Он был богом. Зарождение

Александр Блэйн

Он был богом. Зарождение

Пролог

Шёл обильный дождь. Верх города был покрыт тёмными тучами. Он наполнился туманом, где виднелся блёклый отблеск уличных фонарей. Лишь вспышки молнии ярко светили посреди тучного неба. Улицы были переполнены. Это был сплошной кошмар. Идя по тротуару, в собравшихся от стекающей воды лужах виднелись отражения бегущих людей, с лиц которых одна за другой стекали капли воды, кожа покрылась мурашками, а одежда, промокшая насквозь, гнала их. Каждая живая душа, находясь в самых недрах толпы, расталкивала всех и вся, лелея остывающую надежду поскорее добраться домой и скрыться от этого ужасающего ливня. Себастьян шёл спокойным, размеренным шагом, рассекая лужи, одежда прилипла к телу, а дрожь пробирала насквозь, мокрые волосы облегли голову, вода текла рекой. Он не обращал ни толики своего драгоценного внимания, которое было уделено последующим событиям, на то, что происходило впереди, а лишь шёл вперёд, опустив голову. В глазах мелькал асфальт и капли дождя, ударяющиеся об него. Ему удалось достаточно неторопливым шагом пройти улиц с 10, пока Себастьян не остановился посреди тротуара, осмотревшись вокруг с мыслью и очень далёким, но всё же ощутимым чувством горести, какую прелесть на его плечи возложено уничтожить. Его раздирали чувства долга и сожаления, но, вспомнив предыдущие ошибки, он напрочь отбросил любые мысли и целеустремлённо собрался продолжить путь к месту, где всё и началось, каким бы тяжёлым он ни оказался. Сколько же мы создали, и всё напрасно… Какой великий город, его величие так и сияло. Себастьян знал, для чего всё это нужно, и это согревало душу, ибо потом этот город воскреснет с ещё большей силой и засияет так ярко, как никогда прежде. И имени ему не будет, ибо человеческие имена слишком примитивны для него. Он любит этот мегаполис, именно поэтому и предстоит очистить его от скверны, дьявольщины, содомии, что пленили всё вокруг, как и весь мир.

Себастьян продолжал идти всё тем же размеренным шагом, пока не добрался к самим небоскрёбам. Его взгляд был полностью прикован к ним. Безоговорочно, будто вокруг всё растворилось или напрочь исчезло, и даже мелькающие в поле зрения тени испуганных людей не могли его убедить в обратном. Это тот взгляд, который мы часто можем наблюдать в фильмах, где главный герой одержим какой-то целью или мечтой, путь к которой совсем близок и нужно только протянуть руку, чтобы его схватить. Оказавшись там, он мельком окинул все здания острым взглядом и с полной уверенностью направился прямо к Sky Buildings.

Себастьян поднялся наверх и вышел на крышу – его взору открылись просторный город и тёмное, тучное небо, которое не закрывали никакие здания, – подошёл к краю. Город светился, он выглядел до безумия ослепительным. Опустив голову, его взор устремился прямо к жителям его, а с уст сорвался лёгкий стон, за которым прозвучали слова: «Свершится предначертанное. Да будет воля Твоя, и прости Ты грешников своих и направь свет Свой в души потерявшие». Он перекрестился и отступил от края. Себастьян поднял руки к небу, глубоко вдохнул и, подержав воздух внутри, выпустил его. Небо стало сгущаться над городом, поднялся сильный ветер, над Себастьяном пролетел самолёт. Он летел в аэропорт, люди внутри спали, и их сон был мирным и спокойным, а единственный насущный для них вопрос – это встреча с родными или работа или просто отдых. Беды им ничего не предвещало. Себастьян взмахнул руками, двигатель загорелся, а крыло поклонило вниз. Самолёт спикировал в стоящий рядом небоскрёб. За спиной прозвучал знакомый голос:

– Себастьян, – закричала Карина.

Себастьян повернулся к ним.

– Вы? – холодно спросил он. В этих словах не было ни эмоций, ни чувств, абсолютно ничего, кроме полного безразличия, которым он так и пестрил.

Ему поистине было всё равно. Казалось, будто он не знал даже, кто они такие. В глубине души, где и остались тончайшие осколки отблесков их эфирных образов, может, что-то и щемило, но это было настолько мизерным, что теперь они определённо были чужими. Уже Себастьян не тот, кого они знали и кого ожидали увидеть. И здесь дело даже не в его интонации или совершённых поступках, а в пустом взгляде, который всегда ярко горел любовью. Для Себастьяна всегда имели значение чужие чувства, переживания, каким бы далёким или плохим ни был этот человек, поскольку ему как никому другому знакомо истинное чувство боли, именно поэтому он всегда обращал внимание на эмоции других, их взгляд и поступки. И всё это всегда он выражал своими отверженными глазами, готовы к полному самопожертвованию, но на этот раз им так и не посчастливилось рассмотреть что-то, кроме пустой, бесчувственной бездны, от которой и кровь в жилах стыла.

– Мы, – спокойным, но разочарованным тоном произнёс Марк. – Мы были у тебя дома. Что произошло? – Он смотрел на Себастьяна, не зная, как ещё задать вопрос. – То, что мы увидели. Мы стали тебя искать. Я тебе звонил, но ты не отвечал.

– Себастьян, что произошло у вас? Сабина…

– Да, знаю, – ответил Себастьян, – она мертва.

– Но как? – с выражением ужаса на лице и трепетом в голосе спросила Карина.

– Я её убил.

Они замерли и лишь молча посмотрели на Себастьяна. Это всё, что им удалось сделать. Это и понятно, ведь услышав что-то, хоть отчасти похожее на это, можно в секунду покинуть бренный мир. Это был молчаливый, остолбеневший взгляд, словно они встретили василиска. У них напрочь отбило речь, ведь даже верить в эти слова или воспринять Себастьяна как безумца, несущего несусветный бред, поставило их на распутье, где любой вариант ведёт в пропасть.

– Не неси ерунды, – завопил Марк.

Удар, всё летит, огонь, и небоскрёб горит, он падает. Наклонился в сторону. Вниз полетел хвост самолёта, а за ним и всё здание начало рушиться. Но им было всё равно, они даже не смотрели. Всё их внимание было приковано к Себастьяну.

– Я убил её, застрелил.

Карина стояла и молча, оторопев, смотрела на него. Она была в ужасе. Себастьян ли это?

– Этого не может быть, – она упала на колени и горько заплакала. – Зачем? – разразилась Карина в ужасном крике, посмотрев на него. – Зачем? Это же шутка, да? – Её крики периодически менялись воплями, вопросами и смехом. Походило на безумие.

Себастьян же и дальше молча смотрел на них без единого проявления хоть каких-то эмоций, кроме безразличия, если его можно назвать эмоцией. Чувств не было. Боли не было. Он осознавал, что заставил их пережить, но это не более чем просто понимание, поскольку какого-то раскаяния или сожаления оно не несло, что делало его ещё большим монстром. Он даже не знал, он ли это, и вообще, кто такой он. Карина бросилась на него и хаотически начала наносить удар за ударом, раз за разом всхлипывая слезами и бормоча что-то про себя. Он никак не мог услышать, что она говорила. Это была какая-то несвязная речь, полная слёз. Себастьян смотрел на неё, но не видел, будто сквозь стакан или бутылку. Она стояла далеко, вся в тумане. Карина подняла голову и, смотря прямо в глаза, сказала сквозь слёзы:

– Ты хоть знаешь, что она была беременна?

– Да, – холодно ответил он.

– И ты убил её? – она была в ужасе.

– Это было необходимо, – леденящим голосом ответил Себастьян.

– Да что ты такое? – вырвалось у Марка.

– Удивлён? – сказал Себастьян. – Тебя это так пугает? Бедный Марк. Мой брат. Тебе тяжело в это поверить. Осознать, что я способен совершить столь ужасающий поступок. Да, это я убил свою возлюбленную и своего ещё не рождённого ребёнка. Так было необходимо.

– Необходимо? – Марку жутко было представить саму мысль, что его брат так мог издеваться, а не то что услышать это. – Да что ты такое?

– К сожалению, другой путь я потерял, и это плата за мою слабость. Больше такого не повторится, – закончил он.

Себастьян опять поднял руку, Марк с Кариной насторожились… Он посмотрел на них, ухмыльнулся и…

Глава 1

Начало

24:00. Понедельник

На часах было почти 24:00. Лунный свет наполнял слегка комнату, а летний ветер раздувал штору, которая своим краем то прикасалась к кровати, то отлетала обратно. В комнате не было слишком темно, но и светлой эту ночь назвать было сложно. Шторы сдерживали свет фонарей, а луна и так периодически скрывалась за облаками. Ещё не было очень поздно, но Себастьян предпочитал ложиться пораньше, чтобы поразмышлять о жизни или просто понежиться в кровати. Вот и в эту ночь он сделал так же, но на этот раз он не так размышлял, как более планировал. Ему уже 28, за плечами хорошая должность, превосходное жильё и заработанное имя, сделавшее ему отличную карьеру редактора. Но вот в личной жизни пошёл небольшой ступор, поскольку двигаться дальше ему было страшно, но и стоять на месте уже и возраст не позволял, да и чувства к девушке он испытывал настоящие и полностью искренние. Но страх перед взрослой жизнью, этим серьёзным шагом, знаменующим новый этап, когда нужно нести ещё больше ответственности, его донимал и уж никак не позволял возложить на себя всё это. В некоторой мере это является проявлением слабости, свойственной каждому мужчине в этом возрасте; и вот остаться ребёнком или стать взрослым – настало время выбрать и Себастьяну. Кольцо он уже купил, ещё неделю назад, а предложение сделать всё вот мешкает, то туды, то сюды, ни вправо, ни влево. Скрывается за тем, что момент всё неподходящий, но истинная причина таилась в самом обыденном страхе, от которого сложно было убежать. Себастьяну отчётливо виделась картина его свадьбы, семейной жизни, где он, прилежный семьянин, берёт на руки маленького сына. Как же прекрасно это было, но потом всё потускнело красками домашней рутины, скандалами, старостью и смертью, и он напрочь мысль о свадьбе отбрасывал, пытаясь ещё всему миру доказать, что молод и дерзок, но безмерное чувство любви к его темноволосой девушке всплывало отчётливым запахом её тела после столь изощрённых страданий, и он тут же таял опять при мысли об их женитьбе. Вот так сложно ему было.

Вдруг из другой комнаты прозвучал мобильник. Себастьян неохотно повернул голову и тяжело вздохнул. Желание идти к нему напрочь отсутствовало, но звонок посреди ночи ничего хорошего не сулит, поэтому пришлось вставать. Это был его брат, Марк.

– Привет, брат. Ты почему звонишь ночью? Что-то стряслось? – спросил он.

– Да, Себастьян. Нужна помощь, – сказал он.

– Говори, слушаю.

– Мы с Кариной в аварию попали, – сказал Марк.

– Как? – спросил Себастьян. – Что случилось?

– Да ничего страшного. Всё нормально. Никто не пострадал. Просто нас нужно забрать, поскольку машина не заводится.

– Дети с вами? – спросил Себастьян.

– Да, – лаконично ответил Марк.

– Ты меня, конечно, пугаешь, – сказал Себастьян и присел на стул. Комната заливалась мрачным лунным светом, а занавеска качалась на ветру.

– Да всё норм. Я же говорю. Живы и здоровы. Ты заберёшь нас?

– Да без проблем. Говори, где вы? Сейчас выеду.

– Ну, мы где-то на восточном шоссе. Точно не скажу. От города километров 30 ещё.

– Понятно. Скоро буду, – ответил Себастьян и потёр глаза, опухшие от бессонных часов, который он провёл в раздумьях.

Марк отключился, а Себастьяна и дальше назойливо одолевали мысли о семье. Они как та муха, которую ты пытаешься прогнать, но она и дальше жужжит, а поймать так и не получается. Осознание уже было, но и страх не покидал. И мысли эти переходили в эфирные видения перед глазами, которые он так же назойливо пытался прогнать, но чего уж греха таить: мысли об обнимающих его детях и поцелуях любимой, что вот готовит ему ужин, до безумия согревали душу и рассеивали любые возможные очаги страха моменты.

Себастьян оставил телефон на столе и пошёл в ванную за чистой одеждой.

Он неохотно, но с чувством долга и любви к брату натянул свои только что постиранные штаны, от которых ещё исходил аромат порошка и лёгкая влажность, такой же свитер и направился прямо к выходу, где захватил кожаную куртку. И не зря, поскольку на стоянке было по-летнему прохладно, а Себастьян жуть как не любил холод. Нет, это, конечно, не касается зимы. Этому времени года у него в сердце было совсем отдельное место, но вот летом или весной он его терпеть не мог, поскольку всегда считал, что это время, когда нужно наслаждаться теплом и просторной, лёгкой одеждой, а поскольку его даже противела мысль, чтобы носить бельё, то полюбить лёгкий ветер было сложно.

В охранном вагончике работал телевизор, а охранник спал, склонившись над столом, но сон его был чутким, поскольку когда Себастьян выезжал с парковки и уже собрался остановиться, чтобы поднять шлагбаум, то на удивление он даже не успел притормозить, как шлагбаум поднялся, ожидая, когда он уедет. Себастьян сидел в машине и зевал. Но спать нельзя. Всё же за рулём. Внутри было прохладно, и именно это не позволяло ему полностью уснуть. Он также включил своё любимое радио, но не для того, чтобы наслаждаться им, а как один из способов, чтобы продолжать держаться на плаву, а не уснуть.

Себастьян ехал по чистому городу и сам удивлялся, как, живя здесь, можно не наслаждаться этими прекрасными пейзажами ночного мегаполиса, ведь он постоянно в работе, нету времени не то что на какие-то простые человеческие радости, но и чтобы просто рассмотреть мельком место, где ты живёшь. Невероятно прелестный город. А сила, которой вокруг так всё благоухало, переполняла и Себастьяна. Конечно, его безмерное желание спать ни на миг не ушло, но тем не менее он хоть видел дорогу. Именно в этом городе из всех частиц Великой земли так и сочилось невероятное изобилие мощи. Себастьян это понимал, поэтому и выбрал его местом своей жизни, хотя многие легко могли пресытиться сполна и убежать, но это далеко не про него. Казалось, будто он и сам излучает такую же силу, поэтому и сроднился с городом. «Невероятно прелестный город», – опять проскользнула у него мысль. Он весь сиял. Столица горела. Мегаполис был покрыт ночными огнями. Каждое здание, каждая улица – всё освещалось. Даже в самой глуби ночи он продолжал бурлить в пучине страсти, выплёскивая всех, давая им новую силу, новую веру на будущее. Он обожал это место. Обожал каждой фиброй своей души. Можно сказать, что чувствовал, что этот город его. Себастьян торопился, но и тоже пытался ехать в своё удовольствие, рассматривая каждую попавшую в поле зрения прелесть своим восхищённым взглядом. Так было, пока он не выехал на шоссе, а там вжал педаль, на спидометре скакнуло до 200. Желания останавливаться не было совсем. Но едва уловимый силуэт Марка впереди заставил нажать Себастьяна на тормоз.

– Ну ты и прёшь. Я уже волноваться начал, что ты решил оставить нас.

– Ну да, конечно. Решил бросить тебя, – произнёс Себастьян, закрывая дверь машины. На улице было прохладно. Даже курточка не помогала Себастьяну согреться.

На лицах скользнула обоюдная улыбка, затем Марк по-братски обнял Себастьяна .

Рядом с Марком никого не было, а за спиной, вдали от трассы виднелась его машина, целая, не разбитая.

– Карина с детьми в машине? – спросил Себастьян.

– Ага, – ответил Марк.

– Ну иди их забирай. Пусть пересаживаются ко мне. Поедем ко мне, чтобы не кататься всю ночь.

– Хорошо, только что с машиной?

– Можно позвонить , чтобы он забрал.

– Идёт, – сказал Марк с нотами безысходности в голосе и пошёл за Кариной.

Пока они возвращались, Себастьян успел немного подостыть. Его руки дрожали, а по спине проходил лёгкий холодок, от которого нельзя было избавиться. Его соблазняла мысль сесть в машину, но там однозначно одолел бы сон. Может, он бы и не уснул, но зевота бы появилась и растерянность, которая недопустима, когда с тобой другие люди. Да ещё и ночью. Ему также льстило, что в этот момент брат его набрал. Конечно, они семья, и кому же ещё звонить посреди ночи за помощью, но всё же Себастьяну это было приятно.

– Привет, Карин, – проронил Себастьян в её сторону.

– Привет, – ответила она и без лишних слов сразу же села с детьми на заднее сиденье.

Ребята выглядели сонными, усталыми и полностью лишёнными любых сил. Марк же уместился рядом с Себастьяном.

Себастьян сидел и смотрел в окно. На улице стояло раннее утро. Солнце выглядывало из-за облаков, мимо пролетали птицы. Марк рядом пристёгивался, а Карина уснула, держа детей на коленях.

Себастьян взял телефон и набрал Денни, но ответа спустя три звонка так и не последовало, поэтому он повернул ключ, и они поехали, и в этот же момент зазвонил телефон.

– Алло, – ответил Себастьян.

– Себастьян, ты звонил?

– Денни, привет. Извини, что так рано. Неотложка просто.

– Чё случилось? Говори давай, – торопился он.

– Марк в аварию попал. Нужно машину забрать.

– Понятно, – ответил он, – как он сам?

– Да нормально, вот возле меня, – сказал Себастьян, посмотрев на Марка. – Карина с детьми тоже здесь.

– Они вместе все были, что ли? – удивлённо спросил Денни.

– Типа того.

– Пиздец, – сказал он. – А вы эвакуатор не вызывали? – спросил Денни.

– Блядь, чувак, – ответил Себастьян.

– Понятно, – оборвал он. – Забей. Вы где стоите?

– Восточное шоссе, где-то 30 км от города. Нам подождать, пока приедут? Ключи отдать, типа того.

– Нет, не обязательно. У меня есть ключи.

– В смысле? – удивлённо спросил он.

– В смысле, блядь, вы мне сами месяц назад ключи от своих машин оставили. Типа, чтобы на крайняк были.

– Блядь, – сказал Себастьян, потерев голову, – вспомнил. Норм всё.

– Ну вот. Ладно. Машину скоро заберут. Марку с Кариной от меня привет.

– Хорошо. Тебе тоже вот Марк машет. Спасибо за помощь.

– Да ладно, успокойся.

– Но всё ж, – не успел Себастьян ответить, как Денни уже отключился.

Марк смотрел в окно, полностью погружённый в свои мысли. Себастьян вдруг захотел заговорить, но потом решил отложить это на попозже. Вид брата внушал надежды на продолжительную беседу.

08:15. Утро. По пути на работу

Себастьян весь сонный и злой от недоспанных часов, но вынужденный ехать на свою работу, смиренно направился в офис. Желание там быть у него напрочь отсутствовало, да и столь продолжительная дорога без минуты сна лишила его любого желания появляться на работе. Утомлённый от всех событий, побитый, словно рак, Себастьян сидел за рулём, крепко его сжимая. Казалось, он намертво вцепился, словно держался за последний дюйм своей жизни, который вот-вот его покинет. Себастьян не думал, не хотел ничего, только сна, который же и сам ему виделся столь далёким, что это более походило на несбыточный мираж. Это чувство, что ты проваливаешься в яму, всплывало у него мимолётными припадками, когда он сидел за рулём. Казалось, он сейчас уснёт, но инстинкт самосохранения, конечно, давал о себе знать и без лишних разбирательств сразу же подымал его, а в голове всплывали милые образы его девушки, приятный запах её волос и томный, возбуждающий взгляд. Он же и спасал его. О, как же Себастьян любил эти глаза. Кокетливые, зелёные, томные и хитрые, словно у лисы о с ярким огоньком, что зажигает всё вокруг. Пожалуй, это и было той изюминкой, за которую он безмерно был влюблён и без робости возжелал их, когда она постала перед ним впервые, но и сейчас каждый раз для него, как первый. Это единственное, почему он, столь изнеможенный, злой до беспамятства, всё так же размеренно, по своей полосе, при скорости 60 км/ч, ехал на работу, вдыхая из открытого окна запахи уличной еды, а не остался дома нежиться в тёплой кровати, хотя его должность и позволяла это сделать без лишних затруднений. Работал же он главным редактором одного из столичных журналов. Нельзя сказать, что для Себастьяна работа была смыслом всей его жизни, так же, как и тяжело будет утвердить его любовь к ней. Скорее он просто как начал, так и продолжил, поскольку это просто пошло. Да этого более его девушка хотела даже, чем он, а её отец уж ему и смог помочь, хотя позже стало понятно, что и без его помощи он и сам смог бы рано или поздно там быть. Задатки у него пестрели просто потрясающие, поэтому и не было причины останавливаться. Но вот праздный образ жизни, что, само собой, являлся прямым дополнением к этой работе, ему явно пришёлся по душе. Постоянные вечеринки, что уносили всех в забвение, молодые девушки, только что поступившие в университет, одаривали потенциальных завидных женихов, среди которых Себастьян числился в том числе, кокетливым взглядом, которого он удостаивался так же часто, как и обыденного приёма пищи. У Себастьяна была девушка, и конечно же, он её безумно любил. Грех утверждать обратное, но вот устоять перед красивой плотью ему иногда было сложно, хоть каждый раз, когда дело доходило до постельных утех, Себастьян не мог. Не получалось у него, вот и всё. Перед глазами, как наяву, появлялась чётко видна постать его девушки, словно только руку поднять, и он к ней прикоснётся, поэтому Себастьян мило увиливал, находя разносторонние причины для отказа, хотя иногда они и выглядели безумными, но всегда безупречно срабатывали. А если уж так случалось, что девушка своим видом его просто сводила с ума, и дай ему только снять штаны и всё мигом получится, то он пытался к таким не приближаться, зная свою слабину. Ложь будет, если сказать, что Себастьян так всегда и прятался, убегал. Конечно, были случаи, что он собственнолично курировал таких девушек, но вот дело никогда до постели не доходило. То ли он, будучи уже на грани соблазна, осознавал всё и брал себя в руки, то ли ему просто везло избегать этого, но второй вариант выглядит бредовым в его-то профессии. Что ещё раз доказывает, как сильно Себастьян Сабину любил. Остальные развлечения, а их уж было несметное количество, что так и не вспомнишь, Себастьян обожал и полностью предавался бесконечному наслаждению с ними, что конца так и не было видно, как бы сильно ни присматривался, но увидеть его возможности не предвиделось даже сквозь бинокль. Не менее Себастьян любил наркотики, при этом обычно это был не какой-то там гашиш или марихуана, а что-то очень специфическое и сильное. Обычно это были галлюциногенные препараты: мескалин, метамфетамин, экстази. Казалось, что таким образом он пытался скрыться от окружающего мира, убежать от него или просто отдохнуть хоть на минуту. Конечно, довольствоваться приходилось мимолётным результатом, но даже ему он был благодарен. Многие волновались, что рано или поздно Себастьян пристрастится к ним, но этого так и не случилось ни разу, как будто грань отчётливо была видна и он понимал последствия, если её переступить. Его больше озадачивала не собственная участь, здесь всё было просто, но тревожили чувства близких людей, ведь они – всё, ради чего стоит жить, хотя он и от них пытался скрыться вот таким способом. Именно поэтому его глаза, зелёные, прижмурливые немного, но большие, излучали одиночество, хотя Себастьян и был окружён людьми, что безмерно любили его и готовы были умереть.

Себастьян подъехал к офису и попытался припарковаться напротив, на своё постоянное место, рядом с которым всегда стоят две машины, Максима, его друга, и уже нам немного известной его девушки Сабины, но, подъезжая, ему так и не посчастливилось оставить там машину. Кто-то уже успел это сделать до него. Но как, ведь место всегда его и всем прекрасно это известно, но не в этот раз. Это привело Себастьяна в бешенство, ведь мало того, что он и так не спал, так ещё и места заняты. Терпение лопалось, а рука дрожала, постукивая по рулю, вот только глаза всё так же безмолвно, пусто смотрели изо окна. Наверное, если бы он не был столь сонным, то сейчас всё бы вокруг летало, а взгляд был не исступлённым, но безумным. Немного спустя, постояв вот так на месте, Себастьян пока не отчётливо, но заметил, что место немного отличается от его собственного, а приглядевшись, так и вообще понял, что заехал на парковку с другой стороны, а по бокам не машины его друга и девушки, а просто какие-то другие автомобили. Ему отлегло, хотя стало понятно, что нужно отдохнуть, да и вообще он удивился, как доехал сюда и не попал в аварию. Себастьян развернулся и, уже спокойно припарковав машину на своём свободном месте, выдохнул и пошёл к офису.

– Здравствуй, Себастьян, – услышал Себастьян за спиной. Он повернулся.

Это был его начальник Дмитрий Сергеевич. Мужчина небольшого роста, худощавый, с седыми волосами, зачёсанными назад, и с глубоко посаженными карими глазами. Если бы не его острый взгляд, то сойти за владельца столь крупного предприятия у него бы не получилось, хотя одежда на нём, конечно, соответствовала должности, поскольку повседневными нарядами обычно были костюмы от Александра Амоса и Энцо Д`Орси, но он был столь не примечательным, что даже с учётом такой одежды скорее мог быть принят за обычного, прохожего работягу, которому по случайности перепала возможность испробовать дорогую одежду, и он тут же с охапкой её надел.

– Опоздал немного, – упрекнул он Себастьяна.