История одной семьи. Книга вторая

Первая электричка во Львов отправлялась в 6 часов утра. До станции было неблизко и поэтому решили выйти пораньше. Все вышли из дома и во дворе образовалась толпа. Степы не было рядом со мной, и я не много растерялась, я подумала, что в этой суматохе он забыл про меня. Но тут я увидела, как он пробирается ко мне и на сердце потеплело, значит он помнит обо мне, и я важнее для него всех его друзей. Слава тоже ехала во Львов вместе с нами, а еще Степин дядя с женой и сыном, которому было года 3-4, они тоже жили во Львове. Дядя был младшим братом Степиного отца, был он намного моложе и Степа относился к нему как к товарищу. Мы все простились со Степиными родителями и с гостями и тронулись по темной проселочной дороге в обратный путь. Вот наконец-то и станция. Станция – это только одно название, так небольшой домик. Мы вошли во внутрь. Там было теплее, чем на платформе. Вскоре подошла наша электричка и мы сели в вагон. Я села рядом со Степой. Мое плечо касалось его, и я почувствовала, как тепло его тела согревает меня. Монотонный перестук вагонных колес начал убаюкивать меня, и я почувствовала, что засыпаю. Моя голова склонилась на его плечо, и я задремала. В полудреме я чувствовала, как его щека касается моей, я чувствовала его дыхание на моем лице и от этого он становился мне все ближе и ближе. По моему телу разливалось тепло блаженства. Такая близость между нами была впервые за все время нашего знакомства. Мне было так тепло и уютно, что хотелось, чтобы эти минуты продолжались бесконечно долго. Но увы всему приходит конец. Наш поезд остановился. Мы приехали во Львов. Вышли из вагона, и я потянулась взять его под руку, но он в это время поднимал свой рюкзак и забрал свою руку. Мне как-то стало неловко, сразу разрушилась та близость, которая установилась, между нами, в поезде и я отошла от него. Он заметил, что я немного приобиделась и сам взял меня под руку. Но те волшебные минуты исчезли. Как хрупки эти мгновения; неловкое движение, слово и …

С вокзала мы всей гурьбой поехали к Степиному дяде на квартиру. Степа с дядей собрались идти на призывной пункт. Я хотела идти вместе с ними, но они отговорили. У них там решался вопрос со Степиной отсрочкой от армии. Никто не был уверен, что что-то получится из этого и поэтому устроили ему проводы, так на всякий случай. Все должно решиться на призывном пункте. Дядина жена предложила нам со Славой немного подремать. Я легла на диван, закрыла глаза, но сон никак не шел. В голове прокручивались картинки такой необычной прошедшей ночи. Постепенно сон сморил меня, и я не заметила, как уснула. Проснулась я от негромкого разговора. Это вернулись Степа и дядя со сборного пункта. Все уладилось и Степа получил отсрочку.

Мы все очень обрадовались этому. Теперь Степа может продолжать свою учебу в институте. Но оказалось, что после получения повестки в армию, он пропустил много занятий и очень отстал в учебе. Староста его группы посоветовал ему взять академотпуск, чтобы не портить общую картину успеваемости в группе. Я умоляла Степу не брать академотпуск, а поднатужиться и все догнать, договориться с деканатом об отсрочке зачетов и экзаменов, да что угодно лишь бы не терять год. Я даже поставила ему ультиматум, если он не послушается меня, я больше не хочу его видеть. Мы с ним поссорились и перестали видеться. Сердцу было очень больно. Когда болит голова, рука, нога… можно выпить успокоительную таблетку и боль отступит. Но когда болит душа, где найти такую таблетку, чтобы успокоить эту боль?!

Моим спасением была учеба. Близился конец семестра, надо было сдавать зачеты и готовиться к экзаменам. Начертательную геометрию я освоила с помощью Павла и все задания сдала успешно. Работать приходилось все выходные напролет. Но иногда среди всей этой суеты как яркое пятно всплывали воспоминания проводов Степана в армию, проселочная дорога и его щека рядом с моей в поезде.

Зкзамены сданы на отлично. Впереди две недели каникул. Зима в этом году снежная. На улице приличный морозец. Светит солнце и просто грех не пойти погулять. Я решила пойти в кино. Звала бабушку, но она не захотела идти по морозу. Вернулась я домой замерзшая, но довольная. Щеки пощипывало от мороза, а подбородок, казалось, приклеился к воротнику. Дома было тепло и щеки в тепле разгорелись еще больше и были как две помидорины. Во всем теле была свежесть и бодрость.

– Эля, а тебе письмо. Откуда-то из Сибири. Я правда не разобрала от кого, – сказала бабушка и протянула мне конверт.

Я взяла письмо, торопясь разорвала конверт и увидела в конце подпись: «твой Степан». Это было приятной неожиданностью.

– Бабуль, это письмо от Степы. Он уехал в Сибирь, в тот леспромхоз, где работал летом на практике. Все-таки не послушался меня и потерял целый год учебы, – говорила я, продолжая читать письмо.

– Он пишет, что там сейчас очень холодно, снег, тайга и тишина. Я так и не поняла, что он там делает зимой. Пишет, что сейчас идет подготовительная работа по лесоустройству, а основная работа начнется летом. Он собирается пробыть там до конца лета и вернуться только к началу учебного года.

«Интересно бы побывать в Сибири!» мечтательно произнесла я это вслух.

– Ты все еще думаешь о нем? Смотри не ошибись. Мне тоже не понравилось, что он не послушался тебя и взял отпуск. А теперь вот еще и в Сибирь забрался. Сколько у вас там в институте ребят, а ты влюбилась в такого непутевого. – Посетовала бабушка.

Я слушала бабушку, а мыслями была там в далекой Сибири рядом со Степой. Сразу же в этот вечер я ему написала ответ. Начинался следующий этап нашего общения, теперь в письмах. Наше с ним общение за эти два года менялось по синусоидальной кривой, то поднимаясь до вершин, то опускаясь до самого низа, и теперь опять начинался подъем.

2.5 И вновь Степан

Учеба продолжалась своим чередом. Мы закончили «практику» и перешли на нормальный дневной график учебы. Начинались занятия в 8 утра. Каждый день было три пары, иногда четыре. Я уже привыкла к своей новой группе и теперь было смешно вспоминать тот свой первый день, когда я стеснялась войти в аудиторию. По-прежнему ходила в танцевальный кружок и иногда приходилось выступать на праздничных концертах.

В то время в стране было увлечение кукурузой – «королевой полей». Дело в том, что наш уважаемый секретарь Коммунистической Партии Никита Сергеевич Хрущев съездил в Соединенные Штаты Америки и увидел, что кукуруза там даже очень хорошо растет, дает большие урожаи и поэтому там нет проблем с кормом для скота. Вернувшись домой, наш великий реформатор и знаток сельского хозяйства решил, что вместо традиционных для страны зерновых: пшеницы и ржи надо сажать кукурузу. Решение было совершенно непродуманным и необоснованным, но пришла команда из центра и в низах взяли под козырек и началось… Везде и всюду поменяли план посева и стали сажать только кукурузу. Кукуруза стала «королевой полей» и ее участие было непременным атрибутом всех концертных выступлений. Но оказалось, что в нашем климате кукуруза так не росла как в Америке, то ли сорт ни тот, то ли почва другая. Когда собрали урожай, оказалось, что нечем кормить ни людей, ни скотину. Встала проблема с хлебом. Хлеб стали выпекать непонятно из чего, он был черный, липкий и совершенно несъедобный. Булочки начали выдавать по талонам и были большие очереди. С этой поры я перестала есть хлеб. Что тоже неплохо. Традиционно хлеб был основной пищей для нашего народа. Начались недовольные разговоры, но страх Сталинских репрессий в недавном прошлом укоренился в душах людей и поэтому это недовольство ограничивалось лишь разговорами на кухне. Забегая вперед, хочу сказать, что в октябре этого же 1964 года в один прекрасный день мы услыхали по радио, что Никита Сергеевич Хрущев смещен со всех постов и отправлен на пенсию. Первым секретарем был назначен Леонид Ильич Брежнев и буквально на следующий день с прилавков магазинов исчез этот безобразный хлеб и появился нормальный, а с ним и другие продукты; масло, крупа, вермишель и т.п. Откуда это взялось так сразу сказать трудно, но таковы были политические игры нашего правительства. Наш народ, конечно, обрадовался этим переменам, успокоился и опять начал всматриваться в коммунистические дали.

А мы со Степаном продолжали переписываться. Он писал мне о Сибири, о работе, а я про Львов, про институтские будни. Как-то я решила пойти в фотосалон сфотографироваться. Фотография получилась хорошей, и я решила ее послать Степе. Я была несколько смущена, что посылаю свою фотографию парню и, чтобы как-то прикрыть свое смущение, я написала, что дарила эту фотографию своим подругам и заодно решила послать и ему. Но он воспринял эти мои слова буквально и обиделся. Об этом я узнала из его ответного письма. В своем письме он вернул мне мою фотографию и мое письмо с подчеркнутыми красным карандашом словами: «дарила эту фотографию своим подругам и заодно решила послать и ему». Там была приписка, чтобы я подумала над своими словами, кто он есть для меня и моем отношении к нему. И что он не есть, между прочим. Меня в свою очередь повергла в шок его реакция и то, что он прислал мне назад мою фотографию и мое письмо. В злости я разорвала все это на мелкие клочки и не ответила на его письмо. Позже я получила еще одно письмо от него, но не став читать, выбросила его в мусорный ящик. Больше он мне не писал, и я ему тоже. Опять в наших отношениях появилась трещина.

Во время летних каникул я устроилась работать в пионерский лагерь завода Львовсельмаш, который находился в Брюховичах. Об этом красивом месте я уже писала раньше. Я подумала, что немного лишних денег нам не помешает. А кроме того, я помнила свою работу вожатой в пионерском лагере тзавода «Кинескоп» и помню, что мне понравилась эта работа. Первая смена прошла хорошо, и я осталась на следующую. В августе пришло приглашение на свадьбу от Дины. Дина, когда-то училась во Львове в кулинарном техникуме и жила у нас с бабушкой на квартире. После окончания учебы она получила направление на работу в свой родной город Казатин и уехала. Во Львове у нее жила тетя и двоюродная сестра, и когда она приезжала их навещать, то всегда заходила к нам. И вот теперь она выходит замуж. Я отпросилась у директора пионерлагеря и поехала в Казатин, на свадьбу. На свадьбе не было много гостей, в основном родственники и немного друзей со стороны жениха и невесты. Приехала и Динина тетя со Львова. Погода была очень хорошая, во дворе был небольшой навес, под которым были поставлены столы с едой и питьем. После первых тостов и криков «горько!» включили музыку. Сначала традиционно был танец жениха и невесты, а потом, победив застенчивость, начали танцевать гости. Меня тоже пригласили танцевать. Я танцевала с удовольствием и неплохо. В перерыве между танцами, я зачем-то забежала в дом и услыхала обрывок разговора: «… ей 19 лет, живет она с бабушкой, учится в институте, очень хорошая девочка». Это разговаривала Александра Кондратьевна, Динина тетя с молодым человеком, с которым я недавно танцевала. Сначала я не сообразила, что это разговор обо мне, а когда поняла мне стало стыдно и я незаметно вышла наружу. После услышанного мне было стыдно смотреть на этого молодого человека и, когда он опять пригласил меня на танец я под каким-то предлогом отказалась. На следующий день мы уезжали, и я была рада этому. Сватовство не состоялось, несмотря на хорошую характеристику, данную мне Дининой тетей. На обратном пути я простудилась и вернулась в лагерь с больным горлом. Там я провалялась в постели почти неделю и решила вернуться домой, тем более что мне за дни болезни ничего не платили.

Лето прошло и опять наступила пора возвращаться к учебе. Не верилось, что так незаметно пролетели два года учебы и я уже на третьем курсе. 27 сентября мне исполнялось 20 лет, круглая дата, переход в третий десяток. В честь этого события мы с бабушкой решили устроить праздник. Я пригласила несколько своих школьных подружек, с которыми еще поддерживала связь, были мои однокурсники с моей новой группы, был и Павлуша. Боже мой его уже нет на этом свете! А тогда он был молодым человеком, и очень мне симпатизировал. Мы были с ним хорошими друзьями, но не более с моей стороны. Сердце мое томилось по-другому, которого не было рядом. Из моих школьных подруг была Валя со своим мужем. Все конечно были поражены ее выбором. Был он некрасив собой, один глаз – искусственный, следствие случайного падения с дерева когда-то в детстве. Об обстоятельствах ихнего брака я уже рассказывала раньше. Теперь у них уже росла дочка и только рождение внучки примирило Валину маму с зятем. Еще были две сестрички Шимановские. С младшей я училась в одном классе, звали ее Таня. Полгода назад с ней произошла неприятная история. Она возвращалась домой с работы. До автобусной остановки надо было пройти через небольшой скверик. Уже стемнело и почти не было прохожих. Неожиданно ей преградила путь толпа подростков. Они напали на нее, избили и изнасиловали. С трудом она добралась домой. Здоровье ее поправилось, но пережитый ужас тех минут оставил след. В первое время она боялась выходить одна из дома даже в светлое время суток. На дне рождения она больше молчала, Она как будто стала старше на много лет и знала то, что нам девчонкам было еще неизвестно.

Мы пели, танцевали под пластинки, смеялись тем беззаботным смехом молодых. Мне было трудно осознать, что мне уже 20 лет. Это казалось уже так много.

– Мне уже 20 лет, – восклицала я! – Бабушка, ты веришь, что твоей внучке уже 20, что она уже не та маленькая девочка, а взрослая, совсем взрослая. – спрашивала я бабушку.

Это был замечательный день рождения.

Перед Октябрьским праздником наш институт устраивал праздничный вечер в Оперном театре. Я там была со своей подругой Аней, с которой мы продолжали дружить хотя уже учились на разных факультетах. Сначала была торжественная часть, а потом спектакль. Закончился праздник, и все пошли к выходу. Уже у самых дверей я увидела Степана. Он стоял в пол-оборота ко мне и разговаривал с девушкой, которая стояла рядом с ним. От Ани я уже знала, что он вернулся в институт и учится на втором курсе. Я прошла мимо, даже слегка отвернувшись и делая вид, что не заметила его, хотя в душе поднялась целая буря чувств, в том числе и ревность: он стоял с девушкой.

– Ба, ты знаешь кого я встретила сегодня в театре! – это были мои первые слова, когда бабушка открыла дверь.

– Я видела Степана. Он был с девушкой и, по-видимому, не заметил меня.

Бабушка, жалея меня, начала успокаивать и говорить, чтобы я забыла его непутевого. Да, ум подсказывал – надо забыть, а сердце, упрямое сердце все время возвращалось к тому моменту в поезде, когда моя голова лежала на его плече, а его руки держали мои руки, согревая их своим теплом. Эти воспоминания опять всколыхнули во мне казавшиеся забытыми чувства с новой силой и в неравной схватке стала побеждать душа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.