Последние маги

– Никаких приключений?

– Нет. Разве что в последней из таверн под утро была облава Ордена.

– И как же ты? – в ясных глазах Алвиса появился интерес.

– Через окно.

– Да, Орден теперь крепко взялся за нас. Приор стал моим частым гостем.

– Что ему нужно? – нахмурился Бран.

– Я сам, – на лице Алвиса появилась спокойная улыбка. – Приор всё знает. Он дал мне время подумать о сотрудничестве. Это он так выразился. А точнее, он хочет получить мои бумаги.

– Когда ты собираешься уехать?

– Никогда, – он покачал головой и продолжил, видя, что Бран хочет возражать, – и не пытайся мне ничего говорить. Таково моё решение. Мы с тобой это однажды уже обсуждали. Ты помнишь своё обещание?

– Да, – коротко ответил странник вздохнув.

– Пришло время его выполнить, – сказал Алвис веско. – Только есть пара нюансов. Я хочу, чтобы ты отвёз всё в Альмандин.

– Отвёз в Альмандин? – удивился Бран. – Я слышал, все границы орденских земель сейчас тщательно охраняются. И даже если я миную их дозоры, перейти Предел в одиночку – невыполнимая задача.

– И я слышу эти слова из твоих уст? Мой мальчик, ты ли это? – Алвис усмехнулся. – Орден наступает тебе на пятки, не время говорить "нет" и надеяться, что тебя обойдут стороной. Послушай меня, если ты возьмёшь путь южнее и станешь двигаться к Волчьему Хребту, то найдёшь лагерь Перебежчиков. Они помогают тем, кто хочет перейти через горы. У меня есть подробная карта этих земель, я дам её тебе. И дам достаточно денег, чтобы ты смог с ними сторговаться. Их главарь – человек известный своей жадностью, купишь его.

– У меня есть деньги, – возразил Бран.

– Нет, тебе потребуется гораздо больше, – Алвис встал и направился к сундуку. – К тому же поедешь не один.

– Как это?

– Кроме всего прочего, ты отвезёшь в Альмандин Эднартайю, – в комнате повисла напряжённая пауза.

– Я не ослышался? – спросил Бран.

– Нет. И это самое важное, запомни. Приор хочет забрать её в Орден. Он даже готов простить мне мои труды, но не согласится оставить в покое дочь.

– Почему её? – этот вопрос какое-то время оставался без ответа, пока Алвис вынимал вещи из сундука.

– Так он решил.

– Я всё понимаю, но ты уверен, что нет другого способа спрятать её? Она никогда не выезжала дальше домашних владений. Дорога – это тяжёлое испытание для неподготовленной девушки.

– Она справится, – уверенно произнёс хозяин дома.

– Эднартайя в курсе?

– Конечно, нет! Иначе это поставило бы под угрозу весь план, – Алвис вернулся и положил на своё кресло свиток карты и мешочек с деньгами. По его виду было понятно, что никакие отговорки и возражения не допускаются. – Это не торг, Бран, и не обсуждение идеи. Это поручение. То самое, от которого ты не вправе отказаться. Помнишь?

– Да, – глухо ответил странник. – Но дорога… может произойти что угодно. Ты ведь знаешь, о чём я… Что если…

– У тебя нет возможности это допустить. Не теперь. Было достаточно времени, чтобы разобраться с этим. Я предупреждал. Пора действовать.

– Что нужно делать в Альмандине? – спросил Бран, беря свиток с картой и разворачивая его.

– Всё по плану. Ты найдёшь дом моего друга Кастора. А дальше он объяснит. Ему можешь доверять, как мне.

– Когда мы должны ехать?

– Сейчас, – прозвучал ответ. Странник поднял удивлённый взгляд. На лице Алвиса появилась странная улыбка. – Ты приехал в последний момент, мой друг. Эскорт Приора уже направляется к нашему дому, и у вас осталось совсем мало времени. Так что советую тебе подкрепиться, пока Эднартайя будет брать вещи.

Если бы не обстоятельства, по лицу Алвиса можно было бы предположить, что его невероятно развлекает происходящее. Он буквально сиял. Таким Бран видел его впервые и не скрывал своего изумления. Хозяин дома лёгким шагом направился к двери и, открыв её, позвал: "Эдни, дорогая, иди скорее". Девушка пришла.

– Да, отец? – она было улыбнулась в ответ Алвису, но, заметив изумлённое выражение на лице Брана, тут же насторожилась. – В чём дело?

– Ты собрала вчера сумку, как я тебя просил?

– Конечно.

– Тогда быстро иди к себе, возьми её, переоденься для верховой езды и спускайся к нам. Времени мало, поторопись. И не проси никого тебе помогать. Давай! – Эднартайя была явно удивлена требованием отца, но согласно кивнула и ушла. Алвис повернулся к Брану. – Я уже оседлал для неё лошадь. Пересчитай пока деньги, там должно быть четыреста крестовых, а я схожу на кухню и принесу кое-что из съестных припасов для вас.

Он ушёл, оставив странника одного. Алвис, бесспорно, был самым необычным человеком, которого Брану приходилось встречать во всех своих многочисленных поездках. Впрочем, он уже успел привыкнуть к этому. По крайней мере так считал до сегодняшнего дня. Не позволяя удивлению окончательно сбить себя с толку, странник открыл кошелёк и пересчитал деньги. Их оказалось триста девяносто пять вместо четырёхсот.

– Сколько? – с этим вопросом Алвис вернулся в комнату. В руках он нёс свёрток ткани.

– Не хватает пяти.

– Молодец, – хозяин дома подмигнул ему. Такие проверки были вполне в его духе. Он устраивал их, чтобы убедиться, что его компаньон не считает ворон. – Здесь сыр, хлеб, немного фруктов. Пять крестовых можешь взять со стола за твоей спиной.

Он сунул свёрток в руки Брану и подскочил к окну, как раз вовремя, потому что на улице послышался конский топот.

– Приор! Нам пора, идём!

Эднартайя как раз спускалась по лестнице, когда они вышли из комнаты. Она несла в одной руке большую сумку, а второй придерживала подол платья, из-под которого виднелись изящные сапожки. Алвис стремительным движением перехватил у неё сумку.

– Быстрее, выйдем через чёрный ход на задний двор, – сказал он и пошёл вперёд.

– Что происходит? – прошептала Эднартайя Брану.

– Мы уезжаем, – этого объяснения было недостаточно, но большего он и не успел бы сказать на ходу.

У стойла рядом с конём Брана была привязана пегая кобыла. Алвис навьючил на неё седельную сумку Эднартайи.

– Куда мы едем, отец? – спросила она, глядя, как мужчины занимаются сборами и проверяют лошадиную сбрую.

– Вы едете, моя дорогая, – произнёс хозяин дома, поворачиваясь к дочери. – Без меня.

– Без тебя? – она бросила короткий взгляд в сторону странника. – Вдвоём?

– Да, и отправляетесь немедленно.

– Куда? – выглядела она растерянно.

– Нет времени, Эдни. Все вопросы потом. Вам пора спешить, – Алвис взял её за плечи и нежно поцеловал в лоб. Эднартайя смотрела на него растерянно. Он улыбнулся и потрепал её по нежной округлой щеке. – Садись на лошадь.

Девушка послушалась. Она привыкла доверять отцу, хотя совершенно не понимала смысла происходящего. Бран лишь ждал момента. Он быстро вскочил в седло и, подхватив поводья её лошади, тронул своего коня вперёд. Если бы не он, они так и стояли бы на месте. Эднартайя завертелась в седле, пытаясь сохранять отца в поле зрения. Он махал ей и улыбался, а когда они покинули двор, быстро побежал в дом.

Тем временем Отец Кверн, действительный и бессменный Приор Ордена Хранителей Чистой Веры, удобно расположился в кресле напротив окна. Отец Кверн был сухим, облачённым в длинную богато расшитую рясу, мужчиной. Слово “зрелый” наиболее точно определяло его возраст по внешнему виду. Он имел неприятную привычку слушать, отвернувшись от собеседника, как будто разговор его мало интересовал. Хотя то был спорный вопрос, что неприятнее: отсутствие или наличие его внимания. Он умел всматриваться так, будто по кусочкам разбирал объект интереса для детального изучения. И ещё  обладал потрясающей способностью дожидаться самого нужного момента и выдерживать невероятные напряжённые паузы. Отец Кверн был мастером диалога, к одному из которых в данный момент он с удовольствием готовился.

Алвис вошёл в кабинет и, увидев Приора в кресле, кивнул ему в знак приветствия. Сохраняя прежнюю весёлость, сел напротив гостя.

– Приветствую, – произнёс он в дружеской манере, которая могла бы показаться оскорбительной многим людям, учитывая статус его собеседника. – Чем обязан на сей раз?

– Ты обдумал мои слова? – спросил Приор. Манера поведения Алвиса его ничуть не задела.

– Послушай, мы слишком давно знакомы, чтобы пытаться обманывать друг друга. Ты не находишь? – ответил он. Отец Кверн вздохнул.

– Не представляю, зачем тебе всё это. У тебя был шанс уехать, отказаться, примкнуть, благодаря моему расположению. Но ты не воспользовался ни одним из них. У меня не остаётся выбора.

– Ну почему же, у тебя есть выбор оставить меня при моих убеждениях и позволить делать то, что я делаю. Только вряд ли тебя устроят последствия.

– Алвис, ты умный человек. Зачем ты хочешь сеять смуту среди людей?

– Это не смута, это перемены, выбор, – возразил хозяин дома спокойно.

– Людям не нужен выбор. Им нужен дом, который не сожгут бандиты, нужен хлеб и твёрдое убеждение, что завтра обязательно наступит.

– Никто не может им обещать такого.

– А если даже и не наступит, они должны знать, что за свои труды получат право и после смерти оставаться счастливыми, – добавил Приор.

– Ты даёшь гарантии на то, чем не обладаешь, – улыбнулся Алвис.

– Как раз наоборот. Человек получает то, во что верит, тебе ли не знать. И я даю им чистую веру, без примеси лжи, которую используют гадалки, без хитрости и фокусов дешёвых шарлатанов. Я избавляю этих людей от работорговцев, нищеты, воров, бродяг – всех тех, кто не даёт им спокойной жизни. Я учу их полагаться на себя и свои поступки, а не надеяться, что какая-то бабка своим зельем может исправить их жизнь. Все эти сказки о волшебстве, которые распространяет сброд, только бередят людям понапрасну души. Они забывают порядок вещей, своё место и дело.

– Ты можешь для каждого определить его место?

– Кто-то должен это сделать, – Приор развёл руками. – Я приехал в последний раз сегодня.

– Я ждал тебя, – Алвис кивнул.

– Где Агний Рун?

– Его нет здесь. Ты можешь обыскать дом, но ничего не найдёшь, уж извини.

– Тогда тебе придётся поехать с нами.

– Я не возражаю, – они оба поднялись с мест. – Ты повезёшь меня как старого знакомого или как пленника?

– Позови свою старшую дочь, – сказал Отец Кверн.

– Увы, её тоже здесь нет, – Алвис чуть улыбнулся. Приор поджал губы и покачал головой.

– Стража, – позвал он. В комнату вошли двое солдат Ордена. – Заковать заключённого в цепи.

Они отъехали совсем немного от имения, когда Эднартайя внезапно натянула поводья и остановила свою лошадь.

– В чём дело? – спросил Бран, тоже останавливаясь.

– Вот и мне хочется знать, что происходит? И куда мы едем? – она смотрела на него прямо и серьёзно. – Я не сдвинусь с места, пока ты мне не расскажешь.

– Доедем до постоялого двора, там и поговорим, – возразил он.

– Нет, – она помотала головой. – Сейчас.

– Нам нужно спешить.

– Почему? – взгляд девушки стал просящим. – Пожалуйста, я ничего не понимаю. Когда отец сказал мне вчера собрать сумку, я решила, что мы отправимся с ним в одну из наших верховых прогулок по окрестностям. А сегодня он внезапно отсылает меня в неизвестном направлении и ничего не объясняет. Что происходит?

– Сразу после нашего отъезда в дом твоего отца приехал Приор, – сказал Бран. Он решил, что оставлять спутницу без ответа будет несправедливо.

– И что? Такое происходит не в первый раз, – возразила она.

– Да, именно. Но в этот раз Приор приехал за твоим отцом и тобой. Алвис хотел, чтобы я отвёз тебя в безопасное место, и ты не попала в руки Ордена.

– С чего ты это взял?

– Так сказал твой отец.

– Зачем Приору забирать отца или меня? Наша семья ничего не делала против Ордена.

– Должно быть, ты в курсе не всех дел, – ответил Бран. – Я не знаю, почему Приор интересовался тобой. Но у меня нет оснований не доверять Алвису в этом вопросе. Как, впрочем, и во многих других.

– Постой, ты сказал, что Приор хочет забрать меня и отца? – после некоторого молчания переспросила Эднартайя. Бран быстрым движением поймал её лошадь под уздцы, не позволив ей тронуться с места.

– Эда, мы не вернёмся в дом, – твёрдо произнёс он. – Я обещал твоему отцу, что увезу тебя, и я это сделаю. Если он прав, там сейчас люди Ордена. Ты ничего не докажешь, только попадёшь под стражу. Не глупи.

– Ты хочешь, чтобы мы вот так уехали? Я ни с кем не попрощалась, никому ничего не успела сказать, и я даже не знаю, что там происходит, и что с моей семьёй! – возмутилась она.

– Да, я хочу, чтобы мы уехали. И отец твой этого хотел. Не время спорить, – он смотрел на неё холодно, и в его тёмных глазах больше не плясали те весёлые искорки, которые появлялись в моменты их прежних бесед. – Мы обсудим всё вечером, когда доберёмся до таверны. Ты сможешь ехать верхом несколько часов?

– Да, – чуть помедлив, ответила она. – Мы много упражнялись в верховой езде с отцом.

– Отлично, тогда вперёд, – сказал Бран, отпуская поводья её лошади. Эднартайя сдалась и последовала за ним.

Глава 3. Брат Корп

О Хранителях ходило много страшных историй: о том, куда они увозят пленённых людей и что с ними делают. Корп, точнее, брат Корп, знал об этом не понаслышке. Он преданно служил Ордену вот уже в течение дюжины лет, с тех пор как его, шестнадцатилетнего юношу, отец отдал в послушание. Всё это время он выполнял то, что ему говорили, ехал, куда отправляли, и никогда не задавал вопросов. Он точно знал, что должен делать. Святые отцы Ордена любили повторять: следуй уставу, и ты всегда будешь в порядке. Ах, как же они были правы! Как правы!

Всего три дня назад он терпеливо ждал аудиенции Приора в мрачной холодной замковой комнате для посетителей. Время тянулось, а он, как и полагается паладину, стоял не шевелясь по стойке «смирно», словно соляной столб, хотя в душе у него всё кипело и клокотало. Впервые в жизни он пришёл к Ордену с просьбой, не за себя, за сестру. Его Кара, пожалуй, единственное создание в этом мире, которое он любил беззаветно и преданно, единственная женщина, чувства к которой позволял себе иметь, его младшая сестра, исчезла. Оба они были детьми Ордена, обещанными и принадлежащими ему. Сам Корп давно служил, а Кара должна была принять постриг. И вот накануне этого события  девушка пропала, совершенно бесследно и внезапно.

Брат Корп обратился к Приору с нижайшей просьбой дать ему увольнение для поисков сёстры. Приор выслушал молча, не отрывая глаз от бумаг, и отправил паладина в комнату для ожидания. Он явно был занят, рассматривая некий свиток с таинственными знаками. Прошло несколько часов, прежде чем он снова позвал брата Корпа к себе.

– Сын мой, твоя просьба весьма странная, – произнёс Приор, на сей раз одарив посетителя проницательным взглядом. – Во-первых, наш Устав вовсе не предполагает такого длительного увольнения. Во-вторых, как ты сам понимаешь, сейчас сложное время для всех нас, и каждый брат на счету. Тем более, если речь идёт о наших лучших братьях. И в-третьих, твоя сестра, очевидно, сбежала, и я не вижу смысла в её поисках. Тебе хорошо известно, такого предательства мы не прощаем.

– Да, святой отец, – покорно ответил паладин.

– Но я дам тебе шанс вернуть её, – вдруг сказал Приор. – Однако для этого придётся разыскать лагерь Перебежчиков. Твоя сестра с ними, я в этом уверен. Если через месяц ты вернёшься и принесёшь мне информацию о том, где они находятся, я помилую твою сестру и позволю вернуться ей в нашу святую обитель. Если тебе не удастся их найти, что ж, я прощу твоё отсутствие. Но если ты опоздаешь или передумаешь возвращаться… думаю, ты сам понимаешь, что тебя ждёт.

Брат Корп был счастлив и не знал, как и благодарить Приора за подобную милость. Он покидал обитель воодушевлённым и полным надежд в самые короткие сроки разыскать сестру. У него был план, но в него никак не входили те обстоятельства, в которые он попал теперь.

Сначала всё казалось вполне логичным, когда он увидел в том маленьком городке, что был в дне пути от Ордена, передвижной невольничий рынок. Орден жёстко осуждал продажу рабов, особенно, с юга. А то, что эти дикари, кожа которых была почти синей от покрывавших её причудливых рисунков, происходили из южных земель, сомневаться не приходилось. Устав говорил, что паладинам предписывается всех невольников, а также работорговцев, промышляющих на землях Ордена, немедленно доставить в орденский замок. В случае если паладин оказался без поддержки собратьев, сообщить в Орден о местонахождении невольничего рынка.

Так Корп и собирался поступить, когда увидел её. Пленница, как он узнал позднее, Иола, сидела в углу клетки, поджав к себе ноги и опустив голову. Спутавшиеся светлые волосы падали вперёд, прикрывая её грудь от бесстыдных глаз зевак, а бёдра с трудом скрывала ободранная короткая юбка из грубой ткани. Словно почувствовав, что на неё пристально смотрят, девушка подняла голову, и Корп встретился взглядом с её ясными голубыми глазами. На нежном красивом лице пленницы лежала печать глубокой грусти и мольбы. Корп видел, как влажно блестят в разрезе полураскрытых полных губ её белоснежные зубы, как дрожат ноздри тонкого носа, как трепещут, словно крылья бабочки, невероятно длинные и пушистые светлые ресницы – видел и не мог отступиться.

А потом случилось странное. Он сам не понял, почему пошёл к работорговцу и вступил в торг. Они сошлись на цене, клетка открылась, и тонкая рука девушки легла в его ладонь. Теперь он владел ею полноправно. Отойдя в сторонку, Корп снял свой плащ и укрыл им бывшую рабыню. Проделывая это, он увидел на её обнажённой спине два длинных вертикальных шрама, тянущихся от лопаток вниз, к пояснице. Они казались свежими, и паладин спросил, что с нею произошло. «Мои крылья, отрезали крылья», – со слезами в голосе прошептала девушка на ломаном наречии.

Она закрыла лицо руками, пряча свой стыд и отчаяние. Корп почувствовал неловкость. Он отвернулся, пытаясь переключить внимание на что-нибудь более обыденное, и только тогда заметил, что окружающие с подозрением и недоверием смотрят на него. Было нужно скорее покинуть это неприятное место, а для начала купить Иоле какую-то более приличную одежду, нежели набедренная повязка.

На окраине города он нашёл лавку старьёвщицы, гнусной на вид и хитрой старухи, у которой имелись поношенные, но чистые и ещё крепкие женские платья и обувь. Она помогла девушке переодеться и причесаться, собрав её растрёпанные волосы во вполне опрятную косу. Принимая деньги от паладина, старуха с мерзкой ухмылкой произнесла: «Удачная покупка, господин». Эта фраза стоила Корпу отчаянных усилий, чтобы сдержать румянец стыда и возмущения, чуть было не проступивший на его лице. И всё это из-за странной, тихой девчонки, которая в данный момент робко смотрела на него.

Что было делать с ней? Никаких внятных идей у Корпа не имелось, но оставаться в городе им точно не стоило. Старьёвщица по его просьбе подсказала небольшой постоялый двор под названием "Берложье", находившийся на заброшенной старой дороге в нескольких часах пути от города. Там можно было остановиться и переночевать. «Местечко не самое хорошее, но там тебе, господин, никто не помешает», – уточнила она, хитро подмигивая. Оставив старуху вместе с её намёками, Корп усадил Иолу на своего коня и поспешил прочь из города.

Спустя несколько часов они добрались до постоялого двора. На вывеске из старых побитых досок довольно улыбался медведь, изображённый за столом с пенной кружкой. При взгляде на него брат Корп почувствовал жажду, которую до того не замечал. Возникшая мысль о кружке холодного пива мгновенно стала нестерпимо назойливой.

В задымлённый зал, освещённый чадящими лампами, набилось много народа. Одного взгляда на этих людей было достаточно, чтобы не захотелось не только с ними знакомиться, но даже находиться в одном помещении. Однако, выбора паладина не было. По крайней мере, посетители этого злачного заведения не заинтересовались их с Иолой персонами. Во время трапезы девушка всё поглядывала на своего спутника. Наконец, она решилась.

– Что ты делать мне, господин? – почти шёпотом произнесла она. Вполне резонный вопрос, ввиду приближающейся ночи.

– Мне предстоит долгий путь, и я не могу взять тебя с собой, – начал Корп. – Но я подумаю, как устроить тебя. Возможно, в один из женских монастырей. Это такое место, где живут добрые, смиренные женщины. Они позаботятся о тебе. И если ты будешь слушать и выполнять те несложные поручения, о которых они попросят, то не узнаешь горя, – пояснил он. Наконец, главный смысл её вопроса дошёл до него. – Тебе нечего бояться, я не причиню вреда. Мои обеты выше бренных страстей. И не зови меня господином.

– А как?

– Брат Корп.

– Хорошо, – кивнула девушка, пошевелила пухлыми губками, напрягая их, будто тренируясь и добавила, – Праткорп.

– Пусть так, всё лучше, чем господин, – смирился паладин.

Иола явно не всё поняла из сказанного им, но идея о безопасности ей понравилась. На её щеках, украшенных причудливыми синими знаками, даже проступил румянец, сменивший собой нервную бледность. Корп попросил её рассказать немного о себе, и девушка поведала странную историю. Она жила со своим народом в южных лесах, где все люди носят на коже голубые знаки, а на спине – крылья, что все они обладают особым даром видеть правду и потому никогда не лгут друг другу. Они строят дома высоко на деревьях, в глубоких джунглях, и мало кому из путешественников удаётся отыскать их чудесные поселения. У них особый язык, незнакомый никаким другим народам, они не знают рабства, плена и подчинения. Собственно, у них даже нет таких слов. Через большие промежутки времени они отправляются посмотреть на великую Реку. Принимая участие в таком походе, Иола попала в плен к злым людям. Большего она объяснить не смогла, не зная ни названия Реки, ни места.

Корпу приходилось встречать людей с юга, все они были темнокожими и темноволосыми, в отличие от этой девушки, светлой, будто северянка. И если история с синими татуировками как-то совпадала с правдой, то рассказ о крыльях и странном народе не оставлял выбора думать об Иоле иначе. Она была ненормальной. Её блуждающий взгляд и манера медленно тянуть слова только подтверждали подобную версию. Корп предположил, что, как и многие рабыни, она стала военным солдатским трофеем. Это вполне могло повлиять на её рассудок. Такая версия показалась ему удовлетворительной для объяснения всех странностей.

Так они и сидели друг напротив друга, огромный, словно утёс, рыцарь Ордена и хрупкая юная девушка, казавшаяся ещё светлее, ещё тоньше и нежнее рядом с ним. Время от времени она бросала на своего нового хозяина короткие взгляды. Война оставила след на его огрубевшем лице. Он пролёг преждевременными морщинами на лбу и в уголках рта, даже коротко стриженные русые волосы его торчали, словно шипы. И только в синих глазах Корпа сохранился какой-то мягкий огонёк, как маячок, мерцающий среди угрюмых, смертельно опасных скал.

В харчевне, где ужинали Корп и Иола, но только в дальнем грязном углу примостился Плутак. Как и многие другие бродяги, он промышлял воровством. Сложно было бы назвать его мастером в этом деле, но, как считали знакомые, удача сопутствовала ему. Он не только ни разу не попался, но даже тени подозрения не ложилось на его персону, пусть в момент обнаружения пропажи он был единственным человеком, которого обворованный мог увидеть рядом с собой. Происходило так потому, что Плутак был слеп. Обычно на это намекала повязка – грязная старая тряпка, которой он прикрывал свои глаза. Но даже когда ей не верили, её срывали и требовали, чтобы слепец открыл веки, перед сомневающимися представал другой неоспоримый, устрашающий факт. Его глаза были абсолютно белыми, словно художник, рисовавший их, забыл добавить зрачок и радужную оболочку. Юное лицо Плутака, имевшее привлекательные правильные черты, становилось при этом мёртвым, словно у статуи. Тогда он торопливо отворачивался, натягивал свою повязку, и снова его щекам возвращался румянец, а губы расходились в мягкой, дружелюбной улыбке. Эта обезоруживающая улыбка в совокупности с его увечьем снимала всякие подозрения.

Передвигался Плутак осторожно и неуверенно, частенько натыкаясь на предметы. Болтавшиеся на нём лохмотья давали слабое представление о фигуре, но складывалось впечатление, что в его теле осталось так мало силы, что земля буквально тянет его к себе. Плутака частенько можно было встретить в Берложье, где всегда водилось много всякого сброда. В таких местах редко останавливались приличные люди или торговые караваны, и добыча там была невелика. Самое большее, на что приходилось рассчитывать карманному воришке, – серебряный, или как его называли в народе, крестовый, а чаще горсть медных монет. И всё же Плутаку удавалось заполучить улов и побогаче. А вот каким образом и где, никто из его потрёпанных жизнью приятелей не знал. На их расспросы слепец лишь улыбался и приговаривал: «Небеса зрения не дали, зато везением одарили».