Вечное Зло

Мы с Димой, как-то не сговариваясь, решили не говорить ребятам о словах «короля автозаправки». Дима молчал, молчал и я. Просто не придали этому значения.

Дальнейшая дорога, как не странно, была посыпана гравием, и было видно, что ее ровняли, не допуская на ней возникновения труднопроходимых участков. Это настолько обрадовало Игоря, что он разогнал машину до неприличной на такой дороге скорости в 60 км. Наташа начала испуганно причитать на переднем пассажирском, призывая Игоря ехать помедленнее.

То ли от злости, то ли от усталости, но он не слушал ее. Нёсся как угорелый. Остановил его лишь наш общий окрик.

Машина встала словно вкопанная на развилке. Нам нужно было повернуть направо, но почему-то посмотрев в ту сторону из-за плеча Игоря, я ощутил, как мое горло словно сдавливает невидимой удавкой. Вдруг резко захотелось свернуть влево, на дорогу, которая вела в какую-то Ольховку, если верить старому и выцветшему указателю. Игорь словно разделял мое ощущение и не спешил давить на газ.

Дорога, что вела туда, куда нам и было нужно, с обеих сторон была зажата лесом. Вековые деревья плотно обросли кустарником, из-за чего складывалось впечатление, будто дорога с двух сторон огорожена от остального мира стеной, которая была возведена самой природой по какой-то странной прихоти.

Из-за этого впереди царил полумрак. Этакая вечная тень в паре метров от пасмурной, но вполне светлой местности возле развилки по направлению в Ольховку.

Мы тронулись. Машина поехала как-то медленно, словно начинающий автолюбитель решился-таки проехать свои первые несколько метров. Грунтовка закончилась и началась простая просёлочная дорога. Лужи на ней были, но раскисшей грязи не было видно. Это лишний раз доказывало, что по направлению к деревне никто не ездит уже давно. Местами вместо колеи, накатанной когда-то колесами, прорастали островки уже пожухшей из-за осени травы.

Воздух внутри машины показался спёртым. Мы, не сговариваясь, приоткрыли окна. И снова нас ожидал сюрприз – ни звука. Не было звуков птиц, не шелестели ветки деревьев и кустов от ветра. Просто полная тишина. Природный вакуум. От этого ощущения пробежали мурашки по спине.

До самой Лиходеевки оставалось каких-то минут 20-30, но они тянулись долго, словно машина продолжала плестись. Я списал все это на свою впечатлительность и на сбившееся чувство времени. Часы же на телефоне показывали правильный отсчет, и это слегка успокоило моё внутреннее беспокойство. Но ожидал новый сюрприз. Не было сети. Телефон стал бесполезен.

Я сообщил об этом наблюдении ребятам с удивлением, ведь мой телефон раньше ловил сеть там, где самые последние модели новомодных производителей просто впадали в вечный поиск. Хоть одна палочка, но была. Тут же – по нулям.

Все, кроме Игорька, кинулись проверять свои мобильники. Результат тот же – Нет сети.

Через пару минут мы забили на это открытие. Перед нами предстала Лиходеевка.

Игорь остановил машину в самом начале деревни – возле первой избы. Мы все молчали, переваривая ощущения. Было с чего оторопеть.

Три четверти всех строений иссохлись и развалились. Но были и целые постройки, выглядевшие не покинутыми. Складывалось впечатление, что часть деревни все же жилая и запись на форуме, которая и привела нас сюда и утверждала о полной безлюдности данного поселения, оказалась чьей-то шуткой или ложью.

Игорёк сообщил, что мы приехали, и вылез из машины первым. Все остальные заворочались и стали следовать его примеру.

Главная улица деревни так же встретила тишиной. Уже начинало вечереть, и из-за этого вид деревни казался несколько зловещим. Мы устали с дороги и решили не медлить с ужином и подготовкой места для ночлега. Поэтому мы с Димой оставили девушек под опекой Игоря, возле машины, а сами решили проверить ближайшую к нам целую избу. Негромко переговариваясь, мы подошли к покосившейся ограде с пустым пространством на месте калитки.

Двор встретил нас абсолютной тишиной и запустением. Плотно прислонившись к избе, под окном стояла будка, возле которой ржавой змеей лежала цепь, которая раньше удерживала собаку на её посту. Сама же изба удивила сохранностью: бревна не рассохлись, хотя трещины были заметными, стекла в окнах были пыльными, но целыми.

Мы с Димой, подойдя к двери, все же решили перестраховаться и громким окриком позвали хозяев и постучали в дверь. Ответом была тишина.

Дима первым дёрнул за ручку двери, опережая моё желание войти в избу. Дверь отворилась с заметным сопротивлением, видать годы взяли своё, и дверь просто разбухла в дверном проеме. Ужасный скрип резанул по ушам – петли явно давно не знали смазки.

Немного помедлив, мы вошли в избу. Я включил фонарик на телефоне, дабы разогнать тьму, давно воцарившуюся в пустом жилище. Увиденное в самой избе соответствовало внешнему виду строения. Разрухи не было, хотя печь вряд ли была способна функционировать. Пахло сыростью давно не отапливаемого дома. Мебель же была представлена в виде старых, покосившихся от времени лавок и стола, сбитых грубо, но добротно. Сбитых из дерева, по-старинке. Это и уберегло нехитрые конструкции от полной негодности.

Даже доски пола были целы, что все же удивило меня. В моих ожиданиях, первый же мой шаг внутри дома непременно приводил сначала к хрусту доски, а затем и к тому, что ступня моя погружается под пол, пройдя сквозь ненадежное препятствие. Но пол был крепок и выдерживал меня и Диму, расхаживающих прогулочным шагом внутри старого строения.

Вторая же комната избы оказалась вообще пустой.

Так мы и определись с местом ночёвки.

Вернулись к машине и позвали девушек и Игорька в хоромы, которые должны были обеспечить нам кров на эти выходные.

Разместились, как и следует в таких случаях – мальчики в одной комнате, девочки в другой. Ужин был не хитрым, но с голодухи очень вкусным.

Пригодились лавочки и стол, который, как ни странно, даже не шатался. Напряжение, которое завладело нами в нелегком пути к этой избе в покинутой людьми деревне, спало и мы шутили, веселились и травили байки. Так и провели наш первый вечер в Лиходеевке.

Сейчас же ребята мирно посапывают в своих спальных мешках, а я описываю события первого дня нашего похода под светом фонаря на столе, которому чёрт знает сколько лет. Это помогает мне продержаться три часа смены, которую было решено дежурить поочередно мне, Диме и Игорю.

Береженого Бог бережет.

Место все-таки незнакомое и какое-то…стрёмное.»

Андрей оторвался от дневника пропавшего Олега. Запись была длинной, но зато несла описание места, которое еще предстояло увидеть воочию оперу.

Антон и Коля о чем-то усердно спорили.

– Не скажи, Коля… Пропасть человеку легко. Сам вот вспомни сколько людей в год пропадает по всей стране и сколько из них – без следа и навечно, – произнес с чувством и расстановкой Антон.

– Мля, Антошка, ну ты чё в самом деле как маленький! Кто-то задолжал бандосам или банкам и кормит рыб, кто-то просто свалил от жены, которая задолбала. Вот тебе и без следа. Камеры щас есть везде, йопти. Просто так люди не пропадают! – тоном знатока напутствовал коллегу Колян.

– А дети тоже банку или бандитам должны? Или старички? – усмехнувшись, спросил с заднего сиденья Ивонинский.

– Не, ну я же не обо всех случаях говорю! Но большинство. Дети могут же и сами из дому от предков сбежать, ну а старички – мало ли этот…ну как его…цирроз, во!! Я слыхал, для пенсионеров это вообще прям их тема! – с серьезным видом пронес Коля, вызвал приступ хохота Андрея и Антона.

– Сам ты цирроз, умник! Склероз! Хотя то, что ты имеешь ввиду вообще называется деменцией, – сквозь смех выдавил Ивонинский.

– А я и не этот, не Вассерман вам, чтобы всё знать, йоп. Мне не за это зарплату платят, – насупился Николай, чем вызвал вторую волну смеха, – Зато знаю, что уже скоро подъедем – вон и заправка Фёдорыча. Нормальный мужик – выпить с ним звал, рыбные места обещался показать.

Андрей посмотрел в окно и действительно увидел старую заправку, про которую не так давно он прочел в дневнике.

– Сначала в Ольховку, Коль. Заедем к участковому, – Ивонинский хлопнул интеллектуала-Колю по плечу, обращая его внимание на изменения в маршруте.

– Товарищ лейтенант… Может ну его нахер, а? Зачем нам этот алкаш? Поедем сразу в Лиходеевку, там же ребята пропали, – умоляющим тоном начал канючить водитель.

– Нет, Коль. Надо нам к этому Лысенко. Он же должен знать округу. Как-никак власть он тут, – ответил твердо Андрей, настаивая на необходимости встречи с мутным персонажем в погонах, – А что такое? Почему ты не хочешь к нему ехать?

– Да участковый обещал Коле ключи от УАЗика в жопу засунуть, если он еще раз приедет и разбудит его. А он его по любому разбудит – у того окно спальни на улицу выходит, – начал стебать над бедой коллеги Антон.

Андрей усмехнулся и попытался успокоить бедного Николая:

– Коль, не ссы. Я сам с ним разговаривать буду – вы просто в машине посидите!

– Да не боюсь я его! Просто вмажу я ему… А меня потом со службы выкинут? – негодующе высказал свое расстройство водитель.

Андрей с Антоном еще немного посмеялись, и вновь воцарилась тишина. Ивонинский вернулся к чтению дневника.

«Проснулся, не подремав и пары часов. Меня тряс Димка с растерянным и напуганным видом. Я пытался понять, чего же он хочет от меня несколько минут, которые потребовались моему мозгу на пробуждение.

Он отсиживал свою «сторожевую» смену уже второй час, когда проснулась Наташа и спросила у Димы где удобства. Он отправил ее во двор – там стоял сельский туалет, внешне выглядевший вполне сохранившимся. Когда она ушла на улицу, фыркнув недовольно, Дима задремал.

Очнувшись, он посмотрел на часы. Наташи не было уже около получаса.

Коря себя за то, что поддался влиянию Морфея, Дима вышел на улицу и направился к будочке туалета. Первый укол беспокойства он ощутил тогда, когда луч его фонарика высветил открытую дверь туалета. Не просто открытую – сорванную с петель. Он обошел избу по кругу, зашел в баню, стоящую поодаль от дома отдельным зданием. Светил в каждый уголок двора. Не нашел и следа блондинки.

Тогда его посетила спасительная мысль, что она могла зайти в дом, когда он дремал. Он уже почти успокоился, когда заходил в дом. Но в комнате, отведенной девушкам, его ожидало разочарование. Сердце ушло куда-то в район пяток, когда луч фонарика вырвал из мрака картинку пустого спальника девушки Игоря.

Тут-то он и начал будить всех. Первым разбудил Риту, которая долго отходила ото сна. Вторым – Игоря, который еще даже не проснувшись, не поняв толком, о чем же ему толкует Дима, выбежал на улицу. Последним поднял меня.

Все эти события я выслушивал уже проснувшись, встав на ноги и даже направившись во двор. Прихватил перед этим из своей сумки мощный аккумуляторный фонарь, который не редко выручал меня в моих вылазках. Мы вышли на улицу в то время, как Игорь начал кричать имя своей девушки, надеясь услышать отклик. Мы нестройным хором в три голоса вторили ему.

Продолжали кричать не долго, понимая всю тщетность поисков во дворе, каждый угол которого мы уже успели осмотреть несколько раз.

Игорь уже паниковал. Он все время твердил, что Наташа не могла уйти от нас далеко, да и не могла вообще уйти сама. Наверное, каждый из нас внутренне с ним соглашался. Все помнят случай, когда на тусовке у Игоря в квартире отключилось электричество и из-за этого Наташа боялась сходить на кухню за водой. Кухня находилась в нескольких метрах и в квартире были люди. Но она боялась. Боялась темноты.

Поэтому все сразу осознали, что дело не чисто. Игорь завел машину и решил отправиться на ее поиски на авто. Мы же с Димой настаивали на том, что искать надо пешком, ведь в деревне много полуразвалившихся домов и их объехать на машине не получится.

Так мы и решили разделиться. Игорь с Ритой на машине, мы с Димой – пешком. Из-за отсутствия связи договорились встретиться в доме, где организовали ночлег, через час.

Проводив взглядом удаляющуюся машину, Дима указал рукой на дальнюю часть деревни, которую мы еще не осматривали из-за позднего приезда в пункт назначения. Я согласно кивнул, говорить не хотелось. Казалось, вся деревня прислушивается к малейшему звуку, шороху, что издаем мы – вероломные гости, которых не звали.

За всю дорогу к краю деревни мы едва ли перекинулись парой слов с Димой. Оба старались сохранять спокойствие и тишину, будто бы тьма, окружавшая сейчас деревню, закрывшая пеленой улицы и развалившиеся хатёнки могла нас услышать. И как ни странно – тишина была повсюду. Буквально.

На общем фоне запустения и разрухи в деревне выделялся один дом на окраине, который, в отличие от нашей временной обители, был развален наполовину. Оставшиеся бревна были черны даже в луче света моего фонаря. Складывалось впечатление, как будто дом специально был окрашен в черный цвет.

Позади этого дома раздался лязг, словно металл ударился о металл. Мы слегка сбавили темп ходьбы, словно ожидая дальнейшего развития событий. Дима даже остановился впереди меня ненадолго. Прислушались. Лязг был монотонным – один удар в несколько секунд. Было ощущение, словно кто-то стучит дабы привлечь наше внимание. Дима вопросительно кивнул в сторону дома, словно сомневаясь, стоит ли нам идти туда.

Я ненадолго задумался. Этот стук могла издавать и Наташа, пытаясь привлечь нас на помощь. Но почему стуком? Почему не криком? Эти вопросы вносили сумятицу, но проверить источник звука всё же стоило. О чем я и сказал Диме тихо, стараясь заранее не выдавать нас голосом, хотя по свету фонарика нас давно уже можно было увидеть издалека.

Мы вошли во двор покосившегося от старости дома, и некоторое время освещали фонарем территорию. Оконные проемы пустовали, словно таращась на нас пустыми «глазницами». Под ногами была тропка, тянувшаяся вдоль дома и огибающая его. Тропка была словно присыпана чем-то вроде гравия, который давно уже плотно утрамбовался в землю.

Луч фонаря то и дело скользил по стенам дома, по покосившимся бревнам, покатые бока которых были черны словно от копоти, хотя само строение не выглядело так, будто в нем был пожар. Я поддался мимолетному порыву и провел по бревну рукой. Шершавая поверхность оставила черные следы на моих пальцах, которые я сразу захотел вытереть о свои штаны. Копоть? Я не мог понять – что же это. Но решил не заострять на этом внимание, понимая, что тем самым я просто стараюсь оттянуть дальнейший осмотр территории.

Дима уже ждал меня возле угла дома. Тропинка, вымощенная мелкими камешками и от того заметная на общем фоне почвы, раздваивалась – одна часть заворачивала за угол, другая же вела прямо – сквозь огород. Весь участок был огорожен покосившейся изгородью давно уже рассыпавшейся на отдельные, трухлявые доски. Некоторые остались стоять, торча прямиком из земли, словно, как и раньше, продолжая указывать на границы участка. С тыльной стороны участок примыкал к лесу. Своим фонарем я высветил эту сторону, в которой изгородь сохранилась куда лучше всего, но в ней все равно присутствовали прорехи – несколько пустых промежутков, самый большой метра на полтора в ширину.

Дима в это время выругался матом. Да так громко, что я чуть не подскочил. Повернувшись к нему, увидел, что же именно привлекло его внимание. Клетка. Ржавая, покосившаяся, металлическая клетка, высотой под два метра.

Клетка была сложена из толстых прутьев, видимо железо было кованным и поэтому смогло выстоять в неравном бою с погодой и временем. В клетке была дверь, которая покосилась и висела криво, повиснув одним углом к земле, из-за чего оставалась приоткрытой.

Я стоял и смотрел на эту клетку заворожено, высвечивая каждый ее прут. Это был словно сюр, но при этом – вот же, клетка, она реальна.

Дима указал мне рукой на то, от чего у меня мурашки пробежали по спине. С верхних прутьев свисали две цепи, заканчивающиеся чем-то, напоминавшим оковы. Третья же цепь, покороче, висела вдоль тыльной стороны клетки. Вдруг захотелось бежать. Бежать далеко, бросив всё и всех. Это зрелище заставило бешено колотиться моё сердце, я почувствовал, как мое тело покрыл пот – липкий и холодный. Стало страшно.

Дима же начал задавать вопросы о предназначении данной клетки. Он тоже обратил внимание на цепи и тоже пришел к неутешительному, пугающему выводу – эта клетка предназначена для содержания в ней человека. В этом выводе я был с ним солидарен.

В голове была чехарда из мыслей, мечущихся, старающихся рационально объяснить увиденное. Дом деревенского главы, а клетка для заключения провинившихся перед жителями деревни? Почему-то это объяснение успокоило меня. Я высказал его вслух, поделившись со своим другом.

По виду Дмитрия, его тоже утешило данное объяснение. Но… один факт не укладывался у меня в голове и не получалось никак уложить его в данную теорию. Короткая цепь оканчивалась чем-то, смутно напоминающим кованый ошейник. Как должен был провиниться человек, заточённый в этой клетке, чтобы его буквально распяли этими цепями?

Данные мысли были загнаны на второй план почти моментально, стоило нам услышать сигнал клаксона. Игорь вернулся и звал нас.

Мы быстро отскочили от клетки и ринулись бежать по направлению автомобильного сигнала, резавшего по ушам, разгоняющего тишину деревни. Почти выбежав со двора, я услышал резкий звук, который не должен был раздаться. Не мог раздаться у меня за спиной. Но, тем не менее, я его услышал. Громко и отчетливо. Хлопнула дверь клетки, ударившись металлом о металл. Клетка захлопнулась!

Дима резко повернул свое лицо, и в свете фонаря оно выглядело смертельно бледным, словно вся кровь отхлынула куда-то. Мой друг тоже услышал этот звук. Даже не надо было спрашивать.

Я лишь прикрикнул на него, чтобы он бежал дальше.

Пока мы бежали, освещая свой путь лучами фонарей, судорожно мечущимися то по земле под ногами, то по стенам давно покинутых строений, меня не покидало ощущение того, что чей-то злой взгляд буквально сверлит мой затылок.

Машина Игоря стояла у дома, который мы заняли для ночлега. Фары вскоре стали для нас своеобразным маяком, к которому мы неслись что было сил.

И только добежав до капота машины, мы остановились перевести дух.

Игорь стоял, согнувшись в пояснице, у открытой задней двери. Я подошел ближе и увидел Наташу.

Она явно прибывала в отключке. В районе живота с левого бока ее куртка была словно распорота и испачкана. В темноте показалось, будто она вымазана грязью.

Игорь, увидев, что мы вернулись, сбивчиво попросил помочь ему отнести Наташу в дом. Несли втроем бережно, стараясь двигаться медленно. Игорь постоянно что-то причитал себе под нос. Было ощущение, что он еле сдерживает истерику.

Рита вошла в дом вслед за нами, молчаливая и какая-то поникшая. Склонилась над своей подругой и начала стягивать с нее куртку. Я стоял возле ребят и светил фонарём, стараясь направить свет на то место, где было то пятно, которое привлекло мое внимание изначально.

Наташа была в крови. Кофта на животе так же была прорезана и пропитана кровью, но по общему количеству крови было похоже, что раны не глубокие и возможно не такие серьезные, как мы подумали из-за состояния куртки.

Рита выгнала нас, потребовав, чтобы мы принесли ей аптечку и нагрели воды промыть раны Наташе. Когда все требования были выполнены, Рита снова выгнала нас из домика на улицу. Мы с Димкой приступили к расспросам Игоря. Из его сбивчивого рассказа выходило, что они с Ритой нашли Наташу случайно, у самой кромки леса, который непроглядной стеной стелился за окраиной деревни в той стороне, что и тот дом с клеткой, который нагнал на нас с Димой жути, но дальше к въезду в саму деревню. Нашли лежащей на земле в позе эмбриона. Сначала Игорь подумал, что Наташа не дышит, но оказалось, он ошибся. Наташа была жива, дышала, и пульс прощупывался легко, однако, привести в сознание на месте обнаружения, он и Рита, ее не смогли. Решили вернуться за нами, дабы затем поехать в больницу за квалифицированной помощью. Наташа всю дорогу стонала в полузабытьи, но в сознание так и не приходила, чем еще сильнее напугала Игоря.

Из-за непонимания произошедшего мы с Димой молчали, не зная, как реагировать на всю ситуацию. Не хватало данных: куда, почему и зачем отправилась Наташа ночью? Что же именно с ней произошло? И главное: насколько серьёзно она пострадала?

На все эти вопросы Игорь так и не смог ответить, оставив их риторическими. А мы не хотели давить на друга, который, и так готов был рвать на себе волосы от переживаний. Дима как-то робко и мягко стал рассказывать о том, что мы обнаружили во дворе почерневшего дома, но Игорь выслушал весь рассказ с отсутствующим видом, лишь изредка кивая. Разговор как-то сразу прервался и сменился затяжным молчанием, словно каждый из нас обдумывал что-то свое.

И тут тишину нарушил вой. Я чуть не подскочил со ступенек дома, на которых сидел. Подскочил не я один, парни тоже стали судорожно озираться по сторонам в поисках источника этого воя.

Собаки? Такую версию озвучили сразу в два голоса мои друзья. Но… С противоположной стороны деревни на первый вой прозвучал ответ. Такой же вой. Надрывный, полный какой-то затаенной грусти, но при этом вызывающий откуда-то из глубин души страх, вознося его на высший уровень. На второй вой ответил третий. Затем еще один. Вскоре вой доносился со всех сторон. Вой не стихал. Он переходил от одной тональности к другой, словно гипнотизируя, заставляя прочувствовать своим нутром все то, что дикое и опасное животное вложило в него.

На улицу выбежала перепуганная Рита. Наташа от волчьего воя пришла в себя и забилась в истерике в угол избы, не давая Рите прикоснуться к себе и не слушая успокаивающих речей.

Это известие, с одной стороны, успокоило меня – Наташа жива и даже в состоянии передвигаться. С другой… Насторожило. Почему такая реакция на вой, который доносится издалека? Дима прикрикнул, привлекая наше внимание к себе. Ему почудилась серая фигура вдалеке, прижатая к земле, о чем он и поспешил сообщить нам довольно эмоционально, и на повышенных тонах, не скупясь на выражения. Я присмотрелся в указанном направлении.

Сначала мои глаза кроме мрака пустой улицы не могли рассмотреть чего-либо, но затем… Там, вдали…Вспыхнули два уголька глаз. Я опешил. Зажмурился, помотал головой. Снова открыл глаза. И не увидел огоньки на прежнем месте. Только я начал успокаивать свое бешено колотящееся сердце мыслью о том, что мне лишь показались эти глаза, как с той стороны вновь раздался вой. Источник воя был ближе. Казалось, именно там я и увидел отблеск звериных глаз.

Посчитав, что лучше зайти в дом, сказал об этом друзьям. Аргумент о помощи Наташе был принят и у меня отлегло от сердца – не хотелось еще сильнее пугать и без того напуганных людей. Изба встретила нас странными звуками – кто- то словно скулил в тишине дома, причитая что- то неразборчиво и скрёб древесину.

Источник звука нашелся быстро. В темном углу комнаты, плотно прижавшись к стене дома, сидела Наташа. Ее растрепанные волосы прикрывали лицо и в свете фонарика Димы казались какими-то безжизненными. Она поскуливала и тараторила что-то себе под нос. Я пытался разобрать в этом хаосе звуков хоть что-то осмысленное, но не мог.

Луч от фонарика Димы опустился ниже, и мы все увидели, как Наташа ногтями царапает пол. Щепки и занозы от старой, рассохшейся древесины поддавались ее усилиям, и даже не смотря на несколько сломанных ногтей и кровоточащие подушечки пальцев, которые были травмированы занозами, Наташа продолжала с заметным нажимом и усилием царапать пол.

Думаю, все мы тогда испытали коллективный шок, именно поэтому единственное, что мы могли тогда делать – смотреть. Смотреть на судорожные движения ее пальцев по полу, которые загоняли новые занозы в мягкую плоть, на капли крови, которые она словно втирала в древесину. Первым очнулся от шока Игорь. Он подскочил к Наташе и резко поднял ее на ноги, подводя к своему спальнику и стараясь опустить ее на ткань, успокоив. Он пытался говорить с ней нежно, ласково, надеясь, что интонации его голоса успокоят девушку. Но это не помогало. Рита же нашла в аптечке какие-то капли и пыталась разбавить их с водой в пластиковом стаканчике. Запах валерьянки, разнесшейся по избе, подтвердил – эту смесь Рита планировала использовать, дабы успокоить Наташу.