Дело оперативной разработки № 777

В кино часто можно увидеть, как полицейские стоят у двери, звонят в звонок – типа откройте, дескать, мы пришли вас арестовывать. И за это время преступники вылезают в окно, или уходят по черному ходу. Ничего подобного – мы начинаем ломиться сразу и со всех сторон, так чтобы ошеломить злодеев, и не дать никакой возможности им сбежать. И здесь кто-то пошел по крышам, кто-то в дверь, кто-то через забор. Помню, там оказалась огромная овчарка, кавказец. К счастью, в вольере.

В гараже стоял наш «ренджровер». Пахло краской, паленым наждаком. И там же, в гараже, мы задержали человека в рабочей одежде – перебивщика. Пока мы ждали постановления на обыск, он успел перебить VIN номера. Еще день, и машина могла уйти в неизвестном направлении, скорее всего в сторону среднеазиатских стран, бывших советских республик – там эти машины и по сию пору пользуются большой популярностью. Самого же хозяина дома не оказалось. Была лишь его жена, которая, конечно, как бы ничего не знала.

К утру приехал Костров. Во дворе мы обнаружили и изъяли еще несколько машин: такой же «рэнджровер-эвок», «ландкрузер», «нисан». Потом в результате экспертизы выяснилось, что все они были в угоне.

В итоге мой первый день на Петровке оказался гораздо длиннее двадцати четырех часов. Впрочем, мне было не привыкать – воры работают круглосуточно и без выходных, а нам надо не только их ловить, но и отчитываться об этом. Зачастую ночью выслеживаешь преступников, а днем докладываешь, пишешь отчеты и рапорты, договариваешься с СОБРом, службой ДПС и так далее – спать некогда. Многие жены уходят от работников сыска из-за ненормированного графика, где времени на семью остается немного. К счастью, это не мой случай.

Школа жизни весна, 1977

Олег очень рано понял, что люди слабы. К каждому человеку можно подобрать свой ключ, свой метод взлома и сделать его управляемым. Каждый на чем-то может проколоться, а значит можно использовать эти проколы. Каждому чего-то хочется, а значит можно стать добрым ангелом, исполняющим желания. Большинству из тех, кто был нужен Кузнецову, всегда хотелось денег. А деньги у Олега были, и он готов был ими при необходимости поделиться.

Люди слабы. И даже тот, кто клялся тебе в дружбе и верности, при определенных обстоятельствах может предать. Поэтому, если можно обойтись без лишнего человека, лучше без него обойтись.

У самого Олега слабостей тоже хватало. Несмотря на осторожность, он был азартным человеком. Вторая слабость, тщеславие, проявлялась в весьма странном виде – формально будучи нищим, не имея ни квартиры, ни машины, он приобрел и содержал целый элитный автопарк. Причем, если не считать «бентли» его жены, все остальные машины носили гордую трехконечную звезду «мерседеса» – от е-класса до «гелендвагенов», к которым Олег испытывал особую любовь.

Как подростки-меломаны семидесятых делились на два лагеря – тех, кто любит «Битлз», и тех, кто любит «Роллинг Стоунз», так и сообщество владельцев дорогих машин делятся на любителей БМВ и любителей «мерседесов». Это, начиная со времен появления на рынке БМВ, постоянное соперничество двух брендов, давно уже переросло в странную дружбу, если это слово применимо к брендам. И та и другая компания выпускает смешные ролики, показывающие превосходство своих автомобилей над автомобилями соперника, но при этом обе являются почти равнозначным вершинами немецкого автопрома. Когда-то считалось, что БМВ – для водителя, а «мерседес» – для пассажира, но сейчас машины обеих марок почти одинаково послушны и комфортабельны. Однако, Олег всегда выбирал «мерседесы».

Ему только исполнилось одиннадцать лет, когда, гуляя с мамой в центре Москвы, он увидел голубой, сверкающий металлическим отливом «мерседес», припаркованный на улице. Его владелец стоял рядом и разговаривал с какими-то модными девушками. «Смотри, – сказала мама, – Высоцкий!» «Неа, – ответил Олег, – мерседес» Актер Олега не интересовал – ему была интересна машина. Тем более, что в технике, благодаря отцу, он разбирался совсем не на уровне одиннадцатилетнего пацана.

Олег подошел к открытой машине и принялся разглядывать приборную панель. Это были не «жигули» и даже не «Волга». На трех круглых циферблатах приборной панели было множество стрелочек, о назначении каждой из которых Олег догадывался: масленка – давление масла, палочка термометра – температура двигателя, заправочная колонка – уровень бензина, знаки не требовали перевода. Но больше всего мальчика восхитила предельная цифра на шкале спидометра —260 км/час. Тогда у новомодных «жигулей», указатель был на сотню меньше.

Актер, увидев интерес мальчишки, отвлекся от разговора с девушками.

– Нравится?

– Да. А вы разгонялись до 260?

– Ну, до 260 нет, а вот двести сорок спокойно.

– А можно сесть?

– Садись, смотри.

Высоцкий пустил мальчишку на сиденье. Олег взялся за руль, в центре которого, как в центре вселенной сверкала серебром трехлучевая звезда. Положил правую руку на рукоятку переключения передач.

– Внизу под ногами он увидел только две педали…

До них его ноги не дотягивались.

– Почему у вас только две педали, – спросил мальчик, – ведь должны быть три – сцепление, тормоз, газ?

– Здесь автомат, он сам переключает скорости, сцепление выжимать не надо – объяснил Высоцкий.

– Олег, пойдем, – позвала мама, – извините, Владимир Семенович, его от техники не оторвать.

– Ничего, – сказал актер, по-взрослому пожимая мальчику руку, – подрастешь, может и у тебя такой будет.

Но до первого «мерседеса» было еще далеко. А до первого угона – не очень, всего пара лет. Вечером Олег, Колян и Сашка – друзья по школе и двору гуляли по району. Было темно, свет от фонаря высвечивал деревья и под ними припаркованные машины.

– Смотрите, парни, эта тачка уже месяц стоит, – сказал Колян, обращая внимание друзей на припаркованную копейку.

Сашка провел пальцем по крыше.

– Вся в пыли.

Колян написал на капоте слово из трех букв.

– Может хозяин уехал или заболел, – заметил Олег.

– Или умер, – добавил Колян, – Не слабо прокатиться. Кто-то тут говорил, что легко любую тачку откроет.

Он посмотрел на Олега.

– Базара нет…

– А вдруг засекут…. – почему-то перешел на шепот Сашка. – Мало не покажется.

– Не ссы. Сейчас инструмент принесу.

Пока друзья курили на лавочке неподалеку, Олег сбегал через два двора к дому за инструментом – фонариком, плоскогубцами, отверткой и слегка изогнутой пилкой по металлу – он уже открывал этим инструментом дверь отцовской машины.

Олег засунул ее в щель между стеклом на водительской двери и самой дверью, начал водить вверх-вниз, быстро нащупал тягу блокировки замка, и поднял кнопку с другой стороны стекла. Дверь легко открылась,

– Класс – прошептал Сашка.

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – улыбнулся Олег.

Подростки забрались в автомобиль. Олег взял отвертку и принялся отвинчивать кожух под рулем. Колян открыл бардачок и начал вынимать содержимое.

– Смотри, лупа, авторучка… О, плоскаши… Сашка, тебе нужна авторучка?

– Колян, бл…дь, будь человеком. Положи на место, не твое, – сказал Олег, бросая пластик на заднее сиденье.

Замок зажигания, чтобы вынуть фиксаторы руля, пришлось раскурочить. Наконец Олег соединил провода и загорелась приборная панель.

– Да будет свет!

– Щас поедем, – заявил Колян, – дашь порулить?

– Щас не поедем, – ответил Олег, поведение друга стало его раздражать, – на вот, сам заводи и рули. А я пошел.

Он отсоединил провода и панель потухла.

– Да ладно, чего ты, рули сам.

Олег снова соединил провода, затем нашел провод реле стартера, и завел машину. Придвинул сиденье, поправил зеркала.

– Ну что, погнали?

– Куда едем?

– Вперед.

Они выехали на безлюдный проспект, свернули на соседнюю улицу. Увидев вдали милицейскую мигалку, ушли во дворы. Но Олег почувствовал прилив адреналина. Опасность его пьянила, он вдруг даже захотел, чтобы патруль его заметил и помчался в погоню. В этой мимолетной мечте он легко ушел от милиции. Поколесив по улицам, вернули машину на то же место, где она стояла.

Сашка протянул друзьям платок.

– Отпечатки сотрите. А вдруг нас найдут.

– Не… – ответил Олег, – искать не будут. Мы машину вернули? Вернули. Поломка тут на три рубля…

Ингуши (из воспоминаний старшего оперуполномоченного Виталия Глебова) лето, 2015

Работа на Петровке отличалась от того, чем мне приходилось заниматься в Волгограде. Огромное количество людей, огромное количество материалов, огромное количество машин и… почти никакого контроля. Если в Волгограде воровали машину премиум-класса, то это было событие, всех на уши ставили, и находили и машину и угонщика. Там у меня была почти стопроцентная раскрываемость. Да и зачем воровать машину в провинции, если можно сделать это Москве, и никто особо не будет тебя искать. Гастролеров в столице всегда множество и у каждого – свой почерк.

Вот, например, ржевские, с повадками конокрадов. Ржев, – удивительный город, там в криминальной сфере долго сохранялась атмосфера девяностых. И жулики, и полицейские регулярно качались в спортзалах, вели здоровый образ жизни. Все оперативники выглядели реальными богатырями. Так вот, ржевским злодеям в своем родном городе работать было негде, и они ехали в столицу. Одни поезда чистили – на ходу запрыгивали в вагон, вскрывали его, и на повороте, там, где поезд сбрасывает скорость, выкидывали содержимое вагона на пути. А на путях уже ждали сообщники. Это могла быть и техника, и другие дорогие вещи. Другие воровали машины и вели себя не менее дерзко – взламывали, затем быстро уходили на кольцевую, где гнали до Новорижского шоссе под двести, ни на кого не обращая внимания. Успеть за ними было почти невозможно. Но они постоянно наступали на свои же грабли – сворачивали с МКАда в одном и том же месте. Мы заранее с вечера ставили на этот съезд сотрудника ДПС. И когда понимали, что ржевские похитили машину, предупреждали гаишника. В определенный момент, до того как угнанная машина уходила на съезд, он останавливал движение. И этот съезд забивался другими машинами. Угонщики попадали в пробку где-то посередине съезда. Из пробки им деться было некуда. Таким образом нам удавалось избежать погони, в которой могли пострадать другие участники движения, и без вреда для окружающих арестовать злодеев. Но как ни странно, через какое-то время им на смену приходили новые, столь же отмороженные. У нас постоянно кто-нибудь из сотрудников мониторил – по своим каналам к нему приходила информация, что ржевские выехали, скажем, в час ночи, он обзванивал нас и вытаскивал тех, кто мог, из теплой постели на охоту.

Белорусские гастролеры, с которыми мне также пришлось столкнуться, чаще использовали совсем другой, но тоже популярный метод отъема машины. Впрочем, его практиковали не только они.

Это работа по объявлениям. Изменив внешность – при помощи парика, накладных усов или бороды, жулики приезжали к продавцу, осматривали машину… Дальше псевдопокупателям надо было сделать так, чтобы владелец принес второй ключ. Например, следующим образом:

– Отлично, хорошая машина. – говорил один из них.

– Да, наверное, возьмем…– отвечал второй.

– Погоди. А вдруг она не его…

Далее он обращался уже к продавцу:

– Вот нам бы убедиться, что машина честная. Может у вас сохранились сервисная книжка и второй ключ.

Продавец приносил все, что они просили. Они заводили вторым ключом машину, затем незаметно его подменяли на похожий, который возвращали продавцу. Тот продолжал пользоваться машиной, не подозревая, что запасной ключ находится у жуликов. А они через несколько дней возвращались к машине и спокойно угоняли ее.

И когда мы после обращения потерпевшего начинали искать видео, то часто наблюдали такую простую картину: стоит автомобиль, к нему из темноты подходит человек, открывает дверь, заводит и уезжает. Мы берем у хозяина ключи на экспертизу и видим один – от его машины, другой – просто болванка. Спрашиваем: «Продавать собирались, показывали кому-нибудь?» «Да, – отвечает, – вот ребята неделю назад приезжали, смотрели, хотели купить».

Если перечислять все способы отъема машин, то книги не хватит. Вот, например, человек приезжает на мойку, а там жулики работают. И пока хозяин сидит, чай или кофе пьет, один мойщик моет, а второй с кодграббером считывает данные автомобиля, и ему в мозги прописывает еще один ключ. Ну и маячок вешают. Возвращают чистую машину хозяину, он едет домой, ничего не подозревая… А через пару-другую дней находят по маячку эту машину, заводят ее своим ключом и угоняют.

Но самая изощренная афера, с которой мне довелось столкнулся – это кража несуществующих машин. История чем-то напоминала «Мертвые души» Гоголя, только вместо крепостных были машины, да целью мошенников являлась не выгодная женитьба, как у Чичикова, а простой отъем денег у одной известной страховой компании. В этой афере были задействованы мошенники из самых разных сфер – от таможенников до страховщиков. Схема работала так: одни жулики где-то за границей получали сведения об идентификационных номерах иностранного автомобиля, его марке, модели, комплектации, и передавали их вторым жуликам, сотрудникам ФТС (Федеральной Таможенной Службы), которые вносили эти сведения в ПТС, создавая таким образом российские документы не пересекавшего границу автомобиля. Далее третьи жулики, сотрудники МРЭО, регистрировали его в официальной базе существующего автотранспорта РФ, выдавали государственные номерные знаки. Затем четвертые жулики, занимающие довольно серьезные должности в серьезной страховой компании, страховали эту машину. Так как машины, по сути, не было, угонялась она легко: жулик, как бы владелец несуществующей угнанной машины получал страховку и делился ею со всеми остальными. При этом тот немецкий бюргер, (почему-то я представляю именно его), хозяин машины, копию документов которой использовали в мошеннической схеме, не ведая о том, что его машину как бы «продали», перевезли чрез границу, зарегестрировали, застраховали, а затем «угнали», продолжал спокойно ездить на ней по своей стране.

Еще одна, более простая афера, я подозревал, что с этими злодеями был связан Костров, и еще несколько человек, которых через год после моего появления на Петровке убрали из МУРа, состояла в том, что мошенники покупали реальную машину, страховали ее, затем сами у себя угоняли и получали выплату за нее. Затем под эту машину на казахской таможне выписывали новые документы с новыми вин-номерами, перебивали эти номера на машине, и регистрировали ее как купленную в Казахстане. Затем снова страховали и снова угоняли. Одна машина угонялась и превращалась в другую порой по нескольку раз.

Работа опера на Петровке не ограничена по времени, но если ты не после ночного задания, то изволь явиться на службу к девяти. Каждое утро в девять у начальника отдела начиналось совещание, куда приходили все опера. Жилин до этого успевал побывать на совещании руководства МУРа.

На первом совещании, на следующий день после того как я посидел в засаде и поучаствовал в задержании перебивщика, сразу после того как меня представили коллективу нашего отдела, Костров взял меня в оборот. Он заявил, что ему нужна еще пара сотрудников для работы по ингушам. Этой парой оказались мы с Евгением – по сути, моим будущим напарником. Тем более, что наши рабочие места были рядом – мы вдвоем занимали один кабинет и занимались одними делами.

Мы подключились к слежке за ингушами. Это было предельно простым делом – на их «жигули» четырнадцатой модели наши коллеги повесили аж два маячка. Следили в основном ночью – я уже писал, что самое удобное время для угона машин начинается с трех ночи и заканчивается шестью часами утра – владельцы пребывают в глубоком сне, на улицах людей, то есть потенциальных свидетелей совсем немного, и есть время уехать подальше, пока хозяин проснется, пока обнаружит пропажу, пока в полицию заявит. Так и полдня пройдет, а за это время вообще можно успеть уехать из России…

Ингуши вели себя немного странно – заезжали в квартал, один оставался в машине, остальные ходили по дворам пешком, присматривались и… ничего не угоняли. Потом ехали в область, парковали свои «жигули» на какой-нибудь полянке и спали. Первая, вторая, третья ночь.

На элитных автоворов они совсем не были похожи. Скорее на гастарбайтеров. Две недели они катались по ночам по городу, а мы следили за ними. Но все безрезультатно. Мы узнали про ингушей все – где они встречаются (обычно двое приезжали на метро, а третий забирал их на машине), где перекусывают, что делают днем. В перерывах между дежурствами мне все же удавалось зайти в свой кабинет и посмотреть сводки. Число угонов меньше не становилось – по Москве в среднем двадцать в день. Угоняли серьезные машины: из Черемушек – «лексус», из Китай-города – «Мерседес АМГ», но никто из нашего отдела ими не занимался – дела оставались «в округе», то есть окружных управлениях, или вообще на «земле» – территориальных органах полиции. Мы же, главк, работали только по резонансным делам или тем, которые нам самим казались интересными. Мне были интересны участившиеся за последний месяц угоны «мерседесов» G-класса, в этом была какая-то последовательность, но серьезно вникать в проблему я не успевал. Да и никто не успевал – половина отдела пасла несчастных ингушей. Плюс к нашей работе были подключены несколько экипажей ДПС, и наготове находился отряд СОБРа. Я не понимал, почему столько сил было брошено на это расследование. Лишь один раз Жилин поднял всех на уши – украли новенький «гелендваген» важного чиновника почти сразу после покупки.

Наконец, в конце третьей недели наши «гастарбайтеры» дозрели. Их кража напоминала плохой анекдот. Я вел их на своей машине по кольцевой автодороге. Вдруг вижу, их ВАЗ постепенно приближается к отбойнику. Бух! – машина стукается об отбойник и теряет бампер и фару. Судя по всему, водитель заснул. Я проехал мимо до первого кармана. Прошло минут десять, смотрю – ползут без бампера с включенными аварийными огнями. Так они доехали до пятачка, где стоят автовозы на Кавказ. Добрались до одного из них, о чем-то побазарили с водителем, вызвали такси и уехали. Номер такси я тут же передал коллегам.

Затем к водителю автовоза подрулил я. Водитель – нормальный мужик, дальнобойщик. Говорит, вот ребята попросили машину отвезти. «Куда?» – спрашиваю. «До Владика… Там заберут их родственники». Я записал телефоны, спросил водителя, сколько еще стоять будет. Потом эту «четырнадцатую» пробили по вин-номерам, оказалось, что и она в розыске.

Вскоре позвонил Костров, сообщил, что наши ингуши взяли в одном из дворов ВАЗ 2112 и повезли в гаражи неподалеку от Николо-Хованского кладбища. Тут уж и СОБР, и ДПС и мы, упаковали их по полной. Я не знал деталей, но мы приехали сразу туда, где они отдавали автомобиль. То есть сработали на опережение. В этой истории с ингушами было много неувязок, и я чувствовал: здесь что-то не так. Почему три недели мы работали вхолостую, пропуская серьезные кражи? Костров не был похож на идиота. А значит, это ему было нужно. Но через некоторое время Кострова все-таки отстранили от работы. И с его уходом число раскрытых нами серьезных преступлений стало расти.

Почувствовав себя свободнее, я в этот же день, еще раз проанализировав последние сходные случаи угона «мерседесов», зашел к Жилину.

– Андрей Вячеславович, я просмотрел сводки по угону «мерседесов» G-класса. Есть вероятность, что в ряде случаев действовала одна и та же преступная группа…

Выслушав мои доводы, он подытожил.

– Давай, поработай, думаю, ты справишься.

Первая любовь, первое дело весна, 1983

– Олежка, милый, ничего не получится, – Катя сидела на пассажирском сиденье и смотрела прямо перед собой.

Через неделю Катиного отца, переводили по службе в Калининград. И он требовал, чтобы дочь поехала с ним. Ей оставалось три месяца до окончания десятого класса, три недели до совершеннолетия. И неделя до отъезда.

– Я с ним поговорю, – твердо сказал Олег.

– Ты не знаешь папу, он тебя убьет.

– Тогда и говорить не будем. – Олег притянул Катю к себе. – Останешься со мной и все. Будем вместе жить.

– Здесь? В твоей машине?

Действительно, все его имущество составлял доставшийся в наследство от отца старый «москвич». Олег был одним из немногих студентов, у кого была машина. Но ничего другого у него не было – на золотую молодежь Олег никак не тянул: жил с мамой в однокомнатной хрущевской квартире, перебивался случайными заработками: грузчиком в ночной булочной, сторожем на складе универсама. Конечно, есть романтика в занятиях любовью на заднем сиденье Москвича в парке с видом на вечернюю Москву, но для совместной жизни нужно больше.

– Вместе с твоей мамой я жить не смогу, – печально произнесла Катя.

– Зачем вместе. Все проблемы решаемы. Снимем комнату.

– На твою степуху?

Олег уверенно улыбнулся.

–Эту проблему я решу. Будем жить в отдельной квартире…

На ловца и зверь бежит. Когда Олег вернулся домой, мама сообщила, что ему в очередной раз звонил Коля. Уже следующим вечером по наколке бывшего одноклассника Коляна Олег встретился с дядей Мишей, крепким мужчиной лет тридцати, аккуратно стриженым, с гладко выбритым лицом, в кожаной куртке и джинсах. Прозвище «дядя» ему совсем не шло. И он не был похож на уголовного авторитета, скорее на какого-нибудь комсомольского работника высокого ранга. Да и жаргон, которым изобиловала речь Коляна, дядя Миша почти не употреблял. Разговор снова происходил в машине – на этот раз не в старом москвиче Олега, а в «Ниве» дяди Миши.

Машина слегка подрагивала – двигатель явно троил на холостых оборотах.

– И свечи смотрели, и карбюратор чистили, – говорил с досадой дядя Миша, – а все равно трясет… Специалисты…

– Это, наверное, все же трамблер. Контакты. Я бы вам посоветовал поставить бесконтактное зажигание. Датчик Холла.

– А ты можешь?

– Без проблем. И машина быстрее пойдет.

– А где этот датчик найдешь…

– Да у друзей в гаражах.

– А вот, говорят, гэбэшники какие-то прибамбасы на двигатель ставят, что машина не хуже иномарки летит. Жигули разгоняют до ста восьмидесяти. Такое можешь поставить?

– А… Я только слышал о таком. Это «Ванкель», это роторный двигатель совсем другого типа. У него минусов до хера, жрет бензин как танк, и ресурс очень маленький, тысяч тридцать. Найти его невозможно в принципе, по спецзаказу делается.

– Что ж, давай тогда твоего Холла. Поставишь?

– Конечно.

Дядя Миша сделал паузу, затем продолжил.

– Однако я-то хотел о другом поговорить. Есть одна работка. Деньги хорошие – за ночь полторы косых. Приглянешься, возьму на постоянку. – Дядя Миша рассмеялся.

Олег догадывался, что это за предложение, но виду не подал.

– Короче так, – дядя Миша сменил тон на серьезный, – есть у меня один знакомый, которому нужна машина. Привередливый очень. Причем хочет он «жигули», причем пятерку, причем красного цвета.

Олег молчал.

– Мне Колька говорил, – продолжил дядя Миша, – что ты за минуту любую тачку откроешь и заведешь.

– Ну не за минуту, – поправил Олег, – за полчаса точно.

– Не побоишься угнать?

Олег улыбнулся

– Вроде нет.

– Значит, лады?

– Лады.

– Тогда давай прокатимся. Я тебя с Рябиной познакомлю. Вдвоем лисовать будете.

Дядя Миша впервые в разговоре с Олегом употребил жаргон. Они заехали в бесконечные ряды черемушкинских пятиэтажек, и остановились возле одной из них. К ним подошел тощий высокий парень с узким безбровым лицом.

– Вот и Рябина.

Олег вышел из машины, откинул сиденье, чтобы освободить проход к задним местам.

– Андрей, – представился парень, протягивая руку Олегу.

Вскоре они уже выезжали на пустырь, где стоял ряд вполне приличных железобетонных гаражей.

– Поставите ее сюда, – дядя Миша указал на один из гаражей, – Рябина все знает. Рябина, посмотришь на новичка.

У Рябины тоже была своя машина, «жигули», копейка. В течение всего вечера они утюжили на ней дворы, Наметили три пятерки кирпичного цвета. И около трёх ночи начали с первой.

Основную проблему при вскрытии могла представлять сигнализация – некоторые умельцы даже в те далекие восьмидесятые пытались защитить машину – стоило качнуть ее или открыть дверь – орал клаксон и будил владельца. Поэтому следовало на всякий случай в первую очередь подобраться к капоту и обрезать ведущие к гудку провода, благо у жигулей он в прямой доступности. Однако в то время уже стали появляться и фирменные «противоугонки». Например, транзисторная прибалтийская система «Саргис 2М». Она имела собственную сирену, которую можно было установить и под капотом, и в другом более секретном месте. Правда, как самопальные сигналки, «Саргис» включался и выключался тумблером, который спрятать от угонщика было весьма сложно. Да и защищал он лишь от проникновения.