Однажды я полюбила

Была и ещё одна возможность спасения, пожалуй. Если бы я была для Пети важнее всего, мы могли бы уехать далеко-далеко. Поселились бы в избушке, без телефона и почты. Читали бы книги, иногда слушали радио, рано ложились спать, гуляли целыми днями. Там, в глуши, я имела бы шанс забыть обо всем и обо всех. Возможно, мне было бы достаточно моих теплых, родственных, тихих чувств к человеку рядом…

Проще всех изменить ситуацию было самому Леше, если бы он решился быть со мной. Но он продолжал твердить, что я ему не нравлюсь… Да и что гадать, как всё могло сложиться, если случилось иначе.

– Вы говорили, что всё равно расстались с Петей, верно?

– Да, но до этого мы успели выгрызть друг из друга всё живое. Я решилась лишь после того, как на очередном вечере всё же не сдержалась и обняла Лешу, приникла к нему в последней надежде, спряталась на его груди, ненадолго, к сожалению. Это простить было уже невозможно, невероятно, не суждено. На следующее утро я собрала все вещи, которыми успела обрасти за годы, что гостила в квартире мальчиков, порыдала в объятьях Леши, выпила крепкого горчащего чаю, которого он заварил мне, и ушла навсегда ― точнее, так мне казалось.

Петя ещё несколько дней поджидал меня у подъезда, умолял вернуться, обещал, что всё наладится, но я знала, что уже слишком поздно.

Потянулись месяцы одиночества. Дни были похожи один на другой. Куда бы я ни шла, я всегда покупала лишь один билет. На новой работе, куда я сбежала от Пети, принцев не нашлось, не сошлась я и ни с одним из хороших мальчиков из приличных семей, которых мои родители периодически звали к нам на чай.

Жизнь была разрушена, и с Лешей я видеться не могла, потому что это означало бы встречу с Петей. Дружить они не прекратили ― хотя мне этого и не понять. Но я не была единственной злодейкой, наш «роман» был обоюдным, я не выдумала его!

Лилия закашлялась, постучала трубкой, вытряхивая оставшийся в ней табак. Крис налила ей воды.

– Благодарю. Не устали ещё? Нам осталось немного. Вода ― это хорошо, но налей мне коньяка, Марк, дорогой.

Ребята переглянулись, парень достал бутылку и бокал из указанного шкафчика.

– Ещё ведь рано? ― робко заметила Кристина.

– Рано или поздно, какая разница. Пока жива, надо веселиться, ― отхлебнув, Лилия продолжила: ― Помните ещё Германа? Которого я увидела первым в квартире, он и оказался её владельцем. Этой самой квартиры, кстати, ― глухо рассмеялась Лилия. ― Когда я больше не могла справиться с воспоминаниями, я позвонила, и трубку взял он. Сказал, Леша и Петя переехали, Петя вроде собирается жениться, Леша вернулся к родственникам. Герман позвал меня в гости, вспомнить старые деньки, поговорить. Не то чтобы он когда-то мне нравился. Как не нравился и ребятам, честно говоря. Петя был интересен своей любовью к выбранной профессии и мог часами говорить о ней. Леша перебивался какими-то подработками, но обладал широкими знаниями во многих областях и всегда мог поддержать разговор. Германа в их тени было не разглядеть, да он и не старался выделиться. Напротив, кажется, он настолько обожал друзей, что хотел во всем походить на них. Покупал такую же одежду, слушал ту же музыку, ходил в те же кафе. Даже пытался начать курить, но у него обострилась притихшая астма.

Даже не знаю, до какой степени отчаяния я дошла, что согласилась увидеться. Чем-то внешне он напоминал Лешу, такой же худощавый, такой же смешливый, хоть его смех меня и раздражал. Да ещё и рубашка такая же, как та, в которую я любила утыкаться лбом… Он был не так и плох после всей череды подсунутых мамой ухажеров, москвич к тому же.

Что заставило его заинтересоваться мной, бывшей девушкой одного друга, изменившей с другим? Пожалуй, я была чем-то вроде подобранной за крутыми мальчиками вещи. Поиграли и бросили ― а ему в хозяйстве пригодится. Да к тому же мы были знакомы довольно долго, ни разу не ссорились, иногда даже убирались после посиделок вместе.

Наши отношения не были похожи ни на вспышку интереса к Пете, ни на огонь страсти к Леше. Кажется, мы просто договорились встречаться, и уже через пару месяцев я перевезла на этот раз все вещи, благо места в квартире освободилось более чем достаточно. Следом была в меру пышная свадьба, несколько десятков родственников с обеих сторон, огромное белое платье, похожее на воздушный торт, которое выбирала мама Германа. Ни Петя, ни Леша не пришли, да мы и не сильно надеялись.

― Подлейте ещё, молодежь. Присоединяйтесь, если хотите. Знаете, с годами я пришла к выводу, что счастье ― это ни секунды своей гребаной жизни не тратить на то, чего не хочешь. Поэтому счастье ― утопия, ― Лилия снова расхохоталась, закинув голову, выпила залпом второй бокал и подвинула его тут же снова к Марку, постучав ногтем по стеклянной стенке. ― Я провела с Германом двадцать пять лет. Двадцать пять.

Каждое утро он громко полоскал горло, потом сморкался, пел в душе военные песни, выходил из ванной в трусах и вязаных носках. Если день был хорошим, то мы могли сразу сесть завтракать. Если нет ― приходилось идти в спальню, смотреть в потолок. Я даже не пыталась представлять в процессе Лешу ― едва ли это утешило бы хоть меня сколько-нибудь, скорее опошлило бы те воспоминания, что были ещё живы. Потом газеты, радио, прогулка в ближайшем парке, всегда три круга, работа, ужин, снова душ, носки, спальня… Он надеялся, что я рожу ему сына или хотя бы дочь, но мой гинеколог хорошо знала свое дело, и я была избавлена от этого.

Только ночами я была счастлива, кажется. Мне снились чудесные, живые, яркие сны. В них не всегда появлялся Леша, но почти никогда не было Германа, по крайней мере, пока он был жив. В те годы это позволяло отдохнуть хоть немного.

― Почему вы не ушли от него? ― спросил Марк, попробовав незаметно отодвинуть от Лилии бокал, но она лишь погрозила ему пальцем.

– И от Пети-то мне сложно было уйти, а потом, после всего этого одиночества и пустоты… По крайней мере, я жила в той самой квартире, сидела в его кресле, да и о деньгах можно было не заботиться. С работой не ладилось, я перестала стараться сразу, как увлеклась Лешей, а с его исчезновением из моей жизни и вовсе не осталось сил.

– Вы так и не стали снова дружить?

– Мы возобновили общение лишь спустя лет пятнадцать. В отличие от меня, Леше удалось найти свое призвание, он открыл автомастерскую. У него всегда хорошо получалось обращаться со всеми этими ключами и прочими мужскими штуковинами, да и с людьми он легко ладил. Как-то осенью Леша зашел к нам в гости, закурил на кухне, будто и не уходил. Я смотрела на него и не могла найти ни слов, ни слез. Повзрослел, возмужал. Взгляд изменился, перестал быть трагичным и потерянным. Я сразу поняла, что он обрел себя. Правда, так и не женился. Мы стали время от времени переписываться, хоть Герман этого и не одобрял.

– Может, ещё не поздно? Может, мы сможем найти его, если вы потеряли связь? Бывает ведь, что люди и в таком возрасте… ― Крис запнулась, снова покраснела.

– Увы, он умер, ― покачала головой Лилия с легкой улыбкой. ― Хоть и совсем недавно. Я ходила с ним прощаться, он долго болел.

– Рак?

– Конечно. Мало кому удается столько курить без вреда для здоровья.

– Соболезнуем, ― поймал Марк взгляд Лилии. ― И Герман тоже, верно?

– Вот уж о чем я не буду жалеть, ― усмехнулась она. ― Моя история подошла к концу. Нести такую любовь через всю жизнь тяжело, никому бы такого не пожелала, но и не отказалась бы от нее ни за что на свете. Можете завтра не приходить, я передам вашим руководителям, что помощь больше не требуется.

– Вам будет помогать кто-то другой? ― удивилась Крис.

– Можно и так сказать. Всё, кыш. Живите лучше текущим моментом, сколько можно в прошлом копаться.

У подъезда ребята переглянулись.

– Всё равно придем завтра? ― неуверенно предложила Крис.

– Конечно, всё равно я уже отменил тренировки на этой неделе, ― кивнул Марк. ― Встречаемся в то же время.

А Лилии снова послышался стук двери подвала и крики.

– Слава богу, что я смогла тебя оставить, ― шепчет она.

«Нашла» она Германа в самом низу лестницы в подвал лишь через пару дней. Конечно, сразу же позвонила в скорую, объяснила милиционерам (или уже полицейским?), что муж собирался остаться на даче на выходные, а ей надо было покормить кошку, поэтому уехала пораньше. Оступился, несчастный, глаза уже не те, что в молодости. На похоронах прятала улыбку за платком, и все восхищались выдержкой вдовы.

Конечно, она не смогла бы его толкнуть. Разве что поставить подножку и запереть дверь. Как же хорошо, что родители отдали сыну такой большой участок, из подвала до соседей не докричаться…

Пора спать, завтра большой день.

13

«Если вы нашли меня раньше, чем я ожидала ― не спешите звонить в скорую.

Прочитайте сначала это письмо, возможно, вы сможете понять и принять моё решение».

Когда Марк и Крис позвонили в дверь, никто не открыл.

– У нее ведь нет ещё одной кошки? ― попытался пошутить Марк.

Крис дернула дверь.

– Открыто…

В квартире было тихо.

Они нашли Лилию на диване. Она выглядела так, будто прилегла отдохнуть, но грудь не двигалась.

– Она не дышит! Марк, звони в скорую!

– Смотри, ― парень поднял с пола у дивана упаковку таблеток. ― Пустая.

– Это же снотворное? Может, она случайно?

– Не думаю. Написано ― не более двух штук в день.

– Но ведь мы не знаем, как давно она её открыла!

– Пульс почти не ощущается.

Марк достал телефон, его руки дрожали. Вот он, тот самый шанс на хороший поступок, который мама точно оценит.

Крис остановила парня:

– Письмо!

Её глаза покраснели, она смотрела на Лилию и видела дедушку, так же лежащего на диване, будто просто уснувшего. Как можно потерять ещё и её?

«Прочитайте сначала это письмо, возможно, вы сможете понять и принять моё решение. Если это вы, Марк и Кристина, то точно поймете.

Последние полгода я ездила к Леше два раза в неделю. Чаще посещать не разрешали, я так и не стала для него родственницей, но была рада хотя бы играть её роль.

Мы разгадывали вместе кроссворды, ходили по парку у больницы, пока он ещё мог вставать. В последние визиты я открывала окно пошире и читала вслух его любимых Достоевского, Толстого, Булгакова. Он часто сожалел, что не успел прочесть всё, что хотел.

В нашу последнюю встречу он сжал мою руку и признался, что любил меня много лет. Не столько, как я его, но достаточно, чтобы грустить от предстоящего расставания.

– Жаль, что мы не можем начать всё заново, жаль, что уже не успеем прожить жизнь вместе, ― прошептал он и закашлялся.

Я погладила его по спине и предложила тогда хотя бы закончить всё правильно.

Поначалу он был против, но скоро понял, что меня не переубедить.

Мне незачем жить в мире, где нет его. Я долго старалась убить в себе эту любовь и устала с ней бороться. Я просто хочу быть с ним, тем способом, который нам ещё доступен.

Через три дня, тринадцатого июня, день нашей первой встречи. Все инструкции вы сможете получить у моего нотариуса, визитка в нижнем ящике комода. Если же не захотите помочь нам, он обещал исполнить мою последнюю волю сам, и всё моё имущество тогда отойдет ему.

Однажды я смогла закрыть дверь и оставить человека, которого ненавидела, умирать. Это был акт ненависти. Если вы сможете закрыть сейчас дверь и уйти, не вызывать скорую, пока не убедитесь, что я мертва ― это будет акт милосердия.

Надеюсь, что вы не станете мне мешать, да простит вас за это бог, зная всё, что знаю я».

Марк и Крис переглянулись, помолчали пару минут.

Кристина вновь проверила запястье Лилии. Казалось, что пульса уже нет, но рисковать было бы преступно.

Марк убрал телефон обратно в карман.

Они открыли нижний ящик комода. Помимо визитки там нашлась старая обувная коробка.

В ней лежали старая зажигалка, неработающие мужские часы на широком серебристом браслете, стопка билетов в кино (верхние выглядели современными), перевязанные лентой письма, засушенные цветы, несколько пожелтевших фотографий. На одной из них была танцующая пара, оба лет пятидесяти, виски мужчины уже посеребрила седина, женщина придерживала развевающийся подол длинного красного платья и смеялась.

Ребята закрыли коробку, ящик, квартиру, дверь подъезда. На улице было совсем уже по-летнему тепло, ветер спутал волосы девушки и незаметно смахнул с её щеки слезинку.

Эпилог

В большой малахитовой урне был смешан пепел возлюбленных, которые смогли пронести свое чувство не только через всю жизнь, но и за порог смерти. На табличке сбоку были выгравированы слова: «Однажды я полюбила».

Марк и Кристина стояли на холме над озером. Здесь Лилия и Алексей гуляли ещё в молодости, сбегая от всего мира по ночам.

Марк открутил плотную крышку, и ветер подхватил пепел, помогая паре обрести свой последний общий дом.

Глаза Кристины покраснели, лопнувшие сосудики были похожи на пару деревьев. Эти деревья не цеплялись корнями друг за друга, а росли рядом, свободные и счастливые… Марк рассмеялся от глупых и неуместных в такой момент мыслей, Крис подняла брови. Он несмело приобнял её, и они пошли к метро.

Со скамейки на другом берегу озера поднялся мужчина лет шестидесяти, в отдалении его ждала жена. Он глубоко вздохнул и прошептал: «Я прощаю вас, будьте счастливы хоть там».

Лилечка проснулась от яркого лучика солнца ― накануне опять забыла задвинуть занавески. Рядом сонно перевернулся на другой бок Леша. Девушка провела кончиками пальцев по его плечу, парень сонно улыбнулся жене.

– Мне приснился странный сон, что мы так и не решились встречаться, ― поделилась Лиля.

– Забавно, и мне снилось что-то похожее. Не думай об этом, я ведь здесь?

– И я тоже, ― улыбнулась она. ― Я счастлива, что мы вовремя нашли друг друга. Пойду поставлю вариться кофе…