Я хочу жить! Даже в последний день стоит начать…

– Покажите. Кто её написал?

Вот, почему-то, он не стал показывать мне эту бумагу, но пригласил моих двух непосредственных начальниц тоже зайти в кабинет.

– Тома, но ведь ты не выполнила моего задания! Ты повозмущалась и ушла. Ты в эти дни не работала.

– Интересно, а кто же тогда всё покрасил? И Вы же сами видели, чем я занималась, когда шёл дождь! – в этот момент я посмотрела на вторую даму. Она молчала и не смотрела мне в глаза.

А Светочка всё распалялась:

– У тебя вот и два прогула имеются!

– Я предупреждала, что была вызвана на консультацию в Краевую больницу. Вы за месяц до события об этом знали! И потом, – тут я перевела взгляд на директора, – Вы же сами мне отгулов неделю обещали, когда с больничного вызывали на работу?

Разговор закончился ничем. Директор потребовал от меня объяснительную. В ответ я попросила показать мне докладную и поняла, что никакой докладной нет. Это было чисто психологическое давление. От меня хотели избавиться. Я не перестала бы уважать своё начальство, если бы оно прямо и честно сказало бы, что «ты, девочка, своё отработала, ты нам больше не нужна, пиши „по собственному“ и иди домой»… Но пытаться меня вот так, обвинять в придуманных нарушениях, это был перебор!

Выйдя из кабинета директора, я направилась на проходную. Мой рабочий день был закончен. За мной семенила Светочка и уговаривала, по-хорошему, написать объяснительную.

– Я на себя писать ничего не буду! Объяснительная пишется на докладную, а её нет. Как у тебя, Света, совести на это всё хватает? И есть ли она у тебя?

Она всё бежала за мной и что-то щебетала. Я её уже не слышала. Сердце стучало так, что готово было вырваться из груди. Я старалась успокоиться и ровно медленно дышать, подавляя слёзы, готовые вот-вот брызнуть из глаз.

Я напишу это треклятое заявление… Я пожалею своё уставшее сердце… Не захочу снова попасть в реанимацию и на операционный стол…

Когда-то, работая в этом интернате, готовясь к праздникам, сочиняла поздравительные стихи, частушки, песенки, которые наша, ранее дружная, хозчасть исполняла со сцены. Это было здорово! И у меня всё получалось! Мне нравилась моя работа, она приносила мне удовлетворение и радость. Мне жаль того времени…

Я пыталась после найти работу, даже какое-то время стояла на учёте в «трудоустройстве». Но я была инвалидом, работу мне даже не искали и не предлагали… А вскоре отменили мою «инвалидность» и я осталась без средств к существованию. Мой «бумажный», как выяснилось, муж не захотел обо мне заботиться и содержать. Так я оказалась на самом дне… Нет, я не начала пить, не ушла «странствовать» с бомжами… Меня очень поддерживала моя старенькая мама и мои золотые дети. Они помогли выжить, не опустить руки.

Сейчас я пытаюсь оттолкнуться от того дна, в котором оказалась. И если старт в моей жизни был не особо удачным, то к финишу, надеюсь, я приду достойно!

Муж

Со своим мужем я познакомилась случайно. Были майские праздники, так любимые всеми русскими людьми. Было жарко. Я, совсем недавно вернувшаяся с учебы и практики из Ростова, еле-еле устроившись санитаркой в детскую стоматологическую поликлинику, ни друзей ни знакомых, практически, не имела. По специальности оператор связи в нашем городе работы не было. Да и вообще, 90-ый год, безработица, устроиться даже санитаркой было сложно. Спасибо, добрый человек помог (о нём я не буду здесь писать, может когда-нибудь…).

Так вот, май… Я жила с мамой в станице, а работать ездила в ближайший город, где с семьёй проживал мой родной брат. В праздник, когда все гуляют, жарят на природе и во дворах аппетитно пахнущие дымком шашлыки, мне совсем не хотелось сидеть дома и я поехала к брату. У него уже был накрыт во дворе небольшой столик. Тут же рядом играли дети. За столом сидела подруга Лиды, жены моего брата, Наташа. Она переживала, что её муж, который в данный момент находился на работе, её потеряет, потому что не знает о том, что она в гостях. И тогда чуть выпившая компания, в составе моего брата Аркадия, его жены Лиды, её подруги Натальи и, собственно, меня, решила сходить за её мужем к нему на работу. А работал он составителем поездов на территории станции, которая находилась в центре города, рядом с домом брата. Пришли мы на вокзал, нашли Наташиного мужа Колю. Стоя на перроне, я разглядывала старое, но очень красивое здание нашего вокзала. Ярко светило солнце, приходилось рукой закрывать глаза от его света. Коля уже переодевался в маленьком помещении для составителей, которое находилось тут же, на перроне вокзала, общаясь по рации с машинистом тепловоза, работающим по станции, его начальником. Вдруг голос в рации спросил Колю: «Это тебя на перроне ждут?» Коля ответил: «Да, меня.» «А что за девушка такая? Знакомая?» Коля засмеялся: «А что, понравилась?» «Познакомишь?» – не унимался машинист.