Ангел, потерявший крылья

У меня всё нормально. Жизнь удалась, пап. Пусть с небольшими погрешностями, но удалась. Я неплохой специалист, у меня двое замечательных детей и любящие родители. У меня нет бытовых и финансовых проблем, и я не одинока. У меня за спиной такой тыл в чине подполковника.

– Мы с мамой тобой и внуками гордимся. Я иногда думаю, не попади ты в историю с Лесниковым, всё сложилось совсем иначе. Вот что значит судьба. Да, Вика, мама не упомянула вас с ребятами в завещании, но написала тебе письмо, – отец протянул ей лист бумаги. – Прочти.

Виктория читала, и на глазах её наворачивались слёзы. Софья Михайловна писала о том, что её сын не сможет обделить свою единственную дочь и внуков. Что не стоит горевать и надо жить дальше. Что лучше всего жить рядом и помнить родных, пока они живы. «Я тебя очень люблю, девочка моя, и горжусь. Спасибо тебе за Сонечку. Она не позволит тебе меня забыть. Всё у вас будет хорошо, а дату уточнять я не буду. Ваша Софья», – писала бабушка в конце. Отец обнял дочь за плечи и прижал к себе.

– Не грусти. Бабушка бы этого не одобрила. Ты знаешь, я голову себе сломал, думая, откуда у неё на счёте миллион рублей? Чем она «приторговывала»? Пенсия у неё была хорошая, но она и жила не особо ограничивая себя в чём-то.

– Бабушка говорила о подарках второго и третьего мужа. Она боялась, что узнают о ценностях и украдут их. Я не придала этому значения, но посоветовала продать, а деньги положить на счёт. – Мам, вам удобно будет с папой в комнате Серёжи, а я заберу его к себе.

– Мы с Сережей останемся в его комнате, а папу устроим в гостиной. Серёжа к деду привыкнет, я уступлю им место. Будут два Сергея жить в одной комнате, а я с девчонками.

Уложив детей спать, Петровские расположились за столом на кухне перед ноутбуком, рассматривая объявления о продаже квартир. Сергей Павлович показал дочери те объявления, которые он просматривал.

– Я не в восторге от вашего района, но здесь всё под боком: твоя работа, сад, школа и не одна. Купим автомобиль, и проблем с отдыхом на природе и рыбалкой не будет.

– А чем моя машина тебе не нравиться? Можешь хоть завтра отправляться на рыбалку.

– Не позорь мои седины, дочка. Целый подполковник на красной «дамской» машине. Ты представь генерала в электричке. Не потому, что не по чину машина, а потому, что удивительно. Я не привык к такому вниманию.

– Пап, восемнадцатый дом по улице, а двадцать четвёртый рядом. У нас двор общий, а въезд машин в разные ворота. Это дом, где мы жили, где раньше была наша квартира.

– Если судить по фото и информации – нам подходит. Кухня пятнадцать метров, комната – двадцать. Мне нравится. – Танюша, посмотри картинки сама. Завтра можно позвонить и напроситься на просмотр. Если задержимся, не выгонишь?

– Буду рада, если вы задержитесь надолго. Мне так не хватало вас и так нужна ваша поддержка.

– Прорвёмся, Виктория Сергеевна.

Глава 10

«Соня, как же нам всем повезло с бабушкой и дедом. Как же здорово, что мы будем жить все вместе», – думала Виктория, провожая родителей в начале июля в Питер. Появился покупатель на квартиру бабушки. Отец, уступивший в цене, летел на сделку, а мама – заниматься багажом к переезду. За десять дней отсутствия Татьяны Ивановны, Илья стал частым гостем, точнее помощником, а Вику ждал ещё и сюрприз в лице Антона. Он появился на пороге её квартиры рано утром.

– Антон? Каким ветром тебя занесло в наши широты? – она сразу узнала его, растерялась, а голос выдал волнение. – Адрес Сергей Павлович дал? Проходи.

– Здравствуй, Виктория Сергеевна, – Антон приобнял её, поцеловав в щёку. – Это тебе, – он протянул букет. – Знаешь, хотел навестить Софью Михайловну, но не успел. Застал в квартире твоих родителей. Ничего не объясняй, я немного в курсе последних событий. Как сама? Как дети?

– Сам всё увидишь. Дети и Илья ещё спят, – Вика прошла в кухню, поставила цветы в вазу с водой. – Красивый букет.

– Твой муж живёт здесь? Это ваша общая квартира или его?

– Это моя квартира. Илья оформил её на меня три года назад, чтобы я почувствовала себя независимой, а может сам готовился к разводу, – Вика улыбнулась. – Мой бывший муж изъявил желание мне помочь в отсутствии родителей, а я не возражала. В конце концов, это и его дети.

– Переживаешь из-за моего визита или недовольна им? Вика, извини, но мне необходимо было тебя увидеть. Я улечу через пятнадцать часов.

– Ты в своём уме? Проделать такой путь, чтобы повидаться всего один день после тринадцати лет? Ты улетишь тогда, когда мне обо всём расскажешь. Обещаю не плакаться в жилетку и накормить тебя вкусным обедом. Антон, ты стал совсем другим, – оглядывая гостя со всех сторон, говорила хозяйка. – На лицо ты мало изменился, но как-то повзрослел, возмужал, целый букет черт, характеризующих импозантность. В свой адрес комплиментов не жду. Соне четвёртый месяц, а я никак не могу вернуться в прежний «размер». Делай скидку и на то, что я не ждала гостей в столь ранний час, – она улыбнулась. – Сейчас мы все позавтракаем и составим с тобой план на весь день.

– Пытаюсь держать себя в форме. Обещаю рассказать тебе обо всём, что тебя интересует, но улечу точно по расписанию, – Антон улыбнулся и вновь приобнял Вику. – Тебе помочь с завтраком?

– Я справлюсь, а ты начинай своё повествование.

– Доброе утро, – на пороге кухни появился Илья. У нас гости?

– Доброе, – ответила Вика и представила мужчин друг другу. – Антон мой гость. Мы не виделись тринадцать лет. Если тебя раздражает его присутствие, мы даём тебе сегодня выходной день, а Серёжа останется с нами. Присмотри, пожалуйста, за Соней. Завтрак будет готов через пять минут.

Илья удалился, а Антон наблюдал за действиями Виктории и слегка улыбался. «Она почти не изменилась, – думал он. – Да, стала чуть старше, набрала два-три килограмма и, кажется, чуть подросла, хотя я не уверен в этом на сто процентов. Время прошло, а я её такой и представлял, или это зрительная память запомнила её фотографию. Как бы там не было, а я её увидел».

– У тебя лихо получается, – сделал он комплимент.

– Повар из меня так себе. Готовить я умею, но долгое время мы пользовались услугами приходящей домработницы, я стала терять интерес к кухне и навыки. С приездом мамы, Наталью Петровну уволили, а на кухне теперь рулит Татьяна Ивановна. Ты в курсе, что они переезжают сюда?

– Я в курсе всего, что происходило с вашей семьёй за эти тринадцать лет. Что-то я знал из рассказов Софьи Михайловны, когда навещал её, а больше всего мне рассказал Сергей Павлович в этот раз. Мы с ним весь день провели вместе. Не сердись на отца.

– Как Валентина Петровна поживает?

– Я давно хотел забрать её к себе, а уговорил только год назад, когда она пошла на пенсию. Знаешь, что самое удивительное? Она почти сразу нашла себе солидного пенсионера, а через полгода он сделал ей предложение, и у меня появился отчим.

– Ты сам, почему не женишься? – Вика оторвалась от своих дел и пристально посмотрела на него.

– Я не знаю, что тебе на это ответить. У меня были и есть женщины, но строить семью на условиях, а не на чувствах я не хочу. Так что все мои отношения без обязательств.

– Вика, я не буду завтракать. Привезу всё, о чём ты просила и поеду к родителям. Держи Соню. На сегодня у тебя есть помощник. Серёжке передай, что наши с ним планы поменялись и перенесём мы их на завтра.

– Не драматизируй. Мы погуляем с Антоном. У него рейс поздно вечером.

– Тебя отвезти в аэропорт? – Илья с вызовом посмотрел на Антона.

– Если есть возможность – буду признателен. Рейс в 23:30. Мне не хотелось бы опаздывать. Можно я подержу на руках вашу принцессу?

– Я приеду в восемь вечера.

– Вика, мне кажется, он слышал наш разговор и ревнует.

– Это его проблема. А вот и наш принц проснулся. Знакомься Серёжа – это мой друг Антон.

– Вчера я виделся с твоим дедушкой и привёз от него то, что ты просил. Позавтракаешь, и я тебе всё покажу и расскажу.

– Садитесь оба к столу и ешьте, а я накормлю Соню.

Виктория не торопилась выходить из спальни, накормив дочь. Она прислушивалась к своим внутренним ощущениям и понимала, что волнение от встречи исчезло и осталось простое любопытство. Антон был чуть ниже Ильи, на пять лет моложе его и выглядел презентабельнее, но это не вызывало в ней какой-то особой к нему симпатии. Сердце стучало ровно и спокойно. В глубине души, она была благодарна Антону за визит. «Теперь Илья убедится, что я могу быть любима и с его детьми, – думала она, глядя на себя в зеркало. – Мне даже жаль, что я не могу ответить Антону тем же, но это не моя вина». После завтрака вчетвером они вышли на прогулку и провели время на свежем воздухе до обеда, продолжая неспешный разговор. С наступлением зноя вернулись в квартиру. Накормив детей и уложив их спать, Виктория и Антон беседовали за обедом на кухне. Говорил больше Антон, отвечая на очередной вопрос Вики. Проснувшийся Серёжа прервал беседу, приглашая Антона собирать бригантину.

– Вика, у меня, возможно, больше не будет случая сказать тебе самого главного, а ты должна знать об этом. Я тебя люблю. Люблю такой, какая ты есть. Не говори ничего, но знай, если я тебе понадоблюсь – просто позвони и скажи «да». Это всё о чём я тебя прошу, – он обнял её и поцеловал в щёку. – Я обещал Серёже помочь собрать модель.

Позже был ужин, в конце которого появился Илья. Вика тепло простилась с Антоном, обняв его и поцеловав, не особо обращая внимания на присутствие бывшего мужа, а Антон взял её за руку и произнёс: «Просто позвони и скажи». Илья повёз Антона в аэропорт. Они проехали большую часть дороги, и всё это время оба молчали. Назаров заговорил первым, когда машина выехала из города в направление аэропорта.

– Откуда ты взялся на мою голову?

– Прямиком из Питера. Хотел навестить Софью Михайловну, но опоздал, застав родителей Вики в квартире. Ты чего бесишься? Я не тревожил её тринадцать лет. Её бабушка говорила, что Вика счастлива в браке. Я и теперь не буду ни на чём настаивать, но если она позвонит, я заберу её и увезу туда, куда она захочет. Я люблю эту женщину, но выбор остаётся за ней.

– Ты думаешь, она позвонит? А как же твоя служба?

– Я очень на это надеюсь. У меня достаточно выслуги, чтобы уйти на пенсию, есть гражданская специальность, я на многое готов ради неё и мне ничего не может помешать, прими она моё предложение. Я не виноват в вашем разводе, но и упустить свой шанс не могу.

– Прилетел на разведку? – ухмыльнулся Илья.

– Ты тормоз? В чём хочешь меня упрекнуть? Узнав, что ты разбил ей сердце, я должен был увидеть её и сказать всё, глядя в глаза, а она должна знать, что мои чувства к ней не изменились. Пойми, я не в любовники к ней набиваюсь. Улетаю, как видишь, а не стал задерживаться, стараться казаться лучше тебя, мозолить ей глаза. Хотя мог позволить себе это. Ты попробуй запретить мне её любить пусть и на расстоянии.

– Не боишься получить в морду?

– Не боюсь, да и не за что. Физически я сильнее тебя и ты это чувствуешь. Твоя злость и ревность не уместна. Я тебя не оскорбил, не унизил, а с Викой в разговоре, вообще не касался тебя. Я не беру чужого даже в мыслях. Мне как-то на глаза попались строчки:

«Чужая женщина останется чужою.

Важней свою не потерять, а удержать.

Когда вас любят чистой, искренней душою,

Наверно, глупо за чужими вслед бежать…» – Почему ты её предал?

– По собственно дурости.

– А почему развёлся, если признал ошибку? Почему бросил беременную? О чём ты вообще думал?

– Если я скажу, что за меня думали и настраивали против неё, ты поверишь? Это же не оправдание, а полный бред.

– Думаю, скажи ты ей правду, она бы поверила. Ты прожил с ней почти десять лет, она бы тебя поняла.

– Поздно каяться. Я бы многое отдал, чтобы вернуть её.

– Извини. В этом деле я тебе не помощник. Спасибо за доставку. Хотел бы пожелать тебе удачи, но не могу. В этом случае удача пройдёт мимо меня. Прощай.

Илья вернулся в квартиру, когда Виктория и дети уже спали. Два дня, до возвращения Татьяны Ивановны, разговора об Антоне не заводилось, а Илья вёл себя как-то странно. Он старался меньше попадаться Вике на глаза, хотя находился всё ещё в её квартире и занимался с детьми.

Сергей Павлович Петровский, с чувством исполненного долга, вернулся через месяц.

– Пап, откуда столько вещей в багаже? – наблюдая, как отец вскрывает ящик, спросила Вика. – Ты говорил только об одежде.

– Наследство, дочка. Знаешь, за сколько я продал картину и две статуэтки? Агент посоветовал мне обратиться к антиквару. Я прихватил из комнаты бабушки первое, что попалось под руку, и пошёл. Мне, не глядя, вручили триста тысяч. Мог я представить такую цену?

– Почему не продал всё сразу? Какие из нас ценители или коллекционеры? – Виктория улыбнулась, глядя на отца.

– Жаба задушила. Добро всё дореволюционное, правда, я не знаю его истинную цену. Возможно, самые ценные вещи, я уже сбыл. Кто бы мог подумать, что мужья мамы знатоки и ценители. Недвижимость продал, долгов нет, деньги я перевёл в банк, можно покупать квартиру. Ты меня за визит Антона не ругаешь?

– Не ругаю. Пап, он тебе не кажется странным? Огорошил меня утренним визитов, признался в любви, ни на чём не настаивал, вечером улетел, а потом исчез. Курьер доставил мне букет в день рождения, а он сам даже не позвонил.

– Никуда он не исчезал. Служит себе и надеется, что ты ему когда-нибудь позвонишь. Ты меня прости, дочка, но я не вижу повода не поддерживать с ним связь. Он звонит первым, и я ему отвечаю. Он интересовался твоей жизнью, беседуя с мамой, теперь со мной. Что в этом плохого? Мы, своим общением, как-то влияем на твою жизнь? Антон любит тебя на расстоянии столько лет и хорошо знает, что назойливость ему не поможет. Я одного не пойму: чем он хуже Назарова?

– Пап, мы с тобой договоримся, что ты не будешь напоминать мне о моих ошибках и промахах. Мы не будем обсуждать ни того, ни другого.

Прошли два месяца. Супруги Петровские переехали, купив однокомнатную квартиру в соседнем доме, и машину с пробегом.

– Мам, вы ходите ко мне как на работу, – встречая родителей по утрам, говорила Виктория. – Я при вашем содействии и своём бездействии вес не сбрасываю, а набираю. Соне пять месяцев, а я не сбросила ни одного килограмма.

– Выйдешь на работу – набегаешься, и вес сам уйдёт.

– Нас на прогулке Андрей Степанович караулил. Знаете, что он мне предложил? Поступить в аспирантуру или заняться соискательством.

– Сама что думаешь? – Сергей Павлович собирался с внуком в детский сад.

– Ничего. Поздно мне учиться.

– Не дури. Тебе всего тридцать шесть. Через три года будешь кандидатом наук, а не врачом с категорией. Отведу внука в сад, и продолжим разговор.

– Вика, может отец прав? У Зиновьева свои расчеты. Дочери и зятю по пятьдесят шесть, ему почти восемьдесят, а у Виктора другая специальность. Ты не отказывайся и на работу выходи, если в этом есть необходимость. Что у вас с Ильёй?

– Ничего нового. Мам, после визита Антона, мы почти не разговариваем или говорим только о детях. Что они наговорили друг другу по дороге в аэропорт, я не знаю, но самое смешное, мне на руку это молчание. Что-то мешает мне общаться с ним как раньше. Ты знаешь, он пригласил меня на свой день рождения. Ровно десять лет назад начинался наш роман, а год назад мы развелись. День в день.

– Пойдёшь?

– Нет.

– Ты не рано записалась в монашки? Есть же у тебя подруги. Встречайся, общайтесь, ну нельзя сидеть в четырёх стенах даже с двумя детьми. Нужно бывать среди людей, дочка. Дети под присмотром. Отец помолодел рядом с внуками, и о Питере не вспоминает.

– Я на день рождения Ирины, пожалуй, схожу. Прислушаюсь к совету деда, начну писать диссертацию. Соня подрастёт, выйду на работу и буду среди людей, – Вика говорила, а мыслями была где-то далеко. С переездом родителей в соседний дом она ощутила «крылья», которые ей давали поддержку и помощь. Теперь это предложение деда. Она знала, что если захочет, то обязательно справится. А ещё ей хотелось обеспечить недалёкое будущее детей. Она завела отдельную карту, куда перечисляла деньги, полученные от Ильи и бабушкино наследство. Вика не была жадной, но она чётко знала, что нужно её детям, а без чего можно обойтись, что деньги имеют свойство заканчиваться, а источник дохода может забыть об обязательствах, что новые родственники могут и отказаться от неё. Помнила, что её родители обычные пенсионеры, хотя и с хорошей пенсией. Стоило самой как-то строить карьеру и надеяться больше на себя.

День рождения Ильи она «пропустила» поздравив его по телефону после сына. Всей семьёй они поздравили Назарова старшего, но в гости не поехали, отпустив Серёжу с отцом. На день рождения Ирины Виктория всё же решила пойти. Для этого из «старого сундука» достала своё голубое платье. То самое платье, в котором она была десять лет назад на дне рождения Ильи в Турции. Десять лет изменили Вику – она стала на размер больше. Но желание удивить Илью было столь велико, что она обратилась к портнихе. Именно её стараниями платье теперь было по фигуре. Купив светлый жакет и туфли на каблуке в тон, она приехала в ресторан. Илья вспомнил платье. Он весь вечер не отходил от бывшей жены, а потом проводил её домой. Перед тем как войти в подъезд, Виктория позвонила маме.

– Викуся, мы у себя. Дети спят. Соня в коляске. Отдыхай, – ответила Татьяна Ивановна.

– Что-то не так?

– Всё не так. Дети у родителей. Припозднилась мамаша.

– Вика, может мы, наконец, поговорим?

– О чём?

– Обо всём. Ты ни разу не дала мне шанса объясниться. Сказала, как отрезала. Ты совсем не считаешь себя причиной моей неверности?

– Так. Поднимайся в квартиру, поговорим. Значит, ты считаешь, причина во мне? Допустим, я с тобой соглашусь и приму ситуацию перед аварией. Я была беременной. А как ты объяснишь мне причину развода? Я ограничивала тебя в сексе или была против экспериментов? Может чего-то не додавала, была невнимательна, не заботилась? Чего тебе не хватало? Объясни мне на пальцах, чтобы я поняла и не повторяла промахи.

– Пока Серёжка был маленьким, у меня не возникало чувства ненужности. Когда он подрос и пошёл в сад, мне стало казаться, что я лишний, и вы без меня прекрасно обходитесь. Я ревновал тебя. Слишком много времени ты уделяла сыну, а у меня появились комплексы на его присутствие в спальне. Я не получал того заряда, какой мне был нужен. Вот так и влип.

– А поговорить со мной о своих чувствах и проблемах ты не мог? Я не заслужила твоего доверия за девять лет, и ты решил не разрулить проблему, а разнообразить жизнь? А обо мне подумал? А как бы ты поступил, не стань я свидетелем разговора? Как долго скрывал свою связь? А чтобы делал, окажись подруга беременной на самом деле? Молчишь? Я предложила развод, и ты ни минуты не колебался. Я тебе упростила задачу – мы развелись. Тебя обманули, и ты вдруг прозрел? Браво! Мне от этого должно стать легче?

– Когда ты заговорила о разводе, я посчитал это вызовом. Зная твой характер, я решил не давить и подождать, думал, передумаешь или хотя бы поговоришь со мной. Я готов был тебе рассказать обо всём, но ты не дала мне такой возможности. Вика, я не предавал тебя. Я всегда любил тебя и люблю. Неверность не имеет ничего общего с предательством. Да, неверность закончилась выдуманной беременностью, но это моё наказание. В этой истории не всё так просто.

– Надо же, как интересно. Где ты прочёл такую глупость? Все люди временами поступают глупо, но ты явно злоупотребляешь этим. По-твоему, любить одну, а спать с другими – это в порядке вещей? Это многое объясняет в том случае, если твоя любимая женщина, не обманутая жена, а фантом, призрак. Тебе самому не смешно от такого объяснения? Ты не забыл, что у меня уровень интеллекта не ниже твоего? Ты не раскаиваешься, ты сожалеешь о том, что «попался» на измене – вот твоя правда. Будь это не так, ты, признав измену, пришёл и покаялся, а не выжидал. Это не я не дала возможности тебе высказаться, это ты ждал, что я буду просить тебя вернуться, и не показывался на глаза два месяца, – Вика грустно улыбнулась. – Скажи: чем мог помешать тебе сын, засыпая ни рядом, а в другой комнате? Тебе не хватало «заряда» и ты нашёл подзарядку. Чем же они так хороши, что ты теряешь голову?

– Хочешь откровенных подробностей? – он закатил глаза.

– Продолжай закатывать глаза. Может быть, так ты найдёшь свой мозг. Ты сам себя слышишь? Мне не нужны подробности. Я лишь хотела услышать причину неверности. Но так и не поняла, была ли эта причина. Это не сексуальная неудовлетворённость, это поиски приключений согласно поговорке: «Седина в бороду, бес в ребро». Я соглашусь с тобой, что я изменилась, слегка поправилась, но держу себя в форме и выгляжу неплохо, хотя мне далеко до «твоих стандартов». Да, я никогда не была красавицей, но и ты, прости, уже не тот Аполлон, который был десять лет назад. Да, у меня всегда на первом месте будут дети, как бы я не была привязана к мужчине. Да, у меня сложный характер и со мной непросто, но будь он другим, я не справилась бы с ситуацией. Я заставила себя поверить, что трагедии нет, что это очередное испытание, которое я должна пройти, что жизнь не закончилась, что даже самые глубокие раны заживают, что боль – это моя болезнь и инфицировать ею близких нельзя. Я буду работать, строить карьеру, но не в ущерб семье. Я, наверное, смогла бросить работу, сесть мужу на шею и заниматься только детьми, но это была бы уже не я. И кто знает, какая из двух лучшая.

– Такой я тебя и полюбил. Мне нравилась внимательность, терпимость, педантичность, коммуникабельность, ум и скромность. Именно скромность во всём. Ты не старалась казаться умнее окружающих, тебя принимали в любой компании. Ты не играла роли, ты была собой. Многие женщины тебя не понимали, а мужчины мне завидовали.

– Что же ты не уберёг это сокровище, а поменял на подделку? – усмехнулась Виктория.

– Был уверен, что ты не решишься на крайности, переоценил себя. Разве можно объяснить глупость? А она, как снежный ком, только увеличивалась в размерах. Ты знаешь, что такое отчаяние? Это осознание безысходности, которую ты сотворил собственными руками и по собственной глупости.

– Ты меня прости, но ничего нового я не узнала. Ты хотел поговорить, мы поговорили, но не уверена, что поняли друг друга. У тебя правда одна, у меня своя и они строго параллельны. Для меня изречение «Что позволено Юпитеру, не позволено быку» не работает. Человек не животное и может контролировать свою природу. Мы понимали друг друга без слов, думали одинаково, мечтали об одном и том же и, прежде чем создать семью, прожили четыре года. Какая семья без детей? А ревность к собственным детям, вообще, большая глупость. Ты свой выбор сделал год назад, и говорить об этом не имеет смысла. Что-то я разговорилась. Уже полночь.

– У тебя есть что выпить?

– Всё, что ты не допил год назад, я вылила, но, кажется, в холодильнике есть коньяк, купленный отцом.

– Вика, я прошу тебя, дай мне шанс начать всё сначала. Я понимаю, что как раньше уже не будет, но мы можем выстроить новые отношения, если будет обоюдное желание.

– У меня нет такого желания. Я не хочу начинать отношения с человеком, которому не доверяю. Я понимаю, Серёже нужен отец, но мне не нужен муж или партнёр в твоём лице. Извини. Допивай свой коньяк, и я вызову тебе такси. Тебя куда везти? – спросила Вика, взяв телефон и собираясь звонить.

– Ты не звонила Антону?

– А должна была? Меня моя теперешняя жизнь устраивает, и я не намерена в ближайшее время что-то менять.

– Я никуда не поеду. Оккупирую диван, а утром извинюсь перед твоими родителями и увижу детей, – он опрокинул содержимое бокала в рот. – Обещаю, спать сном младенца. Завтра выходной и мне торопиться некуда.

– Пиджак сними и устраивайся. Я принесу плед, – выходя в спальню, тихо добавила: – откуда ты взялся на мою голову?

Утром проснувшись, Вика не застала Илью в квартире. Плед был аккуратно сложен, а подушки лежали на своих местах. Она привела себя в порядок, прошла в кухню, включила чайник и услышала, как открылась входная дверь. На пороге стояла мать с Соней на руках.

– Вика, её что-то беспокоит, – волнуясь, сказала Татьяна Ивановна, забыв о приветствии.

– Мам, ей десерта не хватает, – ответила Вика, беря дочь на руки. – Сейчас мы это дело исправим, – раздевая дочь и давая ей грудь, добавила она. Дочь с жадностью присосалась к груди, глядя на мать своими васильковыми глазами. – Нельзя было лишать принцессу кормления на ночь. Пусть десерта не так много, но сам факт приёма нужен. – Мам, я знаю, чего ты от меня ждёшь. Посидели в ресторане весело. Илья проводил меня, а после звонка тебе мы поднялись в квартиру. Разговаривали долго, но спокойно. Он просил дать ему шанс. Я отказала. Вёл он себя сдержано, а я старалась держаться от него подальше, чтобы не было искушения. Попросил выпить. Выпил, отказался уходить и уснул на диване. Проснувшись, я не застала его в квартире. Это всё.