Ангелы забыли обо мне

– Хорош, ребята, – я мельком осмотрел присутствующих, которые несколько растерялись и расступились, и прошёл в центр. Наклонившись над лежащим, до смерти напуганным парнем я сильно, чтобы привести его в чувство, потряс за плечо. Он затравлено поднял разбитое окровавленное лицо, и с опаской посмотрел на меня.

– Домой иди, – я перевёл взгляд с мальчишки на его мучителей.

Кодла потихоньку приходила в себя от моего нежданного и довольно наглого поведения. Тупые лица молодых парней вновь обретали хищный оскал. Кажется, они начали соображать, что я совершенно один, и что произойдёт дальше, я знал наверняка.

– Домой, быстро, – громко, чтобы привести всё ещё сидевшего на граните паренька в чувство крикнул я, и, дабы усилить эффект, сильно хлопнул его ладонью по спине.

Подросток тут же правильно оценил ситуацию и вихрем сорвавшись с места со всех ног дал дёру, проносясь мимо растерянных моральных уродов, через считанные секунды он растворился в темноте парка.

– Ты чо, дядя? – высокий парень лет семнадцати нагло вылупился на меня и, взглянув на своих товарищей, ища у них поддержки, сделал шаг навстречу.

Со всех сторон в мой адрес посыпались негативные реплики. Дальнейший сценарий был известен, как и то, что в любом бразильском сериале в итоге восторжествует истинная любовь. Только финал моей истории явно носил трагический характер. Было ли мне страшно? Нет. Во мне преобладало безразличие и полная апатия к происходящему.

– Чего не в свои дела лезешь? – длинный парень, по всей видимости, находившийся в этой банде на правах старшего, исходил от злости слюной, и всё время тыкал в меня подбородком. – Крутой, да?

– Да чего с ним базарить, Антоха, – вмешался парень позади. – Валить козла, да и всё.

– Слышал дядя, что братва говорит? – долговязый сощурился в противной ухмылке. – Кирдык тебе, фраерок. Зря ты в нашу тему влез, хрен мутный.

Я смотрел, как эта подростковая стая потихоньку обступает меня, и лишь шире расставил ноги, пытаясь найти идеальную точку равновесия. Боец, это не про меня. За всю свою жизнь я ни разу не дрался. Нет, тумаки в детстве я получал, и неоднократно. Но чтобы полноценная драка, где бьют не только тебя, но и ты, в моей жизни такого не было. Поэтому сейчас я испытывал странное и доселе неизвестное мне чувство. Настало время и мне ощутить привкус настоящего боя. Я не собирался быть безучастной жертвой, не сегодня.

Кольцо вокруг меня всё более сжималось, и не став дожидаться пока оно полностью захлопнется, я сделал стремительный шаг и, замахнувшись, что было силы, ударил долговязого кулаком в лицо. Я видел, как тело парня камнем рухнуло на гранитную площадку, и тут же ощутил, как кто-то повис на моей спине. Пока я пытался его скинуть, на меня со всех сторон посыпались удары. Я склонившись, наугад начал махать руками, и сквозь боль чувствовал что несколько раз мои кулаки нащупали цель. Голова гудела, я уже не был участником сражения, сейчас я занимал место недавнего парнишки. Я лежал на земле и пытался укрыть голову от непрекращающихся ударов. Боли не было, лишь какое-то ощущение глубокого забытья, словно я был мертвецки пьян и уже не понимал где я, и что мне тут вообще понадобилось. Осязаемые ощущения исчезли. Глаза резал яркий свет, чёрное пятно впереди понемногу обретало отчётливое очертание. Два человека, взрослый и ребёнок. Они двигались мелкими шагами, всё более приближаясь ко мне. Я старательно пытался вглядеться в их притенённые лица, и когда смог отчётливо их рассмотреть мне стало страшно и холодно. Ко мне шла моя бабушка, с доброй улыбкой, в каком-то непонятном старинном сарафане. За руку она вела маленького мальчика, который теребил в руке соломенную игрушку и что-то невнятно шептал разбитыми губами.

4 октября

– Станислав Игоревич, Сомов пришёл в себя.

Эти слова пронеслись в моей голове громовыми раскатами, отзываясь тысячным эхом.

Приоткрыв веки, я увидел склонившегося надо мной мужчину в белом колпаке.

– Сомов, вы слышите меня?

– Не кричите, – тихо, почти шёпотом произнёс я, сморщившись от громыхающего голоса. – Где я?

– Вы в больнице, – тихо произнёс человек в колпаке. – Вы ничего не помните? Как вас зовут?

Своё имя я помнил, но предпосылки, которые уложили меня на больничную койку остались за чертой моих воспоминаний. Напряжённо пытаясь переступить эту разделительную полосу, вскоре я расслабился, и устало закрыл глаза, ощутив невыносимую головную боль.

– Игнат. Игнат Сомов.

– Хорошо, – мужчина отошёл от меня и, посмотрев на девушку в белом халате, молча кивнул головой, а затем вновь обратил взор на меня. – Отдыхайте, я к вам позже зайду.

Дверь хлопнула, и я остался один. Я попытался осмотреться, но каждое движение отдавалось разливающейся по всему телу болью. И голова, казалось, что она вот-вот взорвётся.

Я открыл глаза. Небольшая комната. Стены, выкрашенные в бледно-голубой цвет. Потолок с местами обвалившейся побелкой. Рядом стояла пустая койка. Всё верно, сомнений не оставалось, так может выглядеть только больничная палата. Дверь распахнулась и в комнату вошла молоденькая девушка в белом халате. Она поставила капельницу у моего изголовья, и молча взяв мою правую руку, нащупала вену и ввела иглу. Девушка вышла, и я опять остался один. Наблюдая, как медленно уменьшается содержимое подвешенного пакетика с непонятной бесцветной жидкостью, я постепенно ощущал, что моё мышление становится более ясным, а боль понемногу стихает. Я совершенно не заметил, как в комнату вошёл мужчина.

– Как вы себя чувствуете? – он подвинул табуретку ближе к кровати и сел рядом со мной.

– Уже лучше, – отрешённо произнёс я.

– Я ваш лечащий врач, – представился мужчина. – Станислав Игоревич Пролежнев.

– Что произошло, доктор? – мне было неприятно находиться в подвешенном состоянии, не понимая, что со мной случилось, и как я сюда попал.

– Вас избили, – Пролежнев опустил взгляд на пол и тихо добавил: – К сожалению, в нашем городе это не редкость. Надо заметить, голубчик, что вам ещё изрядно повезло. Милиция подоспела почти вовремя, иначе, – Доктор прищурился и обречённо качнул головой. – Вы чем-то здорово разозлили тех ребят. Хотя, скорее всего вашей вины там и не было. Вы знаете у меня самого сын подросток и каждый раз, когда он вечером выходит на улицу, меня одолевает беспокойство. И не поверите, я боюсь не только за то, что его могут избить и покалечить, мне также становиться страшно от мысли, что мой ребёнок может оказаться в числе бьющих. – Пролежнев тяжело вздохнул. – Куда катимся.

– Что со мной? – я посмотрел в печальные глаза медика.

– Сильное сотрясение мозга, многочисленные ушибы и гематомы, сломано четыре ребра, почти сутки вы находились без сознания, – озвучив перечень моих травм, Пролежнев бессильно пожал плечами.

– Ещё легко отделался, – я попытался улыбнуться.

– Ну, легко, нелегко, а дней семь полежать придётся. Вам нужно больше спать, так что отдыхайте, а я зайду утром. У меня сегодня дежурство.

5 октября

Ночь прошла беспокойно, я никак не мог найти позу, в которой смог бы заснуть. Малейшие повороты отдавались по всему телу ноющей болью. Утром, после окончания дежурства, доктор Пролежнев навестил меня, справившись о моём самочувствии. После его ухода пришла медсестра. Она сделала мне внутримышечный укол и оставила на тумбочке несколько таблеток, которые мне полагалось выпить после завтрака.

Моя память настойчиво не желала восстанавливать печальные события, которые едва не стали для меня фатальными. Последние воспоминания были о том, как я, проснувшись после заслуженного отдыха, решил совершить вечернюю прогулку. Дрова. Точно, мало того что моё тело страдало от причинённых побоев, к этому болевому букету явно прилагались неприятные ощущения растянутых после трудовых манипуляций мышц.

Дверь открылась и невысокого роста полная женщина вошла в палату, толкая перед собой передвижной столик с завтраком. Пшённая каша и небольшой кусочек отварной свинины. Что ж, я, морщась от резких покалываний в различных частях тела, с трудом принял сидячее положение, и взял в руку вилку. Покончив с едой, я закинул в рот таблетки и запил их яблочным компотом.

Своё внутреннее состояние я мог охарактеризовать всего одним словом – скучно. Сожалений и переживаний по поводу случившегося просто не существовало. Осознание того что меня могли убить приносило лишь полную апатию к самому себе. Возможно, лучше бы оно так и было. Я и так считал, что живу в долг, совершенно не заслуживая этот бесценный подарок дарованный свыше. Хотя, после того что я совершил, вряд ли мне будут рады и на том свете. Как несправедливо. Я опять мысленно обращался к Богу, спрашивая его, зачем он оставил меня жить. Как же так, он позволил умереть ребёнку ещё не познавшему радость земной жизни, и сохранил её мне, человеку, убившему этого самого ребёнка. Зачем?

Неожиданный стук в дверь заставил меня немного дёрнуться. Через секунду он повторился.

– Входите, – растеряно произнёс я, совершенно не понимая, кому понадобилось сопровождать свой приход дверным стуком.

В палату вошла ухоженная женщина средних лет и, поздоровавшись, подошла к тумбочке. Она поставила на пол рядом с тумбочкой пакет с продуктами, после подвинула табурет и села возле меня.

– Меня зовут Анастасия Андреевна, – представилась женщина. – Я мать мальчика, которого вы спасли.

– А вы ничего не путаете? – я посмотрел женщине в глаза, не совсем понимая, о чём она говорит.

– Нет, – она отрицательно покачала головой. – Вы именно тот человек, которому я обязана спасением своего Дениса. – Женщина начало учащённо моргать, пытаясь скрыть накатывающиеся на глаза слёзы.

– Понятно, – я закусил нижнюю губу и растёр левый висок. – Видите ли, Анастасия Андреевна, дело в том, что последние часы жизни напрочь вылетели у меня из головы. В общем, я не помню, как попал сюда, и что произошло до этого.

Женщина закрыла ладонью лицо и несколько секунд молчала, затем убрала руку, и пристально посмотрев на меня, слегка наклонила голову и опустила взгляд.

– Моему сыну четырнадцать лет, это мой единственный ребёнок. Позавчера я отпустила его к другу, – женщина на секунду прервалась, было видно, что рассказ даётся ей с трудом. – Я сотни раз говорила ему, чтобы избегал тёмных безлюдных мест. Куда там, – женщина в сердцах махнула рукой, казалось, она вот-вот заплачет. – Эти охламоны зачем-то попёрлись в парк. Там их и застали эти отморозки. Его друг сразу сообразил, чем это может закончиться и убежал, а Денис, – женщина вытерла ладонью слезу. – Денис не успел. Эти сволочи потребовали у него деньги. Он отдал все, что у него было, но сумма их явно не удовлетворила. Они забрали его телефон, но кому-то и этого показалось мало, – женщина продолжала рассказ, уже не обращая внимания на скатывающиеся по щекам редкие слёзы. – Один из этих мразей приказал Денису встать на колени и собственной кепкой протереть ему ботинки. А мой мальчик, он с характером. Он отказался подчиняться им. И тогда они начали его бить, и… – Женщина достала с кармана носовой платок и вытерла слёзы. – Неизвестно чем бы это закончилось, если бы вы вовремя не подоспели. Благодаря вам Денис вырвался на свободу. Он спрятался за деревом и наблюдал, как вы вступили с этими отморозками в драку. Затем он побежал в «Волну» и попросил охранника вызвать милицию.

– В драку? – я недоверчиво взглянул на заплаканную женщину. – Вообще-то драка это не мой конёк. Вы уверены, что это действительно был я?

Женщина совершенно не обращала внимания на мои дурацкие вопросы.

– Я даже имени вашего не знаю. Как вас зовут?

– Игнат.

– Спасибо вам, Игнат, – женщина упала возле меня на колени и, взяв мою руку, принялась судорожно целовать тыльную часть ладони.

– Да вы что? – я отдёрнул руку и попытался приподняться, что далось мне весьма проблематично.

Увидев гримасу боли на моём лице, женщина на мгновение замерла.

– Поднимитесь, Анастасия Андреевна, – я смущённо смотрел на женщину, совершенно не зная как себя вести в данной ситуации.

Она медленно встала с колен и сев на табуретку с опущенным взором тихо произнесла: – Спасибо вам. Вы спасли моего сына. Вы герой, не побоялись в одиночку вступиться за совершенно незнакомого вам человека. Большинство жителей нашего города поспешили бы поскорей удалиться оттуда, чтобы ненароком самому не попасть в беду, а вы…

– Да не герой я, Анастасия Андреевна, – я медленно переваривал услышанный рассказ. – Просто… Просто, так получилось. Настоящий герой ваш Денис. Он мог бы просто убежать домой, как, по всей видимости, и сделал его так называемый друг. А он не испугался и вызвал милицию. Молодец мальчишка. Как он?

– Врачи разрешили ему находиться дома, – женщина ещё раз вытерла платком глаза и даже попыталась улыбнуться. – Правда у него сломан нос и он весь в синяках, но… – Она сделала короткий взмах рукой. – Ерунда это. Главное, что благодаря вам он не стал инвалидом, или… – Женщина обречённо покачала головой. – Даже подумать страшно. Огромное вам спасибо, Игнат.

– Да чего там, если что, обращайтесь, – попытался пошутить я, чем вызвал добрую улыбку на заплаканном лице женщины-матери.

– Кстати, – она, слегка, встрепенулась. – Этих сволочей задержали. Денис написал заявление, и теперь предстоит судебное разбирательство. Я надеюсь, вы нас поддержите?

Я отрицательно покачал головой, чем вызвал немалое удивление, отразившееся на лице женщины. Как я мог отправить их за решётку, сам, будучи тем, по кому плачет скамья подсудимых.

– Вы боитесь? – высказав своё спонтанное предположение, она тут же прикрыла рот ладонью. – Извините, как я могла такое подумать.

– Понимаете, Анастасия Андреевна, – я не знал, как более деликатно объяснить своё решение. – Тут дело в другом. Вы не поймёте. Я не в праве их судить.

– Отчего же, – женщина понимающе кивнула головой. – Я одобряю ваше решение, только в отличие от вас я доведу дело до суда. Ведь просто необходимо отгородить порядочных людей от этих подонков.

– Тюрьма не выход. Они придут ещё более озлобленными на этот мир, и не исключено, что поступки их будут более ужасными.

– Так, где же выход? – совершенно растерянно, обескураженная моими словами, спросила женщина.

– Я думаю в их случае в воспитании. Ребенок, которого любят и в которого вкладывают душу, вряд ли вырастет таким. Всё изначально идёт от семьи и главные человеческие основы должны закладываться родителями ещё в глубоком детстве. К сожалению, многим из них не до этого, кто-то пьёт, кто-то занят самим собой, других поглотила работа. Вот и получается, что ребёнок сам определяет своё социальное «я», на множестве негативных примеров.

– Вы знаете, – женщина задумчиво смотрела на меня. – Я об этом никогда не думала. А ведь вы в корне правы. Нам всегда легче осудить, нежели понять. Странно. – Она поднялась и кивнула в сторону пакета. – Там разные фрукты, вам сейчас нужны витамины.

– Спасибо, Анастасия Андреевна.

– Вам спасибо, Игнат. Большое спасибо, – женщина повернулась и направилась к выходу.

– Денису привет.

– Обязательно, – женщина улыбнулась. – До свидания.

Двоякие чувства терзали мою душу после её ухода. Её рассказ, проливающий свет истины на пробелы моей памяти, подтолкнул меня к глубоким размышлениям. Я, никогда не был смельчаком, и вдруг ввязался в драку, не сулившую мне ничего хорошего, чтобы помочь какому-то мальчишке. Ничего себе. Я слегка причмокнул и с трудом повернулся на другой бок.

Ближе к обеду ко мне пожаловал пожилой капитан. Он задал несколько стандартных вопросов, на которые я так и не смог ответить ввиду того, что абсолютно не помнил того, о чём меня спрашивал сотрудник правопорядка, он недовольно покачал головой и задал главный.

– Заявление писать будите?

Мой отрицательный ответ явно пришёлся ему по душе, и после того как я расписался в том, что не имею ни к кому претензий, он, не прощаясь, покинул палату.

Процедуры, обед, сон. День незаметно катился к концу.

6 октября

Следующее утро в больнице началось с прихода Пролежнева. Далее укол. Сегодня я самостоятельно ходил на завтрак. Попросив у дежурной медсестры какую-нибудь книгу, я получил небольшую пачку газет, преимущественно местного содержания. Ничего интересного я там найти и не надеялся, но в связи с угнетающим бездельем я был доволен и этим.

– Ваши таблетки, – в палату вошла молоденькая девчонка-медсестра.

Я поднял на неё взгляд и совершенно случайно один газетный разворот отделился от основной массы и соскользнул на пол.

Девушка нагнулась. При этом её халат слегка оттопырился, приоткрывая молодую подтянутую грудь. Она заметила мой взгляд, и, покраснев, спешно протянула мне разворот и, молча, удалилась. Да, долгое отсутствие в моей жизни женщины делало своё дело, и от этого было не уйти. Природа. Мужское начало. Даже находясь в плачевном состоянии, я провожал симпатичную медсестру вожделенным взглядом.

Своему вечернему гостю я был несказанно рад. Часов в шесть меня навестил Прохор Кудинов.

– Ну как ты, Игнатка? – с порога спросил Прохор.

– Как видишь, Прохор Митрич, отдыхаю.

– Ага, эко тебя угораздило, – Кудинов сел рядом и почесал бороду. – А я понимаешь, потерял тебя. Ну, думаю, загулял, дело молодое, – Кудинов хитро подмигнул. – А ты и вчера не появился. Ну, это мне, старая посоветовала позвонить в милицию да в больницу. Вон оно как, тут тебя и отыскал. Что произошло-то?

– Да, – я недовольно сморщился. – Оказался не в том месте не в то время.

– Ну да, оно бывает, – кивнул Прохор. – Особенно по субботам, как стемнеет.

– Точно, – я улыбнулся, оценив шутку.

– Здоровье-то как?

– Уже ничего, потихоньку иду на поправку. Правда ещё с дней пять придётся поваляться.

– Ты лечись, спешить-то некуда.

– Да скучно здесь, Прохор Митрич, хоть волком вой. – Я взглянул сначала на пустую кровать, затем на Прохора. – А ты давай ко мне перебирайся, вон место свободное. Вдвоём оно веселей будет.

– Оно конечно, – усмехнулся Кудинов. – Вот доктор-то обрадуется, когда обнаружит на койке непонятного деда. Погонят меня отсюда, Игнатка, как бешеного кота. Так что ты уж как-нибудь сам, а я тебя дома подожду.

– Придётся, – я обречённо вздохнул. – Ты там за хатой приглядывай, Прохор Митрич.

– Конечно, пригляжу. Не один год смотрел и ещё недельку выдержу.

Я благодарно кивнул.

– Держи вот, – Кудинов положил на тумбочку небольшой пакет. – Там тебе Анфиса пирогов с грибами напекла.

– Вот спасибо, – я по-настоящему обрадовался этому угощению. – Передай Анфисе Степановне мою благодарность.

– Выздоровеешь, сам передашь, – Прохор поднялся с табуретки. – Пойду я, Игнат, мне ещё с хозяйством управляться.

– Спасибо что зашёл, Прохор Митрич.

– Ну, ты давай, не хворай, ждать тебя буду, – Кудинов мелкими шагами пошёл к двери. Открыв её, он на секунду обернулся и лукаво подмигнул.

От ужина я отказался, взяв только стакан с чаем. Мне казалось, что за всю свою жизнь, я не ел ничего вкуснее этих пирогов, начинённых лесными грибами.

14 октября

Наконец мои больничные страдания были закончены. Я шагал по улице, наслаждаясь свежим прохладным воздухом. Засунув руку в карман, я невольно нащупал пачку сигарет. Странно, находясь в больнице, я даже не вспоминал о табаке. Надо же, а сейчас, когда я держал сигареты в руке, мне безумно захотелось курить. Я достал одну и, засунув в рот, поднёс к ней зажигалку. Мне не очень хотелось идти домой, и я бродил по городу до тех пор, пока мой организм не объявил мне голодный протест. Проходя мимо автовокзала, я подошёл к приметному ларьку. Через несколько минут я держал в руке, с виду, весьма аппетитный хот-дог.

«Платная автостоянка». Вывеска с большими буквами висела прямо на воротах этой же стоянки, надо заметить, единственной в городе. Мой взгляд привлёк квадратный клочок бумаги, приклеенный на бетонном столбе, один край которого нещадно трепал ветер. Я подошёл ближе.

«Для работы на стоянке требуется охранник», – гласила надпись.

Я прошёл на территорию, и, осмотрев немногочисленные автомобили, направился к двухэтажной кирпичной будке. Поднявшись по крутой железной лестнице на второй этаж, я открыл дверь и прошёл внутрь. За столом сидел молодой парень с ярко-рыжими волосами, тупо уставившись в экран старого телевизора. Заметив меня, он перевёл взгляд.

– Добрый день, – поздоровался я.

– Здравствуйте.

– Подскажите, там объявление на воротах.

– Насчёт работы, что ли? – перебил меня парень.

– Именно.

– Устроиться хочешь? – парень, сообразив, что я не клиент автоматически перешёл на «ты».

– Есть такая мысль. Вот хотелось бы узнать нюансы.

– Отлично, – рыжий слегка приподнялся на стуле и постучал пальцами по столу. – Меня Максимом зовут, можно просто Макс.

– Игнат, – представился я.

– Садись, Игнат, – парень кивнул на стул. – Работа в принципе несложная, график нормальный. Вот только, – Макс многозначительно причмокнул. – Платят мало.

– Ну, деньги для меня не главное, – я слегка улыбнулся, понимая как это, наверное, глупо звучало со стороны.

– Вот это парень, – Макс улыбнулся в ответ и пожал плечами. – Ты нам сейчас позарез нужен. А то мы с Гриней и Иванычем задолбались тут куковать. Доплата мизерная, а свободного времени в обрез.

– Где оформляться? – решительно спросил я.

– Мы это, – начал объяснять Макс, – к ЖКХ относимся, туда тебе и надо. Знаешь где?

– Приблизительно.

– Слободская, четырнадцать. Отдел кадров.

– Понял, – я кивнул головой и поднялся со стула.

– До встречи, коллега.

Я на всякий случай посмотрел на часы, прикидывая до которого часа может работать контора ЖКХ. Три пятнадцать. Успеваю по любому.

Уже через полчаса я беседовал с начальником отдела кадров, толстой краснощёкой тёткой, которая вопреки своей не очень приятной внешности произвела на меня положительное впечатление. Она долго объясняла мне специфику работы, ссылаясь на различные случаи из своего богатого трудового опыта, и в итоге записав в толстую тетрадь мои данные, рассказала, какие документы необходимы для оформления, и велела приходить завтра с утра.

Подходя к дому, я обнаружил, что количество поленьев около забора значительно уменьшилось. Пессимистично улыбнувшись, я в душе осудил воровство и направился прямиком к Кудиновым. Проболтав с Прохором в принципе ни о чём с полчаса, я зашёл домой, не спеша выпил кружку чая и пошёл в сарай за колуном. Нужно было спасать остатки изрядно поредевших чурок, а то к утру их количество могло оказаться критическим. Воровство в России больше чем воровство – это стиль жизни. Не один здравомыслящий гражданин не пройдёт мимо чужого плохо досмотренного добра, даже если оно ему самому без надобности. Это у нас в крови, и от этого не куда не деться. Менталитет.

Войдя в сарай, я на некоторое время замер. Надо же. Вплотную к моему ряду аккуратно сложенных чурок примыкал ещё один, и я к этому не имел никакого отношения. Кудинов. Прохор Митрич постарался, как пить дать. Взяв колун я направился к куче, в душе благодаря соседа, но отметив, что при встрече обязательно отругаю его. Не в его возрасте колуном махать, тут уж беречь себя как-то надо. Хотя, помощи ему ждать неоткуда, вот и привык старик всё сам делать.

15 октября

В восемь утра со всеми необходимыми документами я уже стоял около двери, табличка на которой гласила: «Усова Ольга Петровна. Начальник отдела кадров».

На собственном опыте я знал, что руководители советского типа всегда приходят на службу немного раньше, и с полной уверенностью постучал в дверь.

– Войдите, – раздался из-за двери голос.

Я распахнул дверь и прошёл в кабинет.

– Здравствуйте, Ольга Петровна.

– А, – женщина подняла на меня взгляд, – заходи. – И, мимолетом заглянув в тетрадь, добавила: – Сомов.

Моё оформление, инструктаж и личные наставления госпожи Усовой заняли где-то час. Она повторила все то, о чём рассказывала вчера, добавив несколько свежих штрихов, и внесла свежую запись в мою трудовую книжку.

– Поздравляю. Вы пополнили число трудящихся граждан, а это очень почётно.

В душе я усмехнулся. В её фразе явно не хватало слова «советских», вот тогда бы это было бы настоящая истина социалистической направленности. А так это звучало, по меньшей мере, смешно. Как же надёжно в нас вбит гвоздь коммунистического прошлого, и ведь никакой фомкой его не выдрать с тех, в ком ещё жива память о «правильном» пути советского гражданина.

– Спасибо, Ольга Петровна, – отрапортовал я, наиграно вскочив со стула и вытянувшись по струнке. – Когда приступать?

– Сегодня и приступай. Смена начинается в восемь вечера, попрошу не опаздывать.

Ещё раз, поблагодарив весьма колоритного кадровика, я вышел на улицу и закурил. Какая-то лёгкая радость бродила глубоко внутри меня. Я действительно был очень рад, что получил эту работу, и даже более того, пожалуй, я меньше радовался, когда получал своё последнее назначение в Москве. Вот ведь оно как бывает.