Лучезарный след. Том первый

Возвращаюсь к Ратмиру. Я так понимаю, что учёба ему нужна как той корове пятая нога. В Академию он пошёл, лишь бы успокоить своих многочисленных родичей. Дабы они знали, что детинушка получил хорошее образование и, несомненно, взявшись за ум, отыщет себе достойное место в жизни. У Ратмира, похоже, имелись свои планы. Учился за него Милорад. Не то чтобы постоянно, – так, время от времени. Занятия Ратмир иногда посещал сам. Но ни одной письменной работы не написал и даже не утрудился скачать из Кружева. Числится Ратмир на отделении… как же его, зараза? Название вычурное, я словами не передам. Не знаю просто таких слов… деятельность схожая с той, какой Милорад собирается заниматься. В общем, Дубинин в курсе.

А вот в курсе ли Ратмир?

Думаю, он получит диплом, отвезёт его родителям, чтобы на стенку повесили, а сам отправится куда глаза глядят. Не спрашивала, как с Милорадом рассчитывается, но живут они душа в душу. Деньги у Ратмира водятся отнюдь не потому, что его обильно снабжают родственники. Семья у них небогатая. В науке Дельцы – творцы за идею. Ах да, Дельцы – это фамилия. Вероятно, предки этих гениальных зануд бойко зашибали барыши. Ратмир зарабатывает загадочным образом. Частенько где-то пропадает, странные звонки, иногда среди ночи, исчезания на сутки, на двое… Возвращается уставший, но довольный. С кунами и гривнами в кармане. Я старалась расспросить Дубинина, с каких таких услуг Ратмир разбогател, но братец либо не знает, либо говорить не хочет. Склоняюсь к первому.

У Ратмира начисто отсутствуют комплексы, он не тяготит себя соблюдением правил. Много матерится. Виртуозно. Заслушаешься. Я и не знала, что к одной основе можно добавить много суффиксов, инфиксов, приставок, предлогов и прочего, чтобы получилось несколько десятков новых слов. При этом в доме Дельцов ругань под строжайшим запретом. Ратмир рассказывал, что если кто наковальню на ногу уронит, слова непечатного не произнесёт. Так умиляет.

Мы с ним как-то говорили о том, что к родному исконному мату все по-разному относятся. Люди, склонные видеть во всём происходящем некий мистический смысл, уверены, что матерщина – отголоски древнейших магических формул. Что слова эти произносились при отправлении важнейших религиозных обрядов, что символизируют они жизнь во всей её силе, мощи и великолепии. И что произносить их всуе не стоит, ибо может неверно сказанное слово открыть между мирами дверь, через которую ринется на глупую голову болтуна целое полчище злобно настроенных духов. Вовремя же произнесённое матерное слово служит сильнейшим оберегом от бед и несчастий.

Другие люди, кто не верит ни в богов, ни в нечистую силу, чей мозг рационален от черепной коробки до копчика (Делец как раз таков), не придают мату никакого сакрального значения. Используют непотребные слова где надо и не надо. У остальных, коих большинство, всё зависит от внутренней цензуры и воспитанности. У нас на втором году обучения был спецкурс по матерным словам, различным жаргонам и прочим ругательствам в самых употребляемых языках мира. Как выяснилось, наши ругательства – самые ругательные ругательства во вселенной и никакие их ругательства не переругают наши ругательства, как бы они ни ругались. Преподаватель к своему предмету относился очень трепетно. С уважением. Думаю, ни в какую скрытую силу мата он не верит, но непечатностей не произносил, рассказывал обо всём аккуратно. Делец тогда сказал, мол, ему б перед учащимися выступить, то-то слушатели бы прониклись. Я не суеверна. В моей пролетарской семье сказануть непечатность в моменты падения наковален считалось делом обычным. Но семья Дубининых привила мне некую воспитанность, о чём я Ратмиру и сказала. Он посмеялся.

Зато Милорад от Дельца многому научился. С кем поведёшься, как говорится. Хорошо, что мама Дубинина не слышит.

Пересвет по характеру – золотая середина между своими полярно противоположными соседями. Он тоже иногда выезжает на Милораде, но не так часто и нагло, как Ратмир (допускаю, что просто не хватает денег). Дубинин, насколько я помню, за него историю сдавал. Предмет, какой он и так хорошо знает, а Пересвету просто лень открыть учебник. Пришлось, правда, светопортрет в зачётке переклеивать. То есть Милорад малость набил руку в подделке документов. Как знать, вдруг в жизни пригодится? Когда Дубинин выдавал себя за Дельца, он только очки снимал. Преподаватели если Ратмира и видели, то не успевали запомнить, а кто там к снимкам особо приглядываться станет? Волосы у обоих русые, тогда как Пересвет – блондин. И всё-таки занятия посещает. Однако прошло без сучка, без задоринки. Дубинин получил пятёрку. Это единственная пятёрка в копилке Пересвета. Если не ошибаюсь…

Пересвет – латентный раздолбай. Он иногда книжечки почитывает, готовить умеет, учёбой интересуется, но кажется, что до глубины души его ничего не задевает. Спокойный, как президент на заокеанской валюте. В моменты гнева Милорад долго подыскивает слова и нервно расхаживает туда-сюда. Ратмир костерит всех на чём свет стоит. А этот молчит, молчит, потом изречёт что-нибудь глубокомысленно-философское. Чувствуется, что от обезьяны он до конца произошёл, хотя и не совсем давно.

Пересвет – Усмарь. Редкий случай, когда семья, получив фамилию по роду деятельности, возможно не одну сотню лет назад, до сих пор не оставляет своего промысла. Частное предпринимательство не приносит больших денег, зато доход стабильный. Пересвета даже преподаватели подковыривают: «Ещё бы – Усмарь, да не в кожаных штанах!»

Кожи в гардеробе Пересвета много. Он явно не из тех сапожников, кто остаётся без сапог. Только чаще носит вещи, шитые не Усмарями. А кожу Ратмир заимствует. То жилеточку на голое тело – повыпендриваться. То пресловутые штаны, не дающие покоя преподам. Причём, заимствует чаще без разрешения. Пересвет не обижается. Он миролюбивый человек и, думаю, добрый, что я очень ценю в людях. Злится и ругается редко.

Разные они… Милорад – немного зануда. Если берётся за дело, то основательно. Пока задание качественно не выполнит, не успокоится. Пересвет рисковый. Сказала бы, что смельчак, но, полагаю, что руководствуется он не смелостью, а желанием порисоваться. Ратмир – дерзкий, беззастенчивый. Небывало свободный внутренне. Настолько, что вызывает уважение и лёгкую зависть. И ведь не сомневаюсь, что правильная семья пыталась ему привить некоторые запреты.

Мне вот сложно избавляться от комплексов, коими одарили родственники.

Глава VI

Я поднялась к нам на четырнадцатый этаж. Подошла к двери с цифрами 1407. И тут она распахнулась, позволив увидеть, как Лучезара выпроваживает своих новых подружек-первокурсниц.

Когда я замечаю, что люди немеют от восхищения при знакомстве с нашей ведьмой, то задумываюсь: чего мы с Радмилкой, собственно, так боялись подселения Чародейки? Большинство считает Лучезару замечательным человеком, милой, привлекательной девушкой и верным другом. Правда, большинство не видело, как она бьёт посуду и гнёт ложки.

Эти подружки взялись писать курсовик о сословиях и появились на нашем пороге несколько дней назад, чтобы лично познакомиться с колдуньей. И теперь приходят каждый день, расспрашивают. Никаких намёков не понимают. Попробуй, выгони.

– Всё, девочки, до завтра. Ко мне сейчас придёт клиентка. Волосы красить. А такое дело свидетелей не терпит.

Девочки демонстрировали откровенное сожаление по поводу вынужденного расставания. Печально вздыхали: «Так хотелось ещё поболтать».

– Тебе Дубинин просил передать, – я протянула соседке контрольную и диск, после того как за гостьями закрылась дверь. – Когда придёт твоя клиентка?

– Через час ещё. Устала я от них просто. Тебе нравится? – она повертела перед моими глазами диск.

Я покачала головой.

– Чушь несусветная. Ты его смотреть собираешься?

– О-о-о, я обожаю «Чёрные зори». Я обожаю Всеслава Видного. Он такой обаятельный.

Лучезара нежно уставилась на светопортрет кровососа. Я подумала, что сейчас она с ним миловаться начнёт.

– Можно совершать столь дикое преступление по вечерам, когда я работаю?

Оставшись без ответа, вопрос обрёл риторичность, не заложенную изначально. Тут я вспомнила про книгу Милорада, обнаружив, что всё ещё держу её в руках.

– Дубинин сказал, ты в курсе новостей, неким образом связанных с сословиями. Что он имел в виду?

– А, – Лучезара села на кровать, диск отложила в сторону. – Боюсь, вам с Радмилкой свежая идейка главы Академии не придётся по вкусу.

– Нам? – осторожно переспросила я.

Верещагина выдержала паузу, дабы подстегнуть моё любопытство.

– На самом деле она не такая уж и свежая. Глава нас посвятил в свои планы ещё в тот день, когда мы с отчимом к нему приезжали мой приём в ВГА обсуждать. В первых числах вересня. Он тогда…

– Ты не говорила, что у тебя отчим, – зачем-то вставила я.

Лучезара помрачнела. Вот так она о себе и пробалтывается. Потихоньку. По фразе в неделю. Чем больше скрывает, тем интересней. Судя по всему, отношения в семье отвратительные, но зачем молчать-то?

Чародейка продолжила, будто и не слышала меня:

– Он тогда сообщил, что ВГА – первый вуз, участвующий в программе объединения… ну или как его там?.. содействия?.. Нет… Короче, не только вам с Радмилкой страдать, что в соседи ведьму подсунули.

– Да мы и не страдаем, – неубедительно слукавила я.

– С Острова… ну, или не с Острова, но из Чародейного сословия скоро ещё нескольких человек в Академию зачислят. Со следующего года. Но сюрприз в другом. Чародеи среди Численных – штука, в общем, обычная, не так уж сильно мы друг друга и сторонимся. Только вот теперь в Академию попадёт и кое-кто из Забытого сословия. А такое, согласись, нонсенс!

Я похолодела и бросила взгляд на Милорадову книгу. На истёртой от времени обложке некогда золотыми, а сейчас побледневшими буквами значилось: «История сословий. Энциклопедия. Новейшие сведения. Меры безопасности. Способы ужиться». Думаю, автор переборщил, складывая столько слов в один коктейль, но ему видней.

– Он не может пустить Забытых в наше общежитие, – проговорила я, снова посмотрев на Лучезару.

– Может, – ответила та с загадочной улыбкой. – Вьюжина, бросай этот сословизм. Нельзя так. Ты думаешь, моего душку, – она кивнула в сторону слащавого актёра на диске, – снимают где-то на севере в павильоне с многоступенчатой защитой? Добряна, он в Великограде живёт! В куче журналов с ним интервью. Он ходит в наши клубы, лавки и трактиры, где его принимают на ура. И он потенциально опасен. Кровопийца. Лет пятьсот назад его бы сожгли, а сейчас любят. Он живой, как и мы. И в Академию примут живых Забытых, а не мёртвых. Политическая корректность пока распространяется только на живых, а ещё лет через пятьсот, глядишь, и мёртвых начнут в макушку целовать да в кино снимать.

– Это вряд ли… – сказала я и задумалась. Лучезара права. Некоторые Забытые давно живут в наших городах, кое-где их и на работу принимают. Общество вроде как старается идти им навстречу, но без энтузиазма. В крайне редких случаях. Забытых боятся все: и Численные, и Чародеи. Хотя сейчас уже не принято об этом говорить. Ныне любой борец за права человека с уверенностью заявит, что живые Забытые – такие же люди, как и мы. И вообще, нехорошо казнить человека только за то, что у него болезнь, толкающая на убийство себе подобных. Но тем не менее, если бы некоему представителю Численного сословия пришлось выбирать между десятком озлобленных на него Чародеев и одним лояльно настроенным Забытым, он, может и немного поколебавшись, выбрал бы колдунов. От них, во всяком случае, знаешь, чего ждать.

Забытых потому так и называют, что люди на протяжении многих веков хотели забыть про них. Уничтожали целыми деревнями. Правда, далеко не все Забытые живут в деревнях или вообще на каком-либо одном месте. Многие постоянно перемещаются; кто-то обитает в нехоженых лесах, горах, снегах… Далеко на севере. Оттого тот край и стал зваться Забытией.

Несколько веков назад почти все Забытые оказались уничтожены. Выжившие, по всей видимости, хорошо прятались. Поиски ничего не давали, и остальные сословия привыкли считать, что Забытые исчезли. Только закавыка в том, что испариться начисто они попросту не могут. Забытых, большей частью неживых, после войны объявилось столько, что люди за голову стали хвататься. Проблем и без того навалом, а тут ещё мертвяки со всех сторон лезут. Тогда и начали говорить, что не стоило истреблять всех Забытых. Живых следовало оставлять. Они с мёртвыми давно научились отношения выяснять и сами могли бы свою численность регулировать.

В то время в мире многое менялось. Медленно, со скрипом стало меняться и отношение к Забытому сословию. Тогда же выяснилось, что не вымысел и наличие четвёртого, названного «Другим», сословия. Этих принципиально долгое время небылицей считали. Оказалось, зря. После войны Другие повылезали из нор. Они тоже хотели восстанавливать свой мир. Однако Другие – не люди. Ведут себя по-человечески, кто-то злобен, кто-то миролюбив – а вот выглядят иначе. Их всегда можно распознать. Дух – он и есть дух. В мир людей духи лезут редко. Забытых же распознать не так просто. Тем более что у них мёртвые иногда выглядят лучше, чем живые. Да ещё стоит помнить, что межсословная ненависть сидит глубоко в крови. Что может выкинуть Забытый – неизвестно. Особенно если учесть, что он то же самое про нас думает.

Я переоделась в домашнюю рубашку и села на кровати, собравшись полистать книгу. Мысленно сперва поругала Милорада. Тоже мне затейник. Он считает, что я не имею о сословиях понятия? Литературу мне подсовывает. А потом всё-таки проникла в ту самую литературу. Следовало успеть, пока не пришла клиентка Лучезары. Они со своими разговорами не дадут сосредоточиться. Верещагина сунула контрольную в сумку, а взамен достала глянцевый журнал. Воцарилась тишина.

Свой опус-энциклопедию автор писал более восьмидесяти лет назад. Ни язык, ни тон книги мне не понравились с первых строк. Оттого я снова поругала Милорада. Ликбезом он занимается! Ещё и книжища такая толстенная. Но кое-какие интересные фактики попадались, потому книгу не откладывала.

Исследователь по фамилии Волков (что примечательно!) о Численных писал сухо, занимая нейтральную позицию. Перед Чародеями явно преклонялся: со страниц отчётливо слышалось подобострастное придыхание. О Других отзывался скептически. А Забытых он ненавидел. Он их презирал. Даже противно стало. То есть я тоже любви к Забытым не питаю. Но я и не знакома ни с кем из них. Поводов для любви не возникало. И ненависти не чувствую по той же причине. Забытых принято опасаться, а люди, как правило, на дух не переносят тех, кого боятся. Но почитав, я стала рассуждать как правозащитники. Мол, Забытые ничем не хуже нас. При этом выкинула из памяти, как сама буквально полчаса назад заявляла, что нельзя пускать кого попало в наше общежитие.

Когда читаешь старые книги, то чувствуешь разницу в мировоззрениях людей. Что бы сказали люди, жившие сто лет назад, в ответ на фразу: «Забытых ведь безвинно оболгали»? Взять, к примеру, кровопийц. В древности все они (несколько десятков разновидностей) воспринимались как абсолютное зло. Стародавние легенды дали пищу для многих книг, а позднее киносценариев. В довоенных фильмах кровожадные упыри уничтожали огромные поселения. А бравые герои из Численных, обязательно дружившие с Чародеями, окончательно хоронили злодеев, избавляя человечество от зла. В кинофильмах – современниках Волковского труда кровопийцы уже менее чудовищны, а иногда вообще оказываются полезны положительным персонажам. Тогда ещё всех Забытых на экране изображали актёры из Численных. (Чародеи полагали это ниже своего достоинства; ныне мнение изменилось.) А сейчас на роль кровососа пригласили настоящего кровососа. Более того, история любви Забытого и Численной стала настолько популярной, что перевернула сознание многих. Я имею в виду те сознания, что не надумали перевернуться от научных фильмов, какие давно уже показывают по многим каналам. Сериал идёт три года. Одна серия слезливее другой. Всё-то герои бьются за свою любовь. И теперь бабушки, в молодости немилосердно истреблявшие упырей на развалинах деревень и в покалеченных городах, умиляются, глядя на красивые лица влюблённых, и вытирают платочком предательские капли в уголках глаз. При всём том они прекрасно понимают, что в молодости поступали совершенно правильно. И снова поступили бы точно так же. Но в наше время все знают разницу между упырём и «человеком с болезненной потребностью в кровопитии». А тогда особо не разбирались.

В былые времена для всех Забытых использовалось слово «нежить». Позднее разобрались, что это по смыслу неверно. Большая часть представителей того сословия и не думала умирать, приобретая свои способности. Они очень даже думали с ними родиться. Оборотни, к примеру. Но многие до сих пор используют слово «нежить» к месту и не к месту.

Вот уж кто истинная нежить – так это упыри. «Упырь, – прочитала я у Волкова, – самая примитивная форма кровопийц». Покойники, которые по неизвестной причине не могут просто лечь и разложиться на атомы. Иногда их называют «неупокоенные души», но с таким утверждением многие спорят. Какая там может быть душа? Одно тело бродит. Встаёт по ночам, пробирается к жилью, выбирает себе жертву и сосёт кровь. Для поддержания сил. Укушенный сам кровопийцей не становится. Он медленно чахнет, день за днём теряя всё больше жизни с кровью. И через месяц может попрощаться с родственниками. Если те, конечно, не обнаружат вовремя, что с близким человеком происходит неладное, и не спасут кормушку от злодея. Тот ведь, коли положил глаз на одного, на другого уже не переключится. Насосётся, в гроб сведёт. Упырей обычно обнаруживают и уничтожают. Есть множество способов. Теперь и вовсе в свободной продаже электронные поисковики нежити, укрывающейся под землёй, и руководства по уничтожению. В Кружеве можно найти массу историй из жизни и отвратное видео.

Существуют кровососы – высший свет, в некотором смысле. У них, несмотря на физическую смерть, остаётся живым мозг. Или не совсем живым. В привычном понимании. Златку стоит спросить, она лучше объяснит. Но соображать они начинают лучше, чем при жизни. Теоретически их даже можно оживить, опять же в привычном понимании. Вернуть в прежнее состояние с помощью разных приборов. Но на практике никто такими вещами не занимается. Во-первых, людьми, как в прошлом, они уже не становятся и былой жизнью жить не могут. Во-вторых, их самих уже всё устраивает. Да и вообще, как говорится в известном анекдоте: умерла – так умерла. Полумёртвые кровососы приобретают ворох невиданных дотоле возможностей, хорошеют чисто внешне, ну и гипотетически могут существовать в таком виде до скончания времён. Прогресс налицо. Но имеются и минусы. Дефицит производителей человеческой крови и агрессия со стороны себе подобных. Голод провоцирует злобу, злоба провоцирует войны. В общем, невесело у них там. Волков пишет, что истребляют эти ребята друг друга только в путь. В его времена, наверное, так и происходило. Но в наши дни и в Забытии политкорректность да проповедование всеобщей любви. Достоверно известно о существовании нескольких тысяч таких кровопийц. По другим подсчётам – десятков тысяч. У высшего света в теле образуется особый яд. Укушенный этаким кровопийцей становится подобным. Если не окочурится, превратившись в упыря. А возможно, разложится на атомы.

Есть ещё один вид кровопьющих. Вполне себе живых. К их числу относят людей, имеющих различные заболевания. Они бледны, чувствительная кожа боится солнечного света, а постоянный приток чужой крови несёт временное облегчение. Причём неважно, каким путём кровь поступает. К этим относится Всеслав Видный. На каких препаратах его держат?

Говорят, в Забытии последних больше, чем всех остальных кровососов вместе взятых. Проблема-то наследственная. И если в средней полосе Руси вдруг родится такой ребёнок, семья вполне может перебраться на север. Поближе к понимающим. Хотя постепенно это теряет актуальность.

Живые кровопийцы до сих пор выясняют отношения с мертвяками всех мастей. Ох, хорошо, что живу не в Забытии!

Я перелистала несколько страниц и перешла к псиглавцам. Они, пожалуй, самые воинственные. В связи с чем людей с псиными головами осталось совсем немного. Кидаются в схватку с любым, посмевшим дышать не по правилам (считаю, автор преувеличивает). Часто погибают, не успевая оставить потомства. Мёртвых псиглавцев не водится.

Явилась Лучезарина посетительница с потоком пустой болтовни. Я же так увлеклась чтением, что ушла на пустую общую кухню и уселась на подоконник.

Несколько страниц автор посвятил скудному описанию речных дев. Видимо, о них он знал мало. Да о них все мало знают! Эти, в свою очередь, никогда не бывают живыми. Тут уж если ты утопла (большинство речных дев – женского пола) и что-то удержало от перехода на ту сторону, то изволь ещё поплескаться годок-другой, а то и все пятьдесят в речной воде. Как сложится.

Я вспомнила одну историю. Курсе на втором, осенью, мы весёлой компанией гуляли по ночному Великограду. Я, девчонки, Милорад, Ратмир, Надёжа со своим тогда ещё женихом и парнишка один. За мной в то время ухаживал. Имени не помню. Не получилось у нас с ним. Мы вели себя непозволительно громко для тёмного времени суток, и раза три нас останавливали стражи, документы проверяли. Шли, помню, через Заушный мост. Некий богатырь из стародавних времён врезал на нём супостату по уху, отсюда и Заушный. И все начали смотреть на фейерверк. В другом районе столицы народ что-то праздновал и пускал в небо огни, а с реки зрелище выглядело самым лучшим образом. И вот наши уставились на буйство пиротехники, а я, как обычно, вне толпы. Наблюдала за отражением распускающихся огненных цветов в воде и как лёгкий ветерок пускает рябь. И вдруг отчётливо увидела (честно, мы тогда не пили, ну почти) девушку в реке. Понятное дело – речная дева. Какой нормальный человек полезет в Великую? Ночью. Осенью. Она высунулась из воды, поправила волосы и пару мгновений глядела на разноцветную пляску в небе. Затем всплеснула блестящим хвостом и исчезла. Надо мной, конечно, смеялись. Особо упорствовал безымянный мальчик. Возможно, именно поэтому у нас с ним и не получилось? Милорад тоже тогда съязвил, после чего мы седмицу с ним не разговаривали. Я-то точно знаю, что видела речную деву.

Кто может заявить с уверенностью, что ни один из Забытых не проникает без разрешения в города Численных? Псиглавцев остановить легко. Но попробуй отследи передвижения речного народца. Бородатый дядечка – начальник всей стражи, главный войт Руси, выступая по дальневидению, заверяет, что города надёжно защищены от любого вторжения. Что у каждого стража имеется современный обнаружитель жити и нежити. А у Чародейных стражей – и вовсе чутьё на различное зло. Чародейные стражи – люди избранные. В их число кого попало не берут. Но речные девы-то плавают! Значит либо обнаружители плохо выполняют свою работу, либо главный войт зрителей обманывает.

А ещё вот невидимки. С ними вообще неясно, в реальности существуют или только в кино. Если в действительности, как Волков утверждает, так они могут прямо сейчас неслышно ходить по общежитию. Я оторвалась от книги и обвела глазами кухню. Всё спокойно, тихо; луч солнца лежит на плитке. Мысленно назвала себя «истеричкой», серьёзно ведь испугалась на какой-то миг – а затем перешла к оборотням.

Их Волков костерил особенно рьяно, и это лишь подтвердило мою догадку. Дело в том, что фамилии у людей появляются не от богатой фантазии и больной головы. Случается и такое, естественно. Но чаще всего фамилия оказывается заслуженной. В древности многие человеческие племена вели свой род от животного, какое называют тотемным. И у каждого племени существовала своя легенда. Например, о том, как полюбила девушка медведя и ушла с ним жить в чащу. Медведь умел принимать человеческий вид, но существовать среди людей не мог. А она ради любви отказалась от родных, друзей и привычной жизни. Породили они народ. Следующие поколения могли становиться как людьми, так и медведями. Медведи считались священными животными, но по определённым праздникам их можно было (даже нужно) убивать и поедать плоть на ритуальных пиршествах. Позднее, с возникновением фамилии как таковой, повелось: Медведевы. Со временем отличительная черта Забытых могла испариться. Но уж если ты Волков, то предком твоим тысячу поколений назад вероятнее всего был именно волк. Происходило и проще. Человек мог получить прозвище «Волк» (какой-нибудь жестокий предводитель разбойников), или родители так назвали, чтобы ребёнок рос сильным, крепким, гордым и умел зубами вырвать себе удачу. Только чаще всё-таки «звериные» фамилии – от далёкого тотемного прародителя.

Иногда люди так ненавидят своё происхождение, стыдятся его, что всячески от предков открещиваются. Волков, возможно, сам хотел поменять сословие. Или его изгнали. Или Забытый выродился, став Численным (могло такое произойти задолго до самого Волкова с его прапрадедом), и теперь он попирает своих дальних родственников в объёмном труде. То есть в душе волком быть не перестал. Всё зубами клацает.