Мне все равно

Юля Зу

Мне все равно

Аттракцион невиданной щедрости: Марина отпустила всех девочек-операторов дневной смены вовремя. Еще и семи нет, а я уже дома. Сижу на балконе, укутавшись в пуховое одеяло, поедаю мандарины и смотрю в бинокль, чем занимаются люди в соседнем доме. Я мычу себе под нос бодренькую иностранную песенку, которую Даша сегодня весь день крутила в офисе. Даже с моим слабеньким английским у меня не оставалось ни единого шанса не понять, о чем в ней поется.

Я двигаюсь от окна к окну. В гостиных смотрят телевизор, на кухнях, помимо этого, еще и готовят. Почти у всех уже стоят елки. Кто-то даже налепил снежинки и блестящий дождик на окна. На одном я увидела нарисованного специальной пеной снеговика и надпись «с новым годом!». Прикол в том, что окно это находится на 10 этаже и надпись сделана зеркально. Для птиц они ее что ли написали?

Что еще? Парень жмет от груди штангу, другой парень сидит перед компом, девушка болтает по телефону, бабушка сидит перед телевизором, парень сидит перед компом, девушка сидит перед компом, еще один парень сидит перед компом… О! Девушка с парнем стоят посреди комнаты и целуются. «Так-так, посмотрим», – я вытираю липкую от мандаринового сока руку о штаны и делаю приближение на максимум. Девушка водит руками по обнаженной спине парня: туда-сюда, туда-сюда.... А парень держит ее за ягодицы. Они постоянно крутят головами, поэтому вместо лиц я вижу то ее, то его затылок. Вот девушка медленно шагает назад. Парень следует за ней. Шаг, другой… И они, не разъединяя губ, встают на диван. Теперь я вижу их во весь рост. На парне – светлые джинсы. А на девушке – что-то типа ажурной сорочки. Вот парень приподнимает край сорочки и начинает медленно поглаживать девушку по бедру. Они наконец-то перестают вертеть головами – и я разглядываю их лица. В профиль, вроде, красивые. Но профиль – это ведь только половина лица…

Они все целуются, и целуются, и целуются… От созерцания подобного однообразия я начинаю качаться туда-сюда, как орангутан в клетке. И вот, когда я уже практически готова была искать новое интересное окно, парень вдруг делает несколько резких ударов в живот девушки! От неожиданности мой рот открывается в немом крике. Что за жестокость?! И дальше я вижу: он чуть отодвигается от девушки, а та начинает медленно сползать по стенке. Парень делает шаг назад. И я вижу: в той руке, которой он бил девушку в живот, – огромный нож! Лезвие и рука в крови, а он… улыбается! Господи!

Бинокль выпадает из моих рук и с тяжелым стуком падает на пол. Я никак не могу закрыть рот. Я вдыхаю воздух полной грудью. Я дышу чаще. Но мне мало, мне все равно мало! Я встаю и делаю пару быстрых шагов к балконной двери. Бей или беги! Кажется, так называется этот инстинкт? Потом я так же резко поворачиваюсь обратно, хватаю с пола бинокль и пытаюсь снова найти то окно. Руки дрожат – изображение скачет. Я мечусь от одного окна к другому, но никак не могу найти то самое. Я опускаю бинокль. И делаю пару глубоких вдохов и выдохов. Затем опять начинаю искать и через две секунды попадаю в знакомую комнату. Но там уже никого нет. Я все смотрю и смотрю, пока мои руки окончательно не замерзают, – и опускаю бинокль. Закрываю глаза – и вижу его лицо!

Врываюсь в комнату, хватаю трубку телефона и набираю 02. Спустя несколько гудков я слышу голос оператора. Слышу, но не понимаю, что она говорит. И еще больше я не понимаю, а что говорить мне?

Помогите, в доме напротив убили девушку! Где? Не знаю! Где-то в одной из сотен квартир! Но я могу показать вам нужное окно. Да, я наблюдала за людьми в бинокль и увидела, как убили девушку! Что? Мне нужно будет явиться в полицию для составления фоторобота? Надо будет опознать убийцу? Выступить свидетелем в суде? А на сколько его засадят? Что, всего на 5 лет? Вряд ли найдут достаточно веские доказательства? Что, все обвинение будет строиться только на моих показаниях? «Извините, я хотела позвонить в скорую» – лепечу я. Женщина на том конце провода что-то раздраженно гавкает и вешает трубку.

Я сажусь на пол, обхватываю голову руками и плачу.

__________

Я проглотила целую неделю и не почувствовала ее вкуса. Люди на улице, люди на работе, люди на другом конце провода… Я забываю каждую уходящую секунду. Моментально. Даже не представляю, как мне удается принимать и отправлять заказы, ничего не путая. Так же, как всегда: вежливо, четко, быстро. Так же, как раньше. Хотя я даже не помню, когда было это «раньше».

Я прихожу домой, падаю на кровать и плачу. Миллионы раз прокручиваю в голове одни и те же вопросы, и с каждым разом ответы оказываются все более неутешительными. Если я закрываю глаза, то вижу его лицо, вижу, как он смеется, как он хохочет! Вижу кровь, вижу нож, вижу девушку, сползающую по стенке… Поэтому я не закрываю глаза. Поэтому я не сплю. Когда за окном светлеет, я не могу вспомнить, засыпала ли я и проснулась ли я сейчас.

Думаю, если бы Марина не пожелала всем перед уходом «веселой пятницы», я бы пришла на работу в субботу. Целых два дня! А что если я все-таки засну? Что если увижу сны? Что если вспомню их по пробуждении? Усталость мешает мне чувствовать страх. Достаточно ей хоть чуть ослабить хватку – и я провалюсь в бездну…

Я зашла в магазин не за продуктами, а, скорее, чтобы отсрочить момент падения в кровать, в рыдания, в хаос мыслей… Я вижу свое отражение в стеклах: серое лицо, красные глаза, грязные волосы. Но я не помню, чтобы Марина комментировала мой вид, хотя она, безусловно, не могла этого не сделать.

Я набила корзину до отказа и встала в очередь. Сначала я наблюдала, как люди выкладывают продукты на ленту, потом за неспешными, убаюкивающими движениями кассира, потом стала разглядывать ассортимент продуктов в холодильнике, стоящем слева от меня. Йогурты, кефир, молоко, творог… Перевожу взгляд на прохладительные напитки – и вижу в отражении стекла знакомое лицо. Боже, только встречи мне и не хватало! Я внимательнее всматриваюсь в это лицо: может, мне показалось? Я прищуриваюсь и даже немного наклоняюсь вперед, чтобы получше разглядеть. Он что-то рассматривает внизу. А потом вдруг резко поднимает голову – и я вижу, что это маньяк! Господи, это маньяк из дома напротив! Я моментально оборачиваюсь в сторону кассы. Подошла моя очередь выкладывать продукты на ленту. Я быстро достаю их из корзины, стараясь не смотреть назад. Но я чувствую, что он смотрит на меня. Боже! Боже!

Кассир проводит продукты через кассовый аппарат и называет итоговую сумму. В висках стучит, а перед глазами расплываются красные круги. Я отдаю деньги, быстро запихиваю продукты в пакет и пулей вылетаю из магазина, кажется, даже забыв взять сдачу.

Стоя в подъезде в ожидании лифта, я немного успокаиваюсь. Ну не задушил же бы он меня прямо там? И уж тем более не изрезал бы ножом. Как ту красивую девушку. Ничего, сейчас я приду домой, выпью бокал вина, приму душ, почищу зубы и лягу в кровать. А потом, спустя какое-то время, начнется новый ужасный день. Но все-таки начнется.

В подъезд кто-то входит. А лифта все нет. Почему так долго-то? Человек подходит в лифтам, я бросаю на него вгляд – это снова он! Он преследует меня? Я – следующая? Или он узнал? Но он ведь не мог! Нет-нет! Это просто совпадение! Он не ко мне! Он не за мной! Но что он тут делает, черт возьми? А что делать мне? Бежать? Кричать? Ударить его? И все внутри меня съеживается от беззвучного истерического хохота.

Он стоит рядом. Я делаю вид, что смотрю на цифровое табло над одним из лифтов. Боже, он еще только на 20 этаже! Да что же это такое?! И тут я чувствую, как маньяк резко нагибается и шагает ко мне. Я тут же поворачиваюсь к нему лицом и одновременно делаю два шага назад. Он разгибается, чуть склоняет голову и вежливо произносит: «Извините…». Потом добавляет через некоторое время: «Пакет порвался. Ваш завтрак вот-вот упадет на пол» – и, подумать только, улыбается! Совсем как тогда, в той комнате! Я смотрю вниз и действительно вижу в пакете дыру, из которой торчит йогурт. Я запихиваю его обратно, беру пакет в руки и закрываю дырку ладонью. «Простите… я от неожиданности», – произношу я как можно более спокойно, чтобы он не подумал, что я паникую. «Да ничего», – кидает он безразлично и поднимает голову, чтобы посмотреть на цифровой экран.

Что же делать? Может, все же убежать? Я готова ринуться и нестись до 17 этажа без остановки. Но вместо этого стою как вкопанная. Наконец-то открываются двери лифта. Выходят люди. Маньяк заходит внутрь. Бежать! Прямо сейчас! Но вместо этого я вхожу в лифт и прислоняюсь спиной к стенке. Не вызывать подозрений! Я жду, когда он нажмет кнопку своего этажа. Но он спрашивает: «Вам какой?» – «Десятый!» – выпаливаю я. Он ни за что не должен узнать, где я живу! «Хорошо», – говорит он и нажимает кнопку.

Лифт ползет медленней, чем безногий и однорукий Энакин к Оби-Ван Кеноби! И когда наконец двери открываются, я только что не выпрыгиваю из лифта. Быстро поворачиваю за угол и прислоняюсь спиной к двери чьей-то квартиры. Потом я слышу, как закрываются двери и… звон ключей. Он выходит из-за угла и идет ко мне. Я задерживаю дыхание. Он поднимает взгляд и останавливается. И смотрит на меня очень внимательно. Его лицо спокойно, но брови немного нахмурены. Спустя вечность он произносит:

– Простите…

– Дааа… – тяну я.

– Вы позволите мне попасть домой? – и рукой с ключами он указывает на дверь, к которой я прислонилась.

От неожиданности я открываю рот. Это возможно? Из 25 этажей выйти именно на его этаже! Из 200 квартир прислониться к двери именно его квартиры! Господи, он живет в моем доме!

Я срываюсь и бегу к лестнице. Быстрее, как можно быстрее! Хотя нужно было что-то сказать. А так, без объяснений – это подозрительно! Это чертовски, чертовски подозрительно!

Душ? Бокал вина? Почистить зубы? Кто это думал в моей голове? Продукты валяются в дырявом пакете в коридоре, а я лежу на кровати, широко раскинув ноги и руки, прямо в одежде, прямо в обуви с комками серого снега. Мне уже нечем плакать. Усталость вот-вот распнет меня, и жуткие кошмары растащат меня на куски. А что потом? Так и продолжать жить, как будто ничего не случилось? С кровью на руках? «Так тебе и надо трусливая, жалкая, гадкая, мерзкая, слабовольная Полина! Ты упустила свой шанс на спасение! Ты упустила свой шанс на прощение! А теперь… гори в аду!»

__________

– Милая, у тебя какой-то странный голос. Что-то случилось? – спрашивает мама, хотя мой голос абсолютно спокоен.

– Нет, мам. Ничего. Просто много работы.

– Жаль, что ты не едешь с нами. Солнце бы вмиг растопило все твои проблемы, – солнце – мамина панацея.

– В праздники больше платят, ты же знаешь. Потом… Как-нибудь потом съездим.

– У тебя всегда все потом. А стоит ли эта работа того?

– Мам, пожалуйста, не начинай. Я просто зарабатываю деньги.

– Да-да, – обреченно бормочет она. – Но, милая, ты же знаешь, что не там твое место.

– Да. И что? – она никак не может смириться, что я не осилила стезю, выбранную мне ею.

– Ты пьешь витамины? – почувствовав агрессию в моем голосе, мама, видимо, решила не продолжать наступление.

– Я хорошо питаюсь. Не беспокойся.

– Сырая рыба – это не еда, – решила зайти с другой стороны.

– Зачем ты снова говоришь об этом?

– Снова?

– Неправильная жизнь. Неправильная еда. Я устала извиняться.

– Милая, тебе не за что извиняться! – но я слышу в ее голосе упрек.

– Напиши мне, как долетите, – я резко обрываю тему.

– Ну зачем ты так?

– Мама, я прошу тебя! Я не могу сейчас говорить об этом. Мне совсем, совсем не до этого, – и я чувствую, как комом в горле встало желание рассказать, поделиться, исповедаться.

– Я же чувствовала, что-то у тебя случилось! Мать не обманешь, – и я уже почти готова выплеснуться… – Деньги не самое главное! Ты же знаешь, мы с папой всегда поможем и поддержим.

– Напиши, как долетите. Привет папе, – и я вешаю трубку. Будет ли когда-нибудь иное окончание у наших разговоров?

От мысли, что я остаюсь в городе совершенно одна, меня начинает колотить озноб. Но я почти тут же беру себя в руки и продолжаю пылесосить пол. Выполнение ежедневных обязанностей успокаивает меня. Я провожу часы в убаюкивающих объятиях рутины. Засыпаю, просыпаюсь, хожу на работу, принимаю заказы, распечатываю чеки, говорю шаблонные фразы, моюсь, чищу зубы, одеваюсь, раздеваюсь, стираю, убираюсь, покупаю продукты, готовлю, ем, вдыхаю, выдыхаю, вдыхаю, выдыхаю… Мне удалось подчинить себе жизнь, превратив ее в набор автоматизированных действий. И только когда я входила в подъезд, моя душа наполнялась, как перед входом в церковь, священным трепетом и страхом.

– Эй, Полина, что нового? – спрашивает Марина.

– У меня в доме живет маньяк.

– Что?

– А? – отрываюсь я от экрана и смотрю на нее. Я забыла, что она спросила всего секунду назад.

– Я не расслышала, что ты сказала.

– Кажется, я ничего и не говорила.

– Полина! Да ты скоро умрешь…

Я смотрю на нее и собираюсь спросить: «Откуда ты знаешь?» А она подходит ко мне, кладет руку на плечо и произносит: «…от скуки». Затем запрокидывает голову и громко хохочет.

– Если бы… – чуть слышно произношу я. Но за своим хохотом она вряд ли способна расслышать мой лепет.

Я одеваю куртку и шапку. Прощаюсь с девочками и выхожу из операторской. В коридоре в меня влетает какой-то парень.

– Ты передавала, чтобы не принимали заказы на тобико?

– Тобико?

– Да-да! У нас закончилась икра летучей рыбы! Я еще час назад позвонил и сказал тебе, чтобы не принимали заказы на тобико.

– Тобико… – снова повторяю я.

– Черт возьми, Полина! Ты еще даже не вышла с работы, а уже отключила мозг! – он отпихивает меня и пробегает в операторскую.

Я стою в нерешительности: ждать мне его возвращения или продолжить свой путь домой? Спустя некоторое время парень выходит и раздраженно сообщает: «Ну, я нашел тобико. Он у Даши в голове, блин!» Он тяжело выдыхает и подходит ближе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.