Сборник её жизней

Варя, таким образом, выполнила обещание, данное подруге, и посадила ту на поезд, правда всё случилось не совсем так, как предполагала она. Обратно девушка возвращалась долго, обратного поезда пришлось ждать больше двух часов. Она попала домой ближе к полуночи, от поездки в душном вагоне, от нервов, и похмелья, её мутило, и единственным её желанием было принять душ и лечь спать. Чтобы её никто не разбудил, она отключила телефон. Варя не вспомнила в тот момент ни о бабушке, ни об обещании приехать к ней сегодня.

На следующий день после Наташиного отъезда Варя проснулась рано, потянувшись в кровати, нашла, что чувствует себя замечательно. На улице светило солнце, день обещал выдаться погожим. Понежившись с полчаса в постели, Варя встала, умылась, стала готовить завтрак, и тут обнаружилось почти полное отсутствие продуктов. Те, что купила мама перед отъездом, закончились, а Варя за четыре дня, минувших с родительского отъезда на курорт, в магазине покупала лишь хлеб один раз. И первое, что предстояло сделать после завтрака это пройтись по магазинам.

О бабушкином звонке Варя вспомнила внезапно. Она допивала любимый жасминовый чай и смотрела телевизор, вдруг вздрогнула, посмотрела на часы, они показывали 8.15 позавчера, в это же самое время ей позвонила бабушка. Она ведь пообещала приехать, приехать ещё вчера, но даже не позвонила! Отставив чай, Варя потянулась за телефонной трубкой, удивилась, услышав в ней тишину, и только потом вспомнила, что сама отключила вчера телефон.

Варя набирала бабушкин номер несколько раз, но бабушкиного ответа так и не дождалась. Надо было ехать, ехать как можно скорее. Варя начала торопливо собираться, хотела сначала ехать автобусом, потом передумала, душно, жарко и решила ехать на вокзал, на электричку, так быстрее, идти потом лесом с разъезда, но хоть прогуляюсь, подумала Варя. Перед уходом ещё раз позвонила бабушке, опять тоже самое, к телефону никто не подошёл. И здесь, стоя у порога, Варя круто поменяла решение. Она вернулась в свою комнату, и из ящика письменного стола достала водительское удостоверение. Всего лишь месяц назад она окончила курсы и получила права, и ещё ни разу не садилась за руль одна. Секунду поразмышляв, она решила, что надо же когда-то начинать, сунув права, документы на машину в сумочку и отправив туда же ключи от гаража и машины, Варя выбежала из дома и быстро направилась к гаражу. Он находился в десяти минутах ходьбы, так что дорога не заняла много времени, и Варя передумать не успела.

Из гаража на машине Варя ещё не выезжала, равно, как и не въезжала. Она надеялась освоить все тонкости вождения после возвращения родителей из санатория, под отцовским руководством. Вообще, по его настоянию Варя пошла на курсы. Он невзлюбил ездить к тёще, потому что после таких поездок у него случался очередной приступ язвы. Кстати, и первый приступ сразил Вариного отца как раз после возвращения из деревни, год назад. Отец объявил бабушку причиной его болезни и наотрез отказывался ездить к ней. Переубедить его оказалось не под силу даже Вариной маме, делать было нечего, и Варя записалась на курсы по вождению. После окончания курсов она ещё ни разу не садилась за руль, началась сессия, и стало не до автомобиля, к тому же особого желания овладеть премудростями вождения она не испытывала. Но сейчас она испытала чувство благодарности к отцу, за то, что он заставил её пойти на эти курсы, и она имеет сейчас право водить автомобиль.

Она не испытывала ни страха, ни сомнений, это была словно не она, как будто она наблюдала за своими действиями со стороны, впрочем, в данную минуту ретироваться было поздно, Варя открыла гараж и села за руль. Три раза проверив передачу, боялась, что вместо выезда из гаража въедет в стену, а это ведь не учебный автодром, Варя наконец-то решилась нажать на газ и… благополучно выехала. Закрыв гараж, Варя теперь тронулась смелее, но как только выехав со двора, она влилась в поток движущихся автосредств, ей стало нехорошо. Одно дело ездить с инструктором, другое – в полном одиночестве. С мокрыми ладонями и бешено бьющимся сердцем, Варя вела «восьмёрку» по городу. В глазах рябило от дорожных знаков, казалось, их стало в два раза больше, чем в прошлый раз, когда она вела машину с инструктором. Ах, если бы Варваре представилась сейчас возможность трястись в душном, битком набитом автобусе, она бы, безусловно, ею воспользовалась, но пути назад уже нет, и Варя старательно вела «восьмёрку», мёртво вцепившись в руль, по всем правилам дорожного движения.

Наконец, Варвара выехала из города, отсюда до бабушкиной деревни ехать не более получаса. Если не считать, что она один раз заглохла на светофоре и пару раз подрезала, то можно констатировать, что Варвара успешно влилась в лоно автолюбителей. Здесь, на трассе, без бесчисленных поворотов и светофоров, она почувствовала себя намного увереннее. Догадалась, наконец-то, опустить стекло и ветер, тотчас же ворвавшийся в салон, пришёлся очень кстати, он выгнал духоту и принёс с собой запах свежей зелени. Ничто больше её не пугало, и она постепенно стала влюбляться в это занятие – вождение автомобиля. Вернулось беззаботное утреннее настроение, теперь уже ей не казалось, что с бабушкой что-то случилось и что она, Варя, совершила ужасно нехороший поступок, не приехав к ней вчера и даже не позвонив. Мало ли что происходит непредвиденного, бабушка, Варя была уверена, её простит. И вообще, рассуждала Варя, бабушка могла быть в саду или у соседки и не слышать телефона, когда я ей звонила, или вообще уйти, вот будет сюрприз для неё, когда она увидит меня за рулем. Её размышления прервались, Варя въезжала в поселок, и вот уже виднеется и бабушкин дом. Окошко, что под самым коньком, её. Там летняя Варина комната, где она жила кряду все летние месяцы лет с десяти. Туда вела крутая лестница и никто, кроме Вари, ею не решался воспользоваться. На зиму мансарду закрывали, она не отапливалась. В остальное время Варя занимала маленькую комнату, через стенку от бабушкиной спальни, бывшая детская комната Вариной мамы. Остальную жилую часть дома занимали зала, самая большая комната дома и кухня с прихожей. С двух сторон дом опоясывала веранда, ещё одно любимое Варино место в доме. Здесь, на веранде, Варя училась кататься на своём первом трёхколесном велосипеде, настолько веранда была широкой. Очень часто здесь обедали и ужинали, на веранде стоял большой овальный стол, скрипучая качалка. После обеда можно было подремать в гамаке, подвешенном тут же. Ещё Варя устанавливала здесь старый мольберт и рисовала, а осенью сюда сносился весь урожай яблок, и до заморозков ящики с яблоками оставались здесь, наполняя веранду дурманящим ароматом. Сад занимал большую часть бабушкиной усадьбы и жизни. Яблони, вишни, цветы, а подальше от глаз – огород, о нём заботилась Варина мама, бабушка, с такой любовью ухаживающая за садом, терпеть не могла овощные грядки.

У самого бабушкиного дома Варю снова охватило чувство вины и смутного беспокойства, она не стала открывать ворота и въезжать во двор, торопилась, оставила машину у ворот, и пошла к калитке.

Стив и его воспоминания

На следующее утро после разговора с Тенью, когда Стив сдался и пообещал ей закончить начатое, он вышел из своей квартиры и твёрдым, уверенным шагом направился на автостоянку, где пылилась его машина. Он не садился за руль уже несколько месяцев, потому что все эти месяцы он беспробудно пил, но сейчас он был даже не похож на человека с похмелья. Стив выглядел так, словно накануне он не выпил ни капли алкоголя, и вообще ведёт здоровый образ жизни. А если бы его увидел Ральф, или кто-нибудь из постояльцев бара, то они навряд ли бы признали в этом мужчине Стива. Стив был всегда небрит, его волосы грязными сосульками свисали на одутловатое лицо, глаза были мутные и припухлые. Такого Стива они знали, но не этого гладко выбритого мужчину, с чистыми волосами, зачесанными назад и собранными на затылке резинкой, с ясным взглядом голубых глаз. Они с изумлением обнаружили бы, что Стив красивый мужчина. У него пропала сутулость и шаркающая походка. Сейчас Стив шёл пружинистым шагом, и у него оказалось отличная осанка. Единственное, что роднило вчерашнего Стива с сегодняшним, это запах. Всё тот же гнилой, тухлый рыбий запах, возникающий, едва Стив открывал рот. Но сегодняшний Стив постарался заглушить неприятный запах парфюмом, освежителем для рта и жевательной резинкой.

Но Стив никого не встретил, никого, кто мог бы удивиться метаморфозе, произошедшей с ним, это был слишком ранний час для его приятелей. И всё же, дойдя до стоянки, Стив огляделся вокруг, убедившись, что за ним никто не наблюдает, поставил в автомобиль аккумулятор, что принёс с собой, и уехал. Он заправился на выезде из города, и направился в столицу этого небольшого государства. Добравшись до столицы, Стив снял номер в приличном отеле, и продолжил начатую смену имиджа. Он коротко подстригся, больше ему не придётся стягивать резинкой волосы, и не будет болеть затылок, принял ещё ряд косметических процедур. Вместо джинсов и футболки, на нём появился дорогой костюм. Стив стал похож на солидного бизнесмена, как раз то, что он и хотел. Стив недолго пробыл в столице, у него было только одно дело. Тринадцать лет назад он положил кое-что на хранение в одном из банков. Сейчас Стив только проверил на месте ли его вещи, и оставил их там же, пока.

Стив уехал на модный курорт, туда, где отдыхают преимущественно иностранцы. Во-первых, он не хотел, чтобы его приметил кто-либо из его криминальных знакомых, а таковых за столько лет образовалось немалое количество, и многие промышляли как раз в столице, а во-вторых, ему надо было попрактиковаться в языке, он не говорил на нём очень давно, а русские в последнее время здесь не редкость, не то, что прежде. Вместе с языком, он активно принялся восстанавливать и своё здоровье, подорванное чрезмерным употреблением алкоголя. Он тщательно соблюдал все предписания врачей, увлёкся здоровым питанием. Также Стив занимался в тренажёрном зале, ещё он ходил к массажисту, а вечером плавал в бассейне. Он не брал в рот ни капли алкоголя, и он не испытывал потребности в нём. Через месяц Стив решил, что его физическая форма и восстановление навыков разговорного русского языка позволяют ему приступить к следующей фазе. К поставленной цели он двигался на ощупь, не зная, каким будет его следующий шаг, но Тень больше не появлялась, так что Стив сделал вывод, что все предпринятые шаги совершены в правильном направлении.

Вернувшись в столицу, Стив теперь мог взять футлярчик, где хранилось то самое кое-что, о чём упоминала Тень. Надо сказать, что Стив все эти тринадцать лет очень старался забыть о том, что он нёс сейчас в кармане пиджака. Но память была безжалостна. Она вернула Стива на двадцать с лишним лет назад, когда он был молод, беден и честолюбив. Но его амбиции были гораздо выше его способностей, и это уязвляло его самолюбие. Он не был сыночком богатых родителей, а значит, ему приходилось всего добиваться самому. В принципе Стив был не против, но добиться определённых успехов, и собственно денег, а именно это было самым главным для него, он сможет только лет через десять-пятнадцать, а, то и двадцать. Как же это долго! Стиву всё надо было сейчас, он был молод, а значит должен жить сейчас, как он хочет, а он вынужден отказывать себе во всём. Стив хотел шикарной жизни, иметь большую квартиру, дорогую машину, модно одеваться, гулять с красивыми девушками. Но сколько Стив не думал, как получить всё сразу, ему ничего не приходило в голову.

Но однажды его посетила Тень, после одной пирушки, тогда ещё Стив подумал, что у него глюки после травки и решил, что ему пора завязывать. И Стив действительно перестал употреблять алкоголь, курить травку, он испугался голоса, звучащего у него в голове, он решил, что сходит с ума. Но Стив ошибался, Тень стала приходить к нему и без травки и алкоголя. Но однажды Стив заметил, что когда он пребывает в алкогольном опьянении, он меньше её боится, вот с того момента и началось его пьянство. Тень не появлялась вовсе, если Стив выполнял её приказы. Возможно, она не появилась бы сейчас, если бы тогда он всё исполнил. И был бы сейчас свободен, свободен от Тени, она ему это обещала. Он был бы богат, доволен своей жизнью. Многие начинают с убийства, уверяла его Тень, но Стив струсил, струсил и сбежал. Он испугался не возможного наказания, как он уверял Тень позже, он просто не смог убить младенца физически. И сам себе Стив не мог объяснить, почему всё так случилось, ведь он был готов уже к убийству.

А начиналось всё так хорошо. Он нашёл деньги, много американских долларов в заброшенном доме, туда он пошёл по настоянию Тени, не особо ещё веря ей, и в неё, он тогда ещё думал, что это с его головой не всё в порядке. Тень пообещала ему ещё денег, если он выполнит одно задание. Какое задание, тогда она об этом ему не сказала. Впрочем, ошалев от такой кучи денег, Стив пообещал исполнить всё, что она захочет. К его немалому удивлению, она сказала Стиву, чтобы он начал изучать русский язык, Тень сказала, что вскоре ему надо будет побывать в СССР, даже назвала город. Спустя четыре месяца юноша въехал в Советский Союз по туристической визе, тогда его ещё не звали Стивом.

Стив, углублённый в воспоминания, не заметил, как дошёл до отеля, поднялся к себе в номер, на дверь повесил табличку «Не беспокоить», и закрылся. Он сидел за столом и вертел в руках маленькую коробочку. Его пальцы слипались от пота, пот струился по лицу и капал на рубашку, но Стив ничего не замечал. На сей раз он боялся не Тени, а своих воспоминаний. Того ощущения, что возникло у него тогда, в больничной палате. В палате роддома с новорожденными. Стив открыл футлярчик, и на его ладонь выпала бирочка, клеёнчатая бирочка, какие привязывают к ручкам и ножкам новорожденных. Стив больше не находился в отеле, он перенёсся в прошлое, за тысячи километров отсюда. И он шёл по коридору роддома, сжимая в руке эту самую бирку. Он должен был найти младенца с точно такой же бирочкой. Медсестра плохо завязала бирку на ножке, и та упала на пол. Никто не заметил бирки, валяющейся на полу. Стив нашел её. А то, что бирка будет лежать там, ему сказала Тень. В тот раз Стив приехал в город, куда велела Тень, он следовал указаниям Тени безоглядно. Она сказала ему об убийстве, а он даже и не пробовал возражать тогда. Он сам подготовил план, а Тень назначила день, вернее ночь убийства.

Стив проник в роддом, открыв двери отмычкой, этой дверью пользовались редко, поэтому Стив не боялся, что его заметят, к тому же с ним была Тень, пока ещё была, она исчезнет позже. Наверное, если бы она была с ним и в палате с новорожденными, то он бы смог совершить убийство. Но она сопроводила его только лишь до нужного этажа, и исчезла. Стив поднялся по лестнице, ещё внизу он надел белый халат и шапочку, а на лицо повязал маску. В родильном отделении наступило затишье. Врачи, акушерки пошли отдыхать, а по коридору, к новорожденным крался Стив. Он знал, что должен сделать, но страх пришёл только на пороге палаты. Тогда-то он и поднял бирку, она была точно там, где указала Тень. Его охватила паника, после накатил ужас. Здравый смысл подсказывал ему бежать, но жадность пересилила, ведь он взял уже аванс, а после ему обещано было ещё.

Деньги подтолкнули сделать его первый шаг, и предвкушение будущей роскошной жизни. Яхты, драгоценности, автомобили, красивые девушки плясали перед глазами Стива. Он нашёл ребёнка, его промедление было секундным, Стив лишь сунул бирку в карман и вытер мокрые ладони. Потом он переступил с ноги на ногу и протянул к ребёнку руки, младенец не спал и смотрел на него ясными голубыми глазками. Казалось, он знал, что задумал Стив, Стиву пришлось отвести взгляд. Стояла полнейшая тишина, Стив огляделся на всякий случай, все остальные младенцы спали. Стив позволил себе улыбнуться и подумать, что через несколько секунд всё закончится. Стив был прав, действительно всё закончилось, только не так, как он предполагал. Едва Стив протянул руки к младенцу, сначала слева, затем справа и сзади раздался детский плач. Малыши заревели один за другим, как по команде, Стив вздрогнул от неожиданности и отдёрнул руки от новорожденной. Он растерялся, секунды убегали, а он лишь потеряно озирался. Уходи, приказывали ему остатки здравого смысла. Убей ребенка, приказывала ему алчность. Победила алчность, Стив вновь протянул к ребёнку руки. Этот ребёнок не плакал, хотя все другие уже заходились, он смотрел на Стива, и когда тот взглянул на новорожденную девочку, в её глаза, то не смог отвести взгляд. Младенец словно загипнотизировал его! Стив стоял не в силах пошевелиться, у него было обездвижено тело, но он всё слышал и видел, только никак не мог понять, что с ним такое происходит.

Лишь когда в палату влетела медсестра, а за ней дежурный врач, гипнотический транс сошёл со Стива, к нему вернулась подвижность. Младенцы заходились в плаче, персоналу было не до Стива, и он сбежал из палаты с новорожденными. Его никто не остановил, он спокойно вышел из роддома. Там опять появилась Тень. Голос в голове Стива вновь призывал его убить ребёнка. Но, несмотря на все уговоры и угрозы Тени, Стив так и не смог больше приблизиться к младенцу, которого ему требовалось убить. Поддаваясь голосу, Стив приходил в роддом две следующие ночи. Но его ноги становились ватными, руки потели и дрожали, едва он приближался только к палате, где пока ещё находился ребёнок. Странно было и то, что Тень, неотступно преследующая его все эти дни, пропадала, как только он переступал порог роддома. Но как только он выходил, Тень набрасывалась на него с новой силой, она была в ярости, она не оставляла его ни на минуту. Стиву постоянно приходилось разговаривать с ней, то есть говорить с тем, кого не видели окружающие. На него странно смотрели в гостинице, его избегали другие туристы, что прибыли вместе с ним, он чувствовал, что ещё немного, и его могут отправить в психушку. Ко всему этому, у него вдруг появился этот неприятный запах изо рта. Стив не знал, что запах был и до этого момента, просто он его не замечал прежде, а теперь тухлый запах усилился от нервного напряжения, что он испытывал. К тому же Стив не мылся с того дня, когда он первый раз попытался убить девочку, всего три дня, но Стив буквально начинал обливаться потом, и источал зловоние, когда переступал порог роддома. Но он просто был не в состоянии следить за собой, он почти не спал, мало ел, он расчёсывал до крови кожу, которая зудела от пота, но не догадался сменить одежду и принять душ. На третью ночь, после очередной неудачной попытки, когда Стив добрался до гостиницы, он сказал Тени, что ему надо отдохнуть, хорошенько выспаться, он завалился спать, голос пропал. Стив не стал дожидаться его появления вновь, он сбежал. В гостиничном номере остались его вещи, не было среди них только документов. Стив сбежал, сбежал от Тени, и она не смогла его остановить, он напился вдрызг. Стив хотел забыть этого младенца, забыть эту страну, своё поручение, свой страх. Он пил несколько недель подряд, и всё это время он пытался избавиться от голоса в голове. Он подумал, что уехав на другой конец света, он освободится от призрака, преследующего его, ведь Тени он нужен был там, там, где младенец, ну так пусть она поищет себе другого наёмника. А там, где-нибудь далеко-далеко, он начнёт новую жизнь, и Тени ничего не останется, как забыть его.

Утрата

Вот уже полчаса Варвара находится в бабушкином доме, а бабушки всё ещё нет. С каждой проходившей минутой растёт беспокойство девушки, она больше не может спокойно сидеть в кресле и ждать. Она встаёт. Из залы имеется выход на веранду, Варя, открыв двери, проходит туда, но почти сразу возвращается обратно, снова обходит комнаты, внимательно осматривая всё вокруг, может, она, что и найдёт, записку, например, но везде привычные вещи, ничего особенного не обнаружив, Варя возвращается в зал. Снова берёт телефон и звонит домой и снова в трубке лишь длинные гудки, прослушав около десяти гудков, Варя кладёт трубку. В доме есть ещё одна комната, куда Варя не заглянула, это её мансарда. Там она не была сегодня, что не удивительно, бабушка редко поднималась туда. Варя выходит в сени, поднимается на чердак, в свою мансарду, там всё так, как Варя оставила в прошлый раз, бабушка здесь точно не была. Девушка спускается с чердака, осматривает вновь кухню, здесь царит идеальный порядок, как и везде, выходило, что бабушка никуда не торопилась, и оснований для беспокойства нет, очевидно же. Но Варю грызёт чувство вины, она представляет, как её старенькая восьмидесяти восьмилетняя бабушка блуждает сейчас по жаре в городе, или трясётся в пыльном автобусе, а в доме у них нет лифта. Девушке не сидится спокойно, покружив по зале, она подходит к двери бабушкиной спальни, надо ли осмотреть бабушкину комнату, задаётся она вопросом. Как бы бабушка после не злилась на Варю за это.

Варе вспоминается случай, произошедший почти год назад, когда бабушка на пустом месте закатила скандал, из-за того, что зять без спросу зашел в её комнату за журналом в её отсутствие. Варин отец разозлился, они собрались и на ночь глядя уехали домой в город.

– Она сходит с ума, – кипел Варин отец на обратном пути, – у неё маразм в натуральном виде. Я что рылся в её нижнем белье? Взял со столика, стоящего практически у входа, журнал! Я – невоспитанный мужлан, я – кандидат наук!

Но я не буду ничего трогать в бабушкиной комнате, и говорить ей не буду, что заходила сюда, обещает себе Варя. Когда ещё был жив Варин дед, дверь в их комнату никогда не закрывалась. В то время Варя часто проводила время в этой комнате, играла на ковре у печки, или слушала, как дед читает ей сказки. Но после смерти деда, бабушка постепенно отвадила домашних от своей спальни. Только в крайних случаях разрешалось войти в её комнату, а, уходя, бабушка всегда крепко закрывала дверь, с совсем недавних пор ещё и на ключ бывало. Этот запрет распространялся на всех домашних, на Варю, Варину маму, и Вариного папу. Такой порядок установила её бабушка, поэтому Варя лишь мимоходом заглянула в бабушкину спальню, когда приехала сегодня, и комната, кстати, не закрыта на ключ сегодня.

Варвара направилась к бабушкиной комнате и вдруг осознала, что может быть, мама была права, когда сказала совсем недавно, что с бабушкой происходит что-то неладное. Бабушка как-то изменилась за последний год, и всё это началось с той ссоры с зятем, и бабушка даже обрадовалась, когда дочь с зятем собрались в отпуск на всё лето, а Варю не взяли с собой. Варя немного обиделась на родителей, они не отпустили её на море с Наташкой, за бабушкой же должен кто-то присматривать. Варе, скрепя сердцем, пришлось согласиться остаться дома. И вот не успела Варя сдать последний экзамен, как бабушка высказала такое резкое требование приехать к ней. А может, всё началось уже давно, после смерти деда, а они начали замечать это только сейчас? Бабушка осталась одна в доме… Сколько лет она уже живёт совсем одна. Неужели ушла неизвестно куда? Ведь даже не оставила никакой записки! Где же бабушка пропадает? Но сегодня дверь её комнаты на ключ не закрыта… Осмотрю внимательно комнату, прежде чем искать бабушку по посёлку, решилась наконец Варя, сколько можно стоять пред дверью, и нажала на ручку. Дверь приоткрылась с лёгким скрипом, Варя замерла перед приоткрытой дверью, только посмотрю, пообещала она себе ещё раз, и распахнула дверь настежь.

Её пристальный взор ничего неординарного не обнаружил, как и в первый раз. С порога комнаты Варя наблюдала совершенно обычную обстановку, знакомую с детства, ничем особо не отличающуюся от остальной обстановки дома, разве что здесь было больше синего цвета, любимого цвета бабушки, обивка кресел была насыщенно синей (после смерти деда, бабушка перетянула кресла в яркий синий цвет), сине-бело-голубой ковёр на полу, в шторах, стенных обоях также наличествовал синий цвет. Этой весной бабушка не разрешила им с мамой даже провести генеральную уборку в комнате.

– Умаетесь только, помогать-то некому, – скорбно сжала губы бабушка. А кто виноват, подумала Варя, могла бы и извиниться перед зятем. Отец довозил их с мамой до калитки бабушкиного дома и уезжал, забирая их от бабушки, редко заходил даже на крыльцо дома. Однако ситуация щекотливая, если бабушка войдёт и увидит, что Варя вкрадче осматривает её комнату, будет неловко, и тут же девушка разозлилась на бабушку, с какой стати ей испытывать неловкость, даже если её и застукает бабушка сейчас, и Варя бесцеремонно обшаривает комнату внимательным взглядом.

Кажется, мебель немного переставлена с прошлого года, подмечает Варя, тогда она заходила сюда последний раз. Изножьем к двери располагается широкая кровать, она расправлена, Варя стоит сейчас как раз напротив. Её взгляд с кровати перемещается влево, в самом углу платяной шкаф, два окна, выходящие в сад, между окнами втиснулся узкий шкаф со стеклянными дверцами, как в музее, в этом шкафу бабушкина коллекция фарфоровых статуэток и прочих бабушкиных безделушек (до дедушкиной смерти шкафчик стоял в зале). Возле дальнего окна у противоположной стены – древнее бюро, его плохо видно из-за развернутого к нему большого, с «ушами», кресла, над бюро висит портрет юной девушки, очень красивой, в старинной одежде, бабушка никогда не говорила, чей это портрет. Справа от Вари, с другой стороны кровати – туалетный столик с зеркалом, дальше, в самом углу комод, выступ печи, и вдоль печи ещё одно кресло, торшер, журнальный столик, на полу ковер с толстым ворсом. Вот, пожалуй, и всё, что увидела Варя, она, было, хотела тут же закрыть дверь, но странное несоответствие имелось в комнате – не заправленная кровать, при идеальном порядке, здесь царящем во всём остальном. Варя ещё раз обежала взглядом комнату: так и есть, вновь она не заметила ни одной брошенной вещи, всё убрано. А кровать расправлена: белоснежное постельное белье, откинутый край одеяла – приглашение прилечь, на спинке кровати аккуратно свернутое висит покрывало. Куда же так торопилась бабушка, если она не заправила кровать? Или бабушка совсем не ложилась?