Откровение Бога. Том I

– Том, я попытаюсь выровнять аэростат, держись! – голос парня я почти не замечаю, я даже не понял, что он сказал.

Скорость вращения снижается, и я дотягиваюсь до поручня второй рукой. В этот момент в аэростат врезается обломок шаттла и отбрасывает его вместе со мной ещё дальше от той траектории, по которой мы двигались. Я продолжаю держаться изо всех сил за поручни и понимаю, что от удара нас отбросило в противоположную сторону от Земли.

– Чёрт! Том, ещё немного! – парень в нижнем правом углу жмёт на сенсор своего смартфона с такой скоростью, с какой только может, и я понимаю, что аэростат выравнивается в полёте.

В этот момент я чувствую, как от перегрузки вращения я начинаю терять сознание.

– Том, я открою шлюз аэростата, забирайся!

Сразу после этих слов двери шлюза раздвигаются, но я понимаю, что мне не дотянуться.

Вращение ослабло, но мне с каждым мигом становится сложнее держаться. Я слабею и понимаю, что нельзя терять время. Я подтягиваюсь с помощью правой руки в сторону шлюза и хватаюсь за дверной проём. Из-за вращения я как бы карабкаюсь по корпусу аэростата, его низ справа от меня. Затем хватаюсь за проём правой рукой и подтягиваюсь на обеих руках. Вращение ослабевает, и это играет мне на руку. Мне удаётся забраться в шлюз по пояс, но этого недостаточно. Тогда я отталкиваюсь одной ногой от поручня, это движение забрасывает меня внутрь. Меня прижимает спиной к корпусу аэростата по инерции вращения, и открытый шлюз оказывается передо мной. В его проёме я вижу, как слева направо мелькает разломленный напополам шаттл в облаке своих запчастей и обломков. Через мгновение шлюз захлопывается, и я теряю сознание.

– Том, очнись. То-о-о-м!

Я слышу глухой голос этого парня, который никак не исчезает с моего экрана. Пытаюсь проморгаться. Передо мною приборные панели, какие-то датчики. Изнутри аэростат похож на бочку. Как алюминиевая банка из-под пива. Я опираюсь руками о корпус аэростата, переворачиваюсь на четвереньки и встаю на одно колено. Меня снова начинает мутить. Я облокачиваюсь одной рукой об корпус. Голос парня звучит глухо, я не понимаю, что он говорит. Секунду спустя слух восстанавливается, картинка перед глазами становится отчётливее.

– Том… Том, ты как? Ты в порядке?

– Сколько я был в отключке?

– Пару минут, Том. Тебе надо кое-что увидеть. Посмотри в иллюминатор.

Я мотаю головой, пытаясь прогнать остатки помех в глазах. Опираюсь обеими руками о корпус и встаю во весь рост. Поворачиваюсь к шлюзу и вглядываюсь в прозрачное стекло иллюминатора. Вижу только черноту космоса, голубую Землю внизу и горящие обломки шаттла, входящие в атмосферу. У меня по телу пробегает холод, когда я понимаю, что две боеголовки Сатана-2 сейчас падают вместе с шаттлом.

– Началось, Том… – парень произносит слова дрожащим голосом, – война… Всё так, как говорил Брайн.

Я провожаю взглядом горящие обломки и не могу произнести ни слова. Я представляю последствия взрывов. Понимаю, что боеголовки могут упасть куда угодно. Я поднимаю глаза вверх и чувствую, как зрачки моих глаз расширились и холод пробежал у меня по спине. Надо мной медленно пролетало что-то вроде космической станции, только выглядела она более устрашающе. Сначала в глаза мне бросилось что-то, похожее на огромную чёрную трубу, которая отходит от самого основания станции, и я понял, что это что-то вроде дула. От самого её основания шла широкая лента, как на пулемёте, только вместо патронов у неё на расстоянии около десяти метров друг от друга были заряжены ядерные боеголовки. «Зевс».

– Господи Иисусе, да их там около двух десятков… – парень говорит эти слова почти шёпотом, но они пролетают мимо моих ушей.

Я замечаю, что эта чёрная лента, шириной около десяти метров, установлена на вращающемся механизме, как цепь на велосипеде. С одной стороны дуло, а с другой что-то вроде огромной шестерёнки, которая выходит из основания станции. Я понимаю принцип действия этой ленты – шестерёнка прокручивает ленту с боеголовками, и по одной доставляет их в дуло. Вся эта станция, окрашенная в чёрный цвет, работает как большой спусковой механизм. В остальном «Зевс» напоминает МКС – панели солнечных батарей и другие модули. Я начинаю считать количество боеголовок в ленте. Восемнадцать.

– Их восемнадцать… – говорю я.

– Именно, Том, теперь ты понимаешь, какой разрушительной мощью обладает Союз Девяти?

Я снова перевожу взгляд на падающие обломки шаттла и вижу, как они скрываются из вида, оставляя за собой тонкие огненные хвосты.

– Что теперь будет? – я задаю этот вопрос вслух самому себе. Я опускаю взгляд в пол и отворачиваюсь от иллюминатора.

– Ничего уже не поделаешь, но ещё есть шанс сделать так, чтобы не стало хуже.

– Пошёл ты… – произношу я еле слышно, – если бы не ты, всего этого не было бы. Этого не произошло бы, если бы ты не взломал сеть в моём костюме.

– А что бы было, Том, если бы я этого не сделал? Тебя бы пристрелили там вместе с твоими ребятами, и не окажись ты сейчас здесь, у нас не было бы вообще никаких шансов на то, чтобы добраться до Откровения. Откровение, Том! Именно оно может всё исправить, остановить войну, которая вот-вот начнётся, перетянуть преимущество в силе на сторону тех, кто будет им обладать.

– А кто, по-твоему, будет им обладать? – Я задаю этот вопрос с сарказмом. – Я заберу Откровение, и что дальше? Какой у тебя план, чёрт возьми?

– Успокойся, Том, ты сам понимаешь, что вариантов у тебя немного. Ты можешь покинуть аэростат прямо сейчас и ничего не изменить. Или у тебя есть шанс помочь спасти миллиарды жизней. Да, мы не добрались до «Зевса». Но есть люди, которые могут многое изменить, если в их руках будет Откровение, а значит и власть, которой могут обладать лишь боги среди людей. Эти люди, Том, они тебе не враги, они твои друзья, и в будущем вы… Господи, это… это сложно…

– Что ты, мать твою, несёшь? Да кто ты такой вообще? – Я срываюсь на крик, начиная бить ладонью по корпусу аэростата, отчего он издаёт глухой звук. – Что вообще происходит?!

– Том, я постараюсь объяснить тебе всё по порядку… Для начала, Откровение Бога – это альфа и омега, начало и конец… Это невероятно сложно. Этот артефакт… он… он основа всего, что мы знаем, Том. Но времени до того, как Откровение Бога уничтожит всё живое, осталось немного. Если ты ничего не предпримешь, Том, погибнет всё… Я не просто так нашёл тебя, сейчас ты многого не понимаешь. Это необычайно сложно объяснить, но очень скоро ты всё поймёшь. Брайн… он пришёл ко мне, Том, он рассказал мне про моих родителей, – по лицу парня побежала слеза, и он сразу же вытер её рукой, – он рассказал то, что я хранил в себе много лет, то, чего я никому не говорил… Он сказал, что если ты не поверишь мне, то напомнить тебе про мать, Элизабет.

Эти слова пронзают меня. Я поднимаю голову. Успокаиваюсь за мгновение.

– Твоя мать, Том, – парень смотрит куда-то в сторону, пытаясь спрятать слёзы, то и дело вытирает их, – она читала тебе сказки в детстве… Чёрт, забыл название… Что-то про птицу…

– Грифон, – шёпотом подсказываю я.

– Точно… Твоя мать была русской, Том. Когда она умирала, она позвала тебя к себе. Она сказала тебе перед смертью: «Всегда держись за то, что ещё осталось».

Эти слова мы произносим одновременно.

– Послушай, Том, это чёртово безумие, я знаю… Я сам не верю, что это происходит, но если не сделать то, что я тебе предлагаю…

– Я понял… – Я перебиваю его и поворачиваюсь лицом к иллюминатору. – Какой план?

– Да… гм… конечно… – парень замешкался, видимо, он не ожидал, что его слова так на меня подействуют. – В общем, идея в том, чтобы ты спустился в указанную точку координат. У тебя за спиной в корпусе аэростата что-то вроде шкафчика на случай экстренной эвакуации, там есть парашют. Место, куда тебе придётся высадиться, – это что-то вроде огромной древней шахты, выходящей на поверхность. На самом дне шахты что-то вроде храма. Там целый город, я вышлю тебе план полёта и проложу тебе путь, он будет отображаться у тебя на экране. Через сорок секунд связь пропадёт, слепая зона, но я загрузил в аэростат и в твои очки всё, что нужно. Как только ты подлетишь близко к земле, связь восстановится, и я постараюсь вести тебя. На месте тебя эвакуирует… – связь прерывается.

Это было слишком. Он знал то, о чём говорила моя мать перед смертью. Я помню этот разговор. Он был последним.

Я слышу скрежет вращения земли. Слышу голоса десяти миллиардов людей под моими ногами. Это огромная карусель скоро сбавит обороты. Две боеголовки Сатана-2 вот-вот достигнут нулевой отметки в свободном падении, и мир затрещит по швам. Но есть шанс не допустить более тяжёлых последствий.

Одна секунда до прыжка.

«Держись за то, что ещё осталось».

Я делаю шаг.

В первую же секунду я набираю скорость. Датчик на экране показывает 147 км в час. Меня начинает вращать с бешеной скоростью, и перед глазами всё смазывается. Я не могу выровнять полёт, сопротивление слишком сильное. Я начинаю входить в атмосферу. 189 км в час. Костюм начинает нагреваться. От вращения и перегрузки я начинаю терять сознание. Если я отключусь, то у меня уже не хватит времени на то, чтобы прийти в себя в полёте и раскрыть парашют. 210 км в час. Я вхожу в атмосферу. Меня вращает в разные стороны, переворачивает. Я пытаюсь сгруппироваться и выровнять полёт, лечу головой вниз. Для уменьшения сопротивления свожу ноги и прижимаю руки к телу. Шлем начинает раскаляться сильнее, и я вижу, как перед моими глазами, всего в сантиметре от них, обод моих очков начинает краснеть. Я чувствую через броню шлема, как лоб нагревается. 350 км в час. Цифры у меня перед глазами, показывающие скорость, начинают пульсировать красным, с каждой секундой к скорости прибавляется ещё пара десятков километров. Я едва могу терпеть жжение и понимаю, что ещё несколько секунд, и я сгорю, не долетев до земли. 380 км в час. Шлем и плечи костюма раскаляются добела. 410 км в час. Я пролетаю стратосферу, и костюм начинает слегка охлаждаться. На экране очков появляется пунктирная полоса, которая показывает мне траекторию полёта, путь до нужной точки координат. Передо мной открывается грозный вид тёмных клубов грозовых туч, которые мерцают, как гирлянда. Я вижу яркие вспышки молний, и лишь через пару секунд до меня долетают глухие раскаты грома. В просветах туч я замечаю зелёные леса и невысокие горы. 480 км в час. Я влетаю в тучи и, как игла, пронзаю огромное серое облако. На стекле очков появляются капли воды, которые начинают расползаться по нему в разные стороны. От сопротивления воздуха всё моё тело вибрирует. Я лечу через тучу. Одна из молний появляется прямо передо мной, я наклоняю вес тела вправо и меняю траекторию полёта, чтобы не поджариться. Это сбивает меня с курса, и я вижу, как красная пунктирная полоса на моих очках осталась справа. Я пытаюсь вернуться на траекторию, и в этот момент вылетаю из облака.

Передо мной открывается чудовищный вид огромной дыры в земле. Огромного кратера радиусом в несколько километров посреди зелёных лесов. Сквозь ливень и капли дождя, сползающие по стеклу очков, мне удаётся разглядеть целый военный город вокруг этого кратера. Базы, дымящие трубы заводов, полигоны с военной техникой, мерцающую полосу аэродрома, зенитные комплексы, противовоздушные пулемёты – всё это разрослось, как паутина, вокруг огромной дыры в земле, внутри которой не видно ничего, только мрак. Кратер был ровной круглой формы. По его краям был построен металлический обод, кольцо бледно-красного цвета шириной в сотню метров. 510 км в час. Я возвращаюсь на траекторию полёта. Высота – два километра. На экране моих очков одна из областей военного города выделяется красным. Следом на экране показывается модель строения крупнокалиберного пулемёта, который предназначен для отражения атак с воздуха. Это означает, что меня засекли радары, и та область, которая выделилась у меня на экране, готова к атаке. Внезапно я замечаю вспышки выстрелов, и яркая кривая полоса летящих крупнокалиберных пуль устремляется ко мне с земли. Она похожа на огромный раскалённый кнут, который извивается в воздухе, рассекая ливень. Сначала пули летят мимо, где-то слева. Следующие пули летят уже в меня. Я меняю траекторию, уворачиваюсь от огненной ленты и натыкаюсь на ещё одну. По мне палят длинными очередями. Одна такая пуля может пролететь сквозь меня как сквозь масло. Я меняю траекторию и ухожу влево. Полтора километра до поверхности. Я отклоняюсь от траектории, которая пунктирной линией уходит прямо в шахту, примерно на двадцать метров, и замечаю, как слева от кратера вторая зенитка начинает лупить по мне длинными очередями. Вдруг две длинные огненные ленты пересекаются крестом в воздухе прямо передо мной, и я уклоняюсь вправо. Пятьсот метров до кратера. 520 км в час, и третий крупнокалиберный пулемёт только начинает выпускать пунктирную огненную ленту, как я вместе с ливнем влетаю во мрак огромной шахты.

Стекло очков помогает сразу же привыкнуть к темноте. Я пролетаю ещё около километра вглубь бездонной дыры идеально ровной цилиндрической формы. Со всех сторон вниз тянется огромное количество проводов, некоторые из них сплетены в одну толстую жилу, как канат. По всей окружности вплотную к стенам этой шахты тянутся строительные леса, образующие этажи, соединённые между собой железными лестницами. Они мелькают мимо меня бесконечной очередью. Таким же бесконечным мне кажется моё падение в эту пропасть. Я замечаю, как огромная скважина впереди переходит в пещеру, которая идёт под землёй, как гигантский тоннель, под наклоном примерно в 45 градусов. Я понимаю это, когда виртуальный указатель пути на моём экране показывает поворот. Скважина шахты заканчивается, и я прислоняю руки плотно к бокам, а ноги прижимаю друг к другу. И как только влетаю в пещеру, в том месте, где она уходит вглубь под наклоном, я резко развожу руки и ноги в стороны. Между руками и туловищем и между ногами растягиваются перепонки. Я перехожу в полёт под углом 45 градусов, скорость сразу же падает до 125 км. в час, и я замечаю, что впереди, на самом дне пещеры, виднеются небольшие строения. Я вспоминаю, что парень в очках говорил что-то про город на дне пещеры. Я подлетаю всё ближе и понимаю, что это небольшие каменные прямоугольные хижины с прямоугольными маленькими окнами, напоминающие строения в Мачу-Пикчу в Перу, выточенные прямо в стенах пещеры. Эти строения простираются на несколько километров вперёд, образуя огромный лабиринт из улиц, дорог, площадей и хижин. Я лечу над подземным древним и безжизненным городом. У меня не укладывается в голове, как всё это могло уместиться в одной пещере. Вся пещера и город подо мной бледно-серого цвета, как известняк, дома покрыты слоем пыли, некоторые из них разрушаются под воздействием времени. Этот город простирается на протяжении всего тоннеля пещеры. Я пролетаю так низко, что от моего полёта с плоских крыш хижин и домов поднимается пыль. Чем дальше я пролетаю вглубь пещеры, тем выше становятся строения. У меня на пути появляется небольшая башня прямоугольной формы. Уйти от столкновения в сторону не получится – сразу за башней пещера заканчивается, и у меня не будет шанса раскрыть парашют при повороте. Пунктирная линия траектории у меня на экране проходит через небольшое окно в башне. На долю секунды я прижимаю руки к туловищу, свожу ноги и влетаю в окно, которое оказывается шире меня лишь на пару сантиметров. На мгновение я замечаю, что за окном этой башни вниз идёт каменная лестница, и лишь поэтому окно напротив расположено ниже чем то, что прямо над лестничным пролётом, в которое я влетел. Я вылетаю из окна и в следующую секунду дёргаю за кольцо парашюта. С резким хлопком парашют раскрывается у меня за спиной, и скорость падает до 5 км в час. Я плавно пролетаю ещё пару десятков метров и касаюсь ногами небольшой каменной площадки. Резким движением отстёгиваю ремни парашюта и оглядываюсь. Город остался позади, впереди меня стена пещеры, и в ней треугольное, высотой около сотни метров, ущелье, из которого исходит мягкий, бледно-серый свет. Мне становится страшно от неизвестности. Я ещё раз оглядываюсь на серый каменный город. Он простирается по всей длине пещеры, уходит вверх к той огромной скважине. Тишина такая, что звенит в ушах. Я снова кидаю взгляд на ущелье и поворачиваюсь к нему лицом. Внезапно тишину прерывает видеовызов. Вернее, один голос, без картинки:

– Том… Том, ты на месте?

– Да, – отвечаю я, всё ещё стоя на месте, не решаясь войти.

– На такую глубину сигнал проходит плохо, ты можешь лишь слышать мой голос, изображение не проходит…

– Да… Да, хорошо… – я запинаюсь, потому что думаю сейчас совсем о другом.

– Я вижу изображение с твоей камеры, но с помехами. Что это за место?

– Это что-то вроде… Это врата… – неуверенно отвечаю я.

– Том, у тебя две минуты до эвакуации, поспеши.

Я медленно делаю шаг и вхожу в высокое ущелье. По сырым стенам бегут тонкие струйки воды. Я двигаюсь медленно и осторожно. Свет становится менее ярким. Под ногами ровная дорога, вымощенная большими серыми камнями. Ещё через пару метров я выхожу из ущелья и замираю как вкопанный. Передо мной открывается огромный круглый зал диаметром примерно километр. Я поднимаю взгляд вверх и вижу, как четыре огромных статуи в виде людей в плащах с капюшонами подпирают круглый потолок высотой около двух километров. На потолке из камня вырезаны колесницы, армии людей с копьями, стрелы, летящие в воздухе, и бесчисленное количество других изображений. Стены зала украшены резными узорами со сценами культа. На одной из них я замечаю, как несколько сотен людей на коленях кланяются святыне прямоугольной формы. Под ногами у меня пол, вымощенный мелкой каменной мозаикой. На самом верху, в потолке, расположено круглое окно, ведущее на поверхность, из которого падает свет и поблёскивающие в нём капли дождя. Ровный столб света падает прямо в центр круглого зала на невысокий круглый пьедестал в виде ступеньки. На нём в полуметре от земли как бы зависло то, ради чего я здесь. Откровение Бога.

– Господи… Том… Том, это оно… – еле слышным шёпотом говорит парень.

Я не отвечаю. У меня перехватило дыхание. Не спеша я прохожу дальше и замечаю, что около стен зала на полу лежат останки людей. Скелеты, которые вот-вот рассыплются от одного прикосновения, замерли в разных позах. Некоторые остались стоять на коленях, другие застыли в момент поклона, головой к Откровению. Я замечаю, что таких останков в этом зале больше сотни, и все они на разных стадиях разложения, и чем ближе они к Откровению, тем лучше их состояние. Все эти останки как бы выстроились в очередь к пьедесталу. Я прохожу дальше, разглядывая всё по сторонам, и от размеров этого зала у меня захватывает дыхание. Я дышу через раз, чувствую, как ком встал у меня в горле. Я приближаюсь ближе к пьедесталу и замечаю, что здесь на останках появляются потрёпанные элементы одежды. На тех, кто находится ещё ближе к Откровению, на костях осталась сухая плоть, одежда на них менее потрёпанная. Я кидаю взгляд на артефакт. Металлический цилиндр повис в воздухе прямо под лучом света, падающим из окна в потолке. Капли дождя, не долетая до него, как бы расползаются по границе невидимой сферы вокруг Откровения. Эта сфера, радиусом около четырёх метров вокруг артефакта, отталкивает капли дождя. На полу под ним в пределах сферы нет ни пылинки. Я подхожу к пьедесталу и справа замечаю скелет человека, который ближе всех расположен к Откровению. Он замер на коленях и опирается на правую руку, левой рукой он тянется к артефакту, выставив ладонь вперёд, как будто хочет за что-то ухватиться в последний момент. На нём надето что-то вроде серого халата, почти нового. Плоть на его босых ногах коричневая, немного сгнившая. Но его лицо выглядит так, как будто он умер всего пару дней назад. Кожа на его голове бледная, на висках через неё видны бледно-зелёные вены, на макушке тёмные волосы. Кожа на левой руке, которой он тянется к Откровению, слегка бледная, а на ладони, которая замерла всего в сантиметре от сферы, она розовая, как у живого человека.

Я подхожу к невидимой сфере, которая заметна только потому, что по ней стекают капли дождя, и медленно поднимаю правую руку, чтобы попробовать прикоснуться к ней. Осторожно я прикасаюсь к ней, и рука проходит сквозь неё. Я медленно делаю шаг и оказываюсь в её границах, прохожу её насквозь. Я осматриваюсь, поднимаю взгляд вверх и смотрю, как капли, падающие сверху, не долетают до меня, они разбиваются о сферу, создавая брызги, которые слегка поблёскивают на свету, затем стекают передо мной, как по невидимой стене. Я оборачиваюсь. Чёрный матовый цилиндр бездвижно завис над землёй. Его резная поверхность больше всего похожа на металлическую. Я всматриваюсь в неё. Она выглядит, словно работа искусного мастера, который вырезал на ней все эти узоры, напоминающие чёрную чешую. Я пытаюсь вглядеться в эти узоры и различаю очень мелкие, едва заметные иероглифы. Весь этот артефакт состоит из трёх квадратных секций, две из которых по краям, та, что посередине, чуть меньше. Весь его вид кажется настолько величественным и таинственным, что в этот момент я понимаю, почему люди дали ему это название.

– Том… Оно ждало здесь миллиарды лет…

Я не отвечаю. Я поднимаю руки вперёд, мои ладони всего в нескольких сантиметрах от Откровения, но я не решаюсь к нему прикоснуться. Меня посещает странное чувство, чувство тепла, и, наверное, уюта. Я как будто что-то вспоминаю, как будто этот артефакт – это… это моё. Это что-то такое, к чему я имею непосредственное отношение. Я как будто чувствую себя дома, чувствую, что я нахожусь на своём месте, что я должен сейчас находится именно здесь, а не где-то ещё. Я не решаюсь коснуться его. Я осматриваю Откровение, стоя над ним.

– Возьми его, Том… Ну же!

Я подношу правую руку к верхнему краю артефакта, левую подношу к нижнему краю и прикасаюсь к Откровению. Оно тут же падает ко мне в руки, и я чувствую, что оно совсем ничего не весит, как пустая картонная коробка. Я держу его двумя руками, колени немного подгибаются, и меня посещает странное, но чистое чувство радости и восторга, я слегка улыбаюсь, как будто держу на руках своего новорождённого ребёнка. Я оглядываю его поверхность, она гладкая. Внезапно невидимая сфера исчезает, и капли дождя падают прямо на меня, я поднимаю голову, и они капают на стекло моих очков.

– Том… он тяжёлый?

– Нет, – с восторгом отвечаю я, – он почти ничего не весит…

– Я эвакуирую тебя, Том, пора!

Эти слова возвращают меня в реальность.

– Как? – спрашиваю я.

– Ха-х, хотел бы я знать! Сейчас и узнаем! Кстати, моё имя Бен Доккинс, но можешь звать меня Док.

– Так как ты собираешься меня отсюда вытащить, Док?

– Через три секунды, Том!

– Постой-постой, расскажи сначала, как? – немного удивлённо и нервно спрашиваю я, держа в руках Откровение.

– Две!

– Подожди!

– Одна!

И в этот момент за моей спиной раздаётся едва слышимый хлопок. Кто-то обеими руками хватает меня за плечи. В следующую долю секунды раздаётся ещё один хлопок, и вместо дневного света над головой у меня появляется тусклая лампочка. Я оказываюсь в небольшой комнате без окон, с окрашенными до половины в зелёный цвет стенами.

Глава 3

Максим Покровский

– А теперь расскажи мне всё, что ты знаешь.

– Что именно?

– Начни с самого начала. С чего начался твой день?

– Я проснулся у себя в квартире, затем мне позвонил мой друг…

– Что он сказал?

– Сказал, что намечается дельце.

– Что за дело?

– Банкомат на углу рынка. Инкассаторы там так и крутятся. Хотели прикарманить себе немного.

– И как? Получилось?

– А ты что, видишь у меня в руках кейс, набитый деньгами? Чёрт, ты же знаешь, что нет, зачем спрашивать? Раздался этот чудовищный взрыв, всё сгорело в мгновение ока…

– Что потом?

– А потом я потерял сознание и проснулся у тебя в вертолёте. Вы кто такие вообще?

– Ты что-то недоговариваешь.

– Что? Ты с ума сошёл? Самое время что-то скрывать, у меня на глазах вспыхнул целый город!

– А как ты уцелел после ядерного взрыва, Макс?

– Я не называл своё имя… Откуда ты знаешь его?

– Я знаю многое

Два часа назад. Иерусалим. Израиль

Её запах напоминает запах малины. Она стоит ко мне спиной и смотрит на меня через левое плечо. Она улыбается мне. На её белые волосы падают лепестки сирени. Её белое платье развивает лёгкий ветер. Я иду к ней по зелёной траве и знаю, что она ждёт меня. Я чувствую, что я там, где должен быть, чувствую, что я счастлив. Я подхожу ближе. Ветер доносит до меня её запах. Этот запах я не спутаю ни с каким другим, я могу узнать эту девушку из миллиарда других по этому запаху. Я чувствую, что в этом мире у меня нет никого ближе, чем она. Мне остаётся дойти до неё совсем немного, но внезапно я слышу звонок сотового телефона. Я просыпаюсь.

Звонок телефона будит меня, и я ещё немного ворочаюсь в кровати, прежде чем ответить на звонок. Я не хочу, чтобы этот сон заканчивался, не хочу, чтобы что-либо возвращало меня в реальность. Хочу остаться там, с той девушкой. Кто она? Я знаю её? Нет, не думаю. Но там, во сне, я испытал чувство, которое не испытывал ни к одной другой девушке. Я беру в руки телефон. На экране звонок с фотографией, с которой парень с банданой на лице и ирокезом озлобленно показывает мне два средних пальца. Панк, только не ты! Я не встаю с кровати, нажимаю кнопку и подношу телефон к уху.