Очередные три сказки и пародия…

Проснулся Конан внезапно. Но остался лежать так, как лежал – прижавшись спиной к шершавому и ещё тёплому, днём нагретому солнцем, камню. (Стало быть, спал недолго! По всем ощущениям сейчас – около полуночи!) Что-то в окружающем пространстве происходило. И это что-то явно было направлено против него!..

Он продолжал внимательно вслушиваться, и вглядываться сквозь полуприкрытые веки в окружающую тьму, разгоняемую лишь светом звёзд – луна как раз отправилась на перерождение! – и вскоре понял: его пытаются окружить, чтоб напасть со всех сторон сразу! Крошечные точечки отблесков от глаз то исчезали, то появлялись по периметру примерно двадцатишагового кольца. Жаль, что костерок Конана прогорел до конца, и превратился в золу: судя по расстоянию между глазками, и их высоте от земли, они принадлежали каким-то небольшим животным, вроде койотов или лисиц.

А вот если б у него был постоянный огонь, такие твари просто не подступились бы. Но для этого дров пришлось бы захватить настоящую вязанку!..

Ну да и ладно. Ему не привыкать.

Конан незаметно сжал ладонь на рукояти меча и приготовился к атаке.

Она не замедлила начаться!

Раздался отрывистый лай – словно команда! И свора кинулась к нему.

Варвар вскочил на ноги, и метнул шкуру-одеяло налево от себя – в ближайших нападавших. Те на долю секунды замешкались, и он смог поразить тех, кто кинулся на него прямо спереди: лезвие меча пропело смертоносную песнь, и вот уже три небольших силуэта корчатся, жалобно скуля, на траве у его ног, а Конан мощным взмахом обрушил трёхфутовое лезвие на тех, кто задержался из-за шкуры!

Поражено ещё двое!

За остальными ему уже пришлось бежать: без единого звука рассеянные остатки стаи кинулись врассыпную! Но Конан смог метко брошенным мечом пригвоздить к земле ещё одного!

Подойдя, он убедился, что последний поражённый мертв: меч прошёл сквозь спину, и вышел из брюха. Варвар аккуратно вытащил оружие из небольшого тела, отёр его о шерсть. Точно: или лисица, или койот! Не очень-то хочется даже рассматривать их вблизи: мясо падальщиков обычно несъедобно – оно жёсткое и вонючее. (Впрочем, когда ничего другого не оставалось, ему приходилось довольствоваться и таким!)

Но Конан всё же пожертвовал несколькими щепочками, и вновь разжёг костерок, чтоб рассмотреть шесть тушек получше.

Да, лисицы. Степные. Оранжево-бурый окрас шерсти, пасть, усеянная мелкими треугольными зубками, лапки с небольшими коготками… Интересно: как они могли рассчитывать справиться с ним, большим и хорошо вооружённым, с таким плохеньким «оружием»?! Вывод можно сделать лишь один. И неутешительный.

Звери, такого как он размера, до сих пор оказывались лёгкой добычей. А с вооружёнными людьми стая, похоже, до этого не встречалась. Что тоже говорит о многом.

В частности, о том, что люди предпочитают сюда не соваться.

Значит, выводы о том, что его послали на смерть, в третий раз подтверждаются.

Конан позволил себе сдержано усмехнуться.

Бараны. Они не знают, с кем связались.

Тем приятней будет посмотреть в их заплывшие жиром перепуганные глазёнки.

Утром он открыл котомку бабушки Тома.

М-м, а неплохо! Домашние пироги, кулебяка, колбаса, сыр… Он мысленно поблагодарил и бабушку и Тома, после чего с аппетитом уничтожил добрую половину припасов: Том явно не мог предположить такого. Обычному человеку – да, могло бы хватить на пару дней.

Но Конан – и не обычный человек.

С довольным видом он откинулся на скалу за спиной, и поковырял кончиком кинжала в зубах: если б не эти припасы, пришлось бы думать о том, чтоб повытаскивать печёнки из поганцев лисиц-койотов… А так его избавили от грязной работы по свежеванию.

Спуск казался незаметным, но Конан видел: туда, куда и он идёт, текли и небольшие ручейки, где-то впереди сходившиеся в нечто вроде мелкого ручья, откуда он мог в случае чего и напиться, и пополнить запасы воды.

Конан шёл неторопливо – он знал, что здесь враги не подкрадутся незамеченными.

И точно. Не подкрались.

Вместо этого с обеих сторон из-за кустов ежевики, и бугорков осоки к нему устремилось почти одновременно, словно по сигналу, с добрый десяток весьма грозно выглядевших тварей, до этого, очевидно, лежавших в засаде на брюхе, прижав морды к земле: вон, жидкая грязь на животе и шее некоторых ещё не высохла!

Если б не описание, он бы удивился. А так подобия верблюдов на толстенных волосатых ногах сразу заставили его потрогать лишний раз ладанку на шее.

Не прошло и двух минут, как коперы, набегающие теперь и сзади, отрезая его от скал «крепости», окружили его. Бэл! Ну и монстры!

Вот уж действительно – не голова, а сплошная пасть. И сейчас эти пасти, которыми свободно можно было бы отхватить его голову, грозно лязгали, и истекали слюной.

Но в десяти шагах от него твари словно налетели на невидимую преграду: бегущие впереди вдруг предупреждающе – не то заржали, не то заревели, и вот уже копыта-лапы вспарывают борозды в траве и земле, тормозя массивные тела! Монстры, окружавшие теперь киммерийца почти правильным кольцом, переглядывались, как показалось варвару, с неподдельным удивлением и досадой. Однако никто невидимой черты переступать, похоже, не стремился! Значит…

Для проверки Конан сам сделал шаг – в нужном ему направлении.

Толпа «эскорта» почти одновременно – словно они репетировали это заранее! – тоже сделала шаг: туда же. Однако кольца стая не разорвала.

Варвар усмехнулся: надо же… Впрочем, с «почётным караулом», или без него – двигаться вперёд надо. Не стоять же здесь неизвестно сколько, в надежде, что твари потеряют к нему интерес?!

Идти в компании злобно пялящихся и фыркающих, да ещё и постоянно, хоть и тщетно, облизывающихся и хлопающих пастями монстров, оказалось вовсе не так весело, как он себе представлял: посмотреть-то на это представление было некому! Поэтому Конан просто шёл, куда ему было нужно, и больше не заботился о маскировке и тишине: с такими топающими и взрыкивающими спутниками он уж точно ни от кого не спрячется.

Заодно киммериец рассматривал монстров. Те уже не казались вот прямо совсем непобедимыми: кроме пасти и копыт, (вернее – подобия копыт: ноги-колонны заканчивались настоящей стопой, как у слона – вероятно, на таких удобно передвигаться и по песку, и по болоту!) подходящих орудий для нападения у зверей не имелось. Кроме того, действительно крупными были только два животных. Остальные в холке не достигали и Конановского плеча. Он прикинул, что будь они с таким один на один, он бы сладил легко. Уязвимые места: длинная выдающаяся вперёд шея, глаза. Сердце – в груди спереди.

Но позволить ему проверить эту мысль на практике коперы не спешили: никто так и не приблизился к нему. Правда, и не отстал…

Через час киммериец повернул к воде, хлюпая сапогами по прибрежной грязи, и опустился на колени, чтоб набрать свежей воды во фляжку, и напиться из ручья, превратившегося, скорее, в небольшую и неглубокую речку, и по берегам поросшую низкорослым рогозом и камышом. Коперы почему-то восприняли это как личное оскорбление: трое встали на дыбы, и начали размахивать копытами в воздухе, остальные начали не то топтаться, не то гарцевать на месте, сердито косясь на него, и ревя громче обычного: комья грязи и пучки травы из влажной земли под ударами копыт так и летели!

Конан не придумал ничего лучше, как зачерпнуть воды в свои широкие ладони, и брызнуть в ближайшего копера.

Эффект поразил его самого: с ржанием, достойным лучших скакунов, и такой же прытью, стадо сорвалось с места, и умчалось прочь!

Надо же! Они что – не любят купаться?! Вот грязнули.

Он позволил себе рассмеяться, а затем и выругаться на шемитском.

Ладно, возможно, тут скрыто что-то большее, чем просто нелюбовь к бледным поганкам или чистой воде. Может, как раз здесь и нащупается слабина того, кто сотворил омерзительных тварей.

А Конан уже не сомневался, что странных монстров кто-то сотворил умышленно. И, вероятней всего, как раз для защиты и охраны территории вокруг бывшего Храма.

Другое дело, что Храм давно заброшен и бездействует. Но…

Бездействует ли он на самом деле?!

Ведь он сам об этом знает только со слов чёртова Саидакмаля.

А тот, как уже стало понятно, отнюдь не был заинтересован говорить варвару правду!

При внимательном рассмотрении по мере приближения оказалось, что Храм Пурха не столько разрушен, сколько «недоразрушен». Не так уж много обломков валялось вокруг чернеющей весьма впечатляюще на фона неба, вполне цельной конструкции.

До «руин» Конан дошёл к вечеру. Задержался, потому что останавливался в тени столпа-камня на обед. После обеда отдыхал, и тщательно изучал равнину ещё раз – уже с высоты столпа, над которым позволил себе только приподнять голову, телом оставаясь за замшелым выветрившимся укрытием.

Ну и ничего интересного. Или опасного.

Кроме самой мрачной чёрно-серой громады коробки Храма в дальнем конце долины, на заднем плане декорированной густым лесом.

В сам Храм Конан вглядывался особенно долго и пристально.

Да, нельзя сказать, что тут живут. Иначе вон тот портик давно восстановили бы, обломки от входа убрали, дыру в потолке заделали, да и траву с крыши повыкосили бы… Однако ни следов присутствия поблизости людей, ни коперов, варвар не заметил. Что само по себе ничего, конечно, не значило: сколько раз его вот так, с помощью внешних признаков заброшенности и безлюдности, пытались ввести в заблуждение!

Но всё равно: идти внутрь придётся. За опалом. Который находится там, в здании.

А именно – в главном зале, украшая лоб какого-то там древнего Божества: Конан не запомнил сложного имени из трёх частей, на каком-то тарабарском диалекте, которое ему назвал глава Гильдии купцов.

Парадный вход, который сейчас был скрыт наиболее густой тенью, поскольку солнце заходило как раз позади Храма, Конана не впечатлил. Он видал монументальные порталы, украшенные и попомпезней. Однако не через него же он собирается входить?!

Весь опыт варвара говорил ему о том, что проникать в такие места лучше не «в лоб», а – через «запасной» путь. И, чтоб враг по возможности и не догадывался, что оттуда может быть совершено… Проникновение.

Чуть продвинувшись вправо, киммериец пригляделся внимательней: да, вот с этой стороны, под прикрытием кустов, а затем – и отвалившихся от здания блоков, пожалуй, удастся подобраться незамеченным, кто бы ни сидел там на страже.

Единственное, что нужно – чтоб солнце окончательно зашло за горизонт. Ну а луны как раз нет.

Удачно он выбрал время!..

Перебраться, цепляясь за стыки между каменными блоками-кирпичами, и корни вездесущих кустов, цепко въевшихся в малейшие трещинки кладки стены, на крышу бокового портика, профессионалу труда не составило. После чего оставалось только тихо, так, чтоб ни камушек не шелохнулся, перейти по почерневшей от непогоды и времени крыше постройки, поросшей травой, поселившейся на нанесённым ветрами весьма впечатляюще толстом слое почве, выше – к центральному своду.

Чуткий наблюдатель, сидевший где-то глубоко внутри варвара, исподволь отмечал, как загадочно-зловеще выглядит лес, до которого оказалось на самом деле не меньше пары миль. Как подозрительно тихо в пучине окружавшей Храм если не трясине, то – очень жидкой топи: ни одной трели лягушек-жаб, как известно, не упускавших столь удобного для жизни, и буквально кишевшего москитами, комарами, и прочей летуче-кусачей мелочью, болота. И что даже ночные птицы или летучие мыши не показывают свои силуэты на фоне звёздного неба, на котором, как назло, не имелось ни облачка.

Вот именно это: то, что не было – не то, что жабьих рулад, а даже стрёкота сверчков и цикад! – и настораживало варвара сильней всего. Эти твари нутром чуют, где опасно, и не суются туда. А, казалось бы, в здешних-то заливных лугах и топях им – самое раздолье!..

Киммериец протянул руку. Почти нежно коснулся выщербленных каменных прямоугольников кирпичей, плавно переходящих в купол свода – высота приземистой полусферы не превышала десятка шагов. Но стоит ли лезть туда, наверх, к центральному отверстию-окну, вот так: сходу?

Крохотный червячок сомнения грыз его давно – с того самого момента, как он с верхушки замшелого столпа увидал громаду впечатляющих размеров в этом пустынном, неплодородном, и вообще – столь не подходящем для объекта поклонения и массового паломничества, месте. Вот чует его сердце – не для верующих и адептов какой-то там религии его возводили.

А для фанатиков!

Здесь пахнет, как, впрочем, и обычно в его приключениях – тёмным, и чуждым людской морали и совести, запретным культом!..

Зрение позволяло киммерийцу видеть в темноте не хуже кошки. А в свете звёзд ему вообще грех было жаловаться на видимость. Поэтому он, наплевав на естественное желание сознания как можно быстрей проникнуть внутрь, и покончить с хлопотливым делом, двинулся по крыше вокруг купола, не забывая оглядываться и чутко вслушиваться.

Есть.

Он бросил туловище вниз, и наотмашь ударил мечом назад – даже не глядя!

Чёртова тварь, шелест кожистых крыльев которой он услышал за несколько мгновений до того, как обошёл купол по периметру до конца, не успела даже заорать: меч напрочь отсёк ей голову, часть груди и одно из крыльев!

Осмотр бьющегося в агонии тела оказался интересней, чем результаты обхода, который не принёс, собственно, ничего нового: ну, трава и трава, ну, обломки – и обломки.

А вот тело летающего монстра сказало Конану, кроме того, что принадлежало какой-то чудовищной помеси летучей мыши и утки, ещё и о том, что кто бы ни придумал и не создал эту тварь, для охраны здания Храма в людях не нуждался: огромные навыкате глаза, источающие сейчас лютую ненависть и животный ужас от осознания скорой смерти, явно в темноте позволяли видеть отменно, а утиный, непропорционально огромный клюв, чем-то так напоминал коперов!..

Хотя бы зубами: те оказались почти как у чёртовых «верблюдов»: острые, треугольной формы. Ну и правильно: чего мудрить, раз нашёл подходящую, надёжно работающую конструкцию. Каждый чародей, при всех их комплексах и жажде мировой власти, всё же остаётся в глубине души, как давно понял киммериец, банальным… Лентяем!

Крылья в размахе достигали, вероятно, десяти шагов: если б было нужно, такой монстр легко мог бы унести в когтистых лапищах целого барана… Но Конана такое чудище не могло ни удивить, ни остановить: видали и пострашней.

Поэтому оставив истекавшего остатками чёрной вонючей крови монстра лежать на месте, киммериец принялся исследовать и остальное пространство крыши, чутко всматриваясь и вслушиваясь в окружающее безмолвие: мало ли!..

Обход позволил найти три, вроде, подходящие для проникновения, дыры: первая как раз почти там, куда он вначале подошёл: она находилась чуть левее места, с которого он начал обход круглой конструкции. Вторая представляла собой настоящий пролом в боковом портике: камни кровли и стены обрушились, не то от времени, не то – от землетрясения, и пролезть мог не то, что Конан – а и стадо коперов.

Однако по здравом размышлении Конан решил, что землетрясений на болотистой почве не бывает. Следовательно – это место в кладке наиболее слабо, и, разумеется, ненадёжно. Он предпочёл третью дыру: она располагалась на почти противоположной от разрушенного портика стороне, и выходила на заднюю сторону строения: как раз на лес.

Протискиваться сквозь треугольную щель оказалось трудно: в глубине стен пятифутовой толщины она становилась и уже, и иззубренней. Но киммериец не потому получил прозвище лучшего вора Ойкумены, что отступал перед трудностями, или искал лёгких путей: он мог, при необходимости, просочиться почти в любую щель – совсем как змея. Вернее – змей!

Внутри оказалось темно.

И даже свет, который по идее должен был просачиваться внутрь из окна-отверстия в центре купола, и из пролома разрушенной стены напротив, да и из входного портала, не рассеивал непроглядного мрака, царящего в гулком и явно пустом пространстве, которое, как чуял Конан, давно никто не нарушал присутствием: пахло лишь пылью и плесенью.

Бесшумно развязав горловину своей сумы, Конан достал крюк с привязанной к нему верёвкой. Он прикинул, что её пятидесяти ярдов ему должно хватить с избытком – до пола не должно быть больше десяти.

Крюк удалось закрепить надёжно: за несколько особо хорошо сохранившихся кирпичей. Верёвка бесшумно ушла вниз, мягко спускаемая умелыми руками. Конан ещё раз оглядел крышу, настойчиво вслушиваясь в почти звенящую тишину.

Ничего.

Он перекинул перевязь с мечом за спину: так-то оно понадёжней будет!..

Ладно, лезть надо.

Где-то после десятого ярда спуска он начал пытаться нащупать пол ногой.

Нет. Нет… Вот ушёл вверх и узел на верёвке, обозначавший двадцать ярдов, а пола так и нет. Хм-м… Странно. Может, пол главного зала – ниже уровня земли? Вряд ли. Потому что тогда он был бы весь залит грунтовыми водами, и здесь плескалось бы озеро.

Когда верёвка закончилась под ногами, Конан все равно слез до последнего узла на самом конце – пытаясь-таки хоть что-то нащупать… Тщетно.

А вот прыгать с неизвестной высоты на неизвестную поверхность – не дело. Потому что мало ли какую гадость измыслило чёрное коварство очередного мага, который тут поработал! Можно напороться, скажем, на острые колья. Или – лезвия ножей. Или…

Вот именно – лучше не пытаться это выяснить на собственной драгоценной шкуре!

Придётся возвращаться.

На подъём ушло минут десять: Конан старался свои злость и усталость сопением не выдавать. Теперь он вынужден был перейти к тому пролому, куда легко вошёл бы отряд всадников. Крюк, правда, пришлось закреплять за башенку портика, а не за крошащиеся под пальцами кирпичи кромки пролома.

Верёвку он разматывал уже быстрей, и спускался не так тихо.

Но – с тем же результатом. Дна не было!

Да что же это…

Киммериец раздражённо сплюнул на крышу, на которой снова сидел: странные тут творятся вещи. Не иначе, как пространство внутри главного зала не намерено подчиняться его представлениям о том, каких оно должно быть размеров.

Ну да и ладно. Раз внутри всё так же тихо, и пахнет по-прежнему тленом веков, придётся-таки идти напролом. Не сидеть же у входа до рассвета?!

Но идти вслепую в такое странное место… Чёрта с два!

Он, всё ещё стараясь действовать бесшумно, спустился на землю. Прошёл к порталу. Постоял, вслушиваясь. Бэл раздери: он же чует, что – никого!..

Конан, уже не боясь звона кремня о кресало, разжёг трут и несколько оставшихся щепок тут же – прямо у порога входного проёма. Запалил от костерка приготовленный факел. Поднял над головой: вперёд!

Вход выглядел обычно. Ну портал и портал. Дверей вот только нет и в помине: то ли украли какие расхитители, то ли их и не было. Зато пол зала оказался выложен искуснейшими мастерами: такую прекрасную мозаику из различных пород цветного камня Конан редко видел и во дворцах. Однако стен почему-то видно не было, как бы высоко он свой факел ни поднимал!

Киммериец старался быть внимательным к щелям в полу: неровён час, нарвёшься на какую-нибудь ловушку… Но если прямо у входа оказалось нанесено немного пыли, на которой не отпечатался, впрочем, ни один след – ни людской, ни звериный! – то дальше вглубь зала не имелось и пыли, и отлично сохранившие полировку плиты отбрасывали обратно в глаза слепящие блики от его факела.

Конан решительно зашагал прямо: ему описали зал, хоть и не предупредили, что тот окажется настолько огромным: только через добрых десять минут вдали наконец показалась задняя стена.

Да что же за шутки здесь выкидывает его чувство времени и пространства?! Или это – такое колдовство? А хорошо. Для служителей. Получается, снаружи Храм – крохотный (Ну, сравнительно!) каменный куб, а внутри можно спокойно разместить хоть базарную площадь огромного города. Да, похоже, и не одну!

Пол под ногами перестал складываться в разные узоры и геометрические фигуры, а превратился в чёрный монолит: похоже, из обсидиана. Конан подивился: отполировать столь твёрдый и неподатливый при обработке материал мог только очень настойчивый и сильный мастер. Нет – мастера! Десятки, сотни работников! Вооружённые прочнейшим инструментом. И располагающие огромным запасом времени…

Кто же на самом деле построил этот Храм?! Похоже, он куда древней, чем кажется. И поэтому – опасней.

Ловушки древних династий и народов понять и обнаружить куда сложней! А уж обезвредить…

Но вот под ногами снова оказалась мозаика из вычурно-изящных изображений цветов, побегов, линий, и фигур разных цветов: мрамор, гранит, песчаник, ещё что-то… А вот сами узоры показались странно знакомы!

Конан сердито поджал губы: точно! Ещё бы не знакомы! Он опять вышел прямо к входному порталу, будь он неладен!

Да что же это?!

Он ведь не слепой, и не полный идиот – шёл всё время прямо! Тут-то он уверен в себе.

Но…

Но получается – что не прямо.

Ах, вы так, значит, со мной…

Конан коротко рыкнул, поднял факел, сгоревший уже больше чем наполовину. И стремительно ринулся в тягуче-вязкое, и словно издевающееся, пространство…

Провести остаток ночи в бодрствовании и повторении тщетных попыток варвар особого смысла не видел. Поэтому постелил у входа своё одеяло, и даже не позаботился положить под изголовье кинжалы: теперь-то ему было отлично понятно, почему внутри нет даже следов звериных лап. Уж звери-то чуют такое!..

Разбудило солнце – Храм древние строители расположили таким образом, что его восходящие лучи попадали как раз в портал входа, образуя на пыли и плитах подобие дорожки, истаивающей там, в глубине зала.

Вот по этой неверной дорожке варвар и двинулся, даже не позавтракав, и удивляясь, почему это свет не проникает через окно-отверстие в куполе: по идее, должен бы. Однако в центре купола не видно было даже хоть сколько-нибудь светлого пятна. А ведь круг этого окна имел не меньше пары шагов в поперечнике…

Завтракать пришлось там же – у входа. Потому что поход натощак в глубину Храма и при солнечном свете оказался безуспешен: спустя каких-то двадцать минут варвар вышел вновь ко входу. Сердито поглядывая на стены – ничем выдающимся в смысле декора те не порадовали: простые, и даже не отполированные каменные блоки кирпичей! – Конан расправился с припасами, собранными давешней бабушкой. Но котомку не бросил, (мало ли!) а спрятал назад в свою необъятную суму. Теперь нужно подумать.

Раз в лоб, прямо, не пройти, должен найтись какой-то другой способ. Ведь не может так быть, чтоб сами жрецы и строители этого древнего безобразия не предусмотрели для себя прохода – хоть какого-нибудь! – к алтарю! Алтарю, видимому теперь при свете ослепительно сияющего солнца, там, вдали – у задней стены, и словно айсберг, возвышающемуся над струящейся над самым полом дымке таинственного сумрака.

Конан стал внимательно рассматривать плиты. И скоро заметил кое-что.

А ведь похоже на Лабиринт! Если попробовать идти по вот этим лозам, они, возможно, могут вывести…

Однако следование по предательски извивающейся ядовито-красной дорожке через час снова привело его ко входу, заставив описать, как он понял, полный круг!

Бэл их раздери. Что делать-то?!

Такая система защиты, получается, оказалась куда действенней, чем охрана с помощью всяких монстров, защитников, и ловушек! А ведь он не может даже выместить хоть на каком-нибудь страже свою досаду: нет здесь стражей! Ну, живых… Но раз Храм считается Храмом – должны быть хотя бы служители.

Он всматривался в стены и пол, раздражённо хмурясь. Нет. Что-то должно быть здесь этакое… Простое. Но одновременно – такое, что любому умному человеку в голову просто не придёт.

Значит, придётся попробовать… Вести себя глупо.

Киммериец, сердито отдуваясь и оглядываясь через плечо, встал к еле заметному в глубине алтарю спиной.

Двинулся от входа задом – ориентируясь на медленно тускнеющее пятно входа.

Ого! Примерно на сотом шаге пятно потускнело настолько, что его стало просто не видно даже его кошачьим зрением!!!

Вокруг расстилалось чёрное вязкое пространство, загадочно-зловеще переливаясь всеми оттенками агата и обсидиана, на голову давило похлеще, чем если б нырнул на глубину ста футов, а в уши, до этого словно заложенные ватой, начали лезть какие-то посторонние звуки!

Конан быстро огляделся, присев пониже, и даже встав на колено: да, верно! Вон: позади, за спиной, явно что-то происходит! Какое-то движение!

Люди?! Нет, пока ещё – смутные, еле различимые в полумраке тени! Но…

Но он не сможет до них добраться, если развернётся вновь передом: тогда его встретит неизменный «любимый» портал! Радует только то, что незнакомцы, похоже, пока не заметили его присутствия… Хотя и двигались необычно, так же как он – спиной вперёд! Смотреть оказалось, мягко говоря, непривычно. Но незнакомцы, похоже, привыкли: словно у них глаза на затылке! Или они здесь уже каждый камень, каждую плиту мозаики знают… Хорошо только, что хоть и идут лицом к нему – а пока не обнаружили.