Пять судеб. Каменный принц

Ефим расказывал медленно, словно снова погружаясь в тот день и переживая всё во второй раз. Глаза его блестели ностальгическими слезами. Взор был устремлён куда-то далеко, унося за собой сознание. Мальчик смотрел на него неотрывно, проникаясь каждым сказанным словом. История была настолько красивой, что сердце сжималось в груди, обливаясь кровью.

– Сегодня я привёл тебя сюда, чтобы возобновить эту традицию… – продолжал тот тем временем. – Сорви любой одуванчик, который тебе приглянется…

– Хорошо, дед Ефа! – пролепетал завороженный мальчик, оглядываясь вокруг себя.

Приметив в дали маленький и очень даже милый одуванчик, Армэль поднялся с земли, подбегая к крохе и осторожно обламывая стебелёк. Развернувшись к деду, он ненадолго замер, наблюдая. Тот сидел, смотря на рыжий горизонт. Крутил в руке одуванчик, иногда поднося белый пух к носу и зарываясь в него ноздрями. Картина была очень меланхоличной…

Отойдя от оцепенения, Армэль подбежал к деду, падая на траву рядом. Тот перевёл на него взгляд, расплываясь в лёгкой улыбке. Мальчик ответил ему такой же. Снова переведя взгляд на уже потемневшее небо, они синхронно зажмурили глаза.

«Пускай Ефим будет счастлив! » – проговорил про себя желание Армэль.

Синхронно загадав желания, оба выдохнули на одуванчики из-за всех сил. Ветер тут же подхватил разлетающиеся в разные стороны пушинки, унося их в даль. Они долго провожали взглядом свои послания, отдавая им крупинки надежды и подпитывая силами. А когда пушистые семена исчезли, то они просто смотрела в небо, не говоря ни слова.

Просидев там до того момента, пока на небе не засияли звёзды и не восшествовала Луна, они поднялись и зашагали в полной тишине. В такой же тишине дед Ефим проводил мальчика до ворот.

Всю дорогу каждый думал о своём, выстраивая какие-то логические цепочки и попросту надеясь. Возле же ворот они обнялись, прошептав слова прощания и пожелания удачи. Армэль долго провожал взглядом мужчину, пока тот не скрылся из виду насовсем. Когда же тот исчез в ночной тиши леса, он перелез через забор, добираясь до комнаты тем же маршрутом.

Войдя в комнату, мальчик подошёл к окну, поднимая взгляд на звёздное небо. Он думал о многом. О Кате, Ефиме, о своей жизни, отце и…

И о маме…

Он много хорошего слышал о ней. Видел фотографии, но этого было мало. Он скучал. Как и всем, ему хотелось материнской любви и ласки. Чтобы кто-то жалел и прижимал к груди, перебирая его спутанные иссиня-чёрные волосы. Чтобы кто-то приносил молоко с печеньем, когда случались кошмары. Но этого не было. Его лишили всего этого ещё при рождении…

Но несмотря на произошедшее у него теперь есть Ефим и Вари. Два безумно дорогих человека, без которых он не мог представить своё существование. И любимый врач, который рассказывал про маму. Про то, как она носила его под сердцем. Армэлю хотелось верить, что теперь всё будет хорошо. Он вырастет и станет помогать Ефиму, влюбиться, как его родители, и будет счастлив.

Мысли прервал стук в дверь. Переведя на деревянный прямоугольник взгляд, мальчик прокричал краткое «войдите!», снова возвращаясь к лицезрению ночного неба и заостряя взор на Луне. Вошедшей оказалась нянечка, Лилия Аркадьевна.

– Армэльчик, тебя попросил появится Серёжечка ещё три часика назад… – начала женщина нерешительно, употребляя свои любимые уменьшительно-ласкательные. – Мне что-нибудь передать?

– Нет, я сам к нему подойду! – сказал Армэль, разворачиваясь и растягивая губы в широкой улыбке.

Эта женщина всегда ему нравилась. Её ласковая речь, медлительность, старательность и добрословность. Всё это создавало из неё ангела, перепутавшего небеса с землёй. Очки в роговой оправе и наряд из ряда добрая-бабушка-библиотекарша дополняли этот образ.

  Кивнув ему, она ушла.

Проводив Лилию Аркадьевну взглядом, Армэль отошёл от окна. Подойдя к шкафу, он выудил свой повседневный строгий костюм, состоящий из лёгкой шёлковой рубашки цвета слоновой кости и шорт на подтяжках тёмно-синего цвета. Образ завершили пиджак в тон шортам и лаковые туфли на ногах.

Причесавшись, Армэль вышел из комнаты, направляясь в сторону кабинета отца. Он прекрасно знал, что тот, как всегда, заседает там до поздна и довольно быстро добрался до места назначения. Подойдя к двери кабинета, Армэль постучал три раза, но никто не ответил. Пожав плечами, мальчик толкнул дверь. Та тихо открылась, открывая взору ребёнка то, чего он видеть в подобном возрасте не должен.

Мальчик оторопел от шока. Глаза заблестели от надвигающихся слёз. Но он не плакал, наблюдая как его отец… Он… Ребёнок даже не знал какое дать описание происходящему на его глазах процессу совокупления.

Их горничная, кажется Мария, лежала на столе, издавая охи и вздохи, моля о чём-то отца. Её платье держалось лишь на поясе. Грудь была оголена открывая взору обнажённую верхнюю часть тела. Нижняя не отличалась приличностью, так как там платье тоже было задрано. Мужчина куда-то и чем-то толкался в женщину, вызывая те самые напугавшие ребёнка звуки, и воспроизводя их сам. У отца мальчика были лишь приспущены штаны, не более. Но это не уменьшало развратности картины. Руки мужчины непристойно ласкали грудь, а бёдра двигались быстро и со странным хлюпанием…

Спустя несколько мгновений женщина вскричала имя отца, расслабляясь на столе и часто дыша, так же как и мужчина. Только потом они заметили стоящего в проходе Армэля. Он остолбеневши наблюдал за всем, будучи не в силах сдвинуться с места или что-либо сказать. Рот приоткрылся в немом крике, но голос подвёл своего хозяина, не желая издавать раненого звука.

Когда же шок начал отступать, всё тело мальчика задрожало. Слёзы, словно ожидая команды, наконец хлынули из глаз. Мужчина рванул к сыну, судорожно поправляя брюки, но тот отпрянул, круто разворачиваясь и срываясь на бег. Он бежал не в комнату. На улицу. Хотелось исчезнуть. Отмотать время назад. Но исчезательного шкафа или машины времени у него не было. Армэль не мог смирится с тем, что его отец предал маму.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – залепетал, словно мантру, мальчик, выбегая за территорию особняка.

В этот момент он ненавидел всех. Себя за то, что сбежал. Отца за то, что предал мать. Деда, подавшего пример верного мужа. Все шаблоны мальчика летели крахом. Всё спускалось в тартарары с грохотом и звоном. Сердце хотело верить, что всё это сон, но сознание хватало за шкирку, тыкая носом в реальность.

С этими, разрывающими душу, сердце и мозг, мыслями Армэль добежал до дома деда Ефима. Не утруждаясь в стуке, он вбежал внутрь, ослеплённый слезами. Но встретила его там лишь давящая и невероятно жуткая тишина. Под ложечкой тревожно засосало. Слёзы иссохли. Словно кукла, Армэль подошёл к двери в спальню. Рука не желала подниматься, но усилием воли он заставил её ухватиться за ручку. Потянув ту на себя, ребёнок распахнул дверь…

Далее всё было как в прострации. Казалось, Армэль наблюдал всё со стороны, что всё это происходит не с ним. С кем-то другим. Чей-то крик, после вой…

Только потом мальчик понимает, что кричит он сам, а вой – его собственные рыдания. Он прижимал голову бесчувственного и уже, к несчастью, не дышащего Ефима, раскачиваясь из стороны в сторону и шепча что-то невразумительное. Дрожащей рукой, мальчик водил по упокоенному лицу, размазывая собственные слёзы и моля того раскрыть глаза, проснуться. Но Ефим на мольбы не отвечал, бездуховно лёжа на полу. Его глаза были прикрыты, словно он вовсе не отдал дух, а просто спит…

На дрожащих ногах и рыдая, Армэль встал, опираясь о стену. Силы разом покинули его, не давая сделать и шага. Но надежда ещё теплилась в груди и он шёл к телефону. Опираясь на стену, падая и рыдая, но шёл.

Добравшись до телефона, он взял трубку. Все уроки, как пользоваться этим древним агрегатом, в миг испарились, потому пришлось напрячь мозг. С трудом, дрожащими руками и промазывая пальцем, но он набрал скорую. Так же с трудом, дрожащим, заплаканными и истеричным голосом мальчишка вызвал бригаду скорой помощи.

Сил положить трубку после уже не осталось. Она выпала из руки, свисая с тумбы и раскачиваясь на пружине. Ноги так же подвели его, не желая боле держать своего носителя.

Следующие события он и вовсе помнит сквозь какую-то дымку. Мир рухнул в одночасье без пометки для восстановления. Звук сирен, яркий красно-синий свет, синие пятна в форме. Все краски смешались, образуя жуткую смесь.

Кто-то что-то говорил, спрашивал, но в ушах лишь звон, от чего слов не разобрать. Кто-то хватает, куда-то везёт, ставит какой-то укол. Было уже всё равно…

 Было уже всё равно… Эта мысль повторялась в голове, словно любимая песня на повторе, отдаваясь эхом во всём теле и затягивая в тёмную пустоту. Но это была вовсе не песня и отнюдь не любимая…

Армэль поддался, проваливаясь в эту бездонную глушь, будучи окутанным своим оттенком чёрного…

*******

Спустя секунды пребывания в кромешной тьме, которая облепила всё тело, к мальчику пробился лучик света. Этот свет не нёс какие-то положительные эмоции. Он был пустым, ничего не дающим, но призывающим открыть глаза.

Слушаясь немой команды, веки Армэля приоткрылись. Взгляд наткнулся на белый потолок, а оглядевшись вокруг, он осознал, что находиться в больнице. К руке была прикреплена трубка, соединяющая с пакетом жидкости. Короче говоря, простая капельница.

В воздухе стоял запах медикаментов, а звук пищащих приборов стучал по ушам, но Армэль смиренно ждал. Спустя же минуту, которая вытянулась в час по ощущениям, терпение кончилось и он выдернул торчащий провод, спрыгивая на пол и совсем не чувствуя боли. Ноги подвели, подгибаясь, но рука вовремя схватилась за край кровати. Так, опираясь обо всё, что можно было по пути, мальчик добрался до выхода…

Но не успел Армэль выйти, как его слух уловил голоса за дверью. Говорило двое. Мальчик узнал лишь один голос, который принадлежал его отцу. Они говорили о нём. Скучные термины и советы лились из уст второго голоса. Ничего интересного не звучало и Армэль уже собирался обнаружить себя, но тут речь зашла о другом. Сердце учащённо забилось и сжалось в груди, причиняя боль.

– Что насчёт того дедушки… – начал чуть теплее голос, который наконец удалось узнать. Говорил тот самый любимый врач, Валентин Андреевич. -…мы долго бились, но спасти его не удалось. Он умер на месте от сердечного приступа. Вы являетесь его родственником?

Воцарилась тишина. Отцовский голос молчал. Сердце в груди мальчика сорвалось и все части тела разом онемели. Лёгкие забыли как дышать. Часы на стене тикали неимоверно громко, оборудование пищало, а запах медикаментов усилился. В животе замутило и перевернуло, нервы начали сдавать. Секунды длились сравни часу. Армэль не отрываясь смотрел на часы напротив, прижимаясь ухом теснее к двери, силясь слиться с холодной пластмассой. Тик. Так. Тик. Так. Тик. Так. В висках стучало. Мальчик напрягал слух, чтобы не пропустить ни звука. Он тихо молил отца сказать да…

– Нет. – Наконец нарушил давящую тишину резкий баритон отца, от чего Армэль вздрогнул, зажимая рот ладошкой. – Он нам никем не является.

– Хммм… – Призадумался второй голос, в то время как мальчик ногтями вцепился себе в лицо, зажимая рот и сдерживая непрошенные вопли. – Ну что ж… Тогда этим займутся соответствующие органы, если не удастся найти родственников. Жаль…

Дальше речь врача прервал какой-то крик. Кто-то кричал срывая горло. Спустя мгновение до Армэля дошло, что кричал он сам. Тело двигалось само выбегая за дверь, а голос кричал «нет!». Всё тело словно налилось невероятной силой, пульсирующей в каждой клетке. Мужчины расширенными глазами смотрели на него.

Сорвавшись с места, Армэль побежал. Побежал вперёд, мельком заглядывая во все палаты. Он не хотел верить в то, что дед Ефим ушёл от него. Мальчику казалось это невозможным. Сердце глухо стучало, лёгкие трещали по швам, а ноги скользили по полу. Кто-то что-то кричал, пытался схватить, но ребёнок бился как дикий зверь и бежал дальше. Во время борьбы что-то билось с глухим стуком, а кому-то и вовсе перепадало по чувствительным точкам.

Вот и злосчастная дверь с кровавой (как казалось мальчику) табличкой, гласящей «морг», спустя долгие мгновения дикого бега. Армэль замер. Ноги гудели, сердце билось о рёбра, а мозг давил на уши. Что-то внутри словно желало вырваться. Всё тело колотило в ознобе и оно трещало по швам. Спустя короткое время для нас и очень длинное для мальчика, он сделал первый шаг и толкнул дверь.

Внутри было холодно, но Армэль ничего не чувствовал. Все ощущения пали, покидая его тело. Не было ничего. Ни звуков, ни запахов. Мальчик даже не чувствовал пола под ногами и не понимал как передвигается.

  Секунда и он поворачивает голову, видя и не видя перед собой мертвецки бледные ноги. На правой ноге зиял шрам, тянущийся вдоль всей стопы. Сознание тут же подбросило воспоминание…

*******

Была летняя погода. На улице пекло солнце. Армэль и Ефим сидели на берегу и рыбачили. День был хорошим и рыба попадалась крупная. Они вели разговор о разном, рассказывали смешные истории и обсуждали своё окружение. Ничего предосудительного. Тут то во время их спора у Армэля и задёргался поплавок. Мальчик ухватился за удочку, резко вздёргивая её вверх, но добыча не поддавалась.

– Дед Еф! Рыба строптивая! Помоги! – вскричал мальчик сквозь зубы.

– Да це шо? Бягу! – озорно вскричал Ефим, вставая мальчику за спину и тоже хватаясь за удочку. – Ух, окаянная!

Взявшись покрепче, они сильнее потянули на себя. Тут раздался треск, грохот и всплеск. Удочку дернуло в сторону воды, леска оборвалась и обоих подбросило, кидая чуть ли не в середину реки. Из другого края неподалёку выплыл катер и удалился в противоположную от них сторону. Оба сидели в воде и хлопали глазами. Синхронно повернув друг на друга головы, они молчали какое-то время.

Первым не выдержал Ефим, срываясь и хохоча не в себя. Его смехом уже заразился Армэль.

– Мы! Ловили! Ха-ха! Катер! – сквозь смех выдавливал из себя слова мальчик.

– Дед Еф помаги! Большая рыбина! Ха-ха! – изображал голос Армэля Ефим, хохоча.

– А сам то!? Тащи рыбину! Пожарим и пир устроим! Ха-ха! – поддразнивал в ответ Армэль, изображая бас деда.

– Поднимайся! Простынешь, язва! – сквозь смех бросил Ефим.

Мальчик встал и побрёл к берегу, но тут заметил, что лесник не торопиться. Он всё так же сидел в воде. Это зародило где-то внутри груди неприятное чувство беспокойства. Армэль сделал несколько шагов в обратном направлении и удивлённо уставился на старика.

– А ты чего сидишь? – взволнованно проблеял он.

– У меня что-то с ногой… – шипяще процедил лесник в ответ.

– Давай помогу! – сказал мальчик, вытягивая руку.

Ефим принял помощь и с великим трудом, падая и снова поднимаясь, они добрались до берега. Тут то Армэль и увидел, что в ступне торчит стекло. Огромное и в длинну всей стопы, оно торчало из подошвы резинового сапога. Руки затряслись, а на глазах выступила влага.

– Дедаааа! – воскликнул мальчик срывающимся голосом.

– Тише! Всё хорошо! Это пустяк! – начал того успокаивать Ефим, чувствуя приближающуюся истерику.

Дыхание Армэля сбилось и он смотрел на кровоточащую рану не отрываясь. Дед заметил метания и схватил того за ладошку, заставляя посмотреть на себя. Тот послушно поднял взгляд.

– Мальчик мой, не бойся! Дыши глубже! – Начал Ефим. – Закрой глаза. (мальчик выполнил команду) А теперь успокойся! Почувствуй каждую клеточку тела, каждую жилку. Почувствуй, как сокращается твоё сердце, как течёт кровь по всему телу, как крутятся шестерёнки мозга. Сосредоточься на этом! Помогло?

– Угу… – тихо проговорил мальчик и не солгал, так как ему и вправду стало легче.

– Запомни раз и навсегда, мой дорогой! Никогда не давай страху и отчаянию овладеть собой! Если ты позволил этому случиться, то уже будешь считаться проигравшим! – философски выдвинул лесник, расплываясь в улыбке.

– Я всё понял, дед Еф! – виновато проговорил в ответ Армэль.

– Раз понял… – начал дружелюбно Ефим, щелкая мальчика по носу. – То беги к сумке и найди там аптечку, а я пока вытащу осколок и сниму ботинок.

– Есть! – весело крикнул Армэль и побежал выполнять поручение.

*******

Этот день мальчик помнил до сих пор в мельчайших подробностях.

Закрыв глаза, он снова ощутил свои конечности, почувствовал теперь уже умерено-бьющееся сердце и замершие шестерёнки мозга снова сдвинулись с места. Открыв глаза и опустив их в пол, Армэль наконец заметил, что его ноги окоченели и кровоточат, но сейчас его это не сильно заботило. Подняв взгляд, он подошёл к кушетке.

Звук сдёрнутой белой ткани отозвался эхом в ушах мальчика. Он увидел то, чего боялся. Это был он, но уже не такой живой как раньше.

Резкий удар двери о стену и кто-то с воплем врывается внутрь, закрывая ему глаза и беря на руки. Но уже поздно, так как Армэль всё видел. Ткань выпадает из ослабшей детской руки и мальчика накрывает темнота, но уже не только зрительная.

Мир под названием «Лесник Ефим» рухнул в одночасье, оставляя лишь тень после себя…

*******

Эти воспоминания он до сих пор нёс в своём сердце, ощущая вину. Помнилось тогда, когда парень был на своём последнем сеансе у психолого, Армэль пообещал, что больше не позволит умирать дорогим ему людям. Аврора, пускай ещё и не успела стать для него важной, но она была дочерью дорогих ему людей. Локонте глубоко вздохнул и собрался с мыслями, словно готовясь к прыжку в никуда.

– А у меня есть выбор? Я сделаю всё что в моих силах. – с выдохом произнёс эти слова парень с неимоверной тяжестью в голосе, а затем развернулся и вышел из кухни, направляясь к выходу.

Там его уже ждали Аврора и первый подозреваемый Дамиен. Один сидел за рулём, скучающе тыкая что-то в телефоне, а другая стояла облокотившись на открытую дверцу новенького Peugeot Partner чёрного цвета. Армэль изогнул бровь, после расплываясь в улыбке.

– Не плохой минивэнчик! – присвистнул юноша на французском.

– Подарок отца! – ответил ему Дамиен, продолжая рыться в телефоне.

– Аврора, как ты смотришь на то, чтобы прокатиться со мной? – предложил Армэль, вздрагивая только от одной мысли ехать в компании этого обворожительного и странного парня.

– Я с удовольствием! Дамиен ты не против? – в запале вскрикнула девушка, но вспомнив про правила приличия спросила у жениха. Она уже давно хотела хоть раз прокатиться на настоящем мотике и сейчас смотрела на Ла Блонде самым умоляющим взглядом из своего арсенала.

– Нет, что ты! – ответил ей жених изображая радость на лице, но Армэль успел заметить сморщенный в недовольстве нос.

Чмокнув француза в щёку, Аврора побежала уже за отдаляющимся Армэлем. В голове всё ещё проносился недавний разговор. В сердце снова защемило от чувства вины, которое давно было забыто. Он надеялся, что научился жить дальше, но память вернула его на место. Локонте не мог избавиться от мысли, что мог помочь, но его эмоции и истерика всё испортили.

Эти мысли отошли на второй план возле гаража, где его догнала Аврора. Армэль улыбнулся уголками губ и вошёл внутрь, где стоял его харлей. Девушка ахнула. Такого прекрасного монстра она ещё не видела. Глаза её засверкали, а рот приоткрылся придавая лицу восхищённую гримасу.

– Вот это да! – восторженно воскликнула Аврора, прыгая на месте от радости.

Армэлю понравилась реакция и он уселся на своего красавца, протягивая шлем девушке. Та взвизгнула, принимая его и шустро садясь за спину парня.

– А как же ты? – спросила она, заметив что тот не торопиться надевать второй.

– Я редко одеваю шлем, а сегодня погода хорошая! Могу позволить! – выдал Армэль с весёлыми нотками в голосе.

– А мне зачем? – поспешила утолить любопытство Аврора, одевая шлем.

– Ты новичок! – крикнул юноша, срываясь с места и пресекая дальнейшие расспросы.

Девушка от такого сильного рывка пискнула, обхватывая руками торс Армэля. Тот же с ухмылкой на лице прибавил газу задорно крича. А уже спустя мгновение они выехали на главную трассу. Сначала Аврора побаивалась отнять голову от спины юноши, жмуря глаза, но потом любопытство пересилило страх и она медленно открыла глаза, выпрямляясь, но всё так же крепко сцепляя руки.

Картина предстала пред ней самая что ни на есть великолепная. Девушка улыбалась во весь рот, оглядывая всё вокруг, а потом и вовсе начала кричать в унисон с Армэлем. Что-то внутри неё словно хотело выхода и она кричала и кричала, делясь этим чем-то со всем миром. Аврору одолели просто незабываемые эмоции, ощущения и чувства. Этот день точно навсегда останется в её памяти. Самая первая и лучшая поезда на мотоцикле!

Внутри девушки бунтовали гормоны счастья, прыгая и юля в каждой части тела. Улыбка невольно наползла на лицо сильнее. Аврора активно крутила головой будучи не в силах усидеть на месте, напоминая этим маленького ребёнка, который впервые оказался в воде. Любопытство, словно волчок, крутилось в одном месте.

Одолённая этими ощущениями, Аврора не сразу заметила, что они уже на месте. В чувства её привело лёгкое пощёлкивание пальцев перед лицом. Девушка проморгалась, фокусируя взгляд на Армэле. Лицо того озаряла улыбка, точно такая же, как и на лице Авроры.

Ненадолго их взгляды встретились. Зелень глаз юноши смешалась с её голубизной, образуя бирюзовое сияние, окутавшее их. Руки непроизвольно потянулись друг к другу, переплетая свои пальцы. Корпуса обоих подались вперёд, глаза слегка прикрылись, стремясь закрыться совсем, а губы обоих неумолимо приближались. Армэль даже растерялся, но не желал это останавливать. Дыхание становилось всё ближе, обжигая их лицо, осталось пару сантиметров и…

Раздался гудок подъехавшего минивена. Армэль и Аврора отпрянули друг от друга, словно ошпаренные. Девушка даже соскочила с харлея, кидая шлем юноше. Тот ловко поймал его, обводя взглядом нервно поправляющую волосы Аврору. К ним подошёл подъехавший Дамиен.

– Как прокатилась? – по-французски задал вопрос он, чмокая девушку в щёку и притягивая к себе за талию.

– Это было невероятно… – проговорила еле слышно Аврора, отводя взгляд и нервно кусая губу. Её щёки неумолимо покраснели.

– Куда теперь? – беспристрастно задал вопрос Армэль, не выдавая своего смущения и быстрого биения сердца в груди.

– В конюшню… – быстро проговорила Аврора и в обнимку с женихом зашагала в вышеуказанное место.

Армэль молча последовал за ними, наблюдая как Дамиен что-то шепчет на ухо девушке, а та весело хохочет. Больше пары секунд он сие наблюдать не смог, опуская взгляд и отвлекая мысли подсчётом шагов.

Раз. Два. Три.

Снова раздались смешки.

Четыре. Пять. Шесть.

  Слух поразил шорох развивающихся волос.

Семь. Восемь. Девять.

  Замедлились шаги впереди, после останавливаясь возле входа в конюшню института.

Десять.

Армэль поднял взгляд, наблюдая как их уста соединились в поцелуе. Дамиен обнимал девушку за талию, а та упокоила свои ладони на его щеках. Кулаки невольно сжались. Аврора блаженно прикрыла глаза, француз же наоборот устремил свой взор на стоящего в двух – трёх метрах Локонте. Их взгляды встретились. Глаза Дамиена засияли торжеством, в то время как взор зелёных глаз Армэля повеял холодом вытащенных из воды водорослей.

Повеяло холодом не только от взгляда юноши, но и от всего тела. Всё буквально покрылось ледяной коркой. Дамиен и Аврора разорвали поцелуй, но Армэль остался всё таким же холодным. Его губы изогнулись в усмешке над самим собой.

Аврора вошла внутрь, после за ней последовал Армэль, Дамиен же пошагал куда-то в другую сторону. Локонте бросил на него лишь мимолётный взгляд, тут же переводя его на спину девушки. Он наблюдал как волосы подпрыгивают с каждым шагом, а бёдра качаются им в такт. Аврора шла не оглядываясь и не замечая, как Армэль отягощает её своим взглядом.

Спустя ещё с пару десятков секунд они дошли до конца конюшни, оказываясь перед денником номер шестьсот шестьдесят шесть. Увидев число, Армэль хмыкнул, проводя аналогию с именем.

– Ты правильно понял! Число повлияло на имя! Но так же имя было дано из-за характера. – подтвердила его мысли Аврора, беззаботно улыбаясь. – А также!

– За год что он здесь находится, этот жеребец искалечил пятерых моих наездников! – перебил Аврору вышедший из-за поворота мужчина, скорее всего главный на конюшне.

Он был не высок, примерно метр семьдесят, с мохнатыми усами и бородой. На голове же растительность была лишь по бокам. Волосы были каштанового цвета, с небольшой сединой, которая в купе с морщинами указывала на пожилой возраст мужчины. Глаза были карие, нос картошкой, а губы тонкие. В зубах он держал сигарету. Из одежды были джинсы на низкой талии, стянутые ремнём с железной широкой бляхой, и рубашка, которая натягивалась в районе довольно большого пивного пуза. На ногах были тряпичные кеды. В общем, модный приговор по заявкам.