Лики страха

– Тихо! Не ори на весь подъезд! – она взяла меня за рукав, втащила в квартиру и заперла за мной дверь.

Её дом был перенасыщен ароматами масел и воска. Сама тётя Роза была бледная и худая, одни глаза на всё лицо. От неё веяло погребальной атмосферой, и запертая с ней, я не чувствовала себя комфортно.

– Там ваш Ростик крыс ест! – вдруг вырвалось у меня.

– Опять, – тётя Роза трижды перекрестилась.

– Это вы Угольного чёрта нарисовали, чтобы ваш сын вернулся? – говорила я шёпотом. – Что же вы наделали!

– Ну, я! – призналась соседка. – Хотела узнать, кто его убил. Не могла простить…

– Вас Григорий Саныч не предупредил, когда рассказывал, что нельзя проводить этот ритуал? – спросила я.

– Он мне ещё давно про это рассказал, когда Ростика хоронили, – тётя Роза потянула меня за руку в комнату, чтобы не стоять у порога. – Я тогда подумала Гриша издевается, а когда у нас в подъезде нечисть начала ходить, то поняла, что не враньё это… Знаешь, где была старая больница? Там только одна стена от неё осталась. Вот я туда пошла и нарисовала чёрта, попросила, чтобы сын пришёл и указал на виновных. А он вернулся и мне говорит: «Мамка, те кто меня зарезали уже давно со мной жарятся в пекле. А тем, кто их нанял тоже не долго осталось. Жизнь-то короткая! Не заметишь как, тоже там будут». Теперь он ходит по подвалу и ест крыс… Разве это мой сын? Что с ним стало? Я думала он был в «хорошем месте».

– Тётя Роза, вы же видели, как Григорий Саныч расплатился за своё желание! – меня сводила с ума безрассудность соседки. – Он же умер! Черти его забрали.

– Я чертей не боюсь! – резко ответила соседка и тронула перебинтованную руку. – Меня защитит молитва и вера!

Я не была так уверена, но и помочь ей ничем не могла. Мне нужно было пойти домой и разобраться со своими проблемами. Из-за адского парня, я опоздала на работу. Нужно было срочно позвонить начальнику и соврать что-нибудь…

В дверь постучали. Огромные глаза набожной соседки стали ещё шире.

– Сын пришёл! – сказала она и пошла открывать.

Я плелась за ней хвостом, думала: как бы мне проскочить мимо и бегом наверх к себе.

Только открылась дверь, Ростик схватил свою мать прямо за больную руку и вытянул в подъезд. Женщина визгнула, а парень только смеялся:

– Мамка! Там за тобой пришли! Ты давай, иди с ними!

Я выбежала из квартиры тёти Розы, только мельком глянула вниз на лестницу и увидела ораву рогатых и лохматых. Они стучали копытами, пыхали ноздрями, сверкали ухмылками. Их глаза светились, как калёное железо. Они ждали свою должницу.

– Ростик, не толкай меня к ним! – кричала тётя Роза. – Я столько молилась за твою душу!

– Ты молилась, а я горел и горел! – с хохотом отвечал её сын. – Они за тобой пришли, ты им должна. А я побуду тут ещё денек, водички попью, мяса поем. Иди, иди… Я скоро тебя догоню.

Психоватый парень оторвал от себя руки матери и безжалостно толкнул её с лестницы.

Я держалась за перила… давно бы убежала, но не могла разжать пальцы.

Женщина что-то проговаривала заикаясь, наверное, пыталась читать молитву. Черти раскатисто смеялись, кидали её от стены к стене, бодали рогами и пинали копытами.

На это смотрел её сынок и тоже посмеивался. За пятнадцать лет в пекле, крыша у него напрочь съехала.

Его побитую мать поднесли к дверям лифта. Они открылись и оттуда вырвалось пламя. Несчастную женщину сбросили туда головой вниз. Хохот и хрюканье заглушил её крик. Она улетела прямо в ад, а за ней в шахту попрыгали и черти.

От жары и дыма в подъезде стало нечем дышать.

И зачем я всё это видела? Зачем я во всё это полезла? Почему не берегла свой рассудок от подобных зрелищ?

– А мамка-то у меня совсем дура! – сказал Ростик.

Его лицо опять надулось волдырями, и он зашёл в квартиру тёти Розы.

Следующим утром рисунок Угольного чёрта переместился на третий этаж. Его сразу смыли и больше он не появлялся. Ростика я больше никогда не встречала. Должно быть, его вернули туда где он был.

Странности опять стали редкостью. Разгульное буйство нечистой силы на этом закончилось. А в нашем подъезде теперь было уже две пустые квартиры.

Чёртовы дети

В моей квартире поселилась нечисть сразу, как мама оказалась в больнице. У моей мамы случился удар. Она сама это так назвала. Я сидел в своей комнате, смотрел ролики с прохождениями игр на Ютубе, чтобы хоть как-нибудь себя развлечь. Мне было скучно. Я и представить не мог, что это последние минуты моей привычной жизни.

Я был в наушниках, но услышал маму:

– Вов! Помоги! Я падаю!

В её крике было столько ужаса и паники, что я ни секунды не думая сорвал наушники, отбросил телефон и кубарем полетел на кухню. Я успел подхватить маму под руки, но не смог удержать. Она всегда была крупной женщиной, а я – кожа да кости. Мама повалилась на меня спиной, и мы вместе рухнули на пол. Отбив себе крестец, я всё же смягчил её падение.

Но лучше от этого не стало. Я пытался понять, что произошло, спрашивал маму, почему ей стало плохо, а она так невнятно бубнила, что я ничего не разобрал, кроме «У меня удар».

Мама не могла подняться, не могла чётко произносить слова, не могла пошевелить правой рукой, правая часть её лица тоже не двигалась.

Только в больнице мне объяснили, что удар – это инсульт. Кровоизлияние в мозг. Вся правая часть тела моей мамы была парализована. Но меня заверили – всё это лечится, всё поправимо. Когда мама оказалась в палате и успокоилась, она тоже попросила меня не пугаться, сказала, что с ней уже и раньше такое случалось до моего рождения, причём не один раз.

Но как я мог не волноваться, когда она даже это говорила, едва шевеля губами? Приходилось напрягать всё своё внимание, чтобы понимать её…

Мама осталась в больнице, а я вернулся в пустую квартиру. Мне предстояло пожить одному какое-то время. Я не был этим сильно огорчён. В конце концов я уже не ребёнок и могу о себе позаботиться. Но с того вечера в доме всё пошло наперекосяк.

***

В квартире без мамы погибли все цветы в горшках. Я удивился: неужели эти растения настолько прихотливы, что поникли всего за сутки? Что я сделал не так? Перестарался с поливом?

Лимонное дерево на полу в гостиной засохло, и большая часть листьев осыпалась. Цветок на подоконнике, что вот-вот мог зацвести – погиб. Его вытянутый белый бутон поник, а широкие листья побурели и свесились.

Когда я подметал под лимонным деревом, то загрёб на совок и мёртвого паука.

«День смерти», – подумал я, поняв, что в нашей квартире не осталось ничего живого, кроме меня. И откуда это взялось в моей голове? Сразу стало тоскливо и грудь сдавило от плохого предчувствия.

Но день смерти был ещё не так страшен, как следующий за ним день воскрешения.

Я обозначил его так заметив утром, что мёртвый бутон раскрылся. Его лепестки уже были коричневые и сухие наполовину. Не думал, что мёртвые цветы распускаются. Мне показалось это жутким.

Я позвонил маме в больницу узнать, как её дела. Она еле пролепетала в трубку, что «всё хорошо», но на выписку ещё рано. Я пообещал, что навещу её вечером после универа.

Увы в тот день меня не пустили. Часы посещения закончились. Я вернулся домой в понуром настроении. Хотел приготовить ужин, чтобы сделать себе хоть что-то приятное.

Достал из холодильника лоток с курицей, собирался её запечь, а она дёрнулась у меня в руке… Что я видел?! Безголовая, выпотрошенная и ощипанная тушка двигалась под плёнкой. У неё подёргивались крылышки, шевелились лапки.

Охваченный ужасом, я отбросил эту гадость. Упав на пол, лоток начал нервно метаться, словно мёртвая птица билась в панике. Жёлтая подложка подпрыгивала над полом, тушка влажно шлёпала по кафелю, скрипела пластиковая плёнка…

Моя рука сама схватила табуретку, и я несколько раз с силой ударил по этой мерзости. Куски пенопласта и бескровной тушки валялись по всей кухне. Больше ничего не дёргалось и не шевелилось. Да и как могло?.. Это же было мёртвое и даже не очень свежее мясо. Есть расхотелось.

***

Я поставил ноутбук рядом с кроватью и включил обзор игры на любимом канале. Глупые шутки, дурковатые интонации и смех этого летсплейщика обычно поднимали настроение. Но тогда я просто включил видео на фоне, чтобы не чувствовать одиночество. Мне было трудно отделаться от мысли, что дом наполнен незримым, но осязаемым кошмаром. По спине пробегали мурашки.

Я проспал всего пару часов. Ночью громко хлопнула входная дверь. Я резко сел в кровати. Думал приснилось, но в прихожей послышались шаги, кто-то тяжело топал по коврику.

– Мам? – позвал я.

А кто ещё это мог быть? Мы всегда жили вдвоём. Ключи от квартиры были только у меня и у неё. Я понимал: вряд ли мама уже поправилась и выписалась из больницы посреди ночи. Но кто ещё это мог быть?!

В комнате было темно и тихо. Ноутбук давно разрядился и погас. Кто-то прошёл мимо моей двери. Трудно было даже вдохнуть.

Скрипнула дверь в ванную комнату. Сойдя с ковра, тяжёлые шаги превратились в цокот, как от железных набоек или может быть… копыт?

В ванной открыли воду. Зашумел душ, послышался плеск, будто кто-то встал под струи. Этот кто-то вздыхал настолько тяжело, что было слышно через стены и закрытую дверь.

Я сидел в кровати и не мог пошевелиться. Страх крепко сковал тело. Звуки смолкли: шум воды, дыхание растаяли в тишине. Больше никто не топал копытами в ванной. А я так и просидел без сна до утра. Думал, если пошевелюсь, случится что-то страшное.

Мне было плохо, я не выспался, но всё равно решил пойти в университет, лишь бы не оставаться дома.

Перед выходом я украдкой заглянул в ванную комнату. Там воняло зверьём, а слив был забит чёрной шерстью. Сопоставляя всё, что слышал и видел, я представил себе рогатого чёрта! Он приходил ко мне в квартиру ночью, мылся в моей ванной, как у себя дома…

Что-то разладилось, с тех пор, как мама оказалась в больнице. Казалось, только она своим присутствием оберегала наше жилище от тёмной силы, но только она ушла – и тут поселилась нечисть.

Или мама оказалась в больнице по вине чёрта?

***

Я прогулял пары, чтобы навестить маму. Надеялся увидеть, что ей лучше. Хотел пожаловаться, как мне трудно одному. Но она была в прежнем состоянии. Правая часть тела всё ещё не двигалась, речь невнятная, как с набитым ртом, настроение подавленное. Возможно, мама с первого дня не верила в выздоровление, а теперь у неё не осталось сил внушать надежду мне. Мама извинялась, что оставила меня и что больше не может обо мне заботиться. Можно подумать, всё это случилось из-за её ошибки.

Я устыдился, что собирался жаловаться и наоборот сказал, что дома всё в порядке. Я справляюсь! И скоро она будет здорова и вернётся домой! Мы поменялись местами. Теперь я уверено говорил то, во что сам не верил.

По дороге домой я проходил мимо храма и подумал, что неплохо бы закупиться чем-нибудь в церковной лавке.

В нашей семье никогда не чтили религиозных ритуалов. Мы даже куличей на Пасху не пекли и не ели крашеных яиц. Я не был крещён, но суеверно думал, что чертей можно изгнать какими-нибудь обрядами.

Я купил в лавке несколько свечей, пару икон наугад… не разбирался в них… и ещё пузырёк святой воды. Хотел опрыскать в доме углы. Бабка из церковной лавки сложила мои покупки в пакет и сказала: «Дай тебе Бог здоровья».

***

Дома меня ждал погром. В прихожей валялись куртки, всюду была раскидана обувь, а из маминой комнаты доносились топот, детские визги и заливистый смех. Беспорядок привёл меня в ярость и забыв про страх я ринулся в комнату.

Я распахнул дверь, и мимо меня пронеслась пара мелких деток. В комнате, где они играли, был полный кавардак, там были сорваны шторы вместе с карнизом, содержимое шкафа валялось на полу, а кровать измята, будто на ней прыгали.

Убегая в прихожую детки оглянулись на меня. Это были девочка и мальчик, похожие друг на друга, как две капли. Двойняшки. Оба с одинаковыми короткими стрижками, только мальчик в рубашке и в штанах, а девочка в платье.

– Скоро он будет с нами играть! – сказал мальчик своей сестре.

– Я знаю! Я знаю! Я знаю! – весело кричала девочка.

Они выбежали в прихожую и их голоса сразу стихли. Детки исчезли, а погром после них остался.

Я стоял ни жив, ни мёртв. Чёрт поселится у меня в квартире, да ещё привёл с собой бесят!

Мне хотелось немедленно выкурить, вытравить нечисть! Но в пакете, что я принёс, вместо свечей, оказались сухие птичьи косточки, вместо иконок две затёртые игральные карты – шестёрка и семёрка пик. А жидкость в пузырьке воняла собачьей мочой! Это бабка-лавочница так надо мной пошутила или всё это проделки чертей?

У меня дрожали руки, дёргался глаз. Нечисть надо мной издевалась…

***

Я бы ушёл из дома, да некуда, приходилось терпеть происходящее. Когда я был на кухне, то слышал в комнатах детские голоса. По ночам в коридоре раздавался стук копыт. Я вычитал и заучил молитву, но повторяя её вслух перед сном, слышал из-за двери грубый раскатистый смех:

– ХА! ХА! ХА!

И я подавился словами. Меня одолело отчаяние: а вдруг против нечисти не существует никаких средств? Никакие молитвы и обряды не работают, а их придумали только для утешения, чтобы люди верили, будто есть способ справиться с бесами. Но на них нет управы!

Я варил себе овощной суп. Давно не покупал и не ел никакого мяса. Боялся, что оно зашевелится…

Стоял у плиты, помешивал свою похлёбку и вдруг услышал за спиной голос мальчишки:

– Зачем ты варишь нашего брата?

Я обернулся. За мной стояли эти мелкие двойняшки, злобно улыбались.

– Сгиньте! – крикнул я.

– Зачем ты варишь нашего брата? – теперь это спросила девочка.

Я машинально заглянул в кастрюлю и увидел, как над водой всплыли спинка и косматый затылок младенца.

Гадкие близнецы рассмеялись. Я взвыл даже не от страха, а от отчаяния. У меня больше не было сил терпеть это!

Я перестал наводить порядок в квартире и жил среди раскиданных вещей. Стоило убраться, и мне сразу устраивали погром. В отличие от бесят, чёрт мне на глаза не показывался, но я постоянно чувствовал в квартире его присутствие. Слышал его звериное дыхание, находил всюду клоки чёрной шерсти, грязные отпечатки копыт на коврах.

Моя жизнь превратилась в кошмар.

***

Мама лежала в больнице вторую неделю. Я старался навещать её каждый день, но часто заставал её спящей. Она не хотела просыпаться даже для того, чтобы увидеть меня. Мама словно сбегала от реальности в сон, чтобы не терпеть своё состояние в парализованном теле.

Но когда я в очередной раз пришёл она не спала и, кажется, ждала моего прихода.

– Вова, возьми стул, садись рядом, – мама сказала это более-менее гладко, и я обрадовался, подумав, что ей становится лучше, но потом она добавила, что собирается исповедоваться мне и попрощаться.

– Мама, ты не умираешь, всё будет хорошо! – я сжимал её здоровую руку, мне даже думать об этом не хотелось.

– Сын, ты меня послушай, мне надо тебе рассказать, – было заметно, что мама очень старалась овладеть онемевшим ртом, вкладывала усилие в каждое слово. – Я скоро умру, и ты будешь жить сам. Меня заберут сегодня ночью. Ты послушай про мои грехи, какой ценой я на земле держалась.

Я плакал, зажмурив глаза. Не хотел ничего слышать.

– Первый удар у меня был ещё в молодости, я была как ты! – рассказывала мать. – Лежала два месяца. Врачи ничего не могли сделать. Отец ко мне даже священника водил, чтобы он учил меня молиться. Я молилась день и ночь, плакала и всё напрасно. Я тогда в злобе крикнула батюшке, что если Бог мне не помогает, то пусть поможет чёрт! Этот… перепугался моих слов и ушёл… А я на следующее утро встала с постели, как ничего со мной не было и стала жить как раньше. У меня был жених, я забеременела, а он сбежал. И так одной было тяжело, а у меня ещё и двойня родилась!

– Какая двойня, мама? – не понимал я. – Один ребёнок у тебя. Это я – сын твой.

– Слушай, не перебивай меня! – заворчала мать. – Двойня у меня родилась. Андюша и Ясмина. Мне с ними было трудно, денег не хватало. Летом в пионерских лагерях посуду мыла, там копейки платили, но я работала, чтобы хоть сумку еды с кухни детям принести. А они росли, хулиганили. Житья не было… На работе чан отмываю, а руки дрожат. Вдруг чувствую, что мне в голову ударило, как тогда… и ноги подкашиваются. Пока я падала, как целую жизнь прожила. Всё вокруг потемнело, падаю в пропасть. Слышу страшный голос, он мне говорит: «Пришло время возвращать долги!». А я падаю, падаю вниз в темноте и кричу: «Отпусти! Что хочешь сделаю, отпусти только!». Думала, либо я умру, либо меня опять паралич хватит. Ни того ни другого мне не хотелось. Голос этот спрашивает: «Что взамен отдашь?». Я ответила: «Детей не пожалею!». Так и сказала! Я ведь их не любила и не хотела никогда. Отец мой уговорил рожать, а сам никогда с ними не помогал… Я пообещала своих детей и упала на пол. Ко мне сбежались все, засуетились, а я сама поднялась и чувствовала себя здоровой, даже не ушиблась. Только мне было ясно, что двойняшек моих скоро не будет. Знала с кем договорилась. Андрюшу и Ясмину машина переехала прямо во дворе. Так я сразу за два своих удара расплатилась. Их жизнями!

Я слушал всё это и чувствовал, как холодеют мои пальцы в руке матери, а она всё говорила и говорила…

– Несколько лет я смогла пожить свободно, а потом со мной опять случился удар. И пока я падала мне голос на ухо сказал: «Отдашь младенца!», я сразу ответила: «Отдам!». Так я опять спаслась от паралича. Никакого младенца у меня тогда не было, но я настолько боялась снова оказаться прикованной к постели, что решила заделать ребёнка с первым встречным… Я от сына прямо в роддоме отказалась, даже в руки его ни разу не взяла, знала, что ему не жить. Вовка, я в чём тебе каюсь? Я же и тебя родила, чтобы в следующий раз тобой перед чёртом расплатиться. Но столько лет прошло, ты вырос у меня… Я когда на кухне стояла, мне голос на ухо сказал: «Мальчишку!». То есть тебя! А я сказала: «Не отдам!». Мне он тогда злобно рыкнул: «Десять дней думай!». Вот я и свалилась с параличом. И что тут думать? Жить мне уже некуда! Сегодня десятый день! Сегодня он придёт про тебя спрашивать. Мои дети тоже приходили. Ждут, когда я дам ответ. Но я тобой не пожертвую. Ты живи! Меня не помни! Сам живи! Понял?

Это было последнее, что сказала мать, обращаясь ко мне. Потом она уставилась в потолок и стала повторять: «Не отдам! Не отдам! Не отдам!». Я рыдал, уткнувшись лицом ей в руку. Прибежала медсестра, попросила меня уйти в сторону. Мама хрипела и задыхалась. Такой я её запомнил… Санитары выкатили койку из палаты. Скоро мне сообщили, что её не стало.

***

У меня была только мать и никого больше. Редко, когда люди теряют родителей в восемнадцать лет. Мне не повезло. После похорон матери, разгул нечисти в моей квартире закончился. Они забрали её и ушли.

Я понемногу стал наводить в квартире порядок. Выбросил погибшие цветы, повесил шторы на место. Складывая вещи в комнате матери, я случайно нашёл в шкафу запрятанную фотографию. На ней были двойняшки – мальчик и девочка с короткими стрижками. Мои погибшие брат и сестра, о которых я ничего не знал и считал бесятами. Может они теперь и есть бесята…

За маму я не молюсь и не хожу в церковь ставить свечи. Не верю, что в этом есть смысл.

Обещай нам душу

В деревне этого парня никто не знал и никогда раньше не видел. Он приехал из города навестить тётку, что жила совсем одна в старом покосившемся доме у дикого поля.

Звали его Олег. Так он представлялся людям, в чьи дома стучался. Парень всем объяснял, что приехал к тёте Жене, узнать, как она поживает, а дома её не застал. Стучал, стучал – не открывают. Звонил на мобильный – телефон выключен. Подумал, может, тётка пошла к соседям в гости, и стал её ждать. Но день уже клонился к вечеру, а хозяйка до сих пор не вернулась. Вот Олег стал ходить по ближайшим домам и спрашивать, не видел ли кто тётю Женю. Соседи не понимали о ком он говорит.

– А кто это такая? – спрашивали.

– Та, которая живёт вон в том доме! – объяснял Олег.

– А разве в нём кто-то живёт? – удивлялись в ответ.

«Тьфу, соседку свою не знают!», – мысленно ругался парень. Пошёл по другим домам. Нашёл тех, кто был знаком с его тёткой, но они ничем не смогли ему помочь. Сказали, что эта женщина живёт как отшельница, с людьми общается редко, её только иногда можно встретить в местном магазине. Поздороваешься, спросишь «Как жизнь?», она ответит: «Да, ничего. Дом, огород» – вот и вся беседа. Никто не знал, куда она ушла и как давно.

Олег вернулся к дому и просидел на крыльце почти дотемна. Тётя Женя не вернулась. Парень стал волноваться. Вдруг ей стало плохо в запертом доме, и никто даже не поинтересовался?

Он обошёл дом вокруг и обнаружил незапертое окно – створка была чуть приоткрыта. Парень влез внутрь, стал ходить по комнатам, звать тётку. Он боялся обнаружить тётю Женю мёртвой. Но дома никого не было. Олег немного успокоился, решил, что родственница куда-то уехала.

Только дом пустовал уже не первый день. Похоже, пока тётка отсутствовала, в её жилище успели побывать какие-то детишки. В одной из двух комнат на деревянном полу мелом был начерчен круг, по краям которого стояли оплывшие свечи. Не стала бы ведь пожилая женщина устраивать какие-то гадания!

Олег нашёл на кухне пустой мешок для мусора, собрал огарки. Хотел отмыть пол, но не смог найти тряпку и плюнул на всё это дело. Ему захотелось прилечь. Ехать домой было поздно. За окном совсем стемнело, только полная красноватая луна висела над диким полем.

Парень прямо в одежде устроился на кровати, начал смотреть клипы в телефоне. Связь в деревне была не очень. Видео прогружались через раз.

И вдруг телефон зазвонил. Это был странный вызов. В мелодии звонка проскальзывали незнакомые ноты, такие громки и пронзительные, что было больно ушам. Номер состоял из нескольких строчек цифр и неясных символов. Не смотря на всё это, Олег ответил на звонок и услышал в трубке искажённый голос тёти Жени, она орала, что есть мочи: «Олег! Убегай! Убегай скорее оттуда!».

Связь оборвалась, прежде чем парень успел сказать что-то в ответ. Олег был напуган. Он хотел перезвонить и узнать в чём дело, но экран погас, и телефон больше не включался. Олег был в замешательстве из-за странного звонка, но старался не устраивать суматоху. Куда ему бежать посреди ночи?

У Олега была с собой зарядка. Он включил свет в комнате и отыскал розетку. Это не помогло. Телефон просто умер.

Пока он возился, на кухне что-то глухо упало. Парень пошёл посмотреть. Это икона свалилась с угловой полки. У тётки на кухне по старой традиции был устроен Красный угол с лампадкой и образами святых, расставленными полукругом.

Олег хотел подобрать икону и поставить на место. Не из суеверий, а просто для порядка. Ему не нравилось, когда что-то валялось на полу. Но стоило ему сделать шаг, и оставшиеся иконы начали сваливаться с полки одна за другой, как кости домино. Они сами по себе спрыгивали на пол, будто их сбрасывала невидимая рука.

Парня обдало холодом с ног до головы. Ночь – не ночь, а оставаться в доме, где творится подобная чертовщина, ему больше не хотелось. Он собирался вылезти обратно через окно. Не важно куда. Хоть к соседям попроситься, хоть до утра гулять по селу. Главное не в тёткином доме!

Только подошёл к окну, а створка рывком захлопнулась прямо перед его носом, хотя ночь была безветренная. Олег схватился за ручку, стал дёргать раму туда-сюда. Окно как запечатали! Парень снял свитер, намотал на кулак, замахнулся, но в последнюю секунду передумал бить стекло. Ему показалось, что он зря устраивает суматоху.

Олег отошёл подальше от окна, медленно набрал полную грудь воздуха и выдохнул. Унял дрожь в руках, решил ещё раз попытаться открыть раму. Дёрнул штору и увидел за стеклом ужасную морду в чёрной шерсти. Раздутые ноздри, огромные тёмные глаза, рога, как два кола. За окном стоял чёрт и улыбался широкой искривлённой улыбкой.

Парень так и отпрыгнул от окна. Он видел беса всего мгновенье. Могло показаться! Но проверять ему не хотелось. Олег вернулся в комнату, где горел свет. При лампочке было спокойнее. Его телефон так и не зарядился. Он давил на кнопку дорожащим пальцем, но всё было тщетно.

Олег ожидал, что вот-вот случится что-то ещё. Кто-нибудь влезет в окно или вещи будут падать с полок. Но ничего не происходило. Вокруг было тихо. Только отдалённые голоса и шорохи доносились где-то глубоко под полом.

Парень прислушался. Да, это же были детские голоса! Какие-то мальчишки-подростки разговаривали о чём-то еле слышно. Олег почувствовал себя дураком, подумав, что это деревенские дети над ним шутят: дергают иконы за нитки, пугают его страшными масками.

Олег отбросил угол ковра, а там дверца в погреб. Он её открыл, заглянул внутрь – в погребе было темно, как в колодце, и никакой лестницы, чтобы спуститься.