С ней что-то не так

Судя по картинке в её голове, он был какой угодно, но только не старый. Видимо, в пятнадцать лет возраст оценивается немного иначе, но я бы сказала, что профессор возмутительно молод и обладает незаурядной для человека внешностью – животный магнетизм соседствует с немного детским ощущением, что он всё-всё на свете знает. Неужели только мне он показался немного… опасным? Потому что я практически уверена, что он не человек, даже через призму восприятия моих родных, беспокоившихся вовсе не о том, о чём следовало.

И ещё – сестрёнка явно уже начала мечтать о нём самым неподобающим образом, что вообще ни в какие ворота не лезло.

Парочка наводящих вопросов, и она живо вообразила, а я смогла рассмотреть подробности того самого свидания, знанием о котором она нахально козыряла.

В тот день Сонька выскочила, чтобы вынести мусор по маминому требованию, и с порога замерла в восхищении – высокий брюнет в дорогом пальто стоял недалеко от подъезда, небрежно облокотившись о машину, и с самой потрясающей улыбкой смотрел в сторону улицы. Кажется, я начала догадываться, почему те парни так реагировали на меня – сверхпривлекательность явно идёт в копилку вампирских приёмов. Ха-ха, теперь ясно, даже меня слегка пробрало.

Сонька невольно повернула за ним голову и разглядела меня, остолбенело разинувшую рот от радости и за пару шагов буквально запрыгнувшую на приветливо раскрывшего объятия профессора. М-да, поворот не из ожидаемых, но куда больше меня поразило другое – моё собственное лицо светилось обожанием, не идущим ни в какое сравнение с непонятной мягкостью, проступившей на его лице.

Придирчиво поискала в себе отголоски этих зашкаливающих чувств и не нашла ничего, кроме настороженности.

Дальше Сонька спряталась за углом и наблюдала, как мы о чём-то жарко спорим, а потом я пошла домой, наткнулась на шпионящую сестру и выдала несколько дежурных оскорблений и угроз, всерьёз не воспринятых.

Хм, моя следующая остановка – университет. Что бы ни было у меня с тем профессором, стоит выложить карты на стол и оценить расклад. И если он тронул мою мать… То он мне уже не нравится. Но кто ещё мог это сделать? Или тут настоящий проходной двор для чудовищ?

Сонька выставила меня из своей комнаты и я ещё раз оценила ужасно расстроенное и уставшее мамино лицо, мелькнувшее в коридоре, но сосредоточилась на том, чтобы изучить любые подсказки среди своих вещей. Содержимое моей комнаты показалось мне банальным и скучным – никаких зацепок, и я просто переоделась и покидала в рюкзак кое-что из одежды. На дне сумки нашёлся выключенный мобильник и я тут же реанимировала его и бросилась изучать историю звонков.

Лидировал некто Жора – настойчиво же я ему названивала, а ещё Караваева – понятно, лучшая подружка, а к мажору Тишинскому был всего один исходящий, и как раз в тот злополучный вечер. С волнением нажала на имя Жора, но он мгновенно сбросил звонок, прислав сообщение: «Я на лекции. Встретимся позже». Дай угадаю – это и есть мой любимый профессор. В расписании стоял матанализ у Георгия Ивановича Романова, успею к концу пары.

Лекционный зал наполнял сильный и уверенный баритон, почти не дрогнувший при моём появлении. В жизни, а не через пелену чужих мыслей, профессор Георгий Иванович выглядел ещё сногсшибательней, а добрая половина студенток с трудом фокусировалась на теме занятия.

– Вы всё-таки почтили нас своим присутствием? Тогда садитесь, – профессор скользнул по мне взглядом и отвернулся к доске равнодушно, с лёгким оттенком осуждения. Я слышала мысли всех присутствующих – они пялились на меня и недоумевали, зачем я явилась к концу, но вот за непроницаемыми глазами профессора я не смогла прочесть ничего, даже намёка на доступ к чужому сознанию не было, и это разозлило меня.

Подсев к Караваевой, я принялась рассеянно рассматривать остальных студентов, уже переставших тупо глазеть на меня и повернувшихся к преподавателю. И когда я уже погрузилась в собственные думы, то вдруг осознала, что вижу. Почти на каждом были те самые отметины – следы клыков. Скорее всего, для людей они еле-еле различимы, просто тёмные пятнышки, но для меня всё было очевидно, как божий день. Кто-то кормился здесь, не стесняясь, и я убеждена, что смотрю на него прямо сейчас.

От звонка я чуть не подпрыгнула, а одногруппники повскакивали с мест, громыхая сиденьями, и потянулись на выход. Профессор задержался у кафедры и одна из девчонок танцующей походкой приблизилась к нему.

«Надеюсь, он обратит внимание на мою новую стрижку. И на то, какая короткая у меня сегодня юбка. Он же не может быть таким недотрогой, каким кажется».

Профессор изящно наклонился к её запястью и вскользь припал к пульсирующей синей жилке, на секунду прикрыв глаза и тут же отпрянув. Я застыла, не в силах поверить в эту наглость, но Караваева уже тянула меня прочь как ни в чём не бывало. Любопытно – никто ничего не понял, даже сама жертва. Вот это талант!

Профессор посмотрел мне прямо в глаза и вдруг подмигнул с озорством, как будто нас не разделяли бесконечные ряды освобождаемых студентами парт. К счастью, Караваева этого не заметила, её мозги были под завязку забиты вопросами насчёт другого парня. Я холодно скривилась и выразительно склонила голову, давая понять, что жду объяснений, и профессор кивнул, будто продолжая беседу с неудачливой девушкой, наивно думающей, что наконец единолично завладела его вниманием.

Караваева выискивала в толпе Тишинского и выстреливала нетерпеливые вопросы:

– Ну что у вас, колись! Ой, он прямо сейчас пялится на тебя! Ты же подойдёшь, да? Скажи, что подойдёшь, а то я сама вмешаюсь и намекну, что ты скучаешь в одиночестве.

Тишинский стоял у дальнего выхода и презрительно смотрел на нас двоих сверху вниз, словно и правда ждал, что я подойду поболтать.

«А она не отвяжется. Может, сразу отвести её в гаражи? Там есть яма и её как раз собирались залить бетоном. Всё складывается как нельзя лучше. Даже слишком, и это начинает навевать скуку. Она такая… Безвольная. А вот её подружка гораздо веселее».

Покосилась на профессора – даже отсюда видно, как он стиснул зубы. Ага, ему не плевать и он тоже слышит, ну конечно же.

– Представляешь, я нашла свой рюкзак с телефоном дома, профессор Романов завёз его вчера. Сказал, что я забыла на лекции.

Караваева потеряла дар речи, а профессор недовольно поморщился.

«Ничего себе! Она и Романов! Но она целый месяц делала вид, что сохнет по этому мажору, вот обманщица. Или это он на неё запал, наш горе-педагог? Да что в ней такого? Ну, Тишинский сейчас смотрит скорее на меня, чем на неё…»

Я решительно направилась к профессору, а студентка недовольно поджала губы.

«А ей чего надо? Ишь, как вылупилась, лучше бы шла, куда собиралась».

Приблизившись вплотную, я заглянула в её прищуренные глаза и вложила в свой взгляд максимум угрозы, и она чуть не закричала от нахлынувшего ужаса.

«Вот жуть! Да она чокнутая, эта Егорова. Ей лечиться надо».

И быстро-быстро засеменила прочь, несколько раз оглянувшись.

Профессор невозмутимо ждал моих слов, и только нервно тарабанившие по кафедре пальцы выдавали возможное смятение.

– Здравствуйте, Георгий Иванович.

– Здравствуй, Егорова. Ты что-то хотела? – сама безмятежность, только гляньте на него.

– Ага. У меня вопрос. Это вы вчера заходили к моей маме?

– Да. Надеюсь, ты не против? Мне показалось, что современные девушки не могут сколь угодно длительное время прожить без своей сумки, вот и завёз. Думал застать вас там, но мы, очевидно, разминулись.

Караваева тщетно прислушивалась, сгорая от любопытства, но до её ушей долетало лишь неразборчивое бормотание.

– Знаете мой домашний адрес?

– Узнал в деканате. У вас всё?

– Нет, есть ещё кое-что. Это вы укусили мою маму… Жора?

Профессор снова поморщился, на сей раз с недоумением.

– Не понял претензии, вы же уже должны понимать особенности… Чтобы излишне не навредить никому, стоит пользоваться любой подвернувшейся возможностью и не злоупотреблять ею. Будьте осторожны с этим, если сможете, а то возникнут проблемы.

Неожиданно профессор напрягся, а я проследила за его взглядом. В лекционный зал вбежал Артём и чуть не сшиб по пути Тишинского, всё ещё размышляющего, кого предпочесть на сегодня. Буркнув извинение, он добрался до нас, перепрыгивая через ступеньку.

– Привет! – он выдохнул и с раздражением покосился на профессора, который резко захлопнул тетрадь и стремительно зашагал к выходу.

«Боже, она такая… Красивая! И куда я лезу со своими дурацкими идеями? Мы же едва знакомы. Она решит, что я спятил. Кстати, это не так уж далеко от истины».

– У нас в общаге кое-что случилось. Ты обалдеешь.

«Нет, она подумает, что я псих. Она не поймёт. Или поймёт? Должна понять».

– И что же? – постаралась быть терпеливой, хотя бегство профессора меня здорово напрягало.

– Это кошмар, – он перешёл на шёпот, – даже звучит бредово. Готова выслушать?

– Ага, – его детские затруднения вряд ли ли могли расстроить меня, что бы там ни было.

– Короче говоря, ты слышала, что у нас с соседями по этажу что-то не то? – он не стал дожидаться ответа. – Мы с Олегом проверили их всех, даже на уроки не пошли, и знаешь, на что это похоже?

Я клацнула челюстями. Надеюсь, не слишком громко. Артём продолжил страшным шёпотом, но мне показалось, что каждое слово звучало, как удар колокола:

– У нас завелись вампиры!

Пришлось ещё и успокаивать Артёма, от волнения глотавшего окончания слов, но пока мы шли – на самом деле бежали чуть ли не галопом – в общежитие, он успел подробно расписать, как всех соседей по этажу выкосила неведомая напасть. Особенно упирал на слова «след от укусов» и «бледные как мел», и чем дольше он излагал свою бредовую теорию, тем сильнее торопился присовокупить к ней как можно больше красочных деталей.

Впечатлительный мальчик. И наблюдательный.

«Ого, а она бегает не как девчонка. Кажется, даже не запыхалась, а я-то рванул, как ненормальный лось. Помедленнее надо бы. И она до сих пор не сказала вслух, что я спятил! Хороший знак. Очень».

Смутная вероятность встречи Караваевой и Тишинского меня тоже обеспокоила, но я разрешила себе отложить выслеживание странно опасного человечка на потом – всё равно ему понадобится время на раскачку, ещё успеется. И потом – мне что, заняться нечем, оберегать зазевавшихся студенток? Вот именно. Есть здесь даже некая ирония – один хищник караулит другого – попроще, и это не борьба за беззащитный корм.

Общежитие поразило тягостной тишиной – не такой, какая должна быть днём, когда все на занятиях. Люди не разбрелись и я прекрасно слышала каждое сердце, запоздало поняв, как сильно они манят меня докончить начатое. Всё тело напряглось, желая утолить жажду – понадобилось бы легчайшее усилие, чтобы добраться до ближайшей комнаты и разобраться с парочкой полусонных мальчишек, а затем так же быстро продолжить с остальными… Так, стоп. Я не для этого пришла. И я могу контролировать это.

Артём поманил меня пальцем и приоткрыл одну из дверей, приглашая взглянуть на развалившиеся на узких кроватях фигуры. Судя по их состоянию и затуманившемуся мозгу, они не вставали со вчерашнего дня, не открывали жалюзи, чтобы впустить хоть немного солнечного света, и уж точно не выплывали из внезапно нахлынувшей апатии. Метки, которые я оставила – они были ярче и заметнее, чем те, которые я нашла у мамы и прочих. Достаточно яркие, чтобы Артём выстроил всё в логическую последовательность, упустив единственно важный штрих – всё началось с меня.

– Видишь! Совсем как от зубов! – он шептал почти с восторгом, как ребёнок, нашедший диковинную игрушку. – И они всё ещё живы, но отказываются есть и пьют еле-еле. Честное слово, мне пришлось заставлять их пить воду, они вымотаны до предела.

«Пришлось прогулять уроки и возиться с ними. Не думал, что быть нянькой так утомительно. Зато я сделал фантастическое открытие! И оно того стоит, если она поверит. Вместе мы сможем… »

Я подняла руку, чтобы прикоснуться к следам на запястье, пылавшим ярко-красным и так привлекательно пульсирующим. Лежащий парень пробормотал что-то бессвязное про учебники и я отдёрнула ладонь. Не хватало ещё сорваться, и я поспешно ретировалась в относительно безопасную комнату Артёма. Как хорошо, что вчера я не тронула его, а то бы точно не сдержалась. Вроде бы полегчало, хотя я всё равно чувствовала себя не в своей тарелке.

– Вроде бы они… Скорее как ожоги? В смысле, почему ты решил…

– Сама подумай! На что ещё это похоже? Классика же!

Он ходил из угла в угол и лихорадочно сжимал кулаки.

«Она сомневается, но она не смеётся. И она всё ещё здесь, сидит и так внимательно ждёт, что я скажу».

– А что ты будешь делать, если это и правда окажутся вампиры? – придала голосу толику робости, чтобы он ощутил себя настоящим героем. Так он вернее выдаст, на что действительно способен.

– Ну… – Артём выдохнул с облегчением, словно моя вера в его теорию была самым важным в повестке дня, – я размышлял насчёт деревянного кола, – теперь он смутился и покраснел.

– Серьёзно? Деревяшка в сердце? – представила кусок обструганной древесины, нацеленной в меня, и еле сдержала смешок. Такое орудие явно не содержало в себе ни малейшей угрозы. – А ты типа охотник на вампиров?

– Нет, но надо же что-то делать – он глядел с такой надеждой, что мне даже захотелось предложить помощь. Смешно. Очень смешно.

– И ты ждёшь, что я буду помогать тебе ловить монстров?

Артём открыл рот, закрыл обратно и огонь в его добрых глазах вдруг испарился.

«Вот дурень. Ты же должен спасать её, а не тащить на охоту. Бестолочь. Ей и так досталось, а ты уже записал её в товарищи по оружию. Лопух».

– Ты права, это глупо. Я подожду Олега, он скоро вернётся и мы что-нибудь придумаем. Тебе здесь небезопасно, – прозвучало довольно тоскливо.

– Нет, наоборот. Я хочу помочь. Это же круто!

Лицо его просияло.

Внутри всё выглядело не так радужно, как представлялось чрезвычайно обрадованному Артёму, чьи мысли прямо в эту секунду совершили стремительный рывок и сложились в хаотичные образы, в которых я неизменно занимала центральное место. Разумеется, в роли обычной девчонки, которой мне никогда не стать. Очень опасные заблуждения, и мне стало ужасно жаль этого мальчишку, так старавшегося стать героем для меня, меньше всего нуждающейся в его защите.

Люди столь переменчивы в своих увлечениях, едко напомнила я себе, и когда удостоверюсь, что бредовая ситуация с полуживыми соседями не доставит больше никаких хлопот, Артём с такой же лёгкостью переключится на другую особь, гораздо более ему подходящую. Тишинский явно колебался сегодня, выбирая объект для забавы, – почему бы Артёму не познакомиться с кем-нибудь ещё и не перенести свои нелепые мечты на существо, принадлежащее одному с ним виду? Затруднений тут не должно возникнуть.

По крайней мере, я могу пообещать сама себе, что оставлю его целым и невредимым, как он того и заслуживает. Если бы я и правда была слабой человеческой девушкой, я бы наверняка захотела, чтобы он спасал меня круглые сутки.

Встряхнула волосами, отгоняя забавное наваждение, и поймала очередной восхищённый взгляд – пожалуй, не стоит мучить мальчика слишком уж усердно, а то он повредится умом. А вот чем точно нужно заняться, так это выяснением, что на самом деле случилось с остатками моего позднего ужина, потому что я оставила их в куда большем здравии, чем нашла сейчас.

Я заговорщицки подмигнула Артёму и прошептала:

– У меня есть идея! Я разговорю вахтёршу и узнаю, кто из чужих заходил сюда.

– Но ты же тоже чужая? – он возразил, не понимая двойного смысла слов.

– Не бойся, у меня подход к таким фактурным тёткам. Она выдаст всё, что знает, поверь мне. Памятники былой эпохи обожают поболтать с молодёжью.

Я поняла, что машинально повторила определение, уничижительно выданное о себе в потоке грустных размышлений самой женщиной, обречённо вяжущей бесконечные колючие носки для внуков, и усмехнулась. Память на лица у неё отменная, а самым частым гостем в её сознании оказалась жена единственного сына, некрасиво кривившая лицо при вручении ей тех самых носков.

Небрежно начать разговор вопросом о схемах вязания и тут же отвлечь её на обсуждение современных детишек, прогуливающих занятия – раз плюнуть, и вот она уже перебирает в памяти, кто же именно провинился сегодня. Среди мельтешения фигур, пробегающих мимо вахтёрши со сдавленным «здрасьте», выделялась только одна. Изящная маленькая женщина с короткой стрижкой и необычайно пронзительными глазами – она на мгновение появилась в дверном проёме и тут же задевалась куда-то, а я больше не сомневалась – та самая. Слишком грозный облик, чтобы быть человеком. Вахтёрша перекрестилась при этом тревожащем воспоминании и позволила себе вновь погрузиться в печальные думы о молодой семье, куда её толком не пускали.

Ну что же, узнать внешность неведомой хищницы, спутавшей мне карты – уже кое-что. И это не профессор – мне стало легче от мысли, что он тут ни при чём. Может быть, он как раз помогает мне, а я разозлилась из-за ерунды.

Вернулась к Артёму, из-за угла наблюдавшему мой разговор, и невинно отрапортовала:

– Она славная, но на посторонних вампиров, пробегающих мимо неё, внимания не обратила.

– Тогда что теперь? – ему дико нравилось, что я поддерживаю игру. Ни грамма разочарования.

– Как насчёт посидеть в засаде? Ночью он вернётся, а мы его сцапаем!

У Артёма отвалилась челюсть.

«Хочет остаться ещё на одну ночь? Сказала – мы. Значит, будет участвовать. Или тема с вампирами для отвода глаз? Главное – хочет остаться. Не глупить».

– К-конечно. В смысле, супер! Есть хочешь?

Ох, опять пищевой вопрос. Как же неудобно. В горле полыхнуло желание прикончить начатое, и я рассердилась на Артёма, мешающего мне отдаваться инстинктам. Объяснить, чем именно он мешал мне, я вряд ли сейчас смогла бы.

Положение спас Олег, шумно ввалившийся через порог с продуктовыми пакетами в руках и с залихватским прищуром оглядевший нас, сидевших напротив друг друга в странно напряжённых позах.

– Что задумали, малыши? Никак собрались подпалить школу? Я в деле по-любому, даже не надейтесь оставить меня за бортом.

«А девчонка-то прописалась у нас. Повелась на вампиров, надо же. Придётся поискать другое место, где бросить кости на ночь».

– Э-э-э… Привет, – Артём кашлянул, – караулить хотим. Всю ночь.

– Я понял, – Олег весело подмигнул ему и принялся расставлять покупки по местам, бодро насвистывая, – покулинарить хоть можно здесь? У вас же голяк. И что наши соседи? Оклемались?

– Пока что не очень, но дышат.

И в опровержение его слов толстяк за стенкой вдруг грузно заворочался и сел, а потом даже поднялся и побрёл на звук наших голосов, еле перебирая ногами и предусмотрительно придерживаясь за стенку. Зрелище вышло неприятное – мутный взор по очереди выхватил каждого из нас и вопросительно остановился на мне. Он вяло моргнул и наконец выдал почти членораздельное:

– Есть что пожрать? – и оглушительно икнул.

Господи, как же он ел. Не разбирая, что навалено на тарелку – а потом вцепившись в сковороду куском хлеба, чтобы не упустить остатки. Постепенно ожили и осознали дикий голод и другие, и скоро чадом заволокло весь этаж, наполняя воздух терпкими запахами нехитрой студенческой кухни. Я постаралась задержать дыхание, чтобы хоть как-то выдержать развернувшийся адище, да и безумная жажда маленько притупилась, а то слоняющиеся туда-сюда заторможенные тела действовали на мой организм, как добро-пожаловать-коктейль.

Толстяк порозовел, приобрёл осмысленное выражение лица и оказался местным умником по имени Толик. Пока Артём и Олег, перебивая друг друга, излагали теорию о коварном нападении вампиров, он ловко стряхнул со стола на пол крошки и скептически уставился на меня.

«А она ничего не ест, только смотрит, но я готов поспорить на что угодно, что она конкретно голодная. Меня не обманешь, я знаю этот взгляд».

Выхватила из надорванного хрустящего пакета что-то липкое и крошащееся и демонстративно съела.

«Красотка с обложки вдруг наворачивает чипсы вместо листьев. Однако, всё ещё чудесатее».

Захотелось залпом осушить толстяка и прекратить его надоедливые умственные процессы, но вместо этого я обворожительно улыбнулась сразу всем:

– Ребята, мне нужно позвонить, что я останусь здесь на ночь. Вчера родители так распсиховались, что уж лучше я буду паинькой сегодня, – и выскочила в коридор, успев прихватить рюкзак и заметить, как Артём победно улыбнулся.

«Видали, она остаётся!» – мысли Артёма походили на взрыв барабанного ритма.

«Ого, Артём явно принял это на свой счёт. По-моему, он слишком наивен. Ему точно не обломится, такие девушки выбирают покруче», – Толик был суров.

«Интересно, а она обратила внимание, что я выше и вообще покрепче? Надёжнее в плане защиты от вампиров», – Олег тихо веселился.

Позвонила я не только маме, хотя она была неожиданно мила и рада, что я честно доложила о своих планах не ночевать дома – ещё я хотела убедиться, что моя человеческая подружка находится достаточно далеко от ненормального Тишинского, что он злобствует где-нибудь в одиночестве и боится своего папочку. Караваева не сразу взяла трубку, и я уже решила набрать ему самому, когда услышала её смущённый голос.

– Яна? Ты знаешь, мне сейчас немного некогда… Давай я тебе попозже перезвоню.

– Скажи, с кем ты? Это важно.

– Ну… Э-э… Завтра расскажу.

– Сейчас.

– А ты не обидишься? То есть я ничего такого не имела ввиду, просто он позвал меня в гости, ну я и предположила, что это будет… вечеринка. Может, и ты придёшь? Тебя пригласили же? К Тишинскому? Он сказал, будет круто.

– Ты уже там?

– Ну… Подъезжаю. А что?

– Говори адрес! – она торопливо назвала какую-то дачу в Серебряном бору. – И вали оттуда подальше, поняла?

Плохо помню, как покинула общежитие. Кажется, впопыхах сиганула-таки в то самое окно для левых пассажиров, чтобы не напугать задремавшую вахтёршу и вольготно курившую возле дверей поддатую молодёжь. В голове сам собой сложился вариант, как побыстрее добраться до пресловутой дачи, куда очень скоро, вне всяких сомнений, Тишинский заманит падкую до развлечений Караваеву, – в телефоне нашлось подходящее приложение, а я уже видела раньше, как люди пользуются им для своих поездок.

Почему-то вероятное будущее никак меня не устраивало, как будто Тишинскому запрещалось делать с одногруппницами всё, что вздумается. Но нет, я не позволю ему повторить свой фокус. Повторить то, что он проделал с мной. Больше нет.

Трудно было стоять на тротуаре под моросящим дождём и сжимать от бессилия кулаки, но я смиренно дотерпела до момента, когда символ машинки на карте дополз до меня, и чуть не вырвала дверцу, запрыгивая на заднее сиденье.

Водитель оценивающе скользнул по мне масляными глазками, но ограничился нейтральным приветствием, впрочем не сдерживая поток кошмарных, но уже привычных фантазий, и я метнула в зеркало заднего вида подчёркнуто ледяной взгляд. Он нервно поёжился и попытался переключиться на дорогу.

«Эй, да она с характером. Так просто не подкатишь. Москвичка».

Ты даже не представляешь, насколько ты прав.

В машине пахло тысячами разных диковинных следов вперемешку с моющим средством, и я рассеянно попробовала распознать среди них знакомые. Концентрация на запахах стала ошибкой, некстати был и порез на щеке у водителя, почти затянувшийся, но ароматный.

Ну да, не сдержалась. Нужно же мне питаться, а его шея оказалась слишком близко от меня, аж голова закружилась, когда я наклонилась вперёд якобы для проверки маршрута. Остановиться вовремя сегодня было проще, он даже руль не успел отпустить, только вздрогнул и прижал руку к месту укуса.

«Что-то мне… Поплохело. Надо будет закрыть смену и отоспаться».

Как там сказал профессор? Бери при возможности? Ну я и беру.

Такси остановилось около забора с туями, скрывавшими довольно скромный по местным меркам дом, и я отпустила водителя, уехавшего с ясно различимым облегчением. Из-за забора доносилась приглушённая музыка – рановато для вечеринки, но в окнах второго этажа ничего не было видно.

Можно махнуть через забор, но я решила действовать открыто и пока по-человечески и нажала кнопку домофона. Потом ещё. Ничего. Наконец послышался раздражённый голос Тишинского:

– Что?

– Привет. Это Яна Егорова. Караваева у тебя? Она сказала, будет вечеринка.

Он долго молчал, а потом замок калитки щёлкнул, впуская меня.

Мокрый газон коротко подстрижен, кругом идеальный порядок и никаких признаков стройки. Никакого безумия, всё так чистенько и заурядно – и тут Тишинский распахнул стеклянную дверь в дом и игриво позвал:

– Егорова, заходи. Караваева уже жахнула шампусик, так что тебе придётся нас догонять.