Полная версия
Огненное побережье
Салам алейкум, Египет!
Здание Главного разведывательного управления напомнило Звягинцеву производственный цех: бетонный прямоугольник с рядом окон во всю стену. На входе у Звягинцева проверили документы и выдали временный пропуск.
Вызов к высокому начальству явился для Бориса полной неожиданностью. Утром его вызвал командир полка и сообщил, что его, капитана Звягинцева, временно куда-то переводят, для чего ему следует завтра явиться в Четвертое управление, к начальнику, для получения вводных. На вопрос, куда его переводят, командир только пожал плечами. Складывалось впечатление, что его не посчитали нужным поставить в известность.
– Кого ты порекомендуешь вместо себя? – спросил он.
– Лейтенанта Козинцева, – не задумываясь, ответил Звягинцев. – А Четвертое управление – это ближневосточное?
– Точно так, – подтвердил полковник. – Удачи вам, товарищ капитан.
«Похоже, что меня переводят надолго, если не насовсем», – прикинул Звягинцев.
И вот он здесь, в здании ГРУ СССР. Поднявшись на второй этаж и предъявив пропуск охраннику, Борис поинтересовался, как ему найти начальника управления, на что получил ответ, что начальник отъехал по делам и вернется через час.
– Рекомендую пока посетить Зал Славы, – добавил охранник.
В Зале Славы, разглядывая фотографии погибших героев, Звягинцев наткнулся на знакомое лицо. Этого лейтенанта он знал по операциям в Афганистане. «А ведь мог и я здесь висеть… – прикинул Борис. – Были ситуации…»
Начальник управления, моложавый, подтянутый полковник, принял его сразу по возвращении. Судя по его озадаченному лицу, ему было вовсе не до Звягинцева, поэтому разговор получился коротким.
– Вы направляетесь в Египет для выполнения особых поручений, по официальной версии, в качестве инструктора по рукопашному бою, а на самом деле – в подчинение генералу Бабашкину для выполнения правительственных заданий по вашей специализации и не только. Направляетесь в составе советской научной делегации на международный симпозиум по микробиологии. Отправление завтра. Подробности и инструктаж получите.
На этом аудиенция закончилась.
Группа ученых вместе со Звягинцевым вылетела в Каир. В микробиологии Звягинцев слабо разбирался – вернее, вообще не разбирался, – поэтому не встревал в разговоры на научные темы, которые ученые вели непрерывно, а лишь улыбался и кивал головой.
Прибыв в египетский аэропорт и пройдя все необходимые процедуры, старший группы, он же куратор от КГБ, отвел ученых в бар и, предложив выпить кофе, велел держаться вместе и никуда не отлучаться.
За столик к Звягинцеву подсела дама средних лет в очках и с прической «барашком». Они познакомились. Звягинцев тут же заговорил с ней о пирамидах и сфинксах с отбитым носом, чтобы не затрагивать профессиональные темы.
В бар зашел молодой белобрысый парень в шортах, солнцезащитных очках и футболке. Остановился у входа, поймал взгляд Звягинцева и коротко кивнул. Борис все понял и тут же сделал вид, что засуетился, сотворил страдальческую мину и сказал соседке:
– Ой, мне надо в туалет, а в баре его нет. Я быстро. Ничего страшного.
Он оправдывался, как недотепа, которого не вовремя припекло с животом и которому неудобно, неловко, но проблему как-то решать надо. Женщина устремляла на него сострадательные взгляды, но помочь, естественно, ничем не могла.
Покинув бар, Звягинцев, следуя за парнем в шортах, быстро направился к выходу из аэропорта.
Вернулся куратор, посчитал по головам членов делегации и предложил переместиться в автобус, который их ждал на стоянке. О Звягинцеве он не вспомнил, но вспомнила женщина в очках и с прической «барашком».
– Тут рядом со мной сидел Борис. Он пошел в туалет, надо его дождаться, – обратилась она к куратору.
Тот строго и недоверчиво на нее посмотрел.
– Какой еще Борис? У нас в делегации нет никакого Бориса. Это какой-то случайный посетитель. Нина Ивановна, прошу вас на выход – автобус ждет.
Женщина недоуменно пожала плечами – она заприметила этого парня, снующего среди делегатов, еще в Москве и явно ему симпатизировала.
Когда они сели в машину, парень в шортах представился:
– Данила Коротков, не путать с Даниилом. Среди своих – Даня. Старший лейтенант, это в Союзе. А здесь – кем назначат. Твой будущий помощник или заместитель, как хочешь называй. Будем работать вместе.
– А в чем помогать будешь? – поинтересовался Борис.
– В чем возникнет потребность. Генерал тебя введет в курс дела. Ничего, что я на «ты»?
– Терпимо, – буркнул Звягинцев.
Коротков вел машину расслабленно, непринужденно, и Борис сразу понял, что рядом с ним умелый водитель – так он втискивался в ряды между машинами и обгонял на грани фола.
В окне замелькала природа Каира, а вскоре появились и городские постройки. Но Звягинцева они мало интересовали – он думал о перспективах.
– Генерал вряд ли тебя сегодня примет, – сказал Коротков. – Поселишься в нашей гостинице, получишь военную форму и гражданскую одежду, естественно, европейскую – не тянешь ты на араба. Захочешь поесть – есть бесплатная столовая, а для любителей местной кухни – кафе напротив гостиницы. Имеются спортзал и библиотека, я тебе все покажу. Обустраивайся, в город лучше не выходи – чревато в ситуацию попасть… Все, подъезжаем.
Генерал Бабашкин принял его на следующее утро у себя в кабинете. Худощавый мужчина за пятьдесят, одетый в штатское, – он прошел всю войну и даже некоторое время числился комендантом Вены. Звягинцев об этом знал и испытывал некоторый трепет. Но все оказалось просто. Борис представился, и ему тут же предложили присесть. Бабашкин сразу перешел на «ты» – видимо, у них здесь было так принято, – но генерала Борис «тыкать» не рискнул.
– Я не знаю, как тебя ориентировали в управлении – скорее всего без подробностей. Подробности тебя изложу я. Рекомендовал тебя полковник…
Звягинцев хорошо знал этого полковника по прошлым операциям, когда тот еще был майором. Генерал тем временим продолжил:
– Здесь ты будешь преподавать рукопашный бой египетским бойцам. Ребята сильные, ловкие, попадаются спортсмены высокой категории, но к реальному бою подготовлены слабо. Однако этим ты будешь заниматься в фоновом режиме, в промежутках между основными операциями, в которых ты будешь участвовать по моему приказу. Ситуация в Египте сейчас предвоенная, арабы вот-вот сцепятся с Израилем по поводу Синайского полуострова. Мы должны им всячески содействовать. Ты, вероятно, в курсе, что Израиль оккупировал Синай и Голанские высоты во время Шестидневной войны. Ну а кто же смирится с потерей территории? Египетская армия, не без нашей помощи, к настоящему времени значительно усилилась и готова вернуть утерянные земли. Но подробности тебе пока знать не положено, просветим, когда возникнет необходимость. В помощниках у тебя будет старший лейтенант Коротков, ты с ним уже знаком. В совершенстве владеет арабским, ивритом и английским языками, знает местные обычаи. В наличии общая подготовка по рукопашному бою, но и стреляет хорошо – закончил снайперские курсы. Кроме того, он сильный аналитик, да и вообще, хороший парень.
Луч света прорвался через щель между шторами и ударил Звягинцеву по глазам. Борис сдвинул стул в сторону, не сводя взгляда с генерала. Зазвонил телефон. Генерал взял трубку, некоторое время молча слушал, потом произнес: «Обеспечим» – и вернул трубку на место. На его лице появилась хитрая улыбка.
– Ну вот, товарищ капитан, вам первое задание. Несложное, но ответственное – так сказать, для разминки. У нас сейчас все в разгонах, в разъездах, а тут возникла необходимость сопроводить одну серьезную даму в публичное место, на международную конференцию по вопросам экологии. Вернее, не на саму конференцию, а в банкетный зал, где жизнерадостные участники будут отмечать ее окончание. Повод для выпивки великолепный. – В глазах генерала заиграли искорки смеха. – Зовут даму Татьяна Леонидовна, но вы называйте ее просто Таней или даже Танюшкой. Вы ее сопроводите до ресторанного зала, она там встретится с нужным человеком, и все. Попутно познакомитесь с Каиром.
– Обратно тоже ее везти? – спросил Звягинцев.
– Обратно не надо, только туда. Да, и получите гражданскую одежду и документы о прикрытии.
В кабинет вошла молодящаяся женщина за тридцать, явно попытавшаяся сбить свой возраст лет на десять. И ей это удалось: в коротеньком кремовом платье в обтяжку (стройная фигура это позволяла), с в меру накрашенным лицом и распущенными по плечам русыми волнистыми волосами она и в самом деле выглядела намного моложе своих лет. «Понятно, почему она хочет, чтобы ее называли Танюшкой», – внутренне усмехнулся Борис.
– Вот, Татьяна, знакомьтесь. Борис, он же капитан Звягинцев, сопроводит вас в запланированное место.
Женщина взглядом закройщика посмотрела на Бориса, улыбнулась и протянула ладошку.
– Таня.
«А она ничего такая, не стыдно с ней по улице пройтись», – подумал Звягинцев.
Спускаясь со второго этажа, он взглянул на выданный ему документ: «Посольство СССР. Секретарь-референт». Борис понятия не имел, какие обязанности выполняет секретарь-референт, и определил для себя, что это «что-нибудь на побегушках». Впрочем, он не был далек от истины.
…Татьяна уже сидела на заднем сиденье черного «Фольксвагена». Борис подсел к ней, назвал адрес водителю, и они поехали. Он был одет в серый костюм, белую рубашку и выглядел весьма презентабельно.
Машина свернула на одну из центральных улиц с трамвайными путями посередине и домами колониальной постройки. Правила дорожного движения здесь выполнялись весьма условно – пешеходы, несмотря на широкий тротуар, постоянно выходили на проезжую часть, поэтому регулярно раздавались автомобильные сигналы. Одежда как азиатского, так и европейского покроя преимущественно имела черно-белые оттенки. Женщина в черном хиджабе и с корзиной с фруктами на голове выскочила на мостовую прямо перед машиной. Водитель посигналил, она дернулась, чуть не уронила корзину и быстро засеменила на противоположную сторону.
Борис с интересом созерцал возникавшие жизненные картинки, а Татьяна вообще не смотрела в окно – видимо, привыкла. Она сидела, прикрыв глаза, и беззвучно шевелила губами. «Текст, что ли, какой-то повторяет?» – подумал Борис, бросив взгляд на свою подопечную.
Водитель свернул на боковую улицу, вымощенную тесаным камнем, где могли едва разъехаться две легковые машинки. Дома здесь стояли преимущественно двух- и трехэтажные, на балконах было развешено белье. По бокам суетились уличные торговцы с разномастным товаром.
Впереди, на проезжей части, показался мужчина в белом балахоне и без головного убора. Он вел ишака, запряженного в тележку с грудой мешков, и на сигнал никак не прореагировал. Впрочем, как и осел. Пришлось объезжать.
Свернули на другую улицу, более широкую, заасфальтированную, и попали в пробку. Назад вернуться возможности уже не было.
– Мне нежелательно опаздывать, – сказала Татьяна. – Человек серьезный.
– А что я могу сделать? – с досадой проговорил шофер, ударил ладонью по рулю и смачно выругался.
Вдруг Борис увидел впереди группу парней, лавирующих между машинами, кричащих и размахивающих обрезками труб и кусками арматуры. Они били стекла автомобилей, невзирая на пассажиров, а некоторых пытались вытащить наружу – в основном молодых женщин. Борис напрягся: эта картинка ему совсем не нравилась. «Если бы я был один…» Он посмотрел на свою соседку. Татьяна оторвалась от размышлений и таращилась в окно. Судя по побледневшему лицу, она испугалась. Действо напоминало погром. Какой-то парень с лицом дебила и с черной повязкой на голове забрался на крышу одной из машин и стал неистово колотить по ней кувалдой. Другой тыкал арматурой в автомобильные фары и сильно этому радовался, разражаясь идиотским смехом и бессвязными выкриками. Другие парни били витрины, грабили магазины и с набитыми мешками исчезали в узком проулке. Уличных торговцев как ветром сдуло.
– Какая-то демонстрация, протест… – предположил водитель.
Борис представил себе майскую демонстрацию в СССР, и ему стало смешно.
– А против чего протестуют?
– Какое-нибудь повышение тарифов или убили не того, кого надо. Хорошо еще, что гроб с мертвецом по улицам не таскают, – ответил водитель и вновь со злостью ударил по «баранке».
– Мы опаздываем, – пробормотала Татьяна. Губы ее нервно подрагивали.
– Тань, а ты не боишься, что тебе дадут арматурой по голове или изнасилуют за ближайшим углом? Тогда ты точно никуда не успеешь! – Борис перешел на «ты» – какие уж тут политесы.
Он говорил насмешливым тоном, превращая все происходящее вокруг в нелепую шутку, чтобы женщина успокоилась и воспринимала события аналогично.
Стая громил неминуемо приближалась к ним. Полиции не наблюдалось.
– Отсюда далеко до места? – спросил Борис у водителя.
– Недалеко, – ответила за него Татьяна. – Пара кварталов.
– Ты знаешь, как туда добраться?
– Знаю.
– Рассказывай.
Борис, выяснил маршрут и решил, как поступить в создавшейся ситуации.
– Вылезай из машины, пойдем пешком, – непререкаемым тоном проговорил он. – Я за тебя отвечаю и лучше знаю, как лучше.
– Но ведь они нас… – попыталась протестовать женщина, но Борис ее перебил:
– Не бойся, отобьемся. Как говорил комдив Чапаев в одном из анекдотов, «куда ж они голой пяткой да на саблю!» – Он повернулся к водителю: – Ты здесь как-нибудь сам, а мы пошли.
Они вышли из машины.
– Иди возле стены и чуть сзади. Ничего не бойся, – сказал Борис Татьяне.
Парочка двинулась по улице спокойным прогулочным шагом, как будто ничто происходящее вокруг ни капельки их не волновало.
К ним подбежал взъерошенный мужчина с щербатыми зубами и начал что-то орать, грозя обрезком трубы. Борис небрежно от него отмахнулся… точный удар в висок мгновенно уложил крикуна на тротуар. «Пьяный или обкуренный. Скорее всего второе – тут пьянство не в моде».
Другой подбежавший получил раскрытой ладонью в лоб – удар, именуемый «Шомполом», – и, в свою очередь, оказался на земле.
Испуганная Татьяна схватила Бориса под руку.
– Руки у меня должны быть свободны, – спокойно проговорил тот. – Иди сама.
«Променад» продолжился. Миновав пробку на дороге, они уткнулись в кричащую колонну с плакатами, которая постепенно всасывалась в поток машин. Борис, выставив левое плечо вперед, двинулся прямо через толпу. Народ неохотно расступался, недобро поглядывая на непонятную парочку.
Внезапно подскочили двое протестующих с длинными растрепанными волосами.
– Инглиш мэн! Инглиш мэн! – закричал один из них.
Второй, рядом с ним, тоже что-то крикнул, Борис не понял. Оба аж тряслись от ярости. Звягинцев, не раздумывая, ткнул указательным пальцем в глаз сначала одному, потом другому, на что затратил не более секунды. Демонстранты отчаянно заверещали и согнулись пополам, упав под ноги толпе.
– Окривели оба. Теперь будут с черными повязками на глазу ходить, – небрежно бросил Борис, скосив глаза на Татьяну. Она всхлипнула, но быстро взяла себя в руки.
Где-то сзади вспыхнул автомобиль, и внимание толпы устремилось в ту сторону. Парочку оставили в покое. «Им сгодится любой повод для проявления агрессии, – подумал Звягинцев. – Коллективный психоз. Мозги набекрень».
– Нам направо, и там вроде бы никого нет, – сказала Татьяна.
Она махнула рукой в сторону перекрестка, и парочка повернула. Улица действительно выглядела полупустой, никто не кричал и не размахивал руками. Через несколько минут они вышли на одну из главных улиц и вскоре оказались у дверей шикарного отеля.
– Ну, ты даешь! – сказала Татьяна, широко раскрытыми глазами, восхищенно глядя на своего спутника. – Ты из спецназа?
– Точно, – подтвердил Борис. – А ты думала, к тебе кого попало приставят?
– Нет, я так не думала. – Лицо у женщины приобрело деловое выражение.
Войдя в холл, Татьяна подошла к портье и заговорила с ним по-английски, предварительно предъявив документы. Тот уважительно кивнул и что-то прокричал охраннику, караулившему вход в ресторанный зал. Татьяна поправила прическу перед зеркалом и вошла в ресторан. Борис потоптался у входа и, увидев, как ней подошел солидный мужчина арабского происхождения, покинул отель.
На выходе к нему подскочили двое полицейских. «Тяжелы на помине», – подумал Борис. А еще он понял, что его собираются арестовать. И не ошибся. Один из полисменов указал ему на стоявшую неподалеку полицейскую машину, а второй попытался ударить под дых. Но не успел – получил ребром ладони по запястью. Борис это сделал рефлекторно, без подключения коры головного мозга. Полицейский зашипел от боли.
Но продолжения не последовало, потому что к ним подошел еще один полицейский – судя по нашивкам, их начальник. Он представился нагибом Магди (то есть по-местному «капитаном»), но это Борис понял даже при своем слабом знании арабского. А что потом сказал полисмен, он не понял и отрицательно помотал головой. Капитан Магди заговорил по-английски:
– Пройдите в машину, вы задержаны.
Вскоре Звянинцев очутился в полицейском участке, в клетке, в компании трех арабов с разбитыми физиономиями. Один из них жестом попросил закурить. Борис пожал плечами – мол, не курю.
Просидел он около часа, потом за ним пришли. Рядом с капитаном Магди стоял мужчина в сером костюме. Магди что-то бормотал по-арабски с извиняющимся выражением лица, но белый мужчина, не обращая на него особого внимания, сказал по-русски:
– Пошли, Звягинцев. Поразвлекался, и хватит. – В его голосе сквозило полное безразличие.
А Магди извинялся неспроста: когда он зашел в кабинет начальника полицейского участка и выложил ему на стол удостоверение Звягинцева (дипломатический паспорт пресс-секретарю не положен), начальник, внимательно прочитав документ, внезапно громко заорал на своего подчиненного:
– Какого шайтана ты ко мне русского притащил, да еще из посольства?! Ты что, дурак, хочешь дипломатического скандала? Тебя самого в клетку посадят!
– Он двоим демонстрантам глаз выбил, – начал оправдываться Магди.
– Чего?! – Начальник участка аж побелел от злости. – Их вешать надо, а не глаза им выбивать! Обкуренные бездельники! Еще не исключено, что подкупленные какими-нибудь шайтанами! Устраивают беспорядки, грабят людей, а спрашивать будут с нас! Мне пинков надают! Ты где был, когда это баранье стадо магазины грабило?! А тут расстарался!.. Объявляю тебе выговор! Свободен.
Магди пробкой вылетел из кабинета.
– Коля, атташе, – представился мужчина, когда они покинули полицейский участок. – Ты не бери в голову, у них тут это в порядке вещей, протестуют по любому поводу и без повода. Но старайся не подставляться. Ты ведь только что прибыл? Привыкай. Татьяна Леонидовна нам все рассказала с подробностями. – Он саркастически хмыкнул.
Когда Звягинцев доложил Бабашкину о выполненном поручении, генерал даже не намекнул о его приключениях, а лишь спросил:
– Танюшка не в обиде?
– Да вроде бы нет, – ответил Борис.
– Если бы ты еще знал, кто у нее папаша… – Генерал воздел глаза в потолок. – Ну, да ладно. Каир посмотрел? Как тебе город?
– Забавный, не соскучишься.
– Ну, на сегодня все. Отдыхай, обустраивайся. Завтра, в девять ноль-ноль, ко мне. – Генерал взялся за бумаги, давая понять, что аудиенция окончена.
Вечером Звягинцев пошел погулять. Погода стояла безветренная, на небо выползла полная луна. Он шел по тротуару, разглядывая редких прохожих, их приветливые лица. Светили уличные фонари. Он зашел в первое же попавшееся кафе, сел за столик и заказал кофе. Его соседи вели досужие разговоры под тихую музыку. Все здесь выглядело непривычно, необычно, включая протестную демонстрацию и посещение местной полиции. «Посмотреть бы еще пирамиды…» – подумал Борис. Ему было хорошо, он наслаждался жизнью.
Шалом, Израиль!
Приземлившись в израильском аэропорту, названном в честь первого премьер-министра Израиля Давида Бен-Гуриона, Стрельцов прошел таможенные и пограничные процедуры, вышел в зал прилета и осмотрелся. Из багажа у него была лишь кожаная сумка на плече (зачем начинать новую жизнь со старым барахлом?). Проигнорировав мужчину с плакатом, встречающего эмигрантов, он прошел мимо пуленепробиваемого стекла, которое установили после нападения японских террористов, и начал шарить глазами по сторонам в поисках служащего аэровокзала. Элис его встретить не смогла, поскольку не знала точную дату его приезда, но Павел посчитал, что это и к лучшему – будет сюрприз.
Увидев молодого парня в форменной куртке служащего аэропорта, сидящего на стуле возле стенки, он обратился к нему на иврите:
– Где можно сесть на поезд до Тель-Авива?
– А вон там, – ответил парень по-русски, махнул рукой в нужном направлении и улыбнулся: – Ты только приехал, а на иврите лучше меня говоришь. Я вижу, что ты из Советского Союза – все вы одинаковые.
Павел поблагодарил служащего, вышел на перрон и, купив билет за шекели, которые ему обменял дядя Миша, вскоре ехал в вагоне, с интересом разглядывая проплывающие мимо пейзажи. Он вспомнил промозглый Амстердам, где ему пришлось безвылазно просидеть двое суток, снял куртку и закатал рукава рубашки: «Тепло! Благодать!»
Напротив Павла сидел крупный мужчина в полицейской форме и внимательно его разглядывал. «Заподозрил в чем-нибудь?» Павел насторожился и отвернулся к окну.
– Русский? – услышал он голос.
– Ну да, русский, – ответил он, повернувшись к полицейскому, и при этом подумал: «Как они меня вычисляют, если я похож на еврея больше, чем сами евреи?»
– А я друз. – Мужчина протянул Павлу руку. – Это национальность, не имя. А зовут меня Вагиз.
Стрельцов слегка замешкался и пожал руку полицейскому.
– Павел.
– Вот и хорошо, – ответил Вагиз. – Скучно ехать. А так можно поговорить о том о сем…
– Я эмигрант из СССР, только что приехал, – пояснил Павел, чтобы начать беседу.
– А по тебе и не скажешь – хорошо на иврите говоришь. – Вагиз достал из кармана пакет с финиками. – Будешь?
Павел не отказался.
– Мы, друзы, пустынники, – продолжил беседу полицейский. – Но нас в отличие от арабов приглашают служить в армии и полиции. Нам нравится жить в Израиле. Я служу в Вифлееме, там живут в основном палестинцы. А они относятся к друзам терпимее, чем к евреям, поэтому нас и посылают служить туда. Вот заеду в Хайфу по делам, а потом поеду дальше по месту службы – в Вифлеем.
Они разговаривали до самой Хайфы, где Вагиз сошел. В основном говорил он, а Павел лишь впитывал информацию о местных реалиях, слегка поддерживая разговор.
Сам он вышел на следующей остановке. Станция находилась в предместье Хайфы под названием Крайоты. Сойдя с перрона, Павел увидел такси, притулившееся неподалеку. Павел подошел к машине, прикинул, на каком языке разговаривать с водителем, и спросил по-арабски:
– Вы можете меня доставить… – Он назвал адрес.
– С удовольствием, – ответил водитель, действительно оказавшийся арабом.
Дом, где обитала Элис, стоял на побережье Хайфского залива. Между домом и морем проходила шоссейная дорога. Перешел ее и сразу оказался на берегу Средиземного моря. Слева – Хайфа, справа – Акко, а между ними – десятки километров непрерывного песчаного пляжа.
Найдя нужный номер квартиры, Павел позвонил. Дверь открылась, на пороге показалась Элис с широко раскрытыми от удивления глазами.
– Это ты?!
– Вопрос на засыпку, – сказал Павел и коротко поцеловал жену в губы.
Он зашел внутрь и сразу попал в гостиную – прихожей как таковой не имелось. Квартира была двухкомнатная, с большим чуланом, балконом и необычной планировкой, сильно отличавшейся от советских стандартов. Пол был покрыт не линолеумом и не крашеными досками, а каменными плитами. На подоконнике Павел заметил телефон, что его сильно обрадовало.
Он разулся и подошел к жене. В легком коротком платье и с разбросанными по плечам волнистыми волосами она выглядела обольстительно. Павел, ни слова не говоря, схватил жену в объятия и повалил на диван. Элис попыталась возразить, мол, сначала надо в душ, но Паша только буркнул: «Повременит», – и начал торопливо раздевать себя и ее. Одежда, как бабочки, летала по всей комнате.
Удовлетворив первый любовный голод, они вскоре сидели за кухонным столом и пили кофе. После принятия водных процедур Павел накинул на бедра банное полотенце. На Элис, кроме узкого купальника, тоже ничего не наблюдалось.
– Вот скажи, как меня вычисляют местные? Они сразу же признают меня русским. А я даже больше похож на еврея, чем ты. – Павел ткнул окурок в пепельницу и усмехнулся.
– Как вычисляют, не знаю, – немного подумав, ответила Элис. – Но здесь я тоже русская. Все, кто приехал из Союза, русские, будь ты трижды хоть грузин, хоть кто. Национальность не имеет значения – тут такое разномастье людей… Приезжают со всего мира. Население разделено по принципу «есть арабы, а есть все остальные».
