Последний день лета

– Не злись, -попросила я. – Тебе от этого лишь тяжелее. Лучше приезжай ко мне на выходные. Покатаемся, пока погода позволяет.

После кино я отвезла Гошу домой. Он не хотел уходить, но пришлось. Подниматься я не стала, хоть и видела силуэт мамы возле окна.

Хуже и быть не может, когда близким лучше только вдалеке друг от друга.

Я знала, что это сон. Наяву не бывает такого кроваво-алого пугающего заката. И все же мне было страшно. Я задыхалась, но шла по мертвой земле, обожженной пожаром. При каждом моем шаге трава превращалась в пепел, прах. Но мой дом, что стоял за спиной, был все также статен и прекрасен.

Я видела мужчину на краю причала и не могла понять, кто он. А это было важно. Так важно, будто вся моя жизнь зависела от того, узнаю я его или нет.

И я побежала. Я пыталась кричать, но не могла. Я спотыкалась и падала, но не приближалась к нему ни на шаг. Кто-то вдали кричал мое имя. Меня молили о помощи. Я же знала, что помочь не в силе.

Наконец, я оказалась на пирсе. Это был пирс подле моего дома. Но теперь я не узнавала его. Багряно-красный закат был так ярок, что делал невозможным мой путь. Отражаясь в воде, ослеплял.

Заслонив глаза перепачканными в пепле руками, я упрямо шла вперед. Шептала безмолвно пересохшими губами:

– Кто ты?

Незнакомец обернулся. Я увидела Демидова. Он был одет в привычные джинсы и рубашку. А рубашка была цвета облаков. Таких, какими они обычно бывают в погожий ясный день наяву.

Игорь подал мне руку, будто пытаясь не дать мне упасть.

Я протянула дрожащие пальцы в нелепой надежде. И тогда лишь заметила, что по его лицу струится алой струйкой кровь. И бледен он, как мертвец.

Горячие беспомощные слезы тяжелыми каплями падали на пододеяльник. Это был уже не сон. Закусив до крови губу, я пыталась успокоиться и не могла. Рухнув на подушки, я зашлась в глухом крике. А потом, окончательно обессилев, долго лежала, не чувствуя ровным счетом ничего, слушая глухой звук дождя, бьющегося об оконное стекло.

Стряхнув тяжелые капли дождя с темных волос, Демидов улыбнулся. Я спросила тревожно:

– Что случилось?

– И тебе здравствуй.

– Здравствуй. Что случилось?

Голос мой слегка дрожал, и он, конечно, это заметил. Но что поделать, если сегодняшний сон все никак не выходил из головы. А тут еще и Игорь объявился.

– Ну, мы ведь договорились вести поиски вместе. Вот я и здесь.

– Какие поиски? – изумилась я. – Соня нашлась.

– Нашлась. А потом опять потерялась. Точнее, сбежала.

– Когда?

– Сегодня в ночи. Родные ее стерегли, да проглядели. Девчонка оказалась на редкость шустрой.

По дороге к Зуевым Игорь поведал, что после возвращения в отчий дом Софья так и не разоткровенничалась. Все попытки родных узнать, что же послужило причиной ее побега, остались безрезультатны. О ночи, когда она едва не погибла, и вовсе не проронила и слова.

– Не знаю, что и делать, – вытирая слезы, говорила Ирина. – Это так не похоже на мою девочку!

Жанна накапала ей успокоительного и заставила выпить. Зуев, не отпускавший руки жены, сказал:

– Мы привезли ее из больницы. Она была молчалива, но спокойна. Мы побыли рядом, пока она уснет. А утром жена зашла к ней в спальню, но Сонечки уже не было.

– Я звонил Ксюхе, – сказал Павел. – Ее там нет.

– В прошлый раз, – напомнил Игорь. – Она уверяла нас в том же.

– Мне врать не станет, – отрезал брат Софьи.

Вряд ли Игорь принял его слова на веру, но промолчал. Поднялся и сказал:

– Необходимо осмотреть ее комнату.

– Я провожу, – отозвался Павел и быстрым шагом направился к лестнице.

Игорь обернулся и спросил:

– Идешь?

Не ожидав, что меня позовут, я немного растерялась. Но быстро поспешила за мужчинами.

Спальня Софьи была воплощением девичьей мечты. Просторная комната со множеством окон. Кровать с пушистым пастельно-розовым пледом в углу. Мягкое кресло в цветочек подле окна. На подоконнике недочитанная книжка. В кресле скучает без хозяйки старенький плюшевый зайка. На туалетном столике немного косметики и целая коллекция парфюма в красивых флакончиках. Под потолком хрустальная люстра. В солнечную погоду ее капли ловят свет и, создавая в радугу, озаряют комнату.

Счастье девичьим смехом звенело здесь с того самого дня, как Зуев внес в детскую сидевшую на его руках малышку Соню. Ей тогда было всего четыре годика. Стены комнаты были расписаны, будто иллюстрации книги о сказочной стране. Маленькую кроватку украшал балдахин из прозрачной ткани, расшитый крошечными серебряными звездочками. Сонечка всегда подолгу рассматривала их засыпая.

Но теперь от былого осталась лишь едва ощутимая дымка. Быть может, оно и вовсе исчезнет, как тонкий аромат ее духов.

– Спасибо, дальше мы сами, – сказал Игорь, и чары рассеялись.

Павел собирался возразить, но за его спиной показался Зуев. Позвал племянника за собой. И тому ничего не оставалось делать, как, сжав зубы, оставить нас одних.

Игорь прикрыл дверь и сказал:

– Родители проверили ее вещи. Нет маленького чемодана – она брала его с собой в ручную кладь. Некоторых вещей. Из кабинета Зуева также пропали все деньги.

– Деньги?

– Не удивляйся. Похоже, девчонка учла ошибки первого побега.

Игорь умело и скоро обыскивал комнату. Похоже, дело это для него привычное. Толку от меня здесь было мало. Точнее, не было вовсе. Посему я просто рассматривала вещи Сони. Книги, фотографии, грамоты, безделушки… Они говорили о ней так много и были так обидно бесполезны.

– Агата, – позвал из гардеробной Игорь.

Я поспешила на его голос. Он держал в руках коробку из-под обуви и хмурился. Заглянув внутрь, я увидела пачку противозачаточных таблеток и какие-то фантики.

– Будь другом, принеси мой портфель.

Я шустро выполнила его просьбу. Поставив коробку на полку, Игорь взял портфель, который отлично подошел бы офисному боссу, но никак не Демидову.

Достав прозрачный пакет на застежке, он, не касаясь, переложил в него свою находку.

– А фантики тебе зачем? – изумилась я.

– Фантики? – переспросил Демидов и весело хохотнул. – Агата – ты просто чудо.

Чем так рассмешила его, понять я не успела. Олег Зуев вошел в комнату. И в тот же миг Игорь ловко спрятал находку в портфеле.

– Вы закончили?

– Да. Сейчас я бы хотел поговорить с вашими сотрудниками.

– Я позову их. Думаю, в кабинете вам будет удобнее всего.

По неведомой причине я ожидала, что на встречу придет щуплый мужчина в темном костюме и фуражке. А пришел рослый парень лет тридцати пяти, одетый в джинсы и коричневую водолазку. Причем, последняя явно была призвана подчеркнуть его мускулы. Оно и правильно, не зря же в зале четырежды в неделю трудился.

Демидов его явно нервировал, и скрыть это у Макса получалось плохо. И все же он подробно и очень обстоятельно рассказал о дне, когда впервые исчезла Соня. Оценил ли его старания Игорь было не ясно, но точно не порадовался, ведь нового ничего не услышал.

– Понятия не имею, как она в воде оказалась, – поморщился Макс. – Может, худо ей стало и подышать вышла. Предки же ей форменный допрос устроили. Жанна с Павлом ничуть не лучше. Я бы и сам взвыл, если б так донимали.

– То есть, ничего подозрительного ты не видел?

– В четыре утра? Я спал, как сурок.

Тут Макс посмотрел на меня и нахмурился. Что ж, я суркам могла лишь завидовать.

– Парень? Да вроде не было у нее никого. Во всяком случае, я не видел. Но я ведь при ней не все время. Все больше с Алешкой. А Соня то на такси, то с друзьями, то из семьи кто подбросит. Она и сама на права сдавать собиралась. И давно бы сдала, да родители все боялись ее за руль пускать.

Ольга пыталась казаться милой, но предельно настороженный взгляд портил все впечатление. Отвечая на вопросы Демидова, непрестанно пыталась убрать короткую прядь за ухо, а та все упрямо падала ей на глаза. К новой стрижке она не привыкла, и сейчас это досаждало ей особенно.

– Друзей у Сони было полно. Я работаю у Зуевых довольно давно и точно могу сказать, что до недавнего времени здесь всегда был хоровод из гостей.

– До недавнего времени?

– Вы ведь знаете про Виктора? С его смерти дом будто в склеп превратился.

– То есть с весны к Софье друзья не приходили?

– Только подружка ее. Шебутная такая. Как же звать ее? Еще живет по соседству…

– Ксюша?

– Точно!

– Она вам не нравится?

Ольга поджала из без того тонкие губы. Если дорожишь местом, о хозяевах лучше помалкивать. Но сдержаться она не смогла.

– А с чего мне этой малолеткой восхищаться? Без денег родителей она пустое место.

– Соня тоже?

Ольга поморщилась, но сдержалась. Сказала холодно:

– Понятия не имею. Я с хозяевами и их детками чаи не гоняю.

– Расскажите нам о смерти Виктора.

– Виктора? – удивилась Ольга. – Он-то вам зачем понадобился?

– Для общего развития. Так что произошло в тот день?

Ольга задумалась, перебирая в памяти воспоминания. На ее некрасивом лице появилось вполне искреннее сострадание.

– Он хороший мужик был, – наконец заговорила она. – Всегда вежливый, приятный. Как и брат его. Жену свою забыть не мог, хоть и померла она несколько лет назад. Нет-нет, да и вспомнит про нее. Варя любила малину, Варя пекла пироги с корочкой…Жанну это, конечно, бесило. Оно и понятно. Кому такое слушать приятно? Но она виду не подавала. Да и Виктор старался ее не обидеть ни словом, ни делом. Они хорошо жили.

– Но первой леди дома она не стала?

– Как и Варя не была. В доме может быть только одна хозяйка, и ей всегда была Ирина.

– Павел ладил с мачехой?

– Когда Виктор женился, я еще здесь не работала. Но при мне все мирно было. Парень он взрослый, головастый. Понимать должен.

– А с Софьей он ладил?

– Не разлей вода. Он по сестре убивается. Сам не свой, что она сбежала.

– Как по-вашему, что ее подвигло на такой поступок?

Ольга отрезала, не задумываясь:

– С жиру бесится!

– Не было ли ссор в семье или…чего-то еще?

– Какие ссоры? – удивилась Ольга. – Они все здесь, как в мавзолее стали. Такое горе, понятное дело, не каждому по силе. Но и убиваться так тоже нельзя. Жизнь продолжается. Сонька, видать, это смекнула и от вечно траурных родственников сбежала. Да только вряд ли надолго. Как папины деньги кончатся, мигом вернется.

Следующим в списке Игоря был садовник. Но он был сотрудником приходящим. Все волнующие Демидова события происходили в его отсутствие. О жизни же домочадцев он не знал почти ничего. Зато о саде поведать мог многое. Но Демидову было не слишком интересно.

Отпустив садовника, мы пошли на поиски хозяина дома и столкнулись с ним в коридоре. Взволнованный Зуев принялся осыпать Демидова вопросами о его дальнейших действиях. Игорь отвечал кратко и не особо понятно. Я к разговору не прислушивалась.

В какой-то миг, почувствовав на себе чей-то взгляд, подняла голову вверх. На лестничном пролете, прислонившись щекой к ограде, сидел Алеша. Он смотрел на нас грустным испуганным взглядом, и от этого сердце мое будто оледенело.

– Все нормально? – вдруг спросил Демидов и коснулся моего плеча.

– Ой, – пискнула я. – Ты током бьешься.

– Прости, – улыбнулся он и, проследив мой взгляд, посмотрел вверх. Там уже никого не было.

– Будем на связи, – кивнув Зуеву, сказал он и быстро зашагал к выходу.

Выехав за ворота, Игорь сказал:

– Сейчас едем к Ксении.

– Она ничего нам не скажет.

– Попробовать все же стоит.

Может, и стоило. Но не получилось. Нас не пустили даже за порог. Пухлая горничная, уперев руки в боки заявила, что хозяев нет дома, и захлопнула дверь прямо перед нашими носами.

Возвращаясь к машине, я сказала с обидой:

– Ксюшка дома.

– Иначе как бы она на нас в окно смотрела?

Поняв, что теперь путь Игоря ведет к моему дому, я спросила:

– Что теперь?

– Ты домой набираться сил, а мне надо пару вопросов пробить.

– Каких?

– Я все тебе расскажу, – улыбнулся Игорь. – Когда проверю.

– С тобой неинтересно.

– А мне с тобой очень, – вновь улыбнулся он и даже добавил. – Правда. Я рад, что у меня такая коллега. Хоть ты и против служебных романов.

– Оболтус.

Игорь припарковался возле ворот. Я открыла дверь, а он вдруг спросил:

– С тобой все нормально?

Я выразительно фыркнула и собралась сострить. Но взгляд его серых глаз не позволил.

– Не лучше и не хуже, чем обычно.

Демидов попытался взять меня за руку, но я тут же спряла ее в рукаве. С недавних пор я не выносила, когда кто-то касался меня. Пусть даже и из добрых побуждений.

Желая скрыть неловкость, попыталась переключиться на дело:

– Ты можешь узнать, у кого Соня брала уроки музыки? Или мне позвонить Зуевым?

– Музыки? – озадачился Игорь. Смотря строго перед собой, я попыталась объяснить:

– В ее комнате множество грамот, кубки. Кажется, она занималась на скрипке.

– Быть может. Но зачем тебе ее преподаватель?

Говорить не хотелось. Но Демидов ждал объяснений и пришлось себя заставить:

– Соня юна. Она никогда надолго не покидала дом. И уж точно ей чужда роль всеми разыскиваемой потеряшки. Ей нужен кто-то, кому можно доверять. Чтобы укрыться, чтобы выслушали. Или дали совет.

– И ты думаешь, этим человеком может быть преподаватель музыки?

– Почему бы и нет? – чувствуя, что мой довод вовсе не убедил Демидова, я попыталась объяснить лучше. – Мой сестре было шестнадцать, когда она впервые сбежала из дома. Глупая ссора с родителями. Сейчас бы никто и не вспомнил, с чего все началось. Она собрала вещи и показательно хлопнула дверью. Родители не пошли за ней – хотели проучить. Она ушла, как Соня, без денег и вещей. Но уступать не желала. И отправилась к нашей учительнице. Клавдия обучала нас игре на фортепьяно с шести лет и была нам как семья. Сестра прожила у нее несколько недель. Пока не успокоилась и не пошла мириться к родителям.

– Я позвоню Зуевым.

– Славно, – кивнула я и, не обернувшись, ушла к себе.

В совсем другой жизни, теперь казавшейся и не моей вовсе, я частенько пропадала на кухне, стараясь удивить близких изысканным блюдом или повторить шедевр повара с мировым именем. Чаще всего эксперименты заканчивались победой, но случались и полнейшие фиаско.

Сегодняшняя моя задача была проста, но отчего-то волнительна. Должно быть, с непривычки.

Переложив горячее печенье в нарядную вазу, я поставила чайник. Он не успел вскипеть, как одновременно зазвонил домофон и показалась лодка Зуевых. Решив, что последним еще нужно пришвартоваться, я открыла ворота Демидову.

В дом они вошли одновременно и с удивлением воззрились друг на друга.

– Всем доброе утро, – сказал Игорь. – Извини, Агата, что без звонка. Заезжал утром к Ксении. Горничная все также на страже и уверяет, что никого нет дома.

– Доброе утро, – отозвалась Ирина. – Мы тоже не предупредив…Все вышло так спонтанно…Решили развеяться, прокатиться по реке и…

– Все нормально, – кивнула я, доставая чашки. – Присаживайтесь.

Пока Зуев, не в силах скрыть профессиональное любопытство, прохаживался по первому этажу, я приготовила кофе для мужчин и чай для нас с Ириной.

– Агата, ваш дом – это что-то невероятное. Просто потрясающе! Уж поверьте мне, я за свою практику многое видел. Но это…Великолепно!

– Благодарю.

Присев рядом с женой, он воскликнул:

– Удивительный проект! Скажите, вы специально…

Ирина быстро накрыла ладонью руку мужа и сжала ее. Его взгляд метнулся к холодильнику, где в магнитной рамке висела фотография моей семьи. Великолепная пятерка на пустынном берегу реки, где теперь и возвышается особняк. В тот день мы решили возвести здесь наш дом и приехали отметить это событие. Небольшой пикник на берегу. Золотые листья усеяли землю, а мы, греясь у огня, мечтали и веселились. То был один из самых счастливых дней моей жизни. А я и не знала тогда.

Олег кашлянул смущенно, а Игорь спросил:

– Вы хотели о чем-то нам сообщить?

Зуевы разом подобрались. Будто перед боем, готовые ко всему, переглянулись. Ирина потянулась к коробке с бумажными платками, так удачно стоявшими рядом с ней.

– Можно?

– Конечно.

Олег посмотрел на жену и сказал, будто в пропасть прыгнул:

– Есть одна вещь, которую вам следует знать. Мы думаем, что это может быть связано с исчезновением Сонечки. Хоть и не знаем, как это возможно…Мы берегли этот секрет столько лет! Знали лишь мы с Иришой да брат с Варей. Больше никто!

По щекам Ирины заскользили слезы. Она поспешно смахнула их белоснежным платком. Ссутулившийся Зуев продолжал:

– Сонечка нам не родная.

– По крови, – задыхаясь от слез, зашептала Ирина. – Только по крови!

Зуев притянул жену к себе. Ирина зарыдала, спрятав лицо на его груди. Дав им немного времени, Демидов спросил:

– Вы удочерили ее?

Отстранившись от мужа, Ирина отерла щеки. Заговорила глухо, изредка смахивая предательские слезы.

– Мы мечтали о ребенке долгие годы. Лучшие врачи принимали нас, и никто не мог помочь. Ни одна беременность не продлилась больше четырех месяцев. Раз за разом я просыпалась в собственной крови и…

– Когда мы совсем отчаялись, – не отпуская руку жены, сказал Олег. – К нам обратилась одна женщина…

– Она работала медсестрой в клинике, где я проходила лечение. С момента последнего выкидыша не прошло и двух недель, и тут она подходит к нам на автостоянке…

– Ее семья оказалась в затруднительном положении. После гибели сестры она забрала себе обоих ее детей.

– И это притом, что своих у них с мужем было трое. Жили они все в крошечной двушке на зарплату медсестры.

– Старшая дочь сестры, еще школьница, забеременела. Аборт делать нельзя – девочка не смогла бы стать матерью в будущем. Но ребенок оказался не нужен никому.

– Тогда она решила подыскать ему достойных родителей среди пациентов клиники, где работала.

– Несколько месяцев она искала подходящую пару. И остановила выбор на нас.

– Мы согласились не раздумывая.

– Все наши знакомые были в курсе, что Ирина ждет ребенка.

– В мою последнюю беременность живот стал виден сразу, летом скрыть его было просто невозможно. Но о том, что мы потеряли малыша, не знал никто.

– Инсценировать беременность было проще простого. Как и объяснить небольшое расхождение по времени. Мы говорили всем, что Сонечка родилась семимесячной. Ни у кого не возникло подозрений.

– Мы все оформили по закону. И по совести. Мать девочки, как и ее тетка, ни разу не пытались связаться с нами.

– Мы очень любим нашу девочку! С первого дня, как мы увидели ее, она стала нашей!

– Соня могла что-то заподозрить? – уточнила я. Ирина ответила категорично:

– Нет. Тем более, они, на удивление, оказались так похожи с Алешенькой, нашим младшеньким. Не различишь. Одним словом, брат и сестра.

– Но кто-то мог рассказать? – нахмурился Игорь. Зуевы тревожно переглянулись. – Вы считаете, объявилась мать девочки?

– Биологическая мать. Да. Не исключаем.

– Шантаж? – легко предположил Игорь. Олег кивнул.

– Столько лет прошло. До девочки ей дела не было. А тут…

– Вы пытались с ней связаться?

– Нет.

– Правильно. Предоставьте это мне. Нам. У вас есть ее контакты?

– Только то, что было в документах. За столько лет все могло перемениться.

– Мы уточним.

Зуев кивнул и достал из кармана пиджака мобильный. Пару касаний, и вся информация в почте Игоря.

Ирина, будто окаменев, сидела, едва дыша. Спина прямая, а на лице ни единой кровинки. Даже слезы высохли.

Я придвинула ей вазочку с печеньем, предложила:

– Попробуйте, пока теплое.

Она взяла печенюшку машинально. Пожалуй, предложи я ей цианид, поступила бы также. Откусила кусочек. И взгляд ее переменился, будто ожил в пепле огорчений едва заметный огонек.

– Боже мой! Совсем, как пекла бабуля. Не отличить, – она придвинула вазочку и с невыразимым удивлением, произнесла. – Надо же, даже по форме такие же. И кусочек шоколада ровно по середине.

Вслед за женой, измученно, но тепло улыбнулся и Олег. Провожая их, я всучила Ирине вазочку. Смущаясь, она забрала печенюшки. И что-то очень важное, помогающее окончательно не сломаться, пробудилось в ней.

Маршрут сегодняшнего дня начался с поездки в консерваторию. Именно там, как сообщил Игорь после ухода Зуевых, преподавала учительница Сони.

По пути я спросила Демидова:

– Ты ведь им ничего не сказал?

– О чем именно?

– О своей вчерашней находке.

– Ты про таблетки и фантики? –усмехнулся он, но тут же стал серьезным. – Не вижу смысла говорить клиентам о том, в чем сам пока не разобрался.

– А мне можно сказать? Великие идеи не обещаю, но пытать коллегу любопытством не гуманно.

– Что ж, коллега, ты права. О ближних надо заботиться.

– Очень правильная мысль.

– Вчерашние находки я отдал криминалистам.

– Ты обратился в полицию? – ахнула я. Игорь так поморщился, что подобная идея сразу же показалась мне полным бредом.

– Нет. Я сотрудничаю с парой экспертов. В частном порядке.

– Как в кино, – попыталась похвалить я. –Что сказали умные люди?

– Что паинька Соня хранила у себя нехилое количество наркоты. Причем, отличного качества.

Я сжала зубы, а Игорь продолжил:

– Но, вот что интересно, ни на упаковке противозачаточных таблеток, ни на «фантиках», не было ее отпечатков. И, что еще более примечательно, ничьих пальчиков вовсе.

– Как такое возможно? – опешила я.

– Отчего же невозможно? Протер тряпочкой и нет никаких следов.

– Я запуталась, – признала я. – Зачем это Соне?

– Незачем. Совершенно. А вот если бы кто-то хотел ее скомпрометировать в глазах родных, то очень даже нужно. Была девочка-паинька, а стала шлюха и наркоманка. Есть разница, не находишь?

– То есть ты думаешь, кто-то намеренно подставляет ее? – воскликнула я. – Как же это возможно? Ведь в дом вхожи только близкие люди, а они места себе не находят с тех пор, как она исчезла!

– Я пока никак не думаю. Жду развития событий. Что же касается проникновения в дом, то это сущая ерунда. У Зуевых нет ни собственной охраны, ни системы безопасности. А та, что в коттеджном поселке, явно себя работой не утруждает. Более того, из всех камер, что установлены в поселке едва ли не на каждом столбе, работает только одна при въезде.

– Бардак.

– Не больше, чем везде. Что же касается дорогих родственников и убитых горем родителей…Давай признаем, мы понятия не имеем, что на самом деле творится в их доме. Сейчас, коллега, мы с тобой, на подобие зрителей у телека, смотрим и слушаем только то, что нам желает показать Большой Брат.

– И ты намерен это изменить?

– Разумеется. Иначе как мы сможем отыскать девчонку?

– А Ксения? – обдумав все сказанное Демидовым, спросила я. – Ты не пробовал воздействовать на нее через отца?

– Воздействовать не пробовал. Тем более, Сидоренко на меня в большой обиде – я отказался шпионить за его любовницей.

– Что так? Клиент с виду солидный.

– Я не слежу за чужими бабами, – отрезал Игорь и, кажется, даже обиделся.

– Да? А чем именно ты тогда занимаешься?

– Помогаю тем, кому по-настоящему нужна помощь.

– Прости, но мне кажется, далеко не все, кому она нужна, способны оплатить твои услуги.

– Так и есть. Но во-первых, деньги – не гарантия отсутствия проблем. Чаще наоборот. Потому с клиентами перебоя еще не случалось. А во-вторых, денег тех, кто платит, мне вполне хватает на все остальное.

– Интересно, – развернувшись к Игорю, не унималась я. – То есть ты сам выбираешь на кого и на каких условиях работать?

– Верно.

– И как же ты выбираешь дела? Кому помочь, кого послать?

Мы остановились на светофоре. Ожидая зеленого сигнала, Демидов склонился ко мне и спросил:

– А как ты выбираешь кого искать?

Я отвернулась к окну. Стараясь казаться равнодушной, сказала:

– Я не выбираю. Помогаю волонтерскому центру, когда позволяет работа.

– Разве? Я слышал другое.

– Тогда лучше спросить у тех, кто говорил обо мне.

– Должен сказать, – ловко лавировал в потоке машин Игорь. – Твой послужной список впечатляет. Но совершенно не понятно, по какому принципу ты присоединяешься к поискам.

– Я уже сказала. По наличии времени.

– Ты берешься за дела, на которых давно поставили крест, – не слушая меня, развивал мысль Демидов. – И находишь сбежавших из дома детей. Или их останки где-нибудь в лесочке. А то и подвале соседа по даче.

– Это было только один раз. И я отчаянно хочу забыть о том, что видела в тот день.

– Еще бы. Говорят, в тот дом и менты боялись заходить, а ты полезла…

– Прекрати.

– При этом, ты никогда не берешься за что-то элементарное. Будто знаешь, что потеряшки, о которых горюют родственники в полной безопасности. Остынут от ссоры с родными, натешатся с любовниками на съемных квартирах и явятся.