– Неземная красота, – оглядев величественную панораму, сказал Винтер, когда в полдень они остановились на берегу, и в руках Краузе застрекотала кинокамера.

После этого все сняли рюкзаки, присели на прогретые солнцем валуны и, закурив, долго любовались водной гладью.

– А теперь нужно получить индульгенцию в рай, – затушив сигарету, первым встал Шеффер и, сняв альпийскую куртку, стал раздеваться.

Его примеру последовали остальные, и спустя несколько минут, в полном молчании, все вошли в воду.

Она оказалась ледяной, но каждый счел своим долгом окунуться.

– Не иначе ледниковая, – выйдя на берег и стуча зубами, обменялись мнениями «посвященные».

– Ши – ши, – с готовностью закивал, наблюдавший за всем этим юный лама.

Затем, чувствуя небывалое умиротворение, они обсушилась у разведенного на берегу костра, не спеша оделись и позавтракали.

– Ну что же, пойдем дальше, – оглядел спутников Шеффер. – Ко второму озеру.

– Там мы умрем и воскреснем, – ухмыльнулся Бегер. – Если, конечно, повезет.

Озера соединялись протокой, и, следуя вдоль нее по мелкой гальке, группа вскоре оказалось у второго, считающегося у тибетцев демоническим и носящим имя Ракшас -Тал.

В отличие от Маносаровара, Ракшас было серповидной формы, с небольшим, островком в центре и несколькими пузырящимися гейзерами на берегу, покрытыми издающий запах серы,

голубой дымкой.

– Где-то под ним сейсмическая активность, – констатировал Геер и принюхался.

– И это озеро намного прозрачнее, – отметил кто-то, и остальные согласились.

Затем состоялся второй этап, и вскоре вся группа, за исключением мальчика, с удовольствием плавала у берега.

Вода была не только кристально чистой, но и теплой, что вызывало приятное расслабление и негу.

– Послушай, Эрнст, – блаженно щурясь, сказал Шеффер. – А ну- ка, запечатли нас для истории.

– Будет сделано шеф, – рассмеялся Краузе и погреб обратно.

Для начала он снял коллег крупным планом, а потом, желая захватить и панораму, отошел на десяток метров в сторону, вскарабкался на базальтовую, нависающую над водой скалу и снова застрекотал аппаратом.

Съемка длилась несколько секунд, а потом, забывшись, оператор сделал пару шагов вперед и с воплем полетел в воду.

– Черт побери, мой «Арифлекс!» – показавшись через минуту на поверхности, и едва не плача, заголосил он. – Там десятки метров отснятой пленки!

Вся группа тут же направилась к берегу, вышла из воды, и, забравшись на скалу, стала вглядываться в место падения.

– Карл, – обратился Шеффер к Винерту, – попытайся ее достать.

Служивший в прошлую войну на подлодке Винерт был отличным ныряльщиком и тут же принялся за дело.

Для начала, определяя глубину, он швырнул вниз небольшой, валявшийся под ногами скальный обломок, а затем попросил принести ему фальшфейер*.

Этот уникальный осветительный прибор, не так давно был изобретен в одной из секретных лабораторий «Аненербе» и весьма успешно применялся в экспедициях.

Через пару минут, приняв из рук Геера тонкий пластмассовый цилиндр, Винерт свинтил с него крышку, дернул за короткий шнур, и, в свете ослепительного фейерверка, ласточкой прыгнул со скалы.

– Как думаешь, Эрнст, он ее достанет? – наблюдая за исчезающим в глубине световым пятном, поинтересовался Бегер.

– Будем надеяться – пожал тот плечами и стал отсчитывать секунды.

Глава 3. Кто ищет, да обрящет

Держа впереди себя фальшфайер, и чувствуя знакомое потрескивание в ушах, Винерт быстро погружался во мрак.

Наконец, в мертвенном пятне света он заметил что-то похожее на дно, и, изменив положение, коснулся его пятками.

– Не менее двадцати метров, – выдало сознание, и ныряльщик внимательно осмотрелся.

В пределах видимости колыхались длинные плети водорослей, меж них изредка проплывали обитатели дна, кверху неслись пузырьки воздуха.

Кинокамеру Винерт обнаружил почти сразу (она лежала на песчаном дне в нескольких метрах справа), после чего, прошагав туда, поднял злосчастный «Арифлекс» и нацепил на шею.

А когда собирался всплывать, заметил на границе света еще что-то.

Оно тускло блеснуло, и Винерт вытянул перед собой руку.

Прямо на него, из лежащего на дне сферического обломка, пялился зрачок иллюминатора.

– Что за черт? – пронеслось в мозгу, и человек сделал еще несколько шагов вперед.

Обломок был не один, рядом мутно виднелись еще несколько, а на песке, у самых его ног, в свете файера искрился крупный, необычного вида кристалл.

В висках у Винерта запульсировала кровь, нагнувшись, он схватил его с третьей попытки, и, испытывая муки удушья, из последних сил рванулся к поверхности.

Когда, отплевываясь и хрипя, ныряльщик появился из воды, все почувствовали неладное и бросились ему на помощь.

– Что случилось, Карл? – спросил у бледного Винерта Бегер, едва общими усилиями того вытащили на берег. – У тебя такой вид, будто ты увидел дьявола.

– Наоборот, – прошептал бывший подводник, и разжал побелевшие пальцы.

В лучах заходящего солнца, на его ладони ослепительно сверкнуло.

– Что-то похожее на гетеродин* – осторожно приняв находку, – выдавил Шеффер.

Все остолбенели, а потом придвинулись ближе, рассматривая то, что он держал.

Кристалл был размером с куриное яйцо и с геометрически правильными гранями.

– Там еще обломки корабля, – отдышавшись, продолжил Винерт, – я видел часть обшивки с иллюминатором. И, скорее всего, летательного.

После этих слов наступила звенящая тишина и все уставились на озеро.

– Вот вам и разгадка горы богов! – нарушил ее, лихорадочно блестя глазами гауптштурмфюрер. И первым выбросил руку в ее сторону.

– Зиг… хайль, зиг… хайль, зиг… хайль!! – дружно рявкнули пять глоток, и к небу троекратно унеслось эхо.

Когда первый восторг улегся, к Шефферу подошел наблюдавший за всем со стороны мальчик, и, показывая на воду, что-то сказал по-китайски

– Тот ему ответил, и монах почтительно поклонился.

– Что он сказал? – поинтересовался Бегер. – Переведи, Эрнст, нам интересно.

– Вернуть артефакт* обратно в озеро, поскольку он принадлежит богам.

– И ты согласился?

– Да, – осклабился тот. – Но чуть позже.

Поскольку с гор опускались сумерки, а путь назад был не близким, решили заночевать у каменных зеркал. Одно из них высилось метрах в трехстах от берега, и группа ходко направилась к древнему исполину.

Он был из черного гранита и с гладко отполированной со стороны востока, чуть вогнутой боковой поверхностью.

– Теплая, – коснулся ее рукой Геер, и все занялись организацией стоянки.

Вскоре у подножья весело потрескивал костер, на походной решетке, дразня обоняние, шипели мясные консервы и побулькивал котелок с кофе, а на расстеленном брезенте стояла обтянутая войлоком фляга с коньяком, пластмассовые кружки и золотились россыпью пшеничные галеты.

Первый тост подняли за Великую Германию, второй за Фюрера и дружно навалились на еду.

Юный лама пить отказался и довольствовался парой хлебцов, запивая их водой из тыквенной бутылки.

– Аскет, – сказал кто-то, и немцы переглянулись

После хлебали кофе, и, дымя сигаретами, – строили предположения. Все сводились к тому, что найдено то, что искали, и это принесет пользу Великому Рейху.

– Завтра возвращаемся в Лхасу, – выдул из ноздрей тонкую струйку дыма Шеффер. -Там постараемся найти акваланг, вернемся обратно и ты, Карл, внимательно все обследуешь. Возможно, удастся поднять еще что-нибудь, для отчета. И все следует сохранить в тайне. Иначе нас отсюда вышвырнут.

– А как быть с парнем? – оглянулся Геер на сидящего в отдалении в позе Будды мальчика, который, судя по всему, погрузился в молитву.

– Он ничего не расскажет, – покосился штурмбанфюрер на Бегера, и тот понимающе кивнул.

Перед самым утром, когда край неба окрасился в пурпур, к завернувшемуся в халат, спящему под скалой монаху, тихо подошли двое. У первого в руках был медицинский шприц.

Затем послышалась возня, легкий вскрик, и они вернулись.

– Как это случилось? – бесцветным голосом спросил настоятель Шеффера, когда вернувшись в монастырь, немцы положили перед ним застывшее тело мальчика.

– Его укусила змея, в ногу, – скорбно ответил тот и возвел глаза к небу.

Настоятель кряхтя нагнулся и осмотрел распухшую стопу ученика. На ней багровели две крошечные точки…

Надежды на приобретении акваланга в столице, не оправдались. На ее многолюдном базаре и в торговых лавках, таких не оказалось.

– Дремучее средневековье, – возмущался Бегер. – Никакого технического прогресса.

И тогда Винерт проявил свои изобретательские способности.

Он купил у старьевщика, торгующей военной амуницией Первой мировой войны, два французских противогаза, а в китайских магазинчиках, тонкую, полую внутри бамбуковую трость и немного натурального каучука*.

– Сделаю дыхательную трубку, – сказал он. – Как у ловцов жемчуга. И принялся за работу.

Все это время Шеффер с Бегером тщательно изучали карту Юго-Восточной Азии, и делали какие-то вычисления, а остальные не находили себе места.

На вторые сутки дыхательное устройство было готово, его опробовали в текущей неподалеку реке, и Винерт остался весьма довольным.

Изделие позволяло оставаться под водой до семи минут, было герметичным и не давало сбоев.

Затем они сообщили навестившему их Чжасчи – Тобгялу, что собираются изучить находящиеся за озерами отроги Гималев, и, вежливо отказавшись от его услуг, на следующее утро отправились в путь.

Теперь группа следовала на лошадях, прихватив с собой для конспирации альпинистское снаряжение, и времени на дорогу ушло вдвое меньше.

Озера встретили их небывалой силы грозой и блеском молний, которые раскалывали клубящееся тучами небо.

– Недовольны высшие силы, нашим появлением, – сидя в наскоро поставленной палатке и слушая громовые раскаты, – сказал Краузе.

Все молчали, и каждый думал о своем.

Утро зародилось хмурым, с моросящим дождем и лежащим на воде туманом.

Наскоро попив сваренного на спиртовке кофе, отправились к знакомому месту у скалы.

Там, под напряженными взглядами коллег, Винерт разделся, тщательно приладил на голове дыхательную трубку, и, натянув на лицо резиновую маску с очками, взял в рот загубник.

– Да поможет нам Бог, – хрипло произнес Шеффер, и сунул ему в руку фальшфейер.

Винерт не спеша вошел в воду, затем проплыл нужное расстояние и, выбросив вверх сноп искр, исчез с поверхности.

Потекли минуты тягостного ожидания.

Все нервно курили, поглядывали на часы и ежились от пронизывающей сырости.

На пятой минуте, неподалеку всплеснуло, и на поверхности возникла обрезиненная голова, с торчащей над ней трубкой.

– Хр-р, – выбросила она в воздух брызги, и Винерт призывно помахал рукой.

Все с шумом забежали в воду, и, приняв от него что-то, бережно вынесли на берег.

При ближайшем рассмотрении это оказалось матовым экраном, с частью выполненного из серебристого материала, покореженной панелью и плоскими, встроенными в нее кнопками.

– Похоже, телевизионный приемник, – высказал предположение Бегер.

– Только без ламп, – коснулся задней стенки Шеффер. – Вместо них какие-то миниатюрные пластинки и цилиндры.

Затем остатки неведомого прибора определили в палатку и с нетерпением воззрились на Винерта, – рассказывай.

Глубоко затягиваясь сигаретой и преодолевая бьющую его дрожь, тот сообщил, что осмотрел участок дна в радиусе двадцати метров и уверен, что это остатки летательного аппарата.

– Почему ты так думаешь?

– Там явно искусственного происхождения обширная впадина, и часть обломков глубоко вошла в грунт, а он довольно плотный. Исходя из этого, напрашивается вывод, что аппарат рухнул сверху и с громадной скоростью.

– Резонно, – согласились остальные, и состоялось второе погружение.

На этот раз ныряльщик пробыл под водой значительно дольше, и очередная находка, оказалась еще более интересной.

Это был сферической формы почти невесомый шлем, с чем-то вроде прозрачного забрала и неизвестно назначения, вмонтированным в лобную часть оптическим прибором.

– Судя по нему, на дне могут быть и останки, команды, – передавая шлем Краузе, и глядя на Винерта, – сказал Шеффер.

– Вряд ли, – ответил тот. – Некоторые фрагменты покрыты окаменелостями, а, следовательно, лежат там довольно долго.

Между тем, Краузе напялил шлем себе на голову и издал возглас удивления

– Да тут прицел с градуированной сеткой! А разрешение у него раз в десять выше нашей оптики! Но что-то мутновато, сейчас попробую настроить!

После этого он поднял ко лбу руку и стал ощупывать прибор.

В то же мгновение в его линзе что-то блеснуло, воздух пронзил подобный золотой нити луч, и со стоящей метрах в пятистах скалы, вниз с грохотом обрушилась вершина.

На несколько минут все застыли в оцепенении.

– Сними его, – только осторожно, – громко сглотнул слюну Шеффер.

Краузе бережно освободился от шлема, положил у ног и все с испугом на него воззрились.

– Такого нет даже у фантастов, – пробормотал кто-то, после чего все присели на корточки и стали рассматривать опасную находку.

Вслед за этим, с великими предосторожностями, ее тоже поместили в палатку и, оживленно переговариваясь, быстро направились к скале.

– М-да, – покачал головой Геер, – он разрезал ее как кусок масла.

Свалившаяся вниз огромная базальтовая* глыба чернела оплавленными краями, и была еще горячей.

– Это именно то, что мы искали, парни – хлопнул по ней рукой Шеффер. – Не будем терять времени, за работу.

Однако удача вскоре перестала им сопутствовать. Во время очередного спуска лопнул гофрированный патрубок маски, и Винерт едва не захлебнулся.

– Все, Карл, иди в палатку и отдохни, – сунул посиневшему ныряльщику флягу с коньяком Шеффер. – А мы пока подумаем.

На коротком совещании решили довольствоваться тем, что удалось поднять (со слов Винерта остальные фрагменты были довольно крупные) и возвращаться в Лхасу, а оттуда в Рейх. На доклад к Гиммлеру.

А перед этим исследовать окрестности. Для реализации задуманного плана.

Он состоял в том, чтобы вернуться сюда снова, но уже на транспортном самолете и с необходимым снаряжением, поднять из озера все, что там осталось и вывезти в Германию. Для исследований. В том, что согласие на это руководство даст, никто не сомневался.

Но нужна была посадочная площадка, и немалая.

Ее они нашли к вечеру следующего дня, на обширном плато, примыкающим к озерам с северо-запада.

– Здесь приземлится даже трехмоторный «Юнкерс», – констатировал Шеффер, рассматривая плато в окуляры «Цейса». – Только следует убрать камни.

На эту, выполненную с использованием лошадей работу, ушло еще двое суток, после чего экспедиция направилась обратно.

В Лхасе «ученые» снова были милостиво приняты регентом, который поинтересовался, удовлетворены ли они результатами.

– О да, ваше первосвященство, – смиренно произнес Шеффер. – Мы прикоснулись к великой мудрости и возвращаемся в свою страну.

– А я прочел труд вашего вождя, – блеснул щелками глаз Джампел Еше. – Мир ждут великие потрясения.

– Почему вы так думаете? – насторожился штурмбанфюрер.

– В книге очень много энергетики и внутренней силы. За таким человеком пойдут миллионы. Я, кстати, полностью разделяю теорию рас. Миром должна править избранная.

– Арийцы?

– У нас они называется несколько по другому – арии.*

– Мы рады найти единомышленника в Вашем лице, – почтительно склонил голову Шеффер, – и обязательно сообщим об этом фюреру.

– А еще передайте ему от меня подарок, – потянулся регент к инкрустированному, красного дерева столику и позвонил в стоящий на нем колокольчик.

Из – за драпировки в боковой части зала возник монах, мелко засеменил к сидящему напротив регента гостю, и, с почтением поклонившись, вручил ему золотую статуэтку Будды.

– Когда – то эта реликвия принадлежала великому императору Цинь Ши и приносила ему победы, – сказал регент. – Теперь пришло время вашего.

Будда загадочно светился улыбкой вечности.

Затем, когда аудиенция завершилась, и все покинули дворец, состоялась встреча с мастером боевых искусств Цзи Цинем и еще двумя монахами из Шаолиня, которым было предложено поработать в Германии за весьма круглую сумму, и те дали согласие.

Последний, перед отъездом вечер, решили отдохнуть и предаться удовольствиям.

Бегер, Краузе и Геер отправились в бордель, развлечься с азиатскими красотками, а Шеффер с Винертом, – в китайскую курильню, их в городе было немало.

– Опиум на Востоке очень хорош, – разлагольствовал по пути бывший моряк. – Я его впервые попробовал в Гонконге, куда свалил сразу же после окончания войны. Очень помогает от депрессии.

А вот и то, что нам нужно – показал пальцем на неприметную дверь, в длинном ряду неказистых строений.

Когда, пригнувшись, они вошли внутрь, где-то мелодично звякнул колокольчик, и в душном полумраке возник толстый человек с масляной улыбкой.

– Чего сахибы* желают? – пропищал он и чуть поклонился.

– Мира грез и иллюзий, – ухмыльнулся Винерт. – И что б нас не беспокоили.

– Прошу следовать за мной, – последовал ответ, и все прошли за плотную ширму.

За ней открылся небольшой зал, с висящими у потолка чадящими лампами, а под ними, в расположенных вдоль прохода перегородках, расположившись в живописных позах на тростниковых циновках, булькали кальянами разношерстные посетители.

– Нам нужен отдельный кабинет, – брезгливо поморщился Шеффер, и вся тройка проследовала дальше.

Комната, куда привел европейцев толстяк, была более привлекательной, с лежащим на полу ковром, несколькими подушками и курительным прибором в центре.

– Одну минуту, – снова пропищал он и исчез в дверном проеме.

Скрестив ноги, Шеффер с Винертом уселись на ковер, а в комнату скользнула смуглая, в расшитом шелком халате, девушка. Прошептав приветствие, она привычно заправила кальян темным шариком, зажгла, и протянула гостям янтарные мундштуки на гибких трубках.

– Как тебя зовут, милашка? – приняв свой, поинтересовался Шеффер.

– Янлин* – последовал певучий ответ, и девушка упорхнула.

– Ну, как твои ощущения Эрнст, нравится? – затянувшись пару раз, не спеша, выпустил вверх дым Винерт.

– Еще не понял, – ответил штурмбанфюрер. – Опиум вроде бы добывают из мака?

– О да, – последовал кивок, – и есть несколько легенд и мифов, связанных с этим чудесным цветком.

– Давай легенды, это интересно.

– Еще бы, – мечтательно смежил глаза бывший моряк и продолжил.

– Согласно одной, когда Господь создал землю, животных и растения, все были счастливы, кроме Ночи.

И как ни старалась она при помощи звезд и светящихся жучков рассеять свой глубокий мрак, слишком много красот природы Ночь скрывала, чем, естественно, всех от себя отталкивала.

Тогда Господь создал Сон, сновидения и грезы, и вместе с Ночью они стали желанными гостями.

Со временем в людях пробудились страсти, и один из них даже задумал убить своего брата. Сон хотел остановить его, но грехи этого человека мешали к нему приблизиться.

Тогда в гневе, Сон воткнул свой волшебный жезл в землю, а Ночь вдохнула в него жизнь. Жезл пустил корни, зазеленел и, сохраняя свою вызывающую сон силу, превратился в мак.

– Занимательно, – сделал очередную затяжку Шеффер, – валяй дальше, Карл, я слушаю.

– И люди стали добывать из него опиум, курить и наслаждаться, предаваясь прекрасным снам. Ну, а как теперь, ты что-нибудь чувствуешь?

– Да, – сонно ответил Шеффер,– мне кажется, что я парю в воздухе.

– Счастливого полета, – эхом отозвался Винерт, – глядя в сиреневую, клубящуюся в кальяне воду.

В это же самое время, на втором этаже одного из китайских ресторанов, расположенном в самом центре, Бегер, Краузе и Геер, после изрядных возлияний, предавались любовным утехам.

А когда, довольные и усталые, стали расплачиваться, возник скандал.

Хозяйка – старая размалеванная мегера, жестом потребовала двойную плату.

– Это за что? – спросил заплетающимся языком Краузе.

– Та в ответ что-то завизжала и снова выставила два пальца.

– Пошла вон, дура! – рявкнул Геер, и, отодвинув ее в сторону, вся троица направилась к выходу.

Но не тут-то было. На вопли хозяйки прибежали четверо здоровенных вышибал, и завязалась потасовка.

Первого Бегер тут же свалил ударом ноги (он неплохо усвоил уроки Цзи Циня), а на остальных уставились стволы «люгеров»*, которые его коллеги выхватили из карманов.

На этом инцидент был исчерпан, клиенты беспрепятственно покинули гостеприимное заведение, и, громко распевая «Лили Марлен»*, двинулись восвояси.

Утром, со следами порока на лицах, они мрачно следили за слугами, вьючащими отдохнувших яков, а спустя полчаса, увозящий драгоценные находки караван, направился к городским воротам.

Впереди, как и раньше, покачивались в седлах немцы, за ними с философским видом, шагали яки, а сзади, на мулах, рысили слуги и три шаолиньских монаха, во главе с Цзи Цинем.

Обратный путь был далеким и небезопасным.

Уже около года на территории Китая полным ходом шла очередная война с Японией, которую активно поддерживала Великобритания, желтолицые дети Страны восходящего солнца уничтожали всех без разбора, огнем и мечем, устанавливая новый правопорядок.

На случай встречи с ними, у Шеффера имелось что-то вроде индульгенции, а именно бумага из канцелярии Императора Хирохито, с предписанием командованию Кватунской армией* в Китае, оказывать всяческое содействие германской научной экспедиции. Она тоже была получена ведомством Риббентропа, который весьма благоволил к «Аненербе».

Оставив позади Тибет, спустя две недели экспедиция вышла к небольшому китайскому городку Гьитанг, расположенному вблизи границы с Бутаном*, накануне оккупированному японцами.

– Кто вы и куда следуете?! – выйдя из сооруженного на въезде дзота*, и приказав каравану остановиться, – пролаял низкорослый офицер в пехотной униформе.

За ним, держа наготове «арисаки»*, скалились несколько солдат.

Предъявленное Шиффером письмо произвело на лейтенанта должное впечатление, и он лично пожелал сопроводить путешественников в комендатуру.

Она находилась в небольшом здании в центре, над которым развивался «солнечный флаг», а рядом, на деревьях, болтались несколько повешенных.

– Весьма колоритно, – хмыкнул Шеффер и первым спешился.

Комендант, которому судя по всему, успели позвонить, встретил европейцев весьма предупредительно, предложил им сесть и тщательно изучил письмо.

– Куда следует ваша экспедиция? – спросил он по – китайски, возвращая документ Шифферу.

– Мы возвращаемся на родину после научных изысканий, – извлек тот из кармана френча две сигары и протянул одну капитану, – угощайтесь.

– О! настоящая «корона», – расплылся тот в улыбке, а стоящий рядом адъютант дважды предупредительно щелкнул зажигалкой.

– А почему вы следуете именно этим путем? Есть короче, – окутавшись душистым облаком, – поинтересовался комендант и блеснул очками.

– В горах полно партизан, а по нашим сведениям он самый безопасный.

– Резонно, – кивнул тот, – троих я сегодня приказал повесить.

После этого Мацумото, – так звали капитана, приказал адъютанту определить путешественников на постой и пригласил их к себе на ужин.

Экспедицию разместили в одном из пустующих домов, на соседней улице, слуги развьючили животных и повели их к реке на водопой, а остальные занялись обустройством.

Вечером за немцами снова зашел адъютант, и они отправились на ужин.

Стол был накрыт на лужайке за комендатурой, под кроной раскидистого баньяна*.

– Прошу вас, господа, – сделал радушный жест, облаченный в шелковый, расшитый драконами, халат Мацумото, и все удобно расположились на плетеных циновках, за низким, с гнутыми ножками столом.

На нем уже стоял керамический кувшинчик с саке* в окружении миниатюрных чашек, традиционные японские суши, зелень и еще какие-то закуски.

– За нашего божественного Императора! – лично разлив саке, провозгласил первый тост хозяин.

– Ну и гадость, – тихо сказал Бегер Гееру, вытянув свою чашку, – да к тому же еще и теплая.

Затем последовал второй, за победу над Гоминьданом* и коммунистами, а когда плотно закусили – третий, за Адольфа Гитлера.

В этой связи следует отметить, что, являясь внешне нейтральной, Германия благоволила Японии в войне с Китаем. Ее военный атташе* оказывал услуги Генеральному штабу, а в страну Восходящего солнца, регулярно поставлялись цейсовская оптика, химическое сырье и броня с крупповских заводов.

<1 2 3 4...12 >

На страницу:

Перейти

2 из 12