Фальсификация

Максим Кустодиев

Фальсификация

1

Любовь Григорьевна аккуратно развернула платочек и промокнула глаза.

– Вот, плачу, – сказала она.

Оля выслушала Любовь Григорьевну не перебивая, теперь, понятно, следовало задать вопросы, но вначале, конечно, произнести слова сочувствия. Хотя, возможно, ничего страшного все же не случилось.

– Дорогая моя, понимаю, вы переживаете, – сказала Оля, накрыв ладонью безутешно застывшую на столе руку Любовь Григорьевны, – но, возможно, ничего страшного все же не случилось.

– Случилось.

Оля и Лидка росли вместе, жили по соседству, сидели за одной партой, но уже пять лет, даже больше, Лидка в Финляндии, замужем, а ее мать, Любовь Григорьевна, позвонила вдруг, вся в слезах, и просила непременно зайти, ну как тут откажешь, и вот теперь приходится сидеть на кухне, смотреть на нее, пить убогий чай «Липтон» в пакетиках, а чего собственно случилось…

– Случилось, – повторила Любовь Григорьевна. – Материнское сердце чует беду.

Младшая сестра Лидки, Варвара, пропала 19 сентября, то есть позавчера. Ушла вечером, и нет ее. Не позвонила, ничего. Ну и что? Варвара учится в девятом классе, но выглядит вполне половозрелой девицей, Оля не раз встречала ее на улице, живут-то они рядом. Мальчики, пиво, винишко, закружилось, поехало, дело молодое. Оля помнит, что они с Лидкой творили в последних классах школы, да и сама Любовь Григорьевна – низкорослая, расплывшаяся, с седыми неряшливыми волосами – не всегда же она была такой, тоже могла бы кое-что вспомнить. Сиди тут, слушай ее шарманку. Заметно, что ей очень даже нравится роль убитой горем матери, двоих вырастила, без отца, легко ли, и тут такое… А что, собственно, такое?

– Так вы и в полицию обращались?

– А как же? Вчера еще сходила. Да толку от них! Это Лидка надоумила меня к тебе позвонить.

– Да? – удивилась Оля.

– Ну, конечно. Ты же в газете работаешь. Ты же журналистка!

Слишком громко сказано. Журналистка! Да, она числится в штате ничтожной газетенки, но по сути это ошибка, сплошное разочарование. Никогда она не мечтала о подобной работе, но почему-то так сложилось. Конечно, она достойна лучшего. С ее-то вкусом, образованностью, с ее внешностью. Но увы, что-то не находится желающих по достоинству оценить это совершенство.

– А что же говорят в полиции? – вежливо поинтересовалась Оля.

– Понятно, что. У них одно на уме – загуляла, мол, через день-другой вернется. Хорошо хоть заявление приняли. Большое спасибо.

– Но вы не думаете…

– Если бы загуляла, я бы не волновалась. Все куда хуже. Эта секта, от нее жди беды.

– Секта? Варвара попала в секту? Вы в полиции рассказали?

– Все рассказала. Почти все.

Любовь Григорьевна замолчала, оценивающе глядя на Ольгу. Несомненно, несчастная мать понимала толк в драматической паузе.

– Про дневник я ничего им не сообщила. На вот, сама почитай!

Тяжелая серая тетрадь оказалась в руках Ольги.

– Здесь почитай, с собой дать не могу.

Оля без энтузиазма раскрыла фолиант, толщина его пугала, должно быть, это будет скучное занятие. Но к счастью мелким разборчивым почерком было исписано всего несколько страниц.

"12 июня. Сегодня я была на «Курсах» в четвертый раз. Почему не записывала ничего раньше? Наверное потому, что не было подходящей тетради. Итак… Здесь принято опаздывать, особенно к началу. Первые 10–15 минут – вводная часть. Каждый раз приходят новые люди, и Дионис рассказывает о «Курсах». Повторяется, конечно, но умеренно, не слово в слово, не то стошнило бы. Начало в 19–30. Я ни разу не опоздала. Я и в школу никогда не опаздываю – если прихожу, то вовремя. (Нина Давыдовна, она же «математика», она же «мать-и-мачеха» приучила к дисциплине). Четыре раза я слушала про то, зачем мы все здесь собираемся. "Курсы самопознания и саморазвития". Откуда берутся новые прихожане? Здесь их называют курсистами и курсистками. В инете рекламы нет, сама проверяла. Передают инфу из рук в руки? Наверное. Мне, например, про «Курсы» рассказала Инга, сама она редко ходит, говорит, одни мол старые тетки, не интересно. Однако, неправда. Мужчины есть, и все на меня пялятся, это приятно. Хотя не удивительно. Я моложе и лучше качеством.

26 июня. Дионис признался, что по правде его зовут Денис. Он, конечно, интересный, хотя немножечко старый. Еще мне нравится Рыжий Клоун, он часто задает вопросы, его имя Юра. Другие мужчины очень сосредоточены, хотя некоторые ничего, симпатичные.

1 июля. Вот темы занятий: 10 заповедей, Фанатизм и религиозность, Смерть. Интересно.

10 июля. Все развивается стремительно. Сегодня Дионис предложил задержаться на дискуссию. Все разошлись, осталось несколько человек, и пришли новые. Среди них, кто бы мог подумать – Инга. Одета как проститутка. Еще несколько молодых мартышек – руки, ноги, шеи, даже лица – все в татуировках. Надо, наверно, и мне украситься, только в таком месте, чтобы маманя не видела.

14 августа. Снова дискуссия. Рыжий Юра говорил много, непонятно, но интересно. В этой большой квартире, где мы собираемся, есть сауна с бассейном. Дискуссии проводят у бассейна.

28 августа. Дискуссия затянулась. Курим, пьем шампанское, чудесный белый порошок – "на дорожку", так это называется, но никто не уходит. Больше писать ничего не буду.

4 сентября. Денис сказал мне, что в его гареме есть одно вакантное место…"

2

Борис Колесников служит в полиции, чином не вышел – он старший сержант, невелика птица, прямо скажем. Но это пока, вот получит диплом (он учится на юриста), тогда посмотрим.

Четыре года назад Борис ушел из университета, с третьего курса. Решил вдруг, что все это не его. Занялся бизнесом, не пошло, попал в армию, отслужил как положено, затем оказался в рядах полиции. А что, в качестве временного пристанища неплохо. Какое-никакое жилье, и где – в Питере, работа не сильно парит, есть время для учебы, а главное – он, Борис, на особом счету у начальства. Подполковник Семенцов явно выделяет его, дает ему деликатные поручения, доверяет. А почему бы и не выделять? Парень толковый, грамотный, энергичный, за плечами спецназ, с высшим образованием (незаконченным). Этот не подведет. Так, наверное, думает Олег Владимирович Семенцов, и правильно думает.

– Как тебе заявительница? – вопрошает Олег Владимирович. На столе у него заявление о пропавшей дочери и лаконичный рапорт Бориса.

– Обычная история.

– А сама-то несчастная мамаша, как она тебе показалась?

– Выглядит так себе, – Борис пожал плечами, – но не сказать, что трахнутая на всю голову, этого нет.

– Вот именно!

Подполковник Семенцов нацепил очки и принялся перечитывать пространное заявление. Борис спокойно ждал. К чему гадать, куда клонит начальство, оно само все скажет.

– Вот, видишь, – сказал Семенцов, – у нее дочь пропала. Беда, но дело не в этом. Немолодая дама, которую мы, однако, не склонны считать выжившей из ума, утверждает, что на нашей территории, в зоне нашей ответственности, существует некая секта. А мы об этом ни слухом, ни духом. Как тебе такое, а?

Подполковник снял очки и улыбнулся.

– Слушай мою команду! – сказал он. – Сходи, познакомься, разберись, что к чему. А откуда, мол, узнал? А от этой самой Варвары Бессоновой и узнал. У нас в отделе никому ни слова, пока.

3

Нужная квартира располагалась на первом этаже. Ольга позвонила, дверь сразу же открылась, на пороге крупный мужчина, атлет, черный пиджак, белая рубашка с галстуком, глазки маленькие.

– Вы впервые? – с усилием изображая приветливость.

– Да. Мне рассказала про вас одна знакомая.

– И кто же, если не секрет? – это подоспел новый персонаж, стройный, черноволосый, с красивой сединой на висках, выглядит дружелюбно.

– Варя. Варвара Бессонова. Мы с ней соседи.

– А, конечно. Милости просим. Я Дионис. Варя, наверное, упоминала обо мне, – одарил улыбкой и исчез.

Маленькая, довольно тесная прихожая, вместительная вешалка. Тапочки, не бахилы, а именно тапочки гостиничного вида. У нас уличную обувь принято снимать, объяснил атлет. Слева дверь с символическим обозначением туалета, прямо – дверь с кнопками кодового замка, ведет, вероятно, вглубь этой большой квартиры. У них там и сауна с бассейном, вспомнила Оля. Дверь справа распахнута, за нею большущая комната собраний, так надо понимать. На удаленной от входа стене экран, у потолка закреплена проекционная аппаратура, невысокий подиум, перед ним ряды складных стульев, еще с десяток неразложенных стульев у стены. Места вдоволь, если убрать стулья, можно устраивать бальные танцы. Скоро начало. Почти все места у сцены заняты. Ольга села сзади и немного сбоку, чтобы удобно было рассматривать публику. Странный народец собрался, странный своим разнообразием. Подобно тому, как в церкви можно увидеть богомольных старушек и рядом молодых людей с совершенно не глупым выражением лица, и каких-то серьезных мужчин делового вида, так и здесь наряду с очевидными пенсионерами сидели совсем юные ребята, по виду школьники или студенты, ухоженные молодые тетеньки, еще одна красотка с тщательным макияжем, нестарые еще мужчины, коих нетрудно было бы вписать в любой офисный пейзаж. Похоже, все были знакомы между собой, кроме, естественно, самой Ольги и молодого человека, довольно симпатичного, с открытым лицом, скромно, как и она, разместившегося в задних рядах.

Дорогие друзья! Прежде всего позвольте мне принести извинения перед теми из вас, кто уже не в первый раз посещает наши собрания, поскольку мне придется повторять то, с чего я начинал уже не раз, в расчете на вновь прибывших. Сегодня у нас таких новых девять человек, и я к ним обращаюсь в первую очередь. Мне представляется очень существенным сразу же объяснить, кто мы, что собою представляют "Курсы самопознания и самосовершенствования", куда вас привели рекомендации знакомых, любопытство и, возможно, наличие свободного времени. Забегая вперед, скажу, что в наших сегодняшних беседах нам не обойти тему Судного дня, как она понимается в христианской религиозной мысли. Как избежать гнева Господа нашего (не суть, как мы его называем) за наши проступки, неизбежно совершаемые в жизни? Современная христианская религия отвергает идею кармы и реинкарнации, но не так было вначале. Об этом мы еще поговорим. Курсы наши – это, фактически, школа, где вы приобретаете новые знания, школа, в которой нет строгих учителей, оценок и домашних заданий. Процесс обучения у нас – мистериального и, может быть, чуть мистического свойства. И вот еще одно очень важное дополнение, нужное для понимания того, кто же мы такие. Мы – не секта! Мы открыты. Я, выступающий перед вами, никоим образом не претендую на роль пророка, напрямую контактирующего с Богом. А ведь наличие такого лидера-пророка – обязательный признак секты. Возьмем для примера США, где секты получили огромное распространение и влияние. Протестантские шейкеры, адамиты, коммуны общества Амана, мормоны, секта Муна, иеговисты и прочие – все они отрицают принятое понимание собственности, семейной жизни, других общечеловеческих ценностей. Но у нас нет такого, мы обычные люди…

Борис Колесников также слушал вполуха. Судный день. Занятно, но все это можно прочесть в интернете. Да и нужно ли это все ему? Определенно, нет. Он, Борис, кто? Он без пяти минут юрист. Адвокат? Юрисконсульт какой-то серьезной корпорации? Зачем же ему эта оперативно-розыскная суета? Тем более, в этом балагане. Неадекватные людишки. Многие ли из них понимают, про что говорит ведущий? Скорее всего, не понимают. Но слушают. Что, например, забыла здесь эта барышня с каштановыми прядками? Но она-то не слушает, разглядывает публику… Может ли это сборище странных людей быть причастно к исчезновению Варвары Бессоновой? Как, каким образом? Ритуальное убийство, похоже, придется исключить. Если это и секта, а скорее всего, это все-таки секта, (заверения ведущего, что «Курсы» – это не секта, а мирная школа, не убедительны), но если и секта, то не такая, где в ходу ритуальные убийства.

Девять новичков! Наверное, они расселись впереди вместе с теми, кто их привел. Ольга слушала невнимательно. Да и незачем. Все записывается на портативный диктофон. Потом может пригодиться. Например, если удастся заинтересовать главреда, и он поручит ей подготовить статью. Зальчик между тем заполнялся, и Ольга с любопытством разглядывала посетителей.

С чего начать? Расспросить атлета-охранника? Это пустое, в лучшем случае переадресует к начальству. Тогда почему бы сразу же не взять интервью у Диониса? Вы, мол, случайно не знаете, где Варя Бессонова? Я давно ее не видела. Отчего же, знаю. Тут такая, понимаете, история… Варя здесь, у нас. Вот как? Да. Произошел несчастный случай, Варя утонула в бассейне. Боже мой! Но вы не волнуйтесь, мы все сделали как надо. Тело Варвары поместили в холодильник, положили туда же веточки памелы. Но ее мать? Мы никому ничего не стали сообщать. Не хотели волновать маму, да и вообще, огласка негативно отразилась бы на репутации «Курсов». Со дня на день мы ожидаем прибытия очень хорошего специалиста из Тибета. Не буду называть его имени. Это великий человек, он воскрешает умерших…

Конечно, ничего подобного от Диониса не дождешься. Скажет, что понятия не имеет, где Варвара. И будет при этом выглядеть невинно как младенец. А, кстати, глаза у него голубые.

4

Покуда Борис рассказывал, Олег Владимирович Семенцов вышел из-за стола и начал прохаживаться по кабинету, заложив руки за спину. Кажется, так прохаживался товарищ Сталин, во всяком случае подобное изображали в художественных фильмах, вот только кабинетик у подполковника Семенцова был невелик.

– Боря, Боря, – грустно сказал Олег Владимирович, терпеливо дослушав до конца, – в жизни всегда есть место пофигу, слышал такую поговорку? Но это не про тебя. Я, конечно, понимаю, тебе хотелось бы найти пропавшую девочку. Тебе не все равно. Возможно, ты прав: то, что одновременно на собраниях перестал появляться некий рыжий парень Юра Вострецов, что-то нам дает. А, может, и ничего не дает. Конечно, мы отследим все связи Варвары, это стандартная процедура, также как и проверка больниц, моргов и прочее. Мы найдем ее, дай-то бог! Хотя, представляешь, сколько народу ежедневно пропадает в нашей большой стране? Но меня, Боря, интересует другое. А именно – эта самая секта! Не суть, как они сами себя называют – курсы, школа или консерватория. Я хочу знать, как они живут. Кто платит за все, где деньги, Зин? (Как в песне). Арендная плата, если квартира в аренде, уборка помещения, зарплата персонала, охранников и кто там есть еще, угощение учащихся и т. д. Есть ли у этой группы юридическое лицо? Кто у них во главе, кроме Диониса? Его, к слову, необходимо установить. А также всех членов группы, включая бабушек и дедушек.

Свою машину Боря оставлял на соседней улице и шел на «Курсы» через проходной двор со скучными кустиками сквера и детской площадкой. Пожалуй, излишняя предосторожность. Можно, конечно, предположить, что некто приметит его синий «опель» у подъезда «Курсов» (номер-то у него запоминающийся), а затем вдруг – вот на тебе! – стоит эта же машина у входа в отдел полиции. Могут задуматься? Да, могут. Но велика ли вероятность подобного? Однако, так уж устроилось.

В четвертый раз Борис Колесников шел через двор привычным маршрутом и обратил внимание на старикана. А если бы не обратил, если бы прошел мимо?

Старик сидел на скамеечке и кормил голубей, рассеянно разбрасывая наглым птицам какую-то крупу. Этих назойливых, не пугливых пернатых тараканов Борис не любил. Хотя бы шляпу надел, сочувственно подумал Боря, загадят же старикану элегантную седую голову, с них станется! И, подумав так, немедленно узнал старика. Ну, конечно, это же он, фамилию не вспомнить, а имя-отчество – Юрий Алексеевич, как у Гагарина. Это тот самый, профессор, что на «Курсах», на прошедшем семинаре читал лекцию про масонов.

– Юрий Алексеевич, день добрый! Вот уж не ожидал увидеть вас за этим занятием.

– Мы знакомы? – любитель гадких птичек благожелательно улыбнулся.

– Пожалуй, нет. Церемонии знакомства вроде как не было. Но я имел удовольствие послушать ваш рассказ о масонах. И хотел бы, пользуясь случаем, выразить признательность.

Юрий Алексеевич в свою очередь выразил благодарность за лестную оценку его труда. Знакомство состоялось, и Борис по приглашению профессора послушно присел на краешек скамейки. Поговорили о голубях, Борис признался, что не испытывает к ним особой симпатии. Понимаю, понимаю, легко отозвался старик, он и сам знает, что птицы эти служат разносчиками разных инфекций, и грязи от них много, и прочее. Но дело-то в том, что его покойная супруга всю жизнь, сколько он помнит, кормила голубей, и он сам в итоге стал их подкармливать, причем, вероятно, этих же самых, в этом дворе.

– Представьте, именно в этом доме мы жили, у нас была квартира вон там, на третьем этаже, до того, как я ее пожертвовал "Курсам".

Охотничий пес Борис Колесников сделал стойку. Разумеется, незаметно для профессора. Он, Борис, опытный охотник.

– Послезавтра, – продолжал профессор, – я буду рассказывать о розенкрейцерах. Непременно приходите, будет, надеюсь, интересно. Аудитория у нас на «Курсах», сами видите, своеобразная. Многие дремлют. Однажды на моей лекции старый мухомор один впал в спячку и со стула упал. Представляете? Мне, пожалуй, неловко такое говорить о стариках, сам, понимаете, не первой свежести. Вот сколько мне лет, как по вашему?

– Шестьдесят?

– О, не льстите!

– Шестьдесят пять? – предположил Борис, думая о другом. Он думал, как бы вернуть словоохотливого профессора к теме квартирного пожертвования.

– Если бы! Мне, милый человек, восемьдесят шесть.

– Да неужели! – искренне изумился Борис. – Да вы в великолепной спортивной форме.

– Физически, пожалуй, да, грех жаловаться. Но, увы, тревогу вызывают некоторые проблемы с памятью, хотелось бы как-то отсрочить встречу с Альцгеймером. У меня сосед в пансионате, тоже, можно сказать, ученый, доктор исторических наук, а какие такие науки – всю жизнь изучал марксизм-ленинизм – так вот он спортсмен замечательный, каждый день – бассейн, спортзал, у нас все это в пансионате на уровне, он моего возраста, выглядит как картинка, но маразматик, старость, как говорится, не радость.

– Пансионат-то ваш за городом? Природа, свежий воздух? – вставил Боря.

– Да, природа. Условия приличные. Питание, медицинское наблюдение, охрана – все как полагается. Элитный дом престарелых, так, наверное можно сказать. Но у нас принято называть пансионатом. И это правильно. Обычно не думают, как обидно звучит: дом престарелых, пенсия по старости и тому подобное. Дионисий, надо отдать ему должное, это понимает.

– Стало быть, загородный домик, где вы живете, принадлежит "Курсам"?

– Разумеется. Но это не домик, как вы, возможно, подумали. Это обширное здание. И там живет много народу. Многие из тех, кого вы видите в аудитории.

И все они пожертвовали свою недвижимость в обмен на чудесную жизнь в пансионате? Наверное. Борис не стал задавать этот вопрос, осторожность не помешает.

– А дорога, транспорт? Это, наверно, немного обременительно?

– Нисколько. Нас доставляют туда и обратно на автобусе.

5

Оля девушка красивая. Возможно, не самая красивая на свете, тем более на фоне совсем юных, разукрашенных тату, развязных девиц, которых здесь оказалось в избытке, однако в своей возрастной группе очень даже ничего. (Оле недавно стукнуло тридцать два, но выглядит она, естественно, моложе). Итак, она красива. К тому же совсем не дура, но кто про это знает? То, что ее пригласили принять участие в дискуссии, конечно же, не оттого, что она так умна. На семинарах, а она посетила уже пять занятий, Ольга ни разу даже рта не раскрыла, сидела себе с серьезным таким лицом. Лицо, надо думать, понравилось. Из дневника пропавшей Вари Ольга имеет некоторое представление о дискуссиях, потому немедленно согласилась. Хотя приглашение исходило от типчика, последнего в списке из тех, с кем она, возможно, стала бы делать это. Тощий, кудрявый, очень вялый, с черными, с заметной сумасшедшинкой глазами, называется Мишей, он прочно уперся в нее этими своими глазами и медленно, словно преодолевая заикание, выдавил наверняка заранее заготовленное приглашение.

А до того состоялся его, Миши, бенефис. На последнем семинаре «Курсов» он был ведущим, представлял фильм Алехандро Ходоровски "Сказки Ходо" – примитивнейшие новеллы-притчи со снисходительными и притом весьма спорными комментариями автора, который светится переполняющей его любовью к самому себе и своим высказываниям. Но гвоздь программы – сопровождение просмотра. С невозможно замедленной артикуляцией ведущий поведал о многогранных талантах Ходоровски, затем настала пора демонстрации фильма. По окончании каждой из притч следовала пауза, и ведущий грустным голосом, однако, с оттенком высокомерия, вопрошал: "Кто-нибудь что-нибудь понял? Есть желающие высказаться?" Высказаться подмывало, но Оля промолчала. И вот награда – она приглашена в дискуссионный клуб.

Отец умер от рака, когда Оле было всего шесть лет. Она его плохо помнила, только почему-то врезалось в память, как он жадно ел арбуз, вгрызаясь в зеленую корку. От отца она унаследовала несерьезную фамилию Бублик. Ольга Бублик – звучит так себе. В школе в пубертатный период мальчишки донимали пошловатыми шутками про дырку от бублика. Спрашивается, можно ли с такой фамилией сделать карьеру в журналистике? Она вообще-то не рвалась работать в газете, но желающих платить ей просто за красоту пока как-то не находилось. Максимов Евгений Евгеньевич, главный редактор газетенки, прохладно отнесся к ее идее о серии статей про секту. Мы, мол, городская газета, а горожан интересуют детские площадки, вывоз мусора, плата за коммунальные услуги. Это скучно, согласен. Но секта – это тоже скучно. Ну, секта. И что? Горожанам нужно другое. Например, собаки. Тех, у кого есть собаки, меньше, но они пассионарнее (так и сказал!). И не хотят убирать за своими любимцами. Вот о чем надо писать. Или про парковки во дворах… И при этом пялился на Ольгины сиськи. Хочешь заниматься сектой – пожалуйста. Но факультативно. Нужна будет помощь – можешь рассчитывать. На умеренную помощь.

6

Помещения для дискуссий скрывались за дверью с кодовым замком, обычные курсисты не имели туда доступа. Первое впечатление – полумрак и диваны, диваны, диваны. Анфилады, одна комната перетекает в другую и повсюду вдоль стен мягкая мебель. На нескольких диванах обжимаются молодые торчки, но не везде, посадочных мест заведомо больше. Сауна не понравилась – маленькая, мрачноватая, дерево, видно, давно не меняли, воняет носками. Тощий Миша сопровождал, что-то уныло комментировал, но свою полезную роль играл, без него заблудиться в этих хоромах ничего не стоит – мозги свернешь, а назад не выберешься. Помимо малолеток попадались и другие участники дискуссии: две увядшие дамы, одетые как на парад, в вечерних платьях, с украшениями, плотный лысый мужчина, который, не стесняясь, занимался рукоблудием, немолодая грустная пара, чем-то напоминающая Диониса, возможно какие-то его захудалые родственники, а вот и он сам, его почти красивое лицо.

Ага, вот вы где! Дионис, похоже, рад встрече. Денис, можно я буду вас так называть, вы ненароком не знаете, где Варвара Бессонова? Я что-то давно ее не видела. Ну, что же, надо будет ее поискать. У нас здесь помещений много, чего только не найдешь. Откроешь, бывает дверь, а там гора трупов – прямо Шекспир!

Публика концентрировалась у бассейна, здесь имелось также подобие бара, Ольга отвлеклась буквально на минутку, попросила у девушки за стойкой вина, а когда повернулась с бокалом в руке, Миша уже стоял у края бассейна совершенно обнаженный, дистрофично худой, с длинным тонким членом.

– Удивлены? – Дионис откуда-то вынырнул, оказался рядом, в голубых глазах сверкает улыбка. Именно так, сверкает.

– Удивлена. Да. С какой скоростью Миша разделся! Потрясающе! Наверное на нем был костюм профессионального стриптизера.

После смерти отца Оли ее мама недолго оставалась одна, возможно, новый муж был наготове. Несколько лет прожили – как? Душа в душу? Нет, так сказать, пожалуй, было бы преувеличением. А как сказать? Прожили в скромном достатке, так будет правильно. Оля подросла, и мать, надо себе представить такое, стала ревновать ее к отчиму. Может, и не беспочвенно, тот взял привычку усаживать девочку к себе на колени, и вообще, но все это носило совершенно невинный характер. Хотя, конечно, неизвестно, чем бы могло закончиться, к восьмому классу Оля превратилась во вполне распустившийся цветок. Но как раз к этому времени мать с отчимом перебрались в Курск – неплохой город, однако, прямо скажем, не Питер. Отчим-то сам из Курска, там у него и свой дом, и друзья, в общем, переехали, а Ольга осталась одна в двухкомнатной квартирке, вначале вроде как на некоторое время, до конца учебного года, а потом, как часто бывает, временное сделалось постоянным. Они созваниваются иногда, но говорить-то не о чем. Мать неискренне (так думает Ольга) зовет приехать. Курск вроде не так далеко, можно бы и приехать. Да только зачем, чтобы что? Пышущий здоровьем отчим, его грибы, рыбалка, старая машина, его друзья, редко трезвые, состарившаяся мать, намертво привязанная к быту… Однако, бывает так тоскливо, что вот взяла бы да и рванула в Курск.