Ангел, потерявший крылья

«Как не внимателен и нежен ко мне Илья, а что-то его беспокоит, – думала Вика, готовя завтрак. – Он как будто не может, точнее не решается, поделиться со мной чем-то важным. При этом настроение у него приподнятое. Как же мне подтолкнуть его или не стоит этого делать? А если это тайна, которая разрушит наши непростые отношения?»

Глава 12

Отметив своё тридцатисемилетие, Виктория вышла с понедельника на работу. На пятиминутке доктор Петровская напомнила, что приближается восьмидесятилетний Юбилей роддома, и надо бы как то это дело отметить.

– У руководства клиники есть свои планы на этот счёт, – хмуро сказал Грачёв. – Они планируют небольшой банкет.

– Я догадываюсь, пригласят городскую власть, руководство, инвесторов. А какое они имеют отношение к Юбилею? Среди руководства клиники только Климов проработал здесь больше тридцати лет. Может, стоит пригласить ветеранов роддома, а не устраивать банкет для тех, кто лишь косвенно касается его? Это было бы честно. Соглашусь, что людям нужен праздник, но не забывайте, кому мы обязаны репутацией роддома номер один.

– И что вы предлагаете?

– Организовать встречу пенсионеров в том же кафе. Они люди не избалованные, но будут рады, что о них вспомнили.

– Виктория Сергеевна права, – поддержала её заведующая. – Мы все работаем здесь недавно, и только у неё стаж в клинике семь лет. Да, у нас есть стаж, но в других местах. Пусть руководство клинике поступает, как хочет, а руководство роддома должно наше предложение поддержать. Что вы хмуритесь, Лариса Витальевна? Не хотите встречаться с пенсионерами – ваше право, но особо не надейтесь, что кого-то из нас, кроме Владислава Андреевича, на этот банкет пригласят. Я позвоню Светлане Андреевне и попрошу помочь найти ветеранов.

Пятиминутка закончилась, и Грачёв попросил Викторию Сергеевну задержаться.

– У тебя что-то случилось, что возникла необходимость в отпуске?

– У меня всё в порядке. Я проработала полгода и имела право взять отпуск. А чтобы не впутывать сюда бухгалтерию – оформила за свой счёт.

– Виктория, что ты шарахаешься от меня? Что плохого в том, что свободный мужчина ухаживает за разведённой женщиной?

– Ничего, кроме того, что у этой женщины есть двое детей и отношения с бывшим мужем.

– Твои дети малы и могут принять другого мужчину.

– А вы поинтересовались: нужен ли их маме другой мужчина? Почему вы уверены, что нужны мне? Вы чего добиваетесь, вручая мне цветы на виду у коллег? Вы имеете наглость вызывать меня в кабинет без всякого повода, да так, чтобы об этом знало как можно больше людей. Хотите бросить тень на мою репутацию? Зачем?

– Ты мне нравишься. Я тебя вспомнил, видел как-то с Павлом. Одно время отец моей жены дружил с Лесниковым.

– Это даёт вам какое-то преимущество? Я тоже узнала о вас много интересного. О скандале в гинекологии, бегстве в Австрию. О вас почти забыли, и вы вернулись в платную медицину. И сюда вы попали бонусом любвеобильной жены высокопоставленного чиновника. Мне продолжать? Вы забыли, что я из Питера?

– Вика, всё это в прошлом. Ты думаешь, что в отношениях с тобой я ищу для себя выгоду? Напрасно. Заглядывающие в глаза женщины, мне не интересны. Возможно, кому-то я и симпатичен, но большинству нужен не я, а моя должность. Ты другая: добрая, независимая, самостоятельная. При всей твоей принципиальности и

строгости, тебя любят пациенты и уважают коллеги. Это редкое сочетание. Хочешь, я помогу тебе с диссертацией?

– Спасибо, но свою диссертацию я напишу и сумею защитить. Я не собираюсь её покупать. Вы чем мне можете помочь, если достаточно времени не были в родзале? Да, дети рождаются, как и раньше, но сами роды проходят сложнее. Я не изобрела велосипед, но кое-чем поделиться могу. Я на своём месте и она мне не нужна для карьеры. Я вас очень прошу: прекращайте выпадки в мою сторону. В противном случае я напишу жалобу руководству клиники. Всему есть предел.

– Зря ты так со мной. Мы могли быть полезны друг другу.

– Полезны? Да я каждый день иду на работу с одной мыслью: не столкнуться с вами в стенах клиники. Хотите, я при всей своей интеллигентности пошлю вас прямым текстом и хлопну дверью? Да, если вас поздним вечером накажут физически – не удивляйтесь. Я рассказала обо всём отцу своих детей. У вас ещё есть ко мне вопросы?

– В начале сентября вы поедете со мной в трёхдневную командировку в Москву, – хмуро сказал Грачёв. – Ничего личного.

– Моей дочери нет трёх лет, и я не давала своего письменного согласия на командировки. Я не поеду. Ничего личного, всё в рамках закона. Извините. Меня работа ждёт.

Виктория вернулась в ординаторскую и заметила, что за окном «потемнело». Она подошла и посмотрела сквозь стекло на небо, по которому проплывали серые тучи, закрыв собой солнце. «Будет гроза», – успела подумать она, когда вдалеке сверкнула молния и, почти сразу, раздался раскат грома. Вика улыбнулась.

– Виктория Сергеевна, чему вы улыбаетесь? – спросила Оля, медсестра отделения. – Наша Майская собралась рожать.

– Пойдём, посмотрим, что у неё там. Стимуляция сработала спустя пятнадцать часов. Мужу позвонили, у них партнёрские роды? – на ходу спрашивала она. – А улыбаюсь я предстоящему дождю. Моя мама говорит: «Дождь – врачеватель душ». После дождя на душе становится спокойнее.

Роды прошли без осложнений. Закончив «бумажную» работу, Виктория вспомнила, что отключила свой телефон, уходя в родзал. Она включила телефон и давала указания медсестре, навестив роженицу уже в палате.

– Виктория Сергеевна, а дождя так и не было. Погремело, просверкало и всё прошло стороной.

– Бывает и так, – сказала Петровская, набирая телефон отца. – Что у них могло случиться? Шесть пропущенных вызовов. – Папа, что случилось?

– Дома всё в порядке. Спустись вниз, я жду тебя у входа.

– Виктория Сергеевна, вы на сегодня свободны. Ваш отец вам всё объяснит, – сказала заведующая, глядя мимо Вики.

– Что происходит? – задала она себе вопрос, не переодеваясь, спустилась вниз, прихватив сумку и телефон. – Пап, если с мамой и детьми всё в порядке, что могло случиться?

– Садись в машину. Олег, Илья и ещё с десяток человек в больнице. Большего я не знаю, – говорил он, выезжая со стоянки. – Ты раньше времени не паникуй. На месте разберёмся.

Дорога к больнице, куда доставили пострадавших из частной гостиницы, показалась Виктории довольно долгой. Отец остановил машину у входа, а Вика заметила сестру Ильи Ирину, которая нервно курила, доказывая что-то Назарову старшему.

– Ира, что случилось? – подойдя к ним, слегка волнуясь, спросила она.

– Этих идиотов отравили, – в её голосе было не столько злости, сколько тревоги. – Им мало показалось ресторана после официальной части, и они решили продолжить в бассейне частной гостиницы, причём не одни. – Она достала новую сигарету. – Следствие разберётся, кто кого хотел отравить, а что будет с ними, одному Богу известно. Было две компании. Захотели кобели развлечься. Ты знаешь, что их всех нашли полуголыми? Двое утонули в бассейне. Больше десятка здесь.

– Успокойся. В бассейне не плавают в одежде. Что говорят доктора?

– Ничего утешительного. Надышались чем-то и уснули, как сурки, а все ли проснутся, гарантии нет. Мы здесь второй час.

– Ирина в шоке. Ты ей особо не доверяй. Думаю, ребята пострадали случайно. Не тот у нас бизнес, чтобы перейти кому-то дорогу. Они все в реанимации.

Виктория поднялась наверх. Заметив в коридоре мать Ильи среди ожидающих людей, остановилась на полпути. Минут через пятнадцать вышел врач.

– Шилин, Рябинин и Ковалёва пришли в себя. Назаров в сознание не пришёл. Мне очень жаль. – Сестра, – крикнул он, когда Тамара Васильевна потеряла сознание, и вернулся в отделение.

Виктория в своём медицинском костюме прошла следом.

– Я могу поговорить с кем-нибудь из них? – тихо спросила она.

– Вы кто такая и кто вам позволил сюда войти?

– Я жена Назарова и по совместительству врач. Дайте мне минуту, – Вика волновалась, и просьба вылетела сама по себе. Она не знала, для чего ей нужен этот разговор, если Ильи больше нет.

– Это плохая идея. Вашего мужа отправили в морг. Я совсем не уверен, что эти в адеквате, – он кивнул головой в сторону палаты и строго посмотрел на неё. – Хорошо. У вас есть минута.

Виктория вошла в палату интенсивной терапии и увидела среди пациентов Олега, молодого человека и Марину. Ту самую Марину, которую она видела у детского сада и в суде. Лицо её было бледным, руки с ярким маникюром лежали на белой простыне, а на пальце было знакомое кольцо. Такое кольцо подарил ей Илья в день рождения. Вопросы к Олегу отпали сами собой, когда Марина открыла глаза.

– Ты меня узнаёшь? Отвечай коротко: давно возобновились ваши отношения? – каким-то чужим голосом задала Вика вопрос.

– Месяцев пять. Это другая история. Илья Александрович невиноват. Он вам всё расскажет сам, – тихо говорила она.

– Кольцо он подарил?

– Да. Простите его.

– Поздно. Илья умер. Нам с тобой некого больше делить, – она вышла из отделения, не обращая внимания на мать Ильи. – Пап, отвези меня домой.

– Что сказал Олег?

– Я его ни о чём не спрашивала. Рядом лежала подруга Ильи, та самая, из-за которой мы развелись.

Отец больше не задавал вопросов. Он обнял дочь, лицо которой было каменным, а по щекам катились слёзы. Они прошли мимо Назаровых и спустились к машине. Всю дорогу до дома ехали молча. Петровский изредка поглядывал в зеркало на дочь, которая не скрывала слёз. Попав в квартиру, Вика прошла в свою спальню, прикрыв дверь, упала навзничь на кровать, продолжая плакать. Она не слышала, как в комнату по очереди входили родители. Но сразу перестала плакать, как только маленькая ладошка коснулась её головы и начала гладить по волосам. Она взяла маленькую ладонь и поцеловала её, приподнимаясь с кровати.

– Ты заболела?

– У нас большая беда, сынок, – она обняла сына. – Папы больше нет.

– Дедушка сказал, он умер в больнице. Почему? – мальчик заплакал.

– Дедушка сказал правду, родной, – Вика прижала сына к себе. – Дядю Олега доктора сумели спасти, а папу не смогли.

– Мы его увидим? – сквозь слёзы спросил Серёжа.

– Мы обязательно с ним простимся. Сейчас всем тяжело и больно, но мы справимся. Ты у меня почти взрослый.

– Как мы теперь будем жить без папы?

– Дружно, как раньше. Теперь ты в нашей семье главный.

– Вика, прими душ, переоденься и выпей хотя бы чай, – сказал отец, входя в спальню с Соней на руках, которая сразу потянулась к матери. Отец передал внучку дочери и продолжал: – я позвонил Климову. У тебя есть три дня. Поднимайся, семь часов вечера. Послушай меня, дочь, и услышь. Я знаю как тебе больно, но эта боль не станет меньше от слёз. Исправить ничего нельзя. Не рви себе душу, подумай о детях. Мы должны жить дальше.

– Я справлюсь, пап. Дай мне время. Ирина не звонила? – Серёжа, принеси телефон из сумки и найди, пожалуйста, зарядное устройство. Здесь куча пропущенных звонков от неё, – говорила она, набирая номер. – Прости, мне было не до звонков. Приезжай в любое время. – Пап, ужинайте без меня. Я приму душ, переоденусь. Ира обещала приехать. Займите её чем-нибудь.

Отец с детьми вышел, а Вика сняла со стены картину и открыла сейф. Это был небольшой металлический ящик, который вмонтировали в стену, с кодовым замком. Сейфом не пользовались годами. Илья там ничего не хранил и сделал его специально под драгоценности жены. Их набралось больше двух десятков: кольца, браслеты, серьги так и лежали в футлярах. Но кольца подаренного ей на тридцатипятилетие не было. Мало того, теперь здесь лежали деньги в долларах, какие-то бумаги и флешка. Пока загружался компьютер, Вика просмотрела бумаги. Это были расписки Олега на получение наличных денег, и расписка продавца на сумму залога в договоре купли-продажи квартиры на имя Марины Ковалёвой. Она оставила деньги на месте, понимая, что предназначались они на покупку квартиры, сменила шифр и закрыла сейф. На флешке был компромат на Олега и незнакомых ей людей, и копии каких-то бумаг. Положив бумаги и флешку в тумбочку, Вика направилась в душ. «Значит, если бы ни трагедия, меня в очередной раз ждал обман. А ведь я тебе поверила, Илья. Как же ты мог говорить мне одно, а делать тайком другое? Зачем? Не войди я в палату и не заговори с ней, так и страдала бы об утрате, и не догадывалась, что ты преподнесёшь мне и без трагедии очередной сюрприз, – говорила она вслух, вернувшись в спальню и глядя на семейное фото в рамке, – Во мне теперь больше ненависти, чем горя. За что ты так со мной? Это то, что я знаю, но многого я могу и не знать». Больше всего хотелось забыться крепким сном надолго, чтобы пережить это время. Вика вышла в кухню и пила чай, не чувствуя его вкуса, когда приехала Ирина.

– Ты как?

– Плохо. Ты знала, что у твоего брата возобновился роман?

– Клянусь, что не знала. Да и Олег молчал.

– Ты в курсе, что я свои драгоценности храню в сейфе и редко им пользуюсь. Когда сегодня увидела на её пальце кольцо, решила проверить всё ли на месте. Не уверена, что я помню всё за десять лет, но этого кольца в сейфе нет. Мало того, я нашла там бумаги Ильи, а он ничего подобного никогда там не хранил. Это уже не интрижка. Ты понимаешь, что дело намного серьёзнее? – Вика протянула ей бумаги и флешку.

– Я не знаю, что тебе сказать, – Ирина просмотрела бумаги. – Что на флешке?

– Этого я не знаю. Боялась ещё больше разочароваться. Ты могла это предположить? Господи, чего мне стоило простить его, забыть прошлое, а оно никуда не исчезло и оказывается настоящим.

– Вика, как бы больно не было – держись. Я очень переживаю за родителей, а приехала за вещами Ильи. Причина смерти не газ. Вскрытие показало, что у него оторвался тромб. Похороны в среду.

– Вещи в шкафу. Попроси маму, она подскажет что нужно, хотя, можешь забрать всё.

В траурный зал Виктория Петровская прошла вместе с сыном. Безжизненное лицо Ильи казалось чужим. Виктория заметила, как сразу постарел отец Ильи. Они положили цветы, постояли не больше минуты и вышли. Отец Вики увёз внука домой, а она поехала на кладбище. Речей не было, все спешили покинуть это место до дождя, который с минуты на минуту готов был пойти. Только Виктория стояла у свежего земляного холма, покрытого цветами. Глядя на фото бывшего мужа в траурной рамке и не обращая внимания на дождь, она спрашивала вслух:

– Ты мог предвидеть такой финал? Зачем ты вернулся к нам, если продолжал отношения с ней? У тебя хватило ума подарить ей моё кольцо, нашлись деньги на покупку квартиры. Как мне к тебе относиться? Как сказать детям, что их отец великий лжец, слову которому грош цена? Ты обещал и подарил мне новые крылья, и я почти научилась летать. Разве я могла предположить, что полёт окажется таким недолгим, и я рухну на землю, потеряв крылья из-за твоей лжи. Знаешь, что твориться в моей душе? Там не осталось ничего, кроме ненависти за твой цинизм. Ты предал меня во второй раз. А может он был не вторым и даже не третьим? За что ты так со мной? Твоя любовь – это обман. Любовь не разрушает то, что так дорого. Я надеялась, что твоё раскаяние искреннее, и отношения наши стали налаживаться, а ты это сделал ради своей карьеры. Это цинично и подло. Бог тебе судья. Держи ответ перед ним. Прощай. – Виктория брела медленно по аллее, сняв с головы траурный шарф и подставляя лицо под капли дождя. Выйдя за ворота, она подошла к своей машине и заметила выходившего из припаркованной рядом машины Виктора.

– Ты почему здесь?

– По кочану, – огрызнулся он. – Решила промокнуть до нитки и простыть? Садись в машину.

– В багажнике плед. Достань его, иначе я устрою всемирный потоп. – Она накинула на себя плед и только после этого села в машину, сняла туфли. – Дождь сейчас кончится. Ты знаешь, все мои неприятности заканчивались дождём. Ты можешь поверить в такое совпадение? – грустно спросила она.

– Не могу, сестрёнка. Дожди случаются гораздо чаще твоих неприятностей. Но соглашусь, что после дождя дышится легче в любое время года. Тебя куда везти домой или в кафе.

– Домой. А по дороге постарайся помолчать, я не готова к диалогу.

Виктор дождался, когда сестра выйдет из душа, и остался у них обедать.

– Что думаешь об отношениях с Назаровыми?

– Я о них не думаю. Захотят общаться, я возражать не буду, но сама помощи у них не попрошу. Я не особо сердита и на Ирину, а родители вообще не при чём. Завтра я буду дома, а в пятницу выйду на работу. Что говорят в клинике?

– Все по-разному трактуют телевизионные новости. В основном обвиняют Илью, но есть и те, кто оправдывает, ссылаясь на развод, а тебя жалеют.

– Вот этого я больше всего и не хочу.

– Чего не хочешь?

– Повышенного внимания к своей скромной персоне. Спасибо, что не бросил.

– Ты завтра поедешь к нему?

– Нет! Я с ним простилась и обещала не беспокоить.

– Вика, ты не обижайся на меня, но я не верю, что Илья не любил тебя, а играл какую-то свою игру. За полгода общения с ним, я был уверен в его искренности.

– Мне он тоже казался искренним, но я ошибалась. Проведя две ночи без сна, о многом передумала и пришла к выводу, что мы были абсолютно счастливы первые шесть-семь лет. Всё начало меняться, когда Серёже было года два, а Илье отец обещал своё место. Додумалась даже до того, что он вернулся в семью, ради должности. Ведь наш развод повлиял на решение отца. Хотя это может быть совпадение или моё больное воображение. Илья возвращается к нам осенью, а весной принимает руководство и тут же продолжает роман. Как бы там ни было, всё это в прошлом. Давай больше не заводить разговоров на эту тему? – Мам, пап, вас я тоже прошу об этом. Жизнь продолжается, мы вместе, а это главное.

Через неделю, в конце смены, Виктории сообщили, что ею интересовалась девушка. Номер телефона они ей не дали, но она обещала дождаться доктора на улице. Вика подошла к машине, когда её окликнули. Она повернулась и узнала в молодой паре Марину и молодого человека из палаты.

– Здравствуйте. Это я вас спрашивала, – сказала она, подойдя ближе, держась за руку спутника.

– Зачем? – как можно равнодушнее спросила Виктория.

– Мы хотели узнать, где похоронили Илью, – ответил молодой человек вместо неё. – Простите, но нам не у кого больше спросить об этом.

– Это всё?

– Всё.

– Садитесь в машину.

– Зачем?

– Мне проще показать это место, чем назвать адрес, – ответила Виктория, набирая телефон матери. – Мама, заберите Серёжу из сада. Я задержусь на час.

– Поедешь одна? – парень посмотрел на спутницу.

– Езжай домой и жди меня там. Обратно доберусь на метро, – она поцеловала парня в щёку и села в машину.

– Как ты себя чувствуешь? – задала Вика вопрос пассажирке, занимая кресло водителя и выезжая со стоянки.

– Это мой молодой человек. Мы живём вместе почти год. Я потеряла ребёнка, поэтому задержалась в больнице и не простилась с Ильёй Александровичем. Всё начиналось с игры и обмана. Вы можете меня выслушать?

– Будешь оправдываться или оправдывать Илью?

– Расскажу правду, а вы сами решите оправдание это или исповедь.

– Начинай рассказывать. Я не священник, отпускающий грехи.

– Родилась я в девяносто седьмом и, окончив девять классов, поступила в колледж, жила в квартире тёти. Она была не только хорошим психологом, ведя частные приём в городе, но и моим щедрым наставником. Как бы я не относилась к ней, но нужно отдать должное: до совершеннолетия меня учили только этикету, прививали вкус и держали в узде. А позже, я освоила не только финансы в колледже, но и искусство соблазнения, сексуальную грамоту и шантаж. Я стала кем-то вроде «подмастерья». Это не был бордель. Обычный кабинет психологической разгрузки в хорошей квартире приличного дома. Случайных и беспроблемных людей там не было. Оказывается, все сексуальные проблемы решаются обычным сексом. «Лечи подобное подобным». Учёбу я не бросила, жила, как многие мои сверстники, но имела свои обязанности и ограничения. Первое время мне это не доставляло удовольствия, потом вошла во вкус – работа не пыльная. В неделю один солидный пациент с проблемой в сексе, а деньги приличные. Ваш муж не был клиентом доктора Жанны Спиридоновой. Откуда мне было знать, что он не очередной пациент доктора, а бывший одноклассник без всяких сексуальных проблем. Вернувшись, после клуба в квартиру, я и застала тётушку верхом на вашем супруге. Она умела доставить себе удовольствие, используя мужчину как куклу. Тётя ушла, а я, включила камеру и прыгнула к нему в кровать, скорее по привычке, чем по желанию. Утром она застала нас в одной постели, даже не подумав о том, что я не выходила из отведённой мне роли. Я никогда не видела её в таком гневе. Когда немного успокоилась, придумала план. Её устраивал роман Ильи со мной, с последующим браком, ну или, на худой конец, развал его семьи. Складывалось впечатление, что это было что-то вроде мести за старую обиду.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Выслушайте до конца. Всё, что я делала, была постановка. В кабинете стояли камеры, Мне отводилась роль в самом начале. Я должна была соблазнить и немного дать расслабиться «больному». Он находился под препаратом, видя красивые эротические сны, при этом у него был секс, но не со мной, и не было шанса доказать обратное. Через время он приходили в себя рядом со мной, и был доволен, что подтверждала съёмка. Я никогда не спала с вашим мужем, – Марина на секунду замолчала. – Я нарушила приказ тёти и дала возможность Илье поговорить с вами после суда, чего нельзя было допускать по её установке. Мне в последний месяц стало жаль его, сама была не рада, что ввязалась во всё это, но не была уверена и в провале плана. Знаете, после ваших слов, он будто проснулся после глубокого сна и силой потащил меня к врачу. Как бушевала тётя: «Ты идиотка! Дура безмозглая, понимаешь ты всё испортила? Одно дело знать, что у тебя, возможно, есть дочь, другое, когда ты трахаешь собственную дочь», – кричала она. Я в тот же день уехала к отцу и бабушке. Мне не хотелось верить в то, что она сказала. Я должна была во всём разобраться. Когда отец и бабушка признались что я им неродная, мне было не так больно, как узнать, что моя мать – Жанна. Мой приёмный отец и Жанна, брат и сестра по отцу. Роды были домашними и проходили в доме моего деда, где на тот момент и жили мои родители. Так я узнала историю своего рождения, но кто мой отец не выяснила. Через два дня я вернулась в город. У меня были сбережения, я сняла комнату, нашла работу в банке по специальности. У меня появился парень. Мы случайно встретились с Ильёй Александровичем в магазине. Это было в марте. Попросила его выслушать меня и рассказала о «подставе» и о возможном родстве. Сделали тест на отцовство, и он оказался отрицательным, – сказала Марина и замолчала, заметив, что машина остановилась у ворот кладбища. – Думаете, у меня нет совести? Я сожалею, что явилась причиной вашего развода.

– Это не помешало тебе принять пятьсот тысяч в качестве залога за квартиру, хотя ты уже знала, что Илья тебе не отец, – грустно произнесла Виктория, глядя перед собой.

– Он не отец. Он мой дядя. Я дочь его брата, который умер через год после моего рождения. Илья решил мне просто помочь и заставить Жанну вернуть мне всё, что завещал дед, и чем она пользовалась эти годы, купить квартиру. В противном случае он бы покончил с её практикой и репутацией. Я хранила копии с камер. А залог я бы вернула, получив свою долю. Я не бедная родственница.

– Что вы решили делать после этого?

– Ничего. Оставить всё как есть. Будь я просто дочерью его брата, он бы представил меня со временем своей семье, но в глазах его семьи я была любовницей, разрушившей его брак. Он любил вас и очень боялся потерять. Говорил: «Вика второго обмана мне не простит».

– Меня твой рассказ не задел за живое. Тебе захотелось красивой и сытой жизни – ты её получила. Тебе было всё равно, что я чувствовала, когда ты сообщала мне о своей беременности, хотя я в то время действительно была беременной. Тебя в этой истории шокировало то, что Жанна оказалась твоей матерью. Женщиной, которая втянула тебя в свой «бизнес». Ты не думала о таких, как я, не думала о том, как исправить ошибки, а думала о том, как это обернуть в свою пользу. Что тебе мешало рассказать мне обо всём раньше? Пусть не всё и не обо всех, а о себе и своей игре. Простить можно многое, а вот забыть, как-то не получается. Я вышла из твоей палаты не с болью утраты мужа, пусть и бывшего, а едва сдерживала себя от горького разочарования и ненависти к Илье, который ещё утром говорим мне о любви. Тебе не понять, как можно любить человека и одновременно ненавидеть его за ложь, – Виктория замолчала, глядя перед собой. Мозг, после откровений Марины «закипал». «Не верю я, что рассудительный Илья, не мог заметить игры, – думала она. – Не мог он находиться «в трансе» всё время. Возвращался с работы с задержкой, немного раздражённый или уставший, но «вменяемый». Будь он «чист», он нашёл бы хоть какое-то оправдание. Не мог он поверить в беременность на слово, а значит, связь была. И Марине я не верю. Илья мог не устоять перед её сексуальностью. Теперь, когда их родство доказано, ей неловко, и она пытается «обелить» и его, и себя в моих глазах. Всё сказанное можно принять за правду, за исключением раскаяния. С этим она явно запоздала». – Как ты оказалась среди пострадавших?