Земля бессмертных Восток

Виктор обвел взглядом это множественное чудо.

– А если дурак, так ему даже меньше надо. Но такие вас не могут интересовать. Хотя, наверное, и дураков кто-то постепенно разбирает…

Так, прекрасные слушательницы этого бреда обалдевают.

– А вот дальше начинается начало проблем, – как сказанул-то, собака! – В результате как бы случайных встреч и нескольких свиданий создается семья. Тут, как сказала сестра Марэн – нужно «быть хорошей женой», я не перепутал? В доме – чисто, тепло, уютно, одежда в порядке, на кухне, а значит, и на столе много, разнообразно и вкусно… Муж окружен непрерывной всяческой заботой, жена и поговорить может обо всем, и пошутить, и посочувствовать, и незаметно посоветовать. Об интиме уж и не говорю.

А ведь сестры заслушались всерьёз. Лекции, что ли в своей «школе жён» вспоминают или практику?

– Виктор, ты случайно, не был женат на нашей сестре? – тихо спросила Инга, Четвёртая сестра. – Иначе, откуда всё это знаешь, и как бы не больше того, что знаем мы, ты ведь не стал продолжать. Но разве всего этого мало для прочной семьи, по-твоему?

– По-моему мало, сестра, – вздохнул Виктор, – и не надо пока негодовать, я попытаюсь объяснить. Начну с того, что во-вторых. А во-вторых, – вот мужчина, получивший такой подарок – замечательную жену. Кстати, скажите, кто приготовил такого чудесного гуся? Вкус – умопомрачительный!

– Вот она, наша Мира, такую повариху больше не найти, – сестры заставили чуть привстать смущенную совсем молоденькую девушку.

– Мира, спасибо, обещай подкармливать меня этим шедевром, если гуси в страхе не разлетятся.

Виктор не поленился встать, подойти и поцеловать в щёчку совсем уж зардевшуюся повариху.

– Продолжу, не обижайся, – кивнул он Мире, – речь пойдет не о тебе. О гусях. Представьте себе, что это удовольствие я получаю три раза каждый день в течение месяца, или двух. Или трёх, но только такого вот вкусного гуся, абсолютно ничего более. Что скажешь, Мира?

– Да я бы такого повара, или кого там, своими бы руками придушила! И даже одного бы месяца не прошло! Ты издеваешься, Виктор?

– Да, – сознался тот, – издеваюсь, конечно, но только слегка. Что, скажите, с мужем-то происходит, когда рядом чудо-жена, конечно, но много ли разнообразия во взаимоотношениях? Я имею в виду только семью, за ее пределами бывает такое разнообразие, что семья распадается еще быстрей. Дома же лишь дети его обеспечивают. Потому и время семейной жизни тут не месяцами, а годами может длиться… И не шумите, я еще главную гадость не сообщил!

А, если гадость, тогда да, дослушаем… Может быть… На лицах же написано.

– Теперь, о том, что во-первых. Про вас, про сестёр, вышедших с таким трудом замуж. Окрутили красавца-мужчину, спасли его, или как ещё, он вам благодарен, а создав семью, еще и получает всё, что я перечислил раньше. Так? А что, скажите, он отдаёт взамен, что получает женщина? Слышу-слышу и согласен: защита, дети – это совсем немало для жены. Сейчас не надо возмущаться и вообще голосить – я сравнивать вас ни с кем не буду. Но вот этот самый гусь, когда живой, или петух, который орёт во дворе, или вообще все неразумные, кроме мух, не защищают своих жен и целые гаремы? Или не содействуют в появлении потомства? Повторяю, я не сравниваю, наоборот, говорю о различиях между разумными и прочими… Вы же не будете спорить с тем, что курице все равно, что петух ест, где ночует, и в каких ходит штанах? Значит, в семье разумных должно быть что-то еще, кроме того, что вы от меня слышали. Так вот это «что-то» – желание и умение женщины самой получать удовольствие, радость от семьи, в первую очередь, от мужа. Быть счастливой! И значит, нужно научить мужа доставлять эту радость и обеспечивать жене счастье. Вот, на сегодня я не все ещё сказал, что хотел, это только обоснования моей догадки. А теперь подумайте сами, если интересно. Будут вопросы – отвечу, но попозже.

Вопросы, а также возражения, опровержения, обвинения и прочее – всё прямо витало в зале. Несколько минут сёстры помолчали, но очень мало. А потом поднялась буча – по-другому не скажешь! «Правильно» или «неправильно» – это были самые мягкие комментарии, обозначающие просто личные эмоции. А вот когда то в одном, то в другом месте стали раздаваться словечки типа «потому что», «я помню», «а вот в прошлом году»… – Виктор чуть успокоился, все-таки умные женщины, для них эмоции еще ничего не доказывают, нужны факты! Правда, и факты не всегда однозначно оцениваются. И не без шумных споров, тут лишь бы не до женской драки. А что на деле – дальше видно будет, пока не это главное.

Кстати, Марэн и другие старшие жрицы в дискуссии не вступали, просто думали. А Дроня, вдруг коротко глянув на Мальцева, подошла к кошкам:

– Девочки, я, кажется, догадалась, о каком предсказании идет речь. Подобных только два. Идём? Вам-то эти споры ни к чему.

Странно, но Карнэ попросилась в эту компанию, и четвёрка «исследовательниц» покинула трапезную. На что, впрочем, мало кто обратил внимание.

Виктор обратился к старшим:

– Позвольте, сёстры, покинуть это прекрасное собрание, спасибо за слова благодарности, которых мы, может, и не заслуживаем – но приятно, не скрою. Так бы каждый день…

Марэн только рукой махнула в задумчивости, катись, мол, отсюда… Вот и чудесно – вам теперь есть, чем заняться, а страннику – тем более! Его карты ждут!

Но не успел он подойти к дверям, как был остановлен возникшей ниоткуда Бари.

– Виктор, прости, можно просьбу? – Бари смотрела неуверенно.

Естественно, приняв молчание за «Да», она поторопилась продолжить.

– Ты можешь дать мне несколько уроков мечевого боя? Не удивляйся, я не зря к тебе приставала. Я ведь из племени горных медведей с дальних восточных отрогов. Там – наша родина, наши земли, которые пытаются захватить болотные оремы. Война длится почти пять лет. Восточные предгорья с плодородными землями – лакомый для них кусок, и они не признают никаких договоренностей. Племя вынуждено защищаться, значит, готовить воинов человеческого обличья, так как против истинного оремы нашли жестокое оружие. Я – воин передовых охранных отрядов. Здесь – по необходимости, у нас мало настоящих лекарей. Через полгода вернусь к соплеменникам. Научилась я многому, только… здесь получила установку – не убивать! А у нас нельзя без этого. Понимаешь, отчего были мои вопросы? Я умею владеть мечом. Так я да и мои друзья считали. Пока не увидела иллюзию твоего очень короткого контакта с двумя челамами. Научи, Виктор, хоть чему-нибудь! – медведица жалобно смотрела, ухватив рукав Викторовой куртки.

– Бари, – даже не думая ответил он, – клянусь, сколько будет времени, пользуйся мной. О единственном предупреждаю: пощады во время уроков не будет, запасайся целебными мазями и прочим. Договорились?

У Бари, видимо, дыхание застопорило, она смогла только кивнуть, и «они расстались».

Наконец, пустые покои, они же – комната на втором этаже гостевого теремка.

Ёлки-моталки! Нет, не судьба в сегодняшнем дне для знакомства с картами этого мира, не судьба… А какое удовольствие странник предвкушал! Но почувствовал, сейчас получит его еще больше.

Дверь просто вынесли три восторженные фигуры. Бумаги сдуло, спиной Виктор ощутил горизонталь кровати, а со всех сторон и сверху его затормошили, затискали, заобнимали и заударяли кошки с Карнэ, гомоня при этом что попало. «Мы!», «Виктор!», «Нашли!», «Дроня – чудо!», «Отыскали!», «Всё!», «Про!», «Тебя!», «Замуж!»…

– Стоп, кошки драные! – крикнул Мальцев и умудрился обхватить всех трех. – Убить меня решили? Ладно, завершайте свои планы…

Кошки слегка присмирели, Карнэ пискнула:

– Я не кошка, я…

– Как это не кошка? Предсказание искала? – Искала! Поверила ему? – Поверила! На меня бросаешься? – Ещё как бросаешься! Хвост есть? – Провёл рукой вниз по её спине…

– Ай! – вырывается Карнэ. – Какой хвост? Не было хвоста!

Ощупывает она свой зад и пытается его увидеть.

Карина с Керой хохочут.

– Карнэ, подружка, ты уже полдня с нами, не привыкла еще к этим приколкам, или приколам, так, Виктор?

– Ага, привыкла, как же! – отдувается Карнэ. – Каждый час новости… Лучше вот поведайте своему князю, что удалось узнать.

– Еще раз стоп! Уже понял, что вы обнаружили нечто подходящее к случаю. Так вот, меня не очень интересуют всякие бредни по моему поводу, кроме разве финала. Рассказывайте, что ждет вас, чему вы восторгаетесь в будущем. Чтобы даже мне было ясно!

Девчонки хоть и притихли, но радости не убавилось.

– Виктор, это предсказание двухсотлетней давности, сделанное неким Нэльмом, мы тебе говорили уже. Какой он расы – неизвестно, но жил в Юго-Западном княжестве, потом удалился в пещеры и оттуда делал свои предсказания – их у него больше тридцати, кстати, треть сбылась полностью. Дроня умудрилась высмотреть в тебе главное, что соответствует тексту, она ведь специально на ужин пришла, чтобы на тебя вживую глянуть… Так вот там, в этом тексте, есть такое место: «…смутит он разум и душу разумных мыслями, словами и делами своими…»

– Да, – согласился Виктор, – «разум разумных» – это возможно только в самой глубокой, в самой темной пещере, где много мухоморов…

– Не придирайся, Нэльм все равно не слышит, – продолжает Карина, – когда Дроня увидела, какие споры среди сестёр ты организовал, она эту строчку сразу вспомнила. Почти такие слова есть еще в одном тексте, но там тебя нашли воины-мужчины… А мы, то есть всё племя, будем жить рядом с тобой и должны тебя охранять, а ты – нас защищать. А еще мы с Керой выйдем за тебя замуж!

– А еще, – перебила Кера и хихикнула, – всего ты женишься на двенадцати девственницах из разных рас, готовься!

Приплыли снова! Небеса с ними, с дюжиной жён – можно уточнить, а лучше – забыть, но вот эти две верящие фанатки – здесь! Одним же словом можно убить в них всякую надежду – в этом же бреду все связано: спасение племени, перемены в его жизни, отношения со странником, замужество…

– Значит, сейчас будет серьезный разговор, девочки, – предупредил будущий многоженец.

Встревоженно смотрят все трое. А Карнэ при чём? Просто переживает за подруг или как?

– Во-первых, что насчет двенадцати жён, это что, обычное явление, когда мужчина имеет больше одной жены? Во-вторых, что там с финалом в моей предсказанной судьбе?

– А что с жёнами? – Виктор, ты ведь не знаешь, что здесь у любого народа женщин в десять раз больше, чем мужчин, куда им деваться? Вот с финалом не очень понятно, – виновато вздохнула Карина, – сказано, что человек завершит свой путь в далеких южных землях, и после недолгих, но тяжких сражений по эту сторону кольца воцарится мир.

Не очень понятно? А кому вообще может быть понятно, кроме самого пещерного ясновидца? Какой путь – жизненный, круизный? Хоть на юге – и то к месту. Но пока не о том разговор.

– Карина, а сколько выйдет за меня замуж недевственниц, там написано?

Кошка взглянула испуганно:

– А разве… Нет, ничего не сказано…

– Стало быть, если не указал Нэльм их точное количество, будет много. Это радует – в южные земли пойдем огромным семейным табором…

– Снова прикалываешься? – затрясла Виктора за грудки Кера. – Про какой серьезный разговор ты упомянул? Начинай уже!

Мальцев, действительно, посерьезнел. Поднялся из положения «лежа». Для него разговор, на самом деле, важный – это ведь начинается «прописка» в местных обычаях.

– Карина, Кера, вы наверняка уже поняли, что жениться на вас – это для меня вопрос очень неожиданный. Даже думаю, что этого может и не случиться по разным причинам, мало ли! Во всяком случае, торопиться ни к чему. Даже опасно спешить, пока я не устроюсь в этом мире. После – был бы этому рад и без всякого предсказания. Вот будет у нас, например, не очень обычная семья – человек и оборотни, и как в этой семье насчёт детей?

Девчонки уставились друг на дружку, задумались…

– Мы… мы не знаем… никогда не слышали, что от таких браков бывают дети, да, впрочем, и о браках таких не слышали, – это Карина.

Сестрица продолжила.

– Но, Виктор, если вдруг дети будут невозможны, то мы их тебе родим от мужчин нашего племени. Сколько пожелаешь, правда, Карина?

Та с готовностью кивнула. Вот и начались обычаи, которые никак не могут радовать. Или просто устроить даже ради каких-то высоких целей.

– Девочки, – Виктор вздохнул совсем не понарошку, и они это поняли, – вы не забыли, что я не знаю, откуда пришел? Но там, где я жил, конечно, есть свои традиции, свой уклад жизни, который может сильно отличаться от вашего, вернее, от нашего теперь. Так? И мой организм кое-что вспоминает. Я должен привыкнуть к местным обычаям, считать их своими. Но есть в моей прошлой жизни такие, которые я не могу отменить, переступить через них. Пока, во всяком случае. Они ведь не только в разуме, а во мне вообще. Вот это – как раз пример… Если бы у вас уже были дети, я смог бы считать их своими. Но если вы при живом муже будете иметь дело с другими мужчинами, нам вместе не быть…

– Но почему???

– По кочану! – отрезал Виктор. – Мне все равно, какими вы были до нашей встречи, однако, если вы решитесь быть со мной в том смысле, о котором идет речь, то вы будете только со мной. Или без меня – именно это вам и нужно усвоить. Сейчас вы свободны в своем выборе – не всё в предсказаниях выполнимо. В том числе и мои женитьбы. Посчитаю невозможным – не женюсь ни разу. Здесь ваш Нэльм мне не указ. То же и к вам относится – если вашим правилам мешают мои привычки, так и нечего над собой издеваться. Почему и повторяю, что спешить нельзя!

– Но всё-таки, если исполнится, то… как же дети, Виктор?

– Что ж, если это невозможно, то придется смириться с тем, что их не будет – это неприятность не только ваша, но и моя.

Каждая из кошек надолго задумалась, не глядя на другую. Просто физически ощущалось, насколько трудно им было. Сначала понять, потом – принять… Карнэ смотрела на них с сочувствием.

– Что примолкла, Карнэ? – Виктор слегка приобнял горянку. – Что думаешь обо всем этом?

– Ничего я об этом не думаю, мне незачем об этом думать, – сказала она вполголоса, – я точно знаю, что единственным моим мужчиной можешь быть только ты, – она вдруг обхватила рукой шею Виктора и… заревела. – Виктор, ты знаешь…

В голове Карнэ заплясал зеленый костер. Это жуткое зрелище, что-то было в её детстве такое! Быстро потушить…

– Не нужно, ничего не вспоминай! Забудь, – подал он сигнал на подавление болезненных эмоций, – ты просто устала…

Огромные глаза смотрят удивленно, появляется неуверенная улыбка.

– Спасибо, Виктор, – слышится шепоток.

– Девочки, – обратился ко всем, – пора бы нам отдохнуть, слишком много пережили за один день и наговорились до полусмерти. Лечи вас потом… Давайте-ка по своим берлогам, завтра встретимся.

Никто и не подумал возразить. Дверь за тихими барышнями легонько прикрывается. Да, все-таки Карнэ еще раз успела обернуться и выдать:

– Виктор, а ведь нашу затворницу Дроню ты просто очаровал. Она сказала, что уже несколько лет говорит старшим жрицам о необходимости включить в обучение валентинок почти всё, о чем говорил ты – она ведь много знает и умеет думать. Только никак не связывала это с семейной жизнью. И никто её не слушал. А у тебя это получилось убедительно и даже, как она сказала, красиво. А еще, – Карнэ хихикнула, – Дроня сказала, что ей жаль, что она не девственница!

Язва-горянка показала язык и исчезла.

А времени, по ощущениям, около двенадцати. Успеет ли выспаться? Да, совсем из себя выпал – он лекарь или так себе странник? Себя-то поддержать всегда сумеет, и суток ведь не прошло с предыдущего рассвета! Всё-таки картами, что ли заняться в конце концов? Правда, настроение как бы рассосалось… Виктор не спеша начал перекладывать листы и свитки.

О, женщины…

Перемены настроения – это тоже признак предчувствия некоего события. В дверь тихонько постучали. Да что это с дверью творится? Подошёл, открыл… Марэн! М-да…

– Проходи, Марэн, – с улыбкой пригласил новую визитёршу, – рад, что не успела еще меня позабыть.

Первая сестра шутливого тона не принимает, проходит в комнату, окидывает её рассеянным взглядом, также рассеянно перебирает карты, устало присаживается на кровать.

– Тебя уже не позабыть, странник. Какого шороху навел в Храме! – совсем немножко улыбается она. – Думаешь, спит кто-нибудь из сестёр? Разве что Карнэ с Дроней. Остальные спорят о твоих… гм… догадках. И о их возможной проверке. Я и пришла… проверить… Если ты согласишься.

Марэн выглядит растерянной и вовсе не уверенной в себе.

– ???

– Так уж вышло, Виктор, по твоей же вине.

Ой, можно подумать, когда-то была женщина виноватой, если рядом случайно оказывался мужчина!

– После твоего ухода все потребовали немедленного… э… опыта с твоим участием. А со стороны сестёр почему-то, – тут Марэн заулыбалась, – предлагали себя все, даже ярые противницы твоих выводов. И чтобы никого не обижать, я воспользовалась правом Первой сестры… – Марэн снова занервничала. – Виктор, ты, вправду, можешь показать, что мужчина может доставить женщине настоящее удовольствие… здесь… – она провела рукой по кровати.

– Марэн, скажи мне, только честно, ты всё это ради проверки только или вправду хочешь удовольствия?

Эльвина осторожно опустила руку Вмктору на плечо, взглянула на него уверенней и глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду.

– Хочу, Виктор, я очень хочу, но не очень верю в то, что ты говорил. Тем более… мой возраст, то есть как я выгляжу по сравнению с тобой и сёстрами… то, что я – эльвина… мало ли… Не знаю ведь, как ты ко всему этому отнесёшься. Но… хочу, потому и решилась. Случится ли?

А вот что будет, если он откажется? Может ведь легко. Неожиданно всё это. Такие «сюрпризы» наёмниками не предполагались. Однако… Однако оказалось у Андрея три жены. Нет, чёрт, как раз не о жёнах речь, а об этой вот «проверке», кто его за язык-то тянул сегодня? А с другой стороны, можно ли было знать, куда этот язык доведёт? Итак, отказался и что? Да то, придурок, что всем твоим словам – грош цена! Значит, это начало полного недоверия. Вот, разум вовремя заработал, хотя именно тут эмоциям бы место. Чёрт!

А почему же «чёрт»? Вся сущность милицейского земного организма требовала ответа на вопрос «зачем». И где найти ответ, кроме как искать того, кому это выгодно?

– Случится, Первая сестра Верхнего Храма Марэн, если ты кое в чём послушаешься!

– Что такое быть послушной, я не представляю…

…Дальнейшее сложно передавать вслух или описывать, даже невозможно. Да и ни к чему. Однако! Происходило ведь нечто крайне странное и удивительное даже для подготовленного наёмника. Мага, лекаря!

Без всякого сознательного участия Виктора организм Марэн изменялся! Он молодел и подстраивался под мерки землянина, что ли. И под мага-лекаря, которому это было заметно. Ярче становились энергоканалы, крепче кости, свободнее дыхательная и кровеносная системы, более упругими – связки, мышцы, грудь, чуть шире бедра и длиннее ноги… на лице приподнялись высокомерно опущенные кончики губ, и выше взлетели ресницы, вовсе пропали чуть приметные морщинки… Не было от Виктора установок на эти перемены! Значит… А чёрт его знает, что это значит, разбираться с этими делами – после когда-нибудь. Может, взаимодействуют таким образом ауры – у Марэн она ведь практически белая, да уже и не видно в ней замеченных ранее синих отблесков! Страсть, однако! Может быть. А может, у этой расы таков настрой на людей? Вопросы появляются и множатся. Размножаются.

Ожидал он такого? Нет! И Марэн, скорей всего, за всю долгую жизнь не предполагала ничего подобного. Что ж, наверное, был Мальцев в какой-то степени прав, невольно инициировав споры в Храме, и что скрывать, остался доволен!

– Ты ужасен, странный странник, – прошептала эльвина, глядя в потолок, – ты кошмарно ужасен, а свои слова ты доказываешь очень убедительно, поэтому я не уйду отсюда до утра, не надейся.

Неожиданно Марэн замерла, как будто к чему-то прислушиваясь, на лице мелькнула тень тревоги, которая, впрочем, тут же сменилась удивлением. Её лицо, не меняя удивлённого выражения, обернулось к Мальцеву. Вместе с головой.

– Ты знаешь, Виктор, меня просит прийти мама. Ничего тревожного, но ночью это бывает крайне редко. При этом она хочет, чтобы я и тебя прихватила… Не знаю, зачем.

– Что ж, просьба мамы не обсуждается. А кто она, и как мне себя с ней вести?

Марэн погрустнела.

– Мама… весьма пожилого возраста, даже по нашим эльвинским меркам. Она очень долго была Первой сестрой Храма. Но уже пятнадцать лет не встает с постели. Никакие лекарства помочь не могут, магия тоже… Но она не потеряла себя, нет. Виктор, мама по-настоящему живет, она знает всё, что происходит вокруг, знает и то, что случилось днём… У меня ближе неё нет никого, я ее очень люблю, да и все сёстры относятся к ней, как к самому родному человеку, и все, кроме меня, зовут её Матушкой, – Марэн вздохнула и улыбнулась, – а как себя вести, мама тебе подскажет.

– Странно… – продолжила она, одеваясь. – Платье как будто не совсем мое – тут жмёт, тут чуть великовато, и короче, что ли немножко стало… ладно, разберусь…

Через полянку, освещенную луной, подошли к теремку, расположенному рядом с центральным зданием. Проследовали в невеликий зал, да нет – комнату на первом этаже. Неяркий свет уже знакомых «шариков», стены и потолок в цветочном орнаменте – без никакой больничной грусти. Запахи леса. В середине, наверное, чтобы удобнее было ухаживать за больной, – широкая кровать. Высокие подушки, на которые опирается спиной… как вот честно-то сказать? Не старая, а очень старая женщина-эльвина: сухое лицо в редком венчике совершенно седых волос, обтянутые почти прозрачной кожей скулы, кисти рук, выглядывающие из ночнушки поверх покрывала – сухие веточки… И лишь глаза! Черные яркие глаза, полные жизни и света устремлены на странника. Хотя нет, сначала эльвина недоуменно воззрилась на Марэн, хотела что-нибудь сказать, но удержалась. Две молоденькие сиделки, увидев Первую сестру, одновременно открыли рты и закрыли глаза, потом сделали наоборот, и уже не отводили от неё взгляда. Марэн же подбежала к кровати.

– Мама, что случилось? – спросила с тревогой. – Время такое неурочное, ты же обычно спишь…

– Не суетись, дочка, со мной-то как раз не случилось ничего пока, – улыбнулась старушка, – а просто захотелось понять, что случилось с тобой. Видишь ли, впервые меня разбудили твои необычные чувства. Я удивилась, когда их увидела в таком букете: радость, удивление, удовольствие, даже наслаждение, блаженство и просто счастье… Ты хоть помнишь, что с тобой было-то? И ведь я ясно видела, что ты была не одна, и твои эмоции возникли в присутствии твоего э… Так разве могла я не посмотреть на это твое «блаженство»? Как я понимаю, это ведь оно стоит столбом? Виктор, расслабься, – обратилась она уже к Мальцеву, – присядь и вставь хоть слово. Меня, кстати, можешь называть, как и все, Матушкой.

Мальцев склонил голову и присел в кресло рядом с ложем.

– Спасибо, Матушка. Очень рад познакомиться с такой оригинальной интересной женщиной.

– Эк, ты меня удивить хочешь? Ничего подобного давненько не слышала, если слышала вообще. А подробней можешь об этих двух словах: «оригинальная» – что это? «интересная» – поясни, если не трудно, в каком это смысле.

– Да легко, Матушка, даже об трёх словах! – Виктору отчего-то в присутствии престарелой эльвины стало очень легко и спокойно. Странно это, но появилась интересная лекарская мысль.

– Оригинальная – это особенная, ни на кого не похожая. Может, ты знаешь ещё кого-нибудь, чей разум, несмотря на… некоторые сложности с другими частями организма, оставался бы таким светлым, не потерявшим связи с окружающим миром и желающим участвовать в его событиях? Я вот до сих пор никого подобного не знал. Теперь смотри, Матушка, разве не интересен человек, пусть эльвина, извини, хотя в Храме – какая разница, как я понимаю? – человек, который так тонко и отчетливо воспринимает чувства и эмоции другого, и неважно, что это родная дочь? И третье «место»: может быть, ты позвала меня к себе по делу.

Здесь глаза эльвины почему-то чуть дрогнули. Угадал? Есть дело? Надо смягчить.

– Но главным поводом для этого, думаю, было все-таки обычное женское любопытство. Ценное свойство, между прочим, потому что пока оно действует, женщина остается женщиной, не так ли?

– Да-а! – протянула Матушка. – Ты и меня начинаешь удивлять. И где только учат так необычно выражаться? Ведь нутром подвох чувствую, а ни капли обмана! Марэн, я за тебя начинаю радоваться и, не поверишь, уже слегка завидую.

Марэн заалела и прошептала: «Спасибо, мама…»

– Виктор, – продолжила Матушка, – ты, оказывается, ко всему, весьма догадлив. Дело тоже есть, и по моим меркам, не очень обычное дело. Небывалое. Пресветлая Валента хочет с тобой поговорить сама.