Кавказ. Выпуск XXIII. Родословное древо тюрков

47

Русы.

48

Мангыты.

49

Китайцы.

50

Кимаки.

51

Этот пассаж Абулгази имеет явно более древние корни и взят он автором из каких-то древнейших текстов. Так, в знаменитом труде ученого-филолга Махмуда Кашгарского «Диван лугат ат-Турк» («Свод тюркских слов») во введении пишется: «Раб [божий] Махмуд ибн ал-Хусаин ибн Мухаммад [ал-Кашгари] утверждает: когда я увидел, что всевышний Бог заставил солнце судьбы взойти в зодиаке тюрков и установил их царство среди небесных сфер и что он назвал их тюрками, облек их властью, сделав их государями нашего времени и вложив в их руки бразды [правления] преходящего, вознеся их надо всем человечеством и направляя их на справедливое, и что он усилил тех, кто следует за ними и служит им, с тем чтобы они получили от них (тюрков) [исполнение] всего желаемого и чтобы остались не задетыми бесчестьем рабской толпы, – тогда я понял, что каждому, обладающему разумом, надлежит держаться за них, иначе он подставит себя под их разящие стрелы. И нет лучшего пути сближения с ними, чем говорить на их языке, тем самым побуждая выслушивать твои печали и завоевывая их сердца. Того, кто прибегает к нему (языку тюрков), они примут за своего и позаботятся о его безопасности; с его (языка тюрков) помощью могут найти спасение и выход из [опасного] положения и другие. Я слышал от одного авторитетного знатока из имамов Бухары и еще от другого имама из жителей Нишапура – и оба они указывали на цепь передатчиков, восходящих к Пророку, да благословит его Аллах и дарует ему мир: когда [пророк Мухаммед] рассказал о знамениях [судного] часа и смутах конца времени, он упомянул о появлении тюрков-огузов и сказал: «Изучайте язык тюрков, ибо их правление будет долгим». И теперь, если этот хадис верен, – а ответственность за него [достоверность] пусть ляжет на них обоих (имамов), – тогда изучение его (языка тюрков) есть долг перед верой, а если он неверен, [все равно] мудрость требует этого» (Махмуд ал-Кашгари. Диван лугат ат-Турк (Свод тюркских слов). В 3 т. Т. 1. М.: Из-во РАН, 2010. С. 55).

52

Автор постоянно акцентирует на происхождении тюрков от библейского Иафета.

53

И вновь мы имеем явный намек на приход тюрков откуда-то с запада первоначально в Среднюю Азию.

54

Эти черты погребального обряда сохранялись до недавнего времени у тюрков Сибири, Алтая, у карачаево-балкарцев, тунгусо-манчжурских и финно-угорских народов. Еще в конце XIX века, несмотря на то, что ислам значительно нивелировал старые верования, карачаево-балкарцы сохраняли это обычай. Интерес в этом плане вызывает поминальная тризна с участием «чучела покойника», которое родственники усаживали за стол, и, стеная, жаловались ему, оплакивали его. После этого начиналась тризна, съедали все приготовленные яства. Заключительной частью обряда были скачки и состязания (Азаматов К.Г. Пережитки язычества в верованиях балкарцев // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1981. С. 159).

55

Сюжет с близнецами-родоначальниками довольно распространен в древнейшей литературе Востока и Запада. Он также известен в героическом эпосе народов Кавказа «Нарты» (Абаев В.И. Опыт сравнительного анализа легенд о происхождении нартов и римлян // Памяти акад. Н.Я. Марра (1864–1934). М.; Л., 1938. С. 317–337).

56

Букв. «Безымянный».

57

Букв. «Могучий хан» (кара в тюркских языках означает не только «черный», но часто «могучий», «громадный»).

58

Огуз-хан. Известны различные списки рукописи «Огуз-наме», где подробно рассказывается о рождении Огуз-кагана. Интересно привести отрывок об Огуз-кагане из дренеуйгурского варианта этого произведения: «Пусть будет так! – сказали они. Вот его изображение (следует изображение быка); и после они обрели радость. Опять однажды заблистал глаз Ай-кагана, она родила мальчика. Лицо его было голубое, губы огненно-красные, глаза, волосы и брови черные, он был прекраснее прекраснейших. После того как этот мальчик вкусил первого молока от груди своей матери, он больше уже его не пил, а просил только мяса, кушанья и напитков (которые употребляют взрослые). Тогда он стал говорить и в сорок дней вырос совершенно, стал ходить и играть. Его ноги были подобны ногам быка, его туловище – туловищу волка, его лопатка – лопатке соболя, его грудь – груди медведя, его пахи были густо покрыты волосами. Он пас табуны лошадей, ездил верхом и охотился за дичью. По прошествии дней и ночей он сделался юношей. В это время в той стране был большой лес, в котором было много рек и ручьев. Туда приходило много животных, туда прилетало много птиц. В этом лесу жил большой единорог, который пожирал лошадей, так как был большой, лютый зверь; людей он истреблял, втягивая их в себя. Огуз-каган был мужественный князь и вознамерился убить этого единорога. Однажды он отправился на охоту с копьем, стрелою и луком, также с мечом и щитом сел он на коня. Он поймал оленя; привязав его ивовыми прутьями к дереву, пошел далее. После этого наступило утро; с наступлением дня он пришел и увидел, что единорог унес оленя. Тогда он поймал медведя, привязал его своим золототканым поясом к дереву и ушел. Потом наступило утро. С наступлением дня он пришел и увидел, что единорог унес медведя. Тогда он сам расположился под деревом. Единорог явился и попал своей головой в щит Огуза. Огуз ударил копьем по голове единорога и убил его. Мечом отрубил он ему голову и ушел. Опять он вернулся и увидел, что гриф занимается пожиранием внутренностей единорога. Стрелою из лука убил он грифа; голову отрезал и сказал: (вот изображение грифа) «Единорог пожрал оленя, пожрал медведя: мое копье убило единорога, так как оно из железа. Гриф ел единорога, мой лук и стрела убили грифа, так как они из меди». Так он сказал и ушел. Вот изображение единорога (рисунок единорога). Снова однажды Огуз-хан был занят молитвой к Богу, вдруг сделалась тьма и с неба ниспало голубое сияние, более светлое (?) чем солнце и месяц. Огуз-каган пошел к нему и увидел, что среди этого сияния находилась девушка, сидевшая совершенно одна. Это была чудная, красивая девушка, на голове у нее находилось огненное светящееся пятно, подобное полярной звезде. Эта девушка была так прекрасна, что, когда она смеялась, смеялось и синее небо, а когда она плакала, то и синее небо плакало. Когда Огуз-каган увидел ее, то потерял рассудок. Он пошел к ней, полюбил ее, взял ее, лег с ней и достиг исполнения своего желания. Тогда жена его забеременела. После дней и ночей, его глаз заблистал, она родила трех сыновей. Первому они дали имя «Солнце», второму – «Месяц», третьему – «Звезда». Опять однажды пошел Огуз-каган на охоту. Посреди озера он увидел издали дерево, у дверец (?) этого дерева находилась девушка, сидевшая в одиночестве. Это была чудная, красивая девушка, ее очи были синее неба, ее волосы уподоблялись рекам и ручьям, ее зубы – жемчужинам; она была так прекрасна, что народы земные, увидев ее, говорили: «Аи, аи, мы умираем», а молоко превращалось в кумыс. Когда Огуз-каган увидел ее, то потерял рассудок, и пламя запало ему в сердце. Она понравилась ему, он взял ее, лег с ней и достиг исполнения своего желания. Жена его забеременела. После дней и ночей, заблистал (его глаз) и она родила трех сыновей. Первого они назвали «Небо», второго – «Гора», третьего – «Море». После этого Огуз-каган устроил большой пир, давая приказание народу (явиться), тогда они посоветовались и пришли; сорок постелей и сорок…(?) Велел он сделать, они наготовили различных блюд, различных мясных кушаний…(?), и напитков, и угощались. После пира Огуз-каган дал приказ князьям и простому народу и сказал: «Вот я – ваш каган, возьмем лук и щит, пусть они нам служат тамгою, нашим буяном (?) пусть будет сивый волк, нашим ураном пусть будет «железное копье», в лесу пусть живет дичь; куланы, талуи, реки и ручьи пусть будут знаменем. Это – голубой куриган» – так сказал он. Затем снова дал он приказы по направлению всех четырех стран света и разослал их. В этих указах значилось: «Я – каган уйгурский, и я должен сделаться каганом четырех сторон света. Я требую от вас покорности; кто смотрит на мой рот (то есть кто мне подчиняется), тому я даю подарки и того буду считать другом, а кто не смотрит на мой рот, тому я угрожаю своим войском, того я буду считать врагом, я его покорю и прикажу повесить, я буду действовать так, чтобы он погиб». В то время по правой стороне жил князь по имени Алтун-каган; он отправил Огузу послов, принес в дар много серебра и золота, взял также много ясписа, рубинов и других драгоценных камней, отослал их, вручил в подарок Огуз-кагану и подчинился ему; при помощи славных князей (посланцев) он вступил с ним в дружбу и жил с ним в мире. По левой стороне от него жил князь по имени Урум-каган. У этого кагана было многое множество войска и многое множество городов. Этот Урум-каган не исполнил приказание Огуз-кагана и не пришел к нему с выражением покорности. «Я не буду сообразовываться с его словами, а останусь таким, как есть» – так говоря, не уважил он его повеления. Тогда Огуз-каган решил снарядить войско и хотел выступить против него. Со своим войском сел он на коня, взял свои знамена и отправился в поход. После сорока дней он подступил к подножию горы, которую прозывали Муз-Таг (букв. «Ледяная гора», предположительно гора Эльбрус на Кавказе. – А.Г.). Он велел снять куриган, остановился и расположился на ночлег. Ранним утром в куриган Огуз-кагана проникло сияние светлое, как день, из него вышел сивошерстый сивогривый высокий волк (тотем тюркских народов. – А.Г.). Этот волк стал перед Огуз-каганом и обратился к нему с речью: «О Огуз! Ты намереваешься теперь идти против Урума (Византия. – А.Г.); я, Огуз, хочу служить тебе!» Снова затем поставил Огуз-каган свой куриган, сам ушел и увидел, что в его войске снует туда и сюда сивошерстый, сивогривый волк, служа ему. Следуя за этим волком, двинулись все они далее. По прошествии нескольких дней остановился этот сивошерстый, сивогривый, высокий волк, и Огуз со своим войском также остановился. Там протекала река по имени Едиль-Мурен (Едиль (Итиль) обычно обозгачает р. Волгу, однако иногда этим именем обозначалась и р. Дон, которая в древности сливалась с Волгой и образовывала огромную сеть речных рукавов Волги и Дона, соединяя Черное и Каспийское моря. В пользу этого говорит и вторая часть названия реки: «Мурен». – А.Г.). При этой реке… у черного острова произошла битва. Они бились стрелами, копьями и мечами, между этими войсками произошло много, много сражений. В сердца народов вселилась тогда сильная печаль. Борьба и битва были так сильны, что воды Едиль-Мурена покраснели и уподобились жиле. Огуз-каган победил, Урум-каган бежал. Огуз-каган завладел царством Урум-кагана и его народом. В его орде они нашли много сокровищ (неживого имущества) и много живого имущества (скот, рабы). У Урум-кагана был брат по имени Орус-бек (еще варианты Урузбек. – А.Г.). Этот Орус-бек поручил своему сыну сильно укрепленный город, лежавший на вершине горы между Тарангом и Муреном, и сказал ему: «Этот город надо охранять, сохрани его для нас даже и после сражения». Огуз-каган поехал к этому городу. Сын Орус-Бека послал ему много серебра и золота и сказал ему: «О, ты – мой хан. Мой отец передал мне этот город и сказал, что его нужно охранять. Даже и после сражения сохрани для меня этот город. Если отец мой снаряжается на войну, разве это и моя обязанность? От тебя исходят для меня повеления, богатство и мудрость, это мне известно. Наше счастье – твое счастье, наше семя есть семя и твоего дерева. Бог даровал тебе землю и признал за тобой владычество над нею. Тебе вручаю я свою голову, свое счастье, если хан (сам) пожалует, то (уже никогда) не оставит своей дружбой».

Огуз-каган принял благосклонно речь юноши, обрадовался, засмеялся и молвил: «Ты дал мне много золота и хорошо также охранял (по-тюркски саклап) город», поэтому он и дал ему имя Саклап и вступил с ним в дружбу. Снова со своим войском… с войском перешел он через Едиль… жил великий каган, его преследовал Огуз и говорил: «Через воды Едиля я перейду». В войске находился весьма доблестный князь, по имени Улук-орду-ошпу-тенг; на месте, где он был, он увидел… Едиль земля, обильно поросшая деревьями… деревьев… их срубили, улеглись на деревьях, перешли (реку). Тогда засмеялся Огуз-каган и сказал: «О, будь ты таким же князем, как и я, пусть имя твое будет Кипчак». Опять двинулся он далее; потом снова увидел Огуз-каган сивошерстого, сивогривого волка. Этот сивый волк сказал Огуз-кагану: «Теперь идя вперед с войском, приводи сюда народ и князей. Я пойду впереди и буду тебе указывать дорогу». Настало утро; тут увидел Огуз-каган, что волк сновал туда и сюда, служа войску. Он обрадовался и пошел вперед. В одной долине Огуз-каган сел верхом на жеребца. Этого жеребца он ценил весьма высоко. В степи этот жеребец скрылся из глаз и убежал. Там были высокие горы, покрытые снегом и льдом, вершины их были совершенно белыми от мороза, поэтому их звали Муз-Таг; жеребец Огуз-кагана убежал в ледяные горы. Об этом Огуз-каган очень печалился. В войске находился высокий каган, герой, который ничего не страшился; он отличался доблестью в езде верхом и в бою. Этот Бек проник на коне в высокие горы и через девять дней привел жеребца Огуз-кагану. Так как на Муз-Таге было очень холодно, то этот Бек явился весь покрытый снегом и побелевший. Огуз-каган засмеялся от радости и сказал: «О, будь вождем этого множества князей… и пусть именем твоим будет Кагарлык (Карлык – снеговик)». Он одарил его множеством драгоценных камней и пошел дальше. Снова увидел он на дороге большой дом. Крыша его была золотая, окна из чистого серебра, а… из железа. Была у него и дверь, но к ней не было ключа. В войске находился доблестный умный человек, по имени Тумурду Кагул. Ему отдал он приказ: «Здесь останься! Отопри! (по-тюркски кал-ач), после того, как останешься и отопрешь, приходи в орду» – так сказал он. Отсюда он и назвал его «Калач», а сам отправился дальше. Снова однажды сивошерстый, сивогривый волк не хотел идти дальше и остановился, также и Огуз-каган сделал остановку. Он велел снять куриган и остановился. Это была равнина, годная для распашки, ее называли Чюрчит. Там обитал многочисленный народ, у них было много лошадей, быков и телят, также много золота, серебра и драгоценных камней. Здесь-то сошлись Чюрчит-каган и его народ с Огуз-каганом. Начался упорный бой, они бились стрелами и мечами. Огуз-каган взял верх, он победил Чюрчит-кагана, убил его, отрубил ему голову и покорил народ чюрчитский. После боя Огуз-кагану, его войску и сподвижникам досталось так много сокровищ, что не хватило для нагрузки их лошадей, мулов и быков. Но в войске Огуз-кагана находился умный и очень ловкий человек, по имени Бармаклак Чосун-Биллик. Он устроил весьма удобную телегу, уложил на нее добычу и запряг в нее захваченных животных. Те повезли ее. Все сподвижники и весь народ, видя это, удивились и также наделали телег. Когда они ехали на телегах, то последние поскрипывали «канг-канг», почему и назвали телегу «канг» Огуз-каган увидел телеги, засмеялся и молвил: «При помощи «канг-канг» ты увозишь живую и мертвую добычу, пусть твоим именем будет Канглук, ибо ты изобрел телегу». Так он сказал и пошел дальше. После этого… снова с сивошерстым, сивогривым волком и поехал к земле Тангутов и Шакимов. После многих битв и распрей он одолел их, присоединил их к своей собственной земле, покорил их. Пусть не останется также неупомянутым и да станет известно, что в одном уголку на севере была страна, по имени Бачак, и народ, обладавший большими богатствами. Это была очень жаркая страна, там было много диких зверей и птиц. У них же было много золота, серебра и драгоценных камней. Лица обитателей этой страны были совершенно черные. Каган этой страны был князь по имени Масар. Против него-то и пошел Огуз-каган. Произошло весьма упорное сражение, Огуз-каган победил, Масар-каган бежал, а Огуз, разбив его, завладел его землею и отправился дальше. Этим его друзья были весьма обрадованы, а враги сильно опечалены. Огуз-каган победил его, все ломкое, так же как и его лошадей, он забрал, расположился на стоянку в его земле и его доме, а потом пошел дальше. Пусть не останется тайной, но будет известно, что у Огуз-кагана был седобородый, седовласый, весьма умный старец, разумный и весьма благомыслящий муж и снотолкователь, по имени Улук Турук. Однажды он увидел во сне золотой лук и три серебряные стрелы. Этот золотой лук простирался от восхода солнца до запада, тогда как стрелы его направлялись в страну ночи (север). После сна он сообщил Огуз-кагану всё, что видел во сне, и молвил: «О мой каган! Да будет тебе ведомо, о мой князь… пусть будет разное. Пусть голубое небо (бог неба) дарует нам все и дарует твоему семени ровную землю». Огуз-кагану понравились слова Улук Турука, он попросил у него совета и поступил согласно с ним. Когда настало утро, он велел позвать старших и младших братьев и сказал: «О, мне хочется дичи. Так как я состарился, для меня нет более господства; Кюн, Аи, и Юлдуз, идите по направлению к утренней заре, а вы, Кёк, Таг и Тенгиз, идите к стороне ночи». Тогда пошли трое из них к стороне утра, другие трое пошли к стороне ночи. После того как Кюн (Солнце. – А.Г.), Ай (Луна. – А.Г.) и Юлдуз (Звезда. – А.Г.) набили много зверей и птиц, они нашли (в тексте стоит «изготовили») золотой лук, взяли его с собою и дали его своему отцу. (Огуз-каган обрадовался) засмеялся и сломал лук на три части, а потом сказал: «О вы, старшие братья, пусть лук будет ваш, пускайте подобно луку ваши стрелы до неба». Также и Кёк (Небо. – А.Г.), Таг (Гора. – А.Г.) и Тенгиз (Море. – А.Г.), настреляв много зверей и птиц, нашли (изготовили?) в степи три серебряные стрелы, взяли их с собой и принесли их своему отцу. Огуз-каган обрадовался, засмеялся, разделил также и стрелы между этими тремя братьями и сказал: «О вы, младшие братья, пусть эти стрелы будут вашими. Лук пускает стрелы, вы поэтому подобны стрелам». Потом Огуз-каган созвал большой курултай и пригласил своих сподвижников и свой народ. Они пришли и уселись для совещания. Огуз-каган в высокой юрте… прекрасен… (по правую сторону) он (вбил) столб (вышиною в сорок саженей), на верху (которого) прикрепил золотого петуха, а к подножию его привязал белую овцу, по левую сторону вбил он также столб вышиною в сорок саженей, наверху его прикрепил серебряного петуха и привязал к его подножию черную овцу. По правую сторону сидели бузуки, по левую учуки. Так провели они сорок дней и сорок ночей и обрели много радостей. После этого Огуз-каган разделил свой народ между своими сыновьями и сказал: «О сыны мои! Я много жил, я много видел сражений копьями; много стрел послал я, много ездил верхом на жеребцах. Врагов я заставлял плакать, друзей – смеяться; всё представил я голубому небу, вам отдаю я свой народ…» (По В.В. Радлову: http://kronk.spb.ru/library/radlov-vv-1893.htm).

59

Угуз (огуз) – в тюрк. яз. означет «был», «вол».

60

Относительно этимологии этнонима уйгур В.В. Радлов пишет: «У турок (тюрков. – А.Г.) мы часто встречаем название союза родов в форме простого имени числительного, указывающего на число первоначально соединившихся родов. Так у сойонцев один род называется Овлар или Он-Уйгур, другой – у алтайцев Тогус (наверное вместо Тогус-Уйгур), еще один род называется «юз» (сто); у узбеков есть могущественный род Кырк-пэн-юз (сто сорок). «Юз» наконец называются киргизские орды. По всей вероятвости, «юз» же служило наименованием союза кочевых родов, которых византийцы называют Οΰζοι, а арабы – «гузз» вместо «узз». Равным образом мы видим постоянно, что имена значительных народов являются тождественными с именами неважных родов у соседних народов, напр. у сагайцев есть род «Кыргыз», а у алтайцев – «Сойон, Монгол, Бурут, Кыпчак, Сарт» (Радлов В.В. К вопросу об уйгурах. Из предисловия к изданию Кудатку-Билика. Приложение к LXXII тому Записок Имп. Акад. наук. № 2. СПб. 1893). Согласно Махмуду Кашгарскому самоназвание «уйгур» восходит ко времени Александра Македонского, который называл всадников, противостоящих ему в Центральной Азии, «худхуранд» («Хузхур»), «подобные соколу, от которых не может ускользнуть при охоте ни один зверь». «Худхуранд» (Хузхур) со временем сократилось до «Худхур» (или «Хузхур»), а последнее слово превратилось в «уйгур» (Махмуд ал-Кашгари. Диван Лугат ат-Турк / Пер., предисл. и коммент. З.-А. М. Ауэзовой; индексы составлены Р. Эрмерсом. Алматы: Дайк-Пресс, 2005. С. 140–141).

61

Айран – у тюркских и монгольских народов ксиломолочный напиток, изготавливается путем закваски коровьего молока с помощью грибков или небольшого количества айрана, окутывают сосуд войлочной накидкой (кийизом) и оставляют в теплом месте на сутки. Также есть разновидность, которая заквашивается с помощью сычужной закваски майя. В древности айран делали следующим образом: молоко заливали в пристегнутый к седлу кожаный бурдюк (кар. – балк. гыбыт) с закваской. Из айрана также вырабатывается продукт сузьмэ путем удаления сыворотки. Из сузьмэ, в свою очередь, добавлением соли и сушкой в тени изготавливается курут.

62

Уюгъан (уйюган) – сквашивание молока или сливок (ср. кар. – балк. сют уюду – «молоко заквасилось, прокисло»).

63

У тюрков и монголов слово «кость» часто употреблялось для обозначения происхождения: напрмер акъ сюек – «белая кость» (Карачаево-балкарско-русский словарь. М.: Русский язык, 1983; Казахстан. Национальная энциклопедия. Алматы: Қазақ энциклопедиясы, 2004. Т. 1).

64

Чжурчжени (кит. трад. 女眞, упр. 女真, пиньинь: nǚzhēn) – племена, населявшие в X–XV вв. территорию Маньчжурии, Центрального и Северо-Восточного Китая, Северной Кореи и Приморского края. Говорили на чжурчжэньском языке тунгусо-маньчжурской группы. Крупнейшее государство чжурчжэней существовало с 1115-го по 1234 год.

65

Тангу́ты (самоназвание ми, минья, тибетское название – миняг, китайское – дансян или фань, тюрко-монгольское – тангут) – народ тибето-бирманской группы, говоривший на тангутском языке. В 982 году создали в северном Китае государство Си Ся. Большая часть населения исповедовала буддизм. В 1227 году государство тангутов уничтожено Чингисханом. Окончательно исчезают с исторической арены во второй половине XVI века, когда были ассимилированы китайцами, монголами и тибетцами.

66

Под этим названием, скорее всего, имеется в виду не первое государство киданей – Ляо, существовашее с 907-го по 1125 год, протянувшееся от Японского моря до Восточного Туркестана, а второе государство киданей – Западное Ляо. Кида́ни (китаи) (кит. цидань, Qì dān) – кочевые племена монгольской или тунгусо-манчжурской группы, населявшие территорию современной Внутренней Монголии, Республики Монголия и Маньчжурии. С 907-го по 1125 год киданьское государство Ляо управлялось кланами Елюй и Сяо. В этот период государство киданей Ляо было самым могущественным в этом регионе. Именно поэтому историческое называние Китая в славянской и западной (Cathay) традициях восходит именно к этнониму кидани или ктаи, хотя сама территория Китая тогда не называлась Китаем. Государство Ляо в 1125 году рухнет под ударами чжурчженей. После этого часть киданьской знати (каракидане, или каракитаи) уходит в Среднюю Азию, где в районе рек Талас и Шу создаст небольшое государство кара-китаев – Западное Ляо. Оно просуществует с 1124-го по 1211 год и будет уничтоженно тюрко-монгольским государством Чингисхана.

67

Эта легенда согласуется почти полностью с легендой, изложенной Рашил эд-Дином. См. примечание № 45 к настоящей работе.