огрызнулась:

– Я не ваша наложница, если уж на то пошло. Вы ни монеты не заплатили за воду, которую дали за меня моему клану. Так что верните одежду и ведите, куда вели.

– При желании я не только одежду, но и кожу с тебя сниму, – хмыкнул Эдэр и пробормотал: – Иди-ка сюда!

Две лапищи ухватили меня за бедра и притянули к нему. Помня, что произошло с толстяком, я потянулась к мочке уха гиганта – тому самому месту, где блестела черная серьга, отличительный знак проклятых глоссов. И всё повторилось. Черная бусина издала тихий писк, вспыхнула красным и обдала гиганта пучком искр. Лицо его исказилось от боли, и он упал прямо мне под ноги. На мощной шее тут же выступили бордовые пятна.

Ура! И с этим сработало! Что за странные у них серьги? Радует одно: они есть у каждого. Значит, каждого можно вырубить. Надолго ли? Ждать, когда мой надсмотрщик оклемается, я не стала. Уже и так с толстяком сглупила, оторопев от эффекта. Подув на ладони, я нашла взглядом кучку вещей, что оставил термщик. Не разбираясь, какого они размера, нырнула в просторную рубаху-тунику, подвернула длинные штанины холщовых брюк, быстро затянула ремешками волосы в хвост. На первый взгляд сойду за глосского пацана. Пока разберутся да приглядятся, буду уже далеко.

Жаль, шапки никакой не было… И обуви. Выловить, что ли, мои башмаки из воды? Но тут гигант застонал. Гром мне в ребра, этот быстрее приходит в себя!

Обмотав ладонь тряпкой для вытирания, я вытащила меч из-за пояса гиганта и метнулась к выходу, забыв об осторожности. Снаружи послышались голоса.

– Нет, туда нельзя, – говорил термщик так, словно повторял уже раз в двадцатый. – Начальник стражи велел никого не пускать.

– А нам сегодня надо! – возмущались какие-то мужчины в ответ.

– Не велено пускать.

– Да что ж, завтра приходить?

– Вот лучше и завтра, если уши дороги, – зевнув, ответил термщик.

Сколько их там? Крадучись, я приблизилась к дверному проему. Надо выждать, пока другие уйдут, а потом оглушить термщика.

Сердце колотилось, по позвоночнику проносилось искристое волнение, и совершенно некстати тошнота подступила к горлу. Не время для слабости! И не место! Я прильнула к зарослям у входа, стараясь не попасть под струйки ручейков, сбегающих по стене.

– Далеко собралась?! – раскатисто грянуло позади меня.

Я обернулась. В паре метров от выхода стоял гигант, держась за шею и покачиваясь.

– Верни меч, – глухо велел он.

Я перехватила оружие в другую руку. Выставив перед собой тяжелый клинок, отступила назад, на металлическую плиту. Во рту возник привкус железа. Я вздрогнула от холодных капель, упавших на макушку. И тут же боль пронзила меня от головы до пят. Сердце сжалось, зубы застучали, а тело выгнулось, как натянутая тетива. Глаза мои полезли из орбит, и сквозь мутнеющее сознание я увидела молнию, вспыхнувшую на конце меча – та в мгновение ока коснулась торчащего из воды железного креста и сплелась в яркий кокон голубых сверкающих нитей между ними.

– Чтоб меня! – ахнул гигант.

Что-то громыхнуло, треснуло. «Вот и всё», – решила я и отключилась.

* * *

Мягкие пальцы коснулись шеи.

– Жива, – услышала я певучий мужской голос.

Ой, мамочки, не приснилось всё. Были и глоссы, и терма, полная воды, и ломаные молнии из моих рук…

Я чувствовала себя ужасно уставшей. Глаза открывать не хотелось. Тем более не хотелось рассказывать кому-то, что я не монстр… или все-таки монстр, хотя какая, к духам, разница?! Мне вообще казалось невероятным что-нибудь сейчас говорить, потому что язык прилип к небу, а губы склеились от сухости. В груди скопилась тяжесть, тело одолевало бессилие.

– Можешь привести ее в себя? – тихо спросил кто-то еще.

Я узнала голос гиганта. Он был совсем близко. Моя спина покрылась холодным потом.

Певучий ответил не сразу – видно раздумывал, что сказать. Сквозь закрытые веки я почувствовала тень, нависшую надо мной, и постаралась дышать размеренно, притворяясь спящей. Наверное, это сработало, потому что собеседник гиганта ответил негромко:

– Дай ей отдохнуть, Эд. Она слишком слаба. Пульс еле прослушивается.

– Что?

– Пульс. Сердце стучит медленно. Очень медленно, – терпеливо объяснил певучий. – Разбудишь, испустит дух. Вот и получишь тогда хэйдо с хэндехохом.

– Тебе бы только похохмить надо мной.

– Должны же быть и у меня удовольствия в жизни, – смеясь, сказал певучий, и этим сразу мне понравился.

– Она нас слышит?

– Нет, наверное. Интересно, а ты чем думал, Эд, когда решил ей попользоваться? Типа я – крутой, мне все можно? Или решил расплодиться шаровыми молниями?

– Сам не знаю, – с раздражением буркнул тот. – Сначала и в мыслях не было. Видел бы ты ее в лохмотьях! Чумазая, вонючая, разве что юркая, как хорек. А потом смотрю, из термы выходит… Глазам своим не поверил. Аж светилась вся… Тут мозги и отключились. – Он цокнул языком: – Такая девка!

Певучий хмыкнул. Интересно, кто он такой, что ему разрешается смеяться над начальником стражи, не боясь, что тот отрежет ему язык?

Гигант заговорил с досадой в голосе:

– Нет, ты представь, а? Я ведь сам жирдяя Амоса предупреждал об этом. Еще поржал над ним, когда он на полу валялся с выпученными глазами и красной шеей. И на тебе! Как дурак, на те же грабли…

– Кстати, о шее. Давай-ка посмотрим, что у тебя за пятна. Краснота расползлась от уха вниз под доспехи. Сними их.

– Да ерунда это. Как комар укусил.

– От иных комаров люди мрут в лихорадке. Снимай.

– Проклятая девчонка, – проворчал Эдэр. – Отродье чертово.

«Сам такой», – мысленно огрызнулась я.

А затем по удаляющимся звукам поняла, что двое мужчин отошли от меня подальше. Пошевелила легонько пальцами на руках, потом на ногах – двигаются. Приоткрыла ресницы: откуда-то сбоку лился голубоватый свет. Ни факела, ни очаг такой не дают. Что бы это было? Я поискала глазами светильник и с удивлением обнаружила торчащую из крыши нижнюю часть пластиковой бутылки. Ее светящаяся бело-синим внутренность хорошо освещала комнату. Ого! Чего мы только из пластиковых бутылок не делали, но такое никогда не встречала!

Комната была просторной. По стенам тянулись стеллажи со всякой всячиной. В углу стояло драное кресло. На длинном столе тут и там были разбросаны инструменты, о предназначении которых оставалось только догадываться – то ли жилище ремесленника, то ли склад коллектора. Скорее последнее. Ведь лишь у коллекторов, которые промышляют поиском чего-нибудь полезного в заброшенных зданиях, можно было встретить столько всего разного, да еще и рассортированного, расставленного по полочкам. Часто коллекторы не знали, для чего та или иная вещь предназначалась, но продавали все равно. Всегда можно было заглянуть в будку заезжего коллектора, купить какую-нибудь приглянувшуюся ерунду и потом просто придумать, куда употребить покупку. Самым ходовым товаром у коллекторов были ножи и пластиковые бутылки всех размеров. Я даже подумывала пособирать наверху ненужные вещицы и сбагрить коллектору, но управ запретил – у него свои люди этим занимались…

Вскрик гиганта заставил меня захлопнуть веки. К счастью, ему сейчас было не до меня.

– Мать твою, осторожней! – ругнулся Эдэр. – Чего творишь?

– Обалдеть можно… – ахнул певучий.

– Так что там?!

– Сам посмотри, – с придыханием в голосе ответил певучий.

– Что это? Откуда?!

– Хотел бы я знать. Эта хрень была вшита у тебя под кожей на шее. Вот тут, у самого основания. К ней привело пятно. А я щупаю, что-то твердое….

– Вшита?! В шею?!

– Нет, я ее только что из мусорной кучи выкопал, а тебе шею порезал просто из желания послушать, как ты орешь, – шутя ответил певучий. – Получилось на пять баллов. Повторим?

– Угу, а потом побегаешь от меня, как зайцекот от ядовитой крысы.

Оба засмеялись.

– Странно, да? – спросил певучий.

– И не говори, – ответил Эдэр.

Повисла пауза. Любопытство заставило меня снова приоткрыть глаза. Гигант с обнаженным торсом сидел на невысокой табуретке и таращился на что-то квадратное и маленькое, по размеру не больше ногтя на мизинце. У него за спиной стоял парень с тонким ножичком в руке и не менее заинтересованно рассматривал эту штуковину, заглядывая через плечо Эдэра. У того на шее застыла струйка крови.

Рядом с гигантом парень казался субтильным, но поставь его возле нормального человека, да хотя бы около меня, и певучего можно было назвать даже высоким. Необычно короткие волосы, тонкие черты лица, высокий лоб, брови такие ровные, будто их кто-то старательно нарисовал угольком над большими темными глазами. Парень был полной противоположностью мужлану с горой мышц, что сидел перед ним. Хотя по возрасту они, пожалуй, были ровесниками. Я в жизни не встречала подобных типажей – ни среди глоссов, ни среди химичей или любильцев. Даже разбойники, которых однажды поймали наши воины, выглядели иначе. Но то был сброд, а этот… Умное, чуть удлиненное лицо показалось мне загадочным и понравилось еще больше, чем певучий голос парня и его шутки над гигантом. Знакомый Эдэра будто попал сюда из другого мира.

Я облизнула губы. Что-то в этом парне было не так, и я не сразу поняла что. Внезапно из-за спины певучего потянулось к стоящему позади столу длинное, покрытое морщинистой синеватой кожей щупальце. Оно нашло выпуклое стекло на ручке и поднесло, будто ни в чем не бывало под нос Эдэру. Тот не отшатнулся, а взял стекло и продолжил изучать квадратную штучку.

– Надо от крови отмыть, – сказал он, наконец.

– Сейчас, – согласился певучий.

И к моему ужасу, второе такое же щупальце развернулось из-за его левого плеча и взяло с полки пластиковую бутыль с водой.

Я сглотнула. Мутант! Красивый парень был мутантом! Но разве начальник стражи стал бы с таким общаться?! А как же закон, который глоссы свято чтут и других заставляют ему следовать? Увиденное никак не укладывалось в моей голове. Судя по разговору, Эдэр и мутант были не просто знакомыми, а чуть ли не друзьями, причем давними. Но ведь это невозможно!

Во всем Дикторате мутантов убивали. Не щадили никогда! Младенцев матери сами отдавали или же стражники отбирали, чтобы потом скормить уродцев дикобарсам под улюлюканья толпы. Редко кто из родителей, вопреки закону прятал детей-мутантов, уходил в горы, пытаясь спасти. Но их всё равно находили. Мутантам постарше приходилось совсем туго. Что только с ними не делали на стадионе! Травили стаей псидопсов, выпускали против них зверьё или отдавали воинам на растерзание. Еще и компетиции устраивали, кто придумает казнь поинтереснее.

Я не бывала на таких зрелищах, но кровь стыла в жилах, когда об этом рассказывал Мусто или костлявая Шеска. Почему мутантов не убивали, просто проткнув копьем? Потому что считалось, что мучениями перед смертью мутант очищает свой род от нечисти. А если сохранить ему жизнь, в семье все дети пойдут такие, беды и горести посыплются на головы клана. Страшно представить, что может случиться! Об этом говорил жрец, в это верили все без исключения. И после того, как мутантов истребляли всякими ужасными способами, их стало рождаться все меньше и меньше. Да и жизнь улучшилась. Реже сотрясалась земля, уже никто не вспоминал про кислотные дожди. И вулкан заснул совсем крепко.

На моей памяти в нашем клане только дважды рождались мутанты. Одного жрец отдал страже, а второго несчастный отец сам порешил – обе головы, что торчали из красноватого тельца, отрубил одним махом. Уже лет пять подобного не повторялось. Ребятишки рождались все крепкие, нормальные. Однако жрец Акху не уставал повторять беременным, приходящим просить благословения духов, что мутанты – нелюди, и что если родится такой, от него надо избавляться и не жалеть, не считать даже своим ребенком, чтобы проклятие духов на другое потомство не распространилось. Женщины пугались, просили Акху провести долгие ритуалы очищения, прикладывали амулеты к животам и молили духов избавить от бесчестья.

Ходили слухи, что за солончаками, в черных скалах есть целое поселение мутантов. Но я думала, что люди врут. А вдруг не врут…? Куда притащил меня Эдэр? Наверняка подальше от мегаполиса, потому что там подобному не бывать.

Я опять посмотрела на парня с двумя щупальцами, растущими из спины, как у осьминога. А вдруг там есть еще? Как он дожил лет до двадцати пяти? Пусть худой и бледный, но, похоже, весьма довольный. Отчего начальник стражи болтает с ним за здорово живешь, а не скармливает лютым зверям? Что вообще тут происходит?