Стервец

Знаете, в чём беда? В тот момент, когда это произошло, я был в армии. Представляете, каково это: два года ждать встречи с родителями, чтобы потом обнаружить, что одного из них больше нет. Он умер за восемь дней до моего дембеля, но мать сообщила об этом только после моего возвращения. Сказала, чтобы не портить мне праздник. Но я был в ярости. Наорал на неё, хлопнул дверью и ушёл. Пофиг на праздничный ужин, который она приготовила, на неё саму – теперь я понимаю, что повёл себя как конченный мудак, но в тот момент мне было всё равно.

И я пустился во все тяжкие. Поступил в Академию милиции для отвода глаз – а сам прожигал жизнь бухлом и не самыми приличными девицами. При этом совсем позабыв о матери.

Она начала пить. Но я этого даже не знал, потому что постоянно шатался по вечеринкам. А когда всё-таки возвращался домой, пагубных изменений не замечал: мать мастерски скрывала их от меня.

Полгода спустя после смерти отца не стало и матери. Вышла в окно. Угадайте, кого тогда дома не было? Думаю, я послужил причиной её поступка. Вместо того, чтобы поддержать в трудную минуту, я бросил её одну, а сам упивался собственным страданием. Как же, отца потерял, имею право!

Помню, в день, когда узнал про её смерть, я пришёл на кухню и обнаружил в шкафах гарнитура множество пустых бутылок. Не знаю, с чего вдруг решил туда заглянуть – но заглянул. Мать не слишком старалась их прятать, чётко сознавая, что на кухню я прихожу только поесть. Так вот, в ту ночь я нашёл там три целых и одну начатую бутылки водки. И стал пить, подряд. Пить и курить. Надеясь, что чем бы эта ночь не кончилась, всё изменится. Я умру – или выживу. Мне станет легче – или кану в пучину депрессии. Всё пойму – или всё забуду.

И очнувшись в собственной блевоте, я действительно кое-что понял. Я не хороший человек. Я уёбок, убивший мать безразличием.

7

Взгляды, направленные на Корда, трудно было описать однозначно. Царь смотрел внимательно и задумчиво, Диа – грустно и извиняюще. Но ни один из них – осуждающе.

– Как-то так, – пожал плечами Корд. – Но это было давно, потому грустить нет смысла. Впрочем, я рад, что поделился этим с вами. Теперь вы, Царь, знаете, с каким человеком встречается ваша дочь.

Диа набрала в рот воздуха, будто желая что-то сказать, но затем выдохнула.

– Знаете, Корд… – Царь пожевал тонкие губы, пытаясь подобрать нужные слова. – Я не думаю, что вы плохой человек. Вернее, ещё не знаю. Но… Всем нам свойственно совершать ошибки. И тот факт, что вы их признаёте, делает вам честь. Тем не менее мне кажется, вы зря себя вините. Возможно, всё оказалось не так, как вы предположили.

– Что вы имеете в виду?

– Неужели вы не допустили возможность, что она всего лишь выбрала наиболее оптимальный для себя выход?

– Вы имеете в виду, самоубийство?

– Именно. Это могло быть её осознанным решением. Возможно, после смерти мужа она не хотела жить. Пыталась – ради вас, – но не смогла.

Корд пожал плечами.

– Может быть. Сейчас-то чего огород городить. И вообще, – Корд поднял бокал с вином и улыбнулся. – Предлагаю сменить тему. Хватит с нас мрачных экспозиций.

8

Вечер потихоньку вернулся в нормальное русло. Диа вновь оживилась. Вновь произошла смена блюд: теперь на столе появились десерты. Беседа же перетекла в любимую Кордом тему культуры, на которую он почти ни с кем не мог поговорить.

И Царь, и Диа оказались весьма начитанными – настолько, что Корд, привыкший к литературному превосходству над Форсом, почувствовал себя с ними на одной волне. Хотя вкусы были различны: Диа предпочитала лёгкие фэнтезийные истории и сентиментальные романы с хорошим финалом, Царь – средневековую литературу и сложные интеллектуальные произведения, а Корд отличался всеядностью, лишь бы книжки интересными были.

После разговор плавно перетёк к экранизациям и кино в целом, а затем и к музыке. Царь предпочитал классику, а Диа – вот тут Корд удивился – рок-н-ролл и поп-панк.

– Ничего себе! Я всё понимаю, но если нашей Царицей станет панкушка, не настанет ли в стране анархия?

Диа рассмеялась.

– Ну настанет – и отлично! Только папе не говори!

Царь шутливо-грозно погрозил дочери пальцем.

– А всё же, Корд, что вы думаете о политике?

– Па-ап, ну ты опять… – укоризненно посмотрела на отца дочь.

– Прости, Диа, но раз уж разговор зашёл…

– Я тогда отойду попудрить носик, – улыбнулась девушка и вышла из комнаты.

– Итак?..

– Не интересует.

– Совсем? – Царь удивлённо поднял брови.

– Абсолютно. Интриги – это не моё.

– В политике есть не только это, – возразил Царь. – Управление государством – трудоёмкий, комплексный процесс. Неужели вы не хотели бы что-то изменить в нашей стране?

– Да нет, меня всё устраивает. Войны нет – и ладно.

– Интересно, – улыбнулся Царь. – Ваша точка зрения совпадает с точкой зрения моего отца. Он тоже особенно никуда не стремился, лишь поддерживал мир. Мне кажется, пора двигаться дальше.

– Вы имеете в виду, начать что-то менять?

– Верно. Начать развиваться. Счастливая стагнация – это хорошо, но разумные перемены – ещё лучше.

– Не совсем понимаю, к чему вы клоните, Царь…

– Известно ли вам о порядке передачи престола?

Корд кивнул:

– В тридцать лет Дию коронуют. Она будет учиться править страной под вашим руководством, затем, когда вы отречётесь от престола или умрёте, станет полноценным правителем. Верно?

– Именно так. Сейчас мне пятьдесят, закончить правление я собираюсь в семьдесят.

– Вы мне об этом так говорите… Это не тайна?

– Что ж, вы не солгали, – улыбнулся Царь. – Вы действительно не интересуетесь политикой. Впрочем, сейчас не об этом. Допустим – всего на миг, – что вы женитесь на моей дочери. Вам придётся стать Великим Князем, вы в курсе?

– И я должен буду принимать в политике участие.

– Верно.

– Значит, придётся принять это неудобство.

Царь рассмеялся.

– Хороший ответ! И надо же, вы не смутились на формулировку моего вопроса. Думаю, позже мы с вами ещё о многом поговорим.

Вдруг мужчины услышали оживлённую мелодию, льющуюся откуда-то сверху.

– О! Идёмте, Корд!

Царь живо поднялся со стула и направился к двери. Корд за ним.

Они прошли на лестницу и поднялись в просторный зал на втором этаже. Там, в центре, стоял красивый белый рояль, на котором играла Диа.

– Вовремя вы! – не оборачиваясь, крикнула она. – Сейчас будет самое интересное!

Мелодия ускорилась, усложнилась. Пальцы девушки танцевали по клавишам так ловко и грациозно, что Корд, сам того не сознавая, залюбовался ими.

Финальные три аккорда – и Диа повернулась к мужчинам.

– Ну как? – озорно улыбнулась она Корду.

– Ничего себе! Ты не говорила, что умеешь играть на пианино!

– Ну-ну! Не называй благородный рояль плебейским пианином! – Диа погрозила пальчиком и рассмеялась. – Хотите ещё что-нибудь сыграю?

Ответа не требовалось.

Концерт продлился час, и чем дальше, тем спокойнее становились композиции. Впрочем, перед сном это было даже на руку.

Царь предложил Корду остаться у них, но тот отказался.

– Ну как хочешь. – Диа выглядела разочарованной. – А то у нас места много, мог бы и остаться.

– Тот мужик, что в нас врезался… Он вчера очнулся, и в понедельник я хочу с ним побеседовать. Нужно подготовиться, – извиняющимся тоном ответил Корд. – Так что… У вас здесь есть телефон?

– К сожалению, лишь односторонний во Дворец и внутренняя связь, – покачал головой Царь. – Но если вы хотели вызвать такси, то ни к чему: я попрошу водителя отвезти вас домой.

– Ого! Спасибо.

Мужчины пожали друг другу руки на прощание. Царь удалился – видимо, пошёл давать распоряжения.

– Кстати, – Корд посмотрел на Дию. – Ты завтра вернёшься?

– Ой нет, – покачала та головой. – Я решила посидеть тут недельку хотя бы. Пока нога совсем не пройдёт. Врачи сказали, так будет хорошо, да и личный доктор папы будет за мной присматривать. У меня сейчас вроде как каникулы, – улыбнулась она.

– Эх, жаль. Ну тогда выздоравливай!

– Я не болею! – Диа показала Корду язык.

– Хорошо, поправляйся!

– Э-эй! Нельзя такое девушке говорить!

– Почему?

– Поправится!

– Тогда, не знаю… Регенерируй?

– Я не ящерица, – хихикнула Диа. – Ну да ладно. Всё со мной в порядке будет!

Парочка обнялась и поцеловалась на прощание.

Глава 10. Неэффективный

Запах больницы никогда ему не нравился. Запах больничного сортира не нравился ему ещё больше.

Зато он любил тишину, а здесь её было предостаточно. Хотя в течение дня то тут, то там раздавался либо кашель, либо сдавленное «ох», либо шебуршание. Он надеялся, что ночью удастся не наткнуться на охранника, потому что лишних жертв не любил. Не то чтобы после его мучила совесть, но… зачем?

Перед тем как выйти из туалета он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Хорошо, что освещение есть, хоть и тусклое. Так ему будет проще не попасться. В отличие от многих, он не считал темноту полезной для тёмных дел, наоборот, предпочитал работать при свете. Внимательность, собранность – и ты можешь избежать любой проблемы, потому что видишь её. В темноте это затруднительно.

Итак, какая там палата? Триста десятая?

Он тихо шёл вдоль стены, ища нужный номер. Так, вот он. Палата не охранялась – что ж, здорово. Теперь главное, чтобы дверь не заскрипела.

Старенький телевизор опять зарябил. Ну вот. Такая интересная передача. Про белых журавлей. Как они живут, размножаются, как их когда-то почти полностью истребили браконьеры, но теперь, под контролем природоохранных организаций, их популяция стала медленно восстанавливаться. Передача была снята как интереснейший драматический фильм, а некоторые журавли были поименованы.

Но теперь телек засбоил. Наверное, опять антенна сигнал не ловит. Блин.

Дежурный врач зевнул и подошёл к телевизору. Подвигал антенну, постучал по ящику. Не помогло. Ладно, неважно. Он всё равно собирался немного размять ноги.

Блин, здесь палата на двоих. Да, пациентов разделяла ширма, но если цель закричит, второй обязательно проснётся и придётся от него избавиться… Хотя, может, обойдётся.

Свет в палате не горел, поэтому пришлось чуть-чуть подождать, чтобы глаза привыкли к темноте. Так, вот и цель. Спит. Он сразу его узнал – ещё бы, столь долгая и неприятная беседа с пьянчугой так просто из памяти не выветрится.

Он прикрыл дверь, но не до конца. Не хватало ещё, чтобы замок щёлкнул и разбудил тут кого-нибудь. Крадучись, подошёл к койке и на второй раз удостоверился, что это тот, кто ему нужен. Ошибки нет.

Он вытащил из рукава нож. Забавно, эта мера предосторожности ему даже не потребовалась. Мог бы и в ножны на пояс повесить. Ладно уж.

Лениво шаркая сменными тапочками, врач брёл по коридору. Ему захотелось удостовериться, что в его отделении всё в порядке, а потом уже идти спать.

Вдруг он заметил нечто неправильное. Врач присмотрелся. Дверь не закрыта. Едва заметная щёлочка, но её здесь быть не должно. Как странно. Он точно помнил, что закрывал. И в палате были не те больные, которые могли выйти в туалет. Они вообще едва могли двигаться.

Врач подошёл к двери.

Он приставил к горлу неудавшегося убийцы нож.

Упс, неужели в палате стало светлей?

– Эй, что вы делаете!

От испуга его рука дёрнулась, и нож распорол сонную артерию. Кровь фонтаном брызнула из неё.

– Блядь!

В палате включился свет, ослепив его. Но он успел заметить убегающий силуэт.

– Ебать, – прохрипел убийца.

Вихрем вылетев из палаты, он понёсся за человеком в белом халате. Тот уже успел оторваться от него и сейчас почти достиг двери на лестничную клетку. Блядь!

Убийца ускорился, но врач уже открывал дверь на лестницу. Нет! В отчаянии убийца метнул нож.

– Ох! – Врач правой рукой схватился за бедро, второй открыл дверь на лестничную клетку.

– Да чтоб тебя!

Убийца успел схватить закрывающуюся дверь и со всей силы дёрнуть её в сторону.

Врач, истекая кровью, уже сумел одолеть один пролёт. Тогда убийца прыгнул и приземлился точно на свою жертву. Они кубарем скатились вниз по лестнице. Оказавшись на полу, убийца извернулся и оказался сверху. Врач закричал, когда враг вырвал у него из ноги нож и молниеносно нанёс два удара в область сердца, третий – в трахею. Крик заглох. Убийца на автомате нанёс ещё три удара в грудь, как его оглушил истошный визг.

Он в панике обернулся и увидел медсестру, стоящую на пролёт ниже. Убийца метнул в неё нож, но тот, срикошетив от перил, пролетел мимо.

– Сука!

В этот момент дверь на второй этаж распахнулась. За ней оказалось двое взрослых мужчин в халатах и охранник.

Мгновенно осознав, что ситуация проигрышная, убийца ринулся обратно. Вверх по лестнице! В коридор! Налево – в палату!

Так! Думай! Думай!

В палате есть окно, но третий этаж…

Похуй, пляшем!

Убийца схватил деревянный стул, стоявший у залитой кровью койки цели, и бросился к окну. Звон разбивающегося стекла заглушил звук выбиваемой пинком двери, и убийца заметил летящий ему в голову кулак почти в самый последний момент. Чудом увернувшись, он обрушил стул на голову нападавшего санитара, и тот рухнул на пол. Остальные мужчины на мгновение застыли у входа.

– Ну вас на хер, господа, я сваливаю!

Убийца на целясь метнул стул в толпу, а затем одним движением выпрыгнул из окна.

Глава 11. Не слишком обычная рабочая ночь

Тррр! Тррр! Тррр!

– Блин… – полусонно пробормотал Корд, но звон не унимался.

Тррр! Тррр!

Он ведь только прилёг… Кому там среди ночи приспичило?

Нехотя поднявшись с дивана, на который он рухнул, едва вернувшись домой, Корд прошёл в коридор и снял трубку.

– Да-а?

– Корд, алло! – вещал взволнованный голос Форса. – Ты спишь?

– Ясен хрен… – недовольно пробормотал Корд.

– Просыпайся! Новое убийство! В больнице!

– В какой ещё больнице?

– Шестой!

– Это не наш район…

– Жертва – водитель, который в тебя врезался!

Ого.

– Что?

– Я заеду за тобой минут через двадцать, будь готов!

Ну, собираться ему недолго: вырубился он в том же костюме, что и был на званом ужине. Чтобы немного взбодриться, он умылся холодной водой и сварил себе двойную порцию кофе, но стоило ему сесть за стол, в дверь зазвонили.

– Ну конечно, даже кофе не попить, – проворчал он и направился к двери.

На пороге стоял Форс. Он удивлённо окинул друга взглядом.

– Какой ты сегодня нарядный.

– Да, да…

Сунув ноги в кеды и закрыв дверь на ключ, Корд поплёлся за своим напарником. Тот принюхался.

– Ещё и выпивший?

– Выходной же, имею право. Ты лучше скажи, что конкретно произошло?

– Двойное убийство, вот что!

– Ты же говорил…

– Скоро сам всё увидишь!

У больницы было полно народу: несколько милицейских машин, фургон криминалистов, а также стайка вездесущих журналистов и репортёров.

Одна из них заметила новоприбывших.

– Главный канал, что здесь произошло?.. – начала журналистка, но Корд её оборвал:

– Отъебитесь! – и, ускорив шаг, прошёл через оцепление вместе с Форсом.

У входа их ждал Шеф.

– Вот и вы, наконец. На третий этаж. Вас там ждут. Идём!

В коридорах царил хаос. Ходячие больные украдкой выглядывали из-за дверей, медсёстры пытались загнать их обратно в палаты, дежурные врачи раздавали им указания.

– Трупов двое? – уточнил у Шефа Корд, едва они зашли на лестничную клетку, где было чуть спокойнее, потому что вход на неё заблокировали.

– Да, сынок, первый прямо сейчас покажется.

И верно: у выхода на второй этаж лежало тело врача в красном от крови халате. Корд на мгновение остановился и изучил его.

– Так, дальше.

– Ты не будешь осматривать? – удивился Форс.

– Позже, это наверняка побочная жертва. Идём дальше.

Они поднялись на третий и пошли по коридору, на котором собралось больше всего народу.

– Та-ак, не толпитесь, расходимся, расходимся! – громогласно командовал Шеф. – Пропустите следователей!

У входа в палату стояло двое крепких сотрудников милиции.

– Сюда, ребята, – указал своим следователям Шеф.

Палата была разгромлена: окно разбито – осколки стекла разлетелись по всему полу, около двери лежал сломанный деревянный стул, а на койке, в собственной крови и частично осколках, встретил свой конец человек, чуть было не погубивший Дию и самого Корда.

Тёплых чувств к нему Корд не питал, поэтому, увидев тело, он испытал мимолётное чувство удовлетворения.

Пролавировав среди работающих криминалистов, следователи подошли к убитому. Форс, как обычно, достал из под мышки планшет и принялся делать пометки.

– Сонную артерию перерезали. Работа дилетанта? – предположил Корд.

– Возможно, – подтвердил судмед, которого из-за ширмы следователь даже не заметил. – Профессионал, скорее, будет резать ярёмную вену.

– Или его спугнули. Предположу, тот врач, который сейчас на лестнице валяется, – кивнул Корд.

– Не валяется, а лежит, – поправил Форс.

– Судя по разбитому окну, это был отходной путь убийцы? – невозмутимо продолжил Корд.

– Скорее всего. Собаки с кинологами его ищут. Да и следы он, – судмед указал на смазанный отпечаток подошвы в луже крови, – наверняка оставил.

– Хорошо, значит, дело долгим не будет. Когда произошло убийство?

– Два часа назад. Но мы только начали. Советую вам пока побеседовать со свидетелями. Один санитар ранен – преступник ударил его по голове стулом, – Судмед указал на окровавленную заднюю царгу и часть спинки стула. – Так что с ним поспешите, возможно, травма серьёзней, чем ему кажется. Также одна из медсестёр видела лицо преступника. Они в ординаторской на втором этаже.

– Спасибо. Тогда мы сначала побеседуем с ними.

Но у тела врача Корд задержался.

– Шесть ударов в грудь, – подсчитал он. – Убийца действовал наверняка, но этот труп явно не был запланирован.

– Думаешь, запаниковал?

– Возможно. А орудие…

– Вон лежит, – Форс указал на криминалистский флажок, стоявший рядом с окровавленным ножом на соседнем лестничном пролёте.

– В этот раз всё выглядит довольно просто, как думаешь?

– Если повезёт, к вечеру поймаем.

– Если очень повезёт, – усмехнулся Корд. – Ладно, айда в ординаторскую.

На втором этаже милиция более-менее расчистила коридоры. Возмущающихся ходячих больных, пропускавших развлечение, изолировали в палатах, работавшие этой ночью врачи и медсёстры, скучковавшись по разным углам, тихо обсуждали произошедшее. Кое-кто плакал.

Следователи прошли к двери ординаторской, где встретили Шефа и начальника Управления этого района.

– Постарайтесь быть со свидетелями помягче, – предупредил их Шеф. – У медсестры случилась истерика, её только успокоили. Хорошо, что у коллеги был штатный психолог.

– А я тебе говорил, Шафран, – ответил тот. – Штатный психолог очень полезен. А ты не хочешь его вводить.

– Возможно, после сегодняшнего дня я передумаю, – вежливо улыбнулся Шеф. – Ну так, ребятки, идите.

В ординаторской было тихо, лишь женщина лет пятидесяти, сидевшая на диване в окружении утешавших её коллег, негромко всхлипывала и теребила в руках носовой платок. Санитар с перевязанной головой беспокойно ходил туда-сюда вдоль обеденной зоны.

– Доброй ночи, – проприветствовал присутствующих Корд. – Мы с коллегой…

Вдруг тишину взорвал истошный вопль:

– Это он! Он убийца!

Часть 2. Друзья

Глава 12. 21 день

1

– Ты всё усложняешь.

Корд пожал плечами. Вот уж он не думал не гадал, что однажды окажется в допросной на месте подозреваемого. А Форс продолжал:

– Если у тебя есть алиби, почему ты не хочешь его предъявить?

– Потому что это алиби, о котором лучше не распространяться.

Форс устало вздохнул,

– Сам-то веришь, что я убийца? – поинтересовался Корд.

– Нет, конечно. Но тебя узнала медсестра, два медбрата и другие свидетели.

– Да понятно. Но я дважды прошёл «собачий тест», и он ничего не дал.

«Собачьим тестом» называлось попеременное обнюхивание милицейской собакой сначала предмета, принадлежащего убийце (на этот раз – ножа), затем – подозреваемого. Обнаружив человека с подходящим запахом, собака вставала в стойку. Этот способ применялся не так уж часто (преступники редко остаются на месте преступления), но иногда позволял значительно сократить следственную работу: нюх животного практически никогда не подводил.

Через десять минут после того, как Корда обвинили, он прошёл этот тест. Но ни пёс из Центрального управления, ни собака из местного никак на него не отреагировали. В обычных условиях этого стало бы достаточно для того, чтобы отпустить Корда и не мешать ему работать, но…

– Новость дошла до журналистов, а значит, Шеф вынужден держать тебя тут, пока не найдут настоящего преступника. Ты же понимаешь?

– Буду считать это отпуском. Кстати, – оживился Корд, – когда поедете ко мне на квартиру, не ломайте дверь, пожалуйста, воспользуйтесь ключами.

– Погоди. Зачем нам ехать к тебе на квартиру?

– Чтобы найти окровавленную одежду.

2

Стандартная одиночная камера в изоляторе временного содержания, в который отправили Корда, имела площадь шесть квадратных метров (2х3), не считая двух квадратов на санитарный узел – унитаз и раковину. Меблировка была скудной: металлическая кровать и столик, прикрученный к противоположной стене.

Так как никто всерьёз не думал, что Корд мог совершить это убийство, в следственный изолятор его не отправили. Но Шеф пояснил: до тех пор, пока шум от СМИ не уляжется или они не найдут истинного преступника, Корду придётся торчать здесь, иначе журналисты и наиболее активная общественность их с потрохами сожрут.

То есть максимум через двадцать один день он сможет вернуться к работе. Не так уж и плохо. Всё лучше, чем пятьдесят лет назад, когда срок заключения теоретически мог быть вечным (пока дело не закроют, подозреваемый мариновался за решёткой, и это довольно часто приводило к злоупотреблению полномочиями высокопоставленных сотрудников милиции). Потом начали регулировать: сначала сделали сутки (и за это время милиция ничего толком не успевала сделать – спасибо бюрократии), затем – двое (уже лучше, но зачастую всё ещё недостаточно). Наконец приняли такую формулировку: «В случае следственной необходимости подозреваемый может быть задержан на срок до двадцати одного дня».

Нужно будет сообщить Дие о постигшей его неприятности. Ему положен один звонок в неделю, но до следующего понедельника можно не трепыхаться: девушка наверняка отдыхает в загородном доме.

16 августа началось заключение Корда. И потянулись дни вынужденного безделья. Из развлечений у него были ежедневные часовые прогулки в специально огороженном дворике, чтение и размышление о произошедшем.

Как, например, убийца сумел точно скопировать его лицо? Самый очевидный ответ – маска или грим. Но существуют ли настолько реалистичные маски, чтобы человек не смог отличить их от настоящего лица? Кожа там, морщины, мимика… Что-то ведь должно выдавать искусственность.

И зачем убийца всё это затеял? Подставить его? Допустим. Но, по словам Форса, в квартире Корда ничего относящегося к убийству не нашли. Почему убийца не подбросил доказательства, раз он такой крутой? У него ведь было как минимум полчаса после побега из больницы и до момента, когда Корд вернулся домой. Мог бы успеть, если б действительно хотел навредить.

Кстати, кто бы это мог быть? В голове вертелся один человек, который мог желать Корду бед – Фамильяр. Но месяц спустя? Хотя секундочку… Убили-то водителя, который стал причиной аварии как раз месяц назад! И убили ровно тогда, когда он вышел из комы. Если считать это косвенным доказательством подстроенности той аварии, три разрозненных события связываются воедино.

Событие раз: Фамильяр убивает Пиалу.

Событие два: Фамильяр организует ДТП, чтобы убрать или напугать Корда и прекратить следствие.

Событие три: некий убийца устраняет виновника ДТП, чтобы тот не сболтнул чего лишнего. Почему он не избавился от водителя раньше? А зачем? В коме-то человек не слишком разговорчив. Возможно, заказчик ДТП думал, что водитель сам отойдёт в мир иной. Но не срослось, и пришлось срочно действовать.

С другой стороны, так уж срочно? Корд не знал, сколько времени тратится на производство одной сверхреалистичной маски, но вряд ли дело быстрое. Наверняка нужно снять мерки с лица, а затем досконально проработать изделие и подогнать под голову заказчика. Хотя это всего лишь предположения…

Тем не менее во время следующего допроса он поделился ими с Форсом.