Холодный герцог

– Хорошо, – испытывая страстное желание уйти как можно скорее, Диана обернулась в сторону дверей.

– Я еще не закончил, – герцог вновь подошел к ней вплотную. – Теперь веди себя так, как и подобает моей невесте. Любая тень, которая упадет на твою репутацию, будет расцениваться мной, как сигнал к расторжению союза с тобой.

– Я и не собиралась делать что-то такое, – голос Дианы снова задрожал, впрочем, как и её тело – она тряслась, как листик на ветру. Унижение, подобно волнам, подступило к ней со всех сторон. Казалось, еще немного, и эти волны поглотят её.

– Не стоит строить из себя наивную дурочку, – зеленые глаза предостерегающе сверкнули, а жесткие пальцы легли на плечо девушки. – Вы, женщины, уже с пеленок, талантливые актрисы. Но ты должна знать, что я не потерплю, если ты будешь лгать мне.

– Я все поняла, – Диана, раздавленная взглядом герцога, сдерживалась из последних сил, чтобы не разрыдаться. Грубость, которую источал Дэвид, больно ранила нежное сердце девушки. Прикосновения, будто клеймо, оставляли следы на тонкой коже. Диана не представляла, как сможет жить под одной крышей с этим страшным человеком, и одновременно была полна решимости выполнить желание матери и стать его женой.

– Могу я уйти? – почти жалобно вопросила девушка.

Тон её голоса никак не тронул Дэвида. Он не испытывал ни сочувствия, ни капли нежности к юной девушке. В его теле разгорались совсем иные чувства – похоть, желание обладать, подчинять, наслаждаться. Диана действительно была товаром в его глазах.

– Еще нет, – властная рука сжала гибкую девичью талию. Дэвид приблизил свое лицо к Диане. Изучающим взором он смотрел на девушку – словно разыскивал на бледном лице ответы на свои вопросы. Диана, боясь вздохнуть, не сводила глаз с герцога. Будто оказавшись в лапах беспощадного тигра, она ждала, когда тот накинется на неё, чтобы растерзать. Сердце девушки, желая спастись, барабанило в грудь. Тело, лишенное всякой возможности двигаться, стало напряженным.

А затем тигр накинулся на свою добычу. Жадные, жестокие губы накрыли нежный рот Дианы. Дэвид, желая завершить то, что прервалось из-за обморока девушки, словно варвар, ворвался языком в рот Дианы. Этот язык принялся бесстыдно изучать рот, что теперь принадлежало только ему одному.

Диана, понимая, что она не сможет сопротивляться, закрыла глаза и позволила мужским губам получить наслаждение от поцелуя с ней. Когда, наконец, эта странная ласка (но разве можно такое назвать лаской?) завершилась, Дэвид, отстранившись от невесты, холодно изрек:

– В этот раз ты не потеряла сознание, и это дает мне надежду, что мне не придется в нашу первую брачную ночь приводить тебя в чувства, – прежде чему убрать руку, герцог слегка сжал плечо Дианы, – ведь у нас будут занятия поинтересней.

Диана, лишь смутно представлявшая, что именно имеет в виду мужчина, покрылась стыдливым румянцем.

– Смущайся сейчас, но не в постели, – герцог послал девушке многообещающую улыбку, – там нет места ненужной стыдливости. И попроси свою мать, чтобы она просветила тебя, каким образом получаются дети.

– Маму? – Диана непонимающе посмотрела на своего будущего мужа. Ведь говорить с матерью на такие темы казалось для девушки чем-то фантастическим. Они и прежде, никогда за эти годы, не касались каких-либо интимных вопросов. Даже о том, что у повзрослевшей девушки начинается менструация, Диана узнала от своей горничной.

– Да. Как мать, которая так страстно желала выдать тебя именно за меня, она должна подсказать, что ждет тебя за закрытыми дверьми спальни, – Дэвид отошел в сторону, давая место для прохода. – А теперь – можешь идти.

Когда Диана спешно скрылась за стеклянными дверьми, герцог шагнул к краю балкона. Устремив отстраненный взор на ночное небо, Дэвид размышлял о грядущих событиях в его жизни. Прежде новый брак не входил в его планы, но теперь регулярные мысли о том, что его имущество и баснословное богатство может достаться в наследство одному из отдаленных, ленивых родственников, вызывали в груди герцога сильнейший протест. То, что он заработал потом, кровью и риском собственной жизни, должно было достаться его ребенку.

Диана Орнейская прекрасно подходила на роль будущей матери наследника. Молодая, породистая прелестница, вызывающая желание в герцоге. При мыслях о желании, Дэвид самодовольно улыбнулся – поцелуй с этой девственной красавицей пришелся ему по вкусу. Она согреет ему постель, будет иногда разбавлять его напряженные дни своим упругим телом, а потом станет матерью его ребенка. Большего герцогу было и не нужно.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Что он сказал тебе? – врываясь в спальню быстрым шагом, вопросила графиня. Глаза её возбужденно поблескивали, на губах блуждала взволнованная улыбка. Лилиан совершенно не беспокоило то, что её дочь минутой ранее легла в кровать, чтобы наконец-то отдохнуть. Какой отдых, когда решалась их судьба?!

– Он назвал меня своей невестой, – приподнимая голову, негромко ответила Диана.

– Невестой?! Он так сказал? – графиня, нарушая свои правила, села на постель дочери.

– Да, и он сказал, что скоро объявит об этом, – жадно ловя каждый взгляд матери, произнесла девушка.

– Прекрасно, дорогая! – графиня одобрительно заулыбалась. – Но не стоит расслабляться, ведь для полной победы нам не хватает свадебной церемонии. Интересно, герцог выберет для её проведения главный лондонский собор? Ох, там соберется весь высший свет Англии.

– Мама, – осторожно позвала Диана. Сейчас, вопрос, где именно состоится свадьба, мало волновал её. Зато другой, более важный вопрос, требовал ответа.

– Что? – раздражение блеснуло в серых глазах графини.

– Герцог велел мне узнать от тебя, что происходит за закрытыми дверьми в спальне. Ты расскажешь мне?

– Мы поговорим об этом чуть позже, – решительно поднимаясь на ноги, заявила графиня. Лицо её вновь стало высокомерным.

– Когда – позже? – понимая, что знать об этом – важно, вопросила Диана.

– Не сегодня! Сегодня был слишком трудный день. Если я не лягу спать прямо сейчас, то утром у меня будет серый цвет лица. Впрочем, как и у тебя. А тебе теперь тоже нужно выглядеть блистательно. И хорошенько следи за прической. Рут!

– Да, госпожа, – служанка выглянула из смежной комнаты.

– Теперь еще лучше убирай волосы Дианы. Ты поняла меня? – графиня послала служанке строгий взгляд.

– Да, госпожа.

Когда за матерью закрылась дверь, Диана, прижав подушку к груди, обреченно заплакала. Слезы её, без единого звука или всхлипывания, горячими ручейками побежали по щекам. Она научилась плакать так, не привлекая внимания, в пять лет. Громкие слезы невероятно раздражали утонченный слух (как сама говорила про себя графиня) матери, изредка навещавшую свою дочь в имении. Шум Лондона и так действовал на нервы, и графиня хотела, хотя бы вдали от города, насладиться тишиной. Диана, пятилетняя малышка, ради любви и здоровья своей мамы, сумела погасить в себе яркие эмоции, одним из естественных проявлений которых были рыдания. Она стала тихой, незаметной и покорной.

Лишь бы мама любила её.

После выходных, проведенных в имении четы Ридели, графиня вместе с Дианой, вернулись в Лондон. Город встретил их холодным туманом и мелким дождиком. Казалось, небо живописно отражало то, что творилось в душе Дианы. И хотя она умело делала вид, что все хорошо, внутри девушки все раскалывалось от страха на мелкие кусочки. Будущее, как никогда прежде, пугало Диану. Оно казалось черной, беспросветной тьмой, в которую ей, без права на возвращение, предстояло шагнуть.

Это состояние было знакомо Диане, и отзывалось в памяти мрачными мгновениями из раннего детства. Тогда, после смерти отца, её, в возрасте двух лет, отправили жить в загородное имение, подальше от Лондона и скорбящей матери. Правда, скорбь графини прошла достаточно скоро, однако желание вернуть к себе ребенка, у неё так и не появилось.

Особняк, в котором жила графиня Орнейская, соединял в себе два слова – шик и изящество. Мебель, каждая деталь интерьера, словно кричали о том, как богата их хозяйка, и каким хорошим вкусом та обладает. Первый этаж был выдержан в серых тонах. Единственным ярким пятном здесь был белоснежный рояль, который, впрочем, служил больше украшением, нежели музыкальным инструментом. Несмотря на все свои заверения, графиня Орнейская имела ужасный слух, и от того играла на рояле очень скверно.

Второй этаж, на котором расположились спальные комнаты, всецело принадлежал бледно-голубому цвету. Стены, покрывала и шторы, даже ковер, устилавший пол, и тот был голубым. Несмотря на то, что Диана считала этот оттенок одним из самых красивых, находиться в спальне было крайне некомфортно – создавалось впечатление, что каждый дюйм комнаты источал холод и недоброжелательность по отношению к ней.

К тому же, впервые за эти годы, девушка вновь оказалась в прежде родном доме. Когда-то она могла лишь мечтать об этом. Однако теперь все выглядело и чувствовалось иначе. Все казалось ей здесь чужим, ничто не радовало глаз, даже вид из окна на Лондон. Диана, проведя большую часть своей жизни в окружении загородной красоты Англии, тосковала по месту, где выросла.

– Это просто немыслимо, – заявила графиня, по привычке, без стука и предупреждения врываясь в спальню дочери. Диана, в этот момент читавшая книгу, отложила её в сторону и вопрошающе посмотрела на мать.

– Что случилось? – негромко, чтобы еще больше не раздражать её, поинтересовалась девушка.

– Мы на грани провала! – графиня смерила дочь недовольным взглядом. – Разве не ты говорила мне, что герцог назвал тебя своей невестой?

– Да, я говорила, – вся вытянувшись, как тетива, ответила Диана.

– И где он?! – серые глаза Лилиан гневно блеснули. – Уже середина недели, а от герцога нет ни весточки!

– Мама, я думаю… – начала, было, Диана, но графиня резко оборвала её:

– Я не спрашиваю, что ты думаешь! Я пришла не за этим, – Лилиан вздернула подбородок. – У нас нет времени ждать. Мы сами поедем к герцогу.

– Сами?! – поднимаясь на ноги, в ужасе переспросила Диана. Книга, что была на её коленях, рухнула на пол. Заметив это, графиня подняла её и, прочитав название, сказала осуждающим тоном:

– И ты это читаешь?! Разве можно читать такое?

– Мама… – Диана протянула руку, чтобы забрать книгу, но вместо этого получила книгой по ладони.

– Не нужно ничего говорить! Молчи! Я сейчас же позову Рут, и велю ей привести тебя в надлежащий вид.

Спустя полтора часа Диана смотрела на свое отражение в зеркале. То, что предстало её глазам, мало радовало девушку. Признаться, она и подумать не могла, что мать, благородная графиня Орнейская, посмеет нарядить свою дочь в такое. Если то, что было на Диане, подходило под слово «платье», то с очень большой натяжкой.

Корсаж столь плотно сидел на девушке, что её грудь теперь выглядела непристойно вызывающей. Она, возвышаясь над вырезом платья, приковывала к себе внимание. Диана попыталась исправить это положение. Девушка потянула за край платья, но увы, старания её оказались тщетными. Помимо этого, юбка платья так же была узка – и сквозь легкую ткань отчетливо проглядывались округлые девичьи бедра.

– Что ты делаешь?! – как ужаленная, подскочила к дочери графиня. – Не смей трогать платье!

– Мама! – Диана умоляюще посмотрела на Лилиан. Та окинула дочь снисходительным взглядом. – Разве это пристойно – идти в таком виде к герцогу?! Я чувствую себя порочной женщиной.

– Видимо, именно такие ему и нравятся, – негромко процедила графиня, но Диана, все же, услышала её.

– Что?! – девушка, полная отчаяния, ухватилась за руку матери, однако та мигом скинула её ладонь.

– Я говорю, что для того, чтобы герцог поторопился с помолвкой, нам нужно приступать к решительным действиям. Мы навестим его, и ты покажешься ему во всей красе. Только слепой человек останется равнодушным при виде тебя.

– Я не могу в этом пойти, – впервые в жизни высказывая свое мнение, и мало того, показывая протест, произнесла Диана.

Графиня медленно, будто готовясь к нападению, повернула голову в сторону дочери. Сузив серые глаза, Лилиан тихо прошипела:

– Ты смеешь противиться моему решению?

– Мама, я не противлюсь, а призываю тебя к здравому рассуждению… – балансируя между желанием донести до матери важность своих слов и одновременно опасаясь испортить с ней отношения, выдохнула Диана.

– К здравому рассуждению? По твоему, я умалишенная? – графиня, схватив дочь за плечо, впилась недобрым взглядом в её лицо, которое тот час перекосилось от боли.

– Нет, мама, конечно, нет.

– Послушай, дочка. Мы на грани банкротства. Если ты не выйдешь замуж за герцога, то мы закончим жизнь нищенками, побирающимися на улице.

– Как такое может быть? – Диана, потрясенная новостью, вся задрожала. – Отец ведь был богат…

– Вот именно, был. Теперь осталось всего ничего, – умалчивая о том, что своей любовью к роскошной жизни и многочисленным излишествам, она сама привела их финансы к такому состояние, произнесла Лилиан.

– Это ужасно, – ощущая чувство вины, выдавила из себя Диана.

– Будет еще ужаснее, если мы упустим своей единственный шанс, – смерив дочь наигранно-ласковым взглядом, графиня нежно сжала её слабую ладонь. – Ты должна сделать это ради нас.

– Хорошо, мама, – Диана заглянула в серые глаза графини.

– Прекрасно. Прямо сейчас мы отправляемся в гости.

– Ваша Светлость, – на пороге кабинета показался дворецкий. С напряжением взирая на своего хозяина, слуга мысленно готовился к раздражению с его стороны, ведь он своим появлением отвлекал герцога от работы.

– Да? – взгляд темно-зеленых глаз метнулся от бумаг, разложенных на дубовом столе, на лицо дворецкого.

– У вас посетители, Ваша Светлость.

– Посетители? Я не звал никого в гости, – герцог нахмурился. Дворецкий, расценивая это, как явный признак недовольства, нервно сглотнул.

– Раз я никого не приглашал, отправь гостей обратно. Скажи, что я занят очень важной работой, – Дэвид, взяв перо, продолжил делать записи на бумаге.

– Я пытался, Ваша Светлость, но гостьи очень настойчивы. Вернее, одна из них.

– Гостьи? – герцог отложил перо в сторону. – Кто именно прибыл ко мне?

– Графиня Орнейская и её дочь.

– Вот как? – издевательская усмешка изогнула губы герцога. – Пригласи их ко мне в кабинет.

– Как прикажете, Ваша Светлость, – чувствуя, как на лбу проступают капельки пота, ответил дворецкий.

Спустя пару минут в кабинет герцога, шурша юбками, зашли графиня и её дочь. Лилиан была в серебристо-сером платье, а вот Диана куталась в какую-то длинную накидку. Довольно странный наряд, но мужчина не придал этому значения.

– Чем обязан вашему визиту? – даже не удосуживаясь встать из-за стола, вызывающе громко вопросил Дэвид.

– Как же так, Ваша Светлость? Неужели вы забыли о нашем разговоре и моей прекрасной дочери? – елейным голоском начала графиня, подталкивая дочь вперед. – А мы здесь, чтобы вы вспомнили. Дорогая, снимай же свою накидку, в кабинете очень душно.

Когда Диана начала дрожащими пальцами развязывать ленты накидки, графиня поспешила к выходу из кабинета.

– Я оставлю вас наедине, – небрежно бросила она, плотно закрывая за собой дверь.

Как только до слуха Дианы донесся звук удаляющихся шагов матери, девушка, пробормотав «прошу прощения», сняла с себя накидку, представляя взору герцога свой наряд. Не смея поднять глаз, Диана продолжала стоять на месте, ожидая, когда Дэвид вынесет свой приговор.

Глаза герцога зловеще потемнели. Его взгляд – откровенный, оценивающий, прошелся от макушки серебристо-белых, гладких волос девушки, до носков её атласных туфелек, выглядывавших из-под юбки темно-вишневого платья. Это платье, контрастируя с белой кожей Дианы, подчеркивало юность своей хозяйки, и показывало все те достоинства, которым она обладала. Без сомнения, Дэвид не смог не заметить упругую, соблазнительную грудь девушки, без внимания не осталась и стройная талия Дианы, и, конечно же, округлые бедра, которые навевали на мысли об удовольствии.

Дэвид, ощущая напряжение в теле, тяжело вздохнул. Затем, наконец-таки соизволил подняться из-за стола. Медленно, словно крадущийся хищник, он подошел к Диане. К тому моменту, когда герцог оказался напротив девушки, щеки той алели от стыдливого румянца…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ни слова не говоря, герцог, забрав из дрожащих пальцев Дианы её накидку, медленно, позволяя своим глазам напоследок насладиться соблазнительным зрелищем, накинул блестящий атлас на плечи девушки. Смуглые пальцы затянули тугой узел из лент – надежно, чтобы накидка наверняка осталась на месте.

Затем, Дэвид, продолжая сохранять молчание, распахнул дверь и властно крикнул:

– Графиня!

Лилиан, только перешагнувшая порог малой гостиной, была вынуждена откликнуться на крик хозяина дома. Теряясь в догадках, что же пошло не так, графиня, нацепив на лицо невозмутимую улыбочку, поспешила вернуться.

– Ваша Светлость? – будто ничего не случилось, поинтересовалась Лилиан, заходя в кабинет. Её глаза сразу же заметили дочь, завернутую в накидку. Тень недовольства пробежалась по лицу графини, однако женщина сумела взять себя в руки.

– Графиня, – окидывая Лилиан неприязненным взором, холодно процедил Дэвид. Та, пораженная его обращением, вздрогнула. – Если я захочу купить себе шлюху, я знаю, где сделать это. Там с особым вниманием отнесутся ко всем моим предпочтениям.

Лицо графини стало покрываться красными пятнами. Нет. Не по причине стыда, а из-за гнева, который она не могла выплеснуть на человека, который прямо сейчас унижал её.

– Что вы говорите, Ваша Светлость? – Лилиан притворно заулыбалась. Конфликт сейчас был не нужен ей – она знала, что проиграет. Один неосторожный шаг – и её мечтам пришел бы крах. – Вы все не так поняли…

– Я понял достаточно, – рявкнул Дэвид. – Вы привезли свою дочь, разодетую, как шлюху. Думали таким образом раззадорить мой аппетит и тем самым ускорить свадьбу?

– Ваша Светлость, – только и сумела выдохнуть графиня.

Диана же, наблюдавшая за разворачивающимся на её глазах действием, сгорала от стыда и одновременно умирала от жалости к собственной матери, ведь в этот миг, впервые в жизни, графиня выглядела беспомощной.

– Ваша Светлость, – подала голос Диана, и герцог бросил на неё горящий взор. У девушки перехватило дыхание от того, как смотрел на неё мужчина. Казалось, кожа лица плавилась от его взгляда. Еще немного – и она сгорит.

– Прошу вас, простите. Мама не желала обидеть вас, впрочем, как и я, – закончив говорить, Диана покорно опустила глаза вниз.

Губы герцога плотно сжались. Он, обойдя женщин, вернулся за стол и порывистым движением руки что-то написал на бумаге. После, Дэвид вновь подошел к графине и её дочери. Смерив обеих нечитаемым взглядом, герцог холодно сообщил:

– Если у вас нет денег на приличный наряд для моей невесты, вам следовало сообщить мне, – он протянул чек, который выписал секундами ранее, – купите все необходимое для Дианы. В следующую субботу у нас помолвка. Я предпочитаю, чтобы на моей невесте было голубое платье. Украшения я пришлю позже. Вы можете идти.

Не понимая, что стало причиной таких перемен, Диана осторожно посмотрела на Дэвида. Но его лицо – ледяная маска, не выражало ничего, кроме надменности.

– Что же, прекрасно, Ваша Светлость, – первой приходя в себя, заговорила графиня, – уверяю вас, ваша невеста будет неотразима.

– Голубое платье, – процедил Дэвид.

– Да, Ваша Светлость, – отступая назад, словно змея, уползающая в свою нору, согласилась графиня. Хватая Диану за руку, мать потянула её за собой.

Девушка, снова бросив на герцога взгляд, полный непонимания и волнения, последовала за матерью.

– Прекрасно, Диана, ты укротила этого льва одной робкой фразой, – окидывая дочь довольным взглядом, заявила графиня, стоило им только разместиться в экипаже.

– Разве? – по лицу девушки пробежалось сомнение.

– Да, – графиня чуть сощурила глаза. – Кажется, я недооценила тебя, моя дорогая. Не удивлюсь, что совсем скоро он будет есть с твоих рук. О, с каким нетерпением я жду этого дня!

Диана очень хотела верить словам матери. Нет, девушка не мечтала о том, чтобы герцог стал мягким и податливым, она желала другого – таких отношений, где бы она чувствовала себя просто любимой и нужной. И сама Диана готова была окружить мужа своей лаской и вниманием. Большего ей и не нужно. Диана была далека от амбиций матери, и их взгляды на жизнь были противоположными, но пока девушка не догадывалась об этом.

Дэвид, наблюдая из окна гостиной за удаляющимся экипажем графини, цинично усмехнулся. Какова мамаша! Алчная, самонадеянная дура! Наверняка, она находится сейчас в полной уверенности, что своими действиями подтолкнула его к помолвке.

Это было не так.

Потому что Дэвид еще в воскресенье вечером, вернувшись с загородного имения Ридели, тот час велел приступить к организации субботнего бала. Оповестить об этом свою невесту он намеревался в четверг. Её внезапное появление сегодня стало… Приятным сюрпризом, обещавшим герцогу скорое удовольствие.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Для Дианы полторы недели пролетели незаметно. Все эти дни она выслушивала назидательные речи матери, ездила на примерку платья, и очень мало ела. Не потому что на фоне переживаний у неё пропал аппетит. Здесь имелась другая причина. Графиня, заметив излишнюю округлость дочери (надо добавить, что мнение это было довольно субъективное), посадила ту на диету. Диане позволено было есть утром – кашу, а на ужин – стакан молока с тонким кусочком хлеба.

«Иначе ты будешь смотреться, как корова в этом чудесном платье», – пояснила Лилиан.

Диане ничего не оставалось, как согласиться с матерью. Ей ведь должно было быть виднее. Сфокусировав все свое внимание на предстоящем балу, девушка снова и снова изучала правила этикета, и морально готовилась к встрече со своим женихом.

Чем ближе была знаменательная дата, тем напряженнее становилось в особняке графини. Она придиралась к слугам, то вопила, что дома слишком шумно, то кричала, что «здесь тишина, как на кладбище». Доставалось всем, в том числе и, конечно же, Диане. Наконец, обстановка столь накалилась, что достигла своего апогея.

А случилось это в пятницу, за завтраком. На столе, покрытом накрахмаленной, белоснежной скатертью, помимо овсяной каши и чая, разместили любимые Дианой, булочки с изюмом. В тот момент, когда девушка, не замечая строгий взгляд, взяла одну из них, графиня взорвалась.

– Отдай сюда! – закричала она, вырывая из пальцев дочери несчастную булочку.

Диана, шокированная реакцией матери, испуганно посмотрела на неё.

– Ты хочешь, чтобы все мои старания пошли насмарку? – голос графини дрожал от гнева. – Завтра – бал, а ты…

– Мама! – пытаясь успокоить мать, выдохнула девушка.

Звонкая пощечина обожгла левую щеку Дианы. Ахнув, девушка прижала дрожащие пальцы к лицу и, на трясущихся ногах, выбежала из-за стола. Графиня поспешила за ней.

– Я не позволяла тебе уходить! – настигнув дочь, Лилиан схватила её за локоть. Серые глаза впились в лицо девушки. – Ты будешь слушать меня, и делать то, что я говорю тебе!

– Я не хочу, – сдавленно произнесла Диана. Ответ её, минуя доводы разума, внезапно-бесконтрольно, вырвался из глубины сердца.

– Чтооо? Да как ты смеешь? – графиня ударила дочь по другой щеке, и продолжила бы, если не появившийся так вовремя дворецкий.

– Прибыл посыльный от герцога Ричмонда, – сообщил дворецкий. Заметив багровые пятна на щеке Дианы, слуга послал девушке сочувственный взгляд.

– Посыльный? – лицо графини озарила улыбка. – Ах, ну конечно же! Герцог собирался же прислать украшения!

И, словно эти украшения предназначались именно ей, Лилиан, подхватив юбку, поспешила в холл.

– Вам нужна помощь, мисс Диана? – негромко поинтересовался дворецкий.

– Нет, спасибо, мистер Стоун. Все пройдет, – девушка вымученно улыбнулась и, еле передвигая ноги, направилась вслед за матерью.

Графиня в этот момент, уже шла на встречу дочери. В руках женщины была темно-красная шкатулка.

– Интересно, что же там? Думаю, герцог выбрал для тебя сапфиры. Не зря же он велел сшить голубое платье! Огромные сапфиры! – как ни в чем не бывало, будто не она минутами ранее била свою дочь, непринужденным тоном заявила графиня.

Не дожидаясь, когда Диана подойдет к ней, Лилиан медленно откинула крышку. Светлые брови графини сошлись на переносице. В этот миг дочь поравнялась рядом со своей матерью. Бросив взгляд на атласную подушку, на которой лежали украшения, девушка поняла причину недовольства графини.

Она не угадала.

Там не было столь желанных для Лилиан сапфиров.

– Жемчуг, – отчего-то чувствуя себя в этот миг счастливой, выдохнула Диана, с интересом разглядывая молочно-белые жемчужины.