Звезды нового неба

За едой на «Берте», как я понял, разговаривать не было принято, а потому я последовал примеру остальных и энергично заработал вилкой. Многочисленные вопросы тем временем громоздились друг на друга в моей голове, грозя вскоре перерасти в настоящий мыслительный затор. Не забыть бы сделать то, о чем Борис просил.

Ретранслятор – это хорошо, а точнее даже здорово! Мы находились не так далеко от освоенных областей, и пару-тройку станций должно быть видно. Аренда канала стоит, конечно, немаленьких денег, но зато тогда у нас будет постоянное соединение с Землей, что означает возможность видеосвязи и доступ к сети и телетрансляциям. Можно будет домой нормально позвонить, а не письма слать, как из глухой деревни.

Быстро поев, я побежал в рубку, чтобы посмотреть, что у меня получится. Как и ожидалось, две станции-ретранслятора обнаружились совсем недалеко (по космическим меркам, разумеется). Куда больше времени у меня ушло на всяческие формальности с оформлением заявки, подтверждением оплаты от Гершина и прочая и прочая. Как же я ненавижу всю эту бюрократию, которая только мешает чистому и незамутненному общению с техникой!

В итоге, где-то через пару часов канал связи у меня уже работал, и я даже хотел позвонить домой, но вовремя спохватился, взглянув на часы.

Тормошить домашних было уже поздновато. Ну да ладно, похвастаться некому, зато душевая наверняка уже освободилась…

Забравшись под одеяло, я взял в руки планшет, чтобы еще разок заслуженно насладиться плодами своих трудов. Удивительно, насколько сокращаются расстояния при наличии надежной и быстрой связи. Если задуматься, то от дома меня отделяет такая бездна, что если посмотреть отсюда на Землю в достаточно мощный телескоп, то можно увидеть, как там по железным дорогам колесят коптящие паровозы, а моя прабабка еще и не родилась даже. Но я сейчас, ткнув пальцем в планшет, могу ознакомиться со всеми последними новостями и сплетнями, и кажется, что весь этот бурлящий своей жизнью мир совсем рядом – стоит лишь выглянуть в иллюминатор. Почти как на даче отдыхаешь.

Немного удовлетворив, таким образом, информационный голод, я полез в справочники, желая освежить свои познания о наших будущих клиентах.

Вся эта история с космодран., простите, никарами имела место лет пятьдесят назад, еще задолго до моего рождения, так что я изучал те события исключительно по новостным архивам. Именно поэтому в моем представлении они были овеяны ореолом легендарности и легкой неправдоподобности. А когда ты неожиданно нос к носу сталкиваешься с чем-то, что ты сам считал выдумкой или сказкой, то неизбежно теряешься. Как я за ужином.

Вообще, тот застарелый конфликт отдавал довольно неприятным душком, который за прошедшие годы так и не выветрился до конца. Но если эти ребята платят и платят хорошо, то какая разница! Тем более что лично у меня к никарам никаких претензий не имелось.

Началось все на волне всеобщего энтузиазма, поднявшейся после открытия технологии пространственных порталов. Тогда казалось, что теперь весь космос лежит перед человечеством как на ладони, что Вселенная – наш большой дом, в котором для нас открыты все двери. Некоторые заговорили о превращении homo sapiens в homo cosmicus, освободившегося от пут земной гравитации и выбравшегося, наконец, из своей колыбели.

Для подавляющего большинства людей это было не более чем красивым поэтическим пассажем, но некоторые, как выяснилось, восприняли сей посыл донельзя буквально. Довольно скоро сформировалась группа энтузиастов, провозгласившая своей целью построение автономного человеческого социума, обитающего в космическом пространстве и не привязанного к Земле или какой-либо другой планете и даже звезде.

Они предполагали построить большую космическую станцию, рассчитанную на постоянное проживание нескольких тысяч и даже десятков тысяч человек, и которая, функционируя полностью автономно, могла бы свободно перемещаться по Галактике, используя портальные генераторы. Таким образом, говорили они, мы сможем уберечь человечество от вымирания, которое неизбежно грозит ему, если оставаться жить на одной-единственной планете.

Эти фантазии быстро стали мишенью для шуток, карикатур и анекдотов от вполне безобидных до откровенно издевательских. Никары же (хотя тогда их так еще никто не называл, обычно их именовали «ушельцами») демонстрировали буквально олимпийское спокойствие и продолжали гнуть свою линию, хотя никому в голову не приходило воспринимать их идеи всерьез. Ну, или почти никому. Как выяснилось, их энтузиазм успел заразить немало весьма влиятельных людей. Кого-то манила романтика неизведанного, кто-то искал новые пути для самореализации, а некоторые видели в этом безумном проекте прекрасную возможность для рекламы. Так или иначе, но целый ряд частных предпринимателей согласились вложить в проектирование и строительство станции свои деньги, к работе подключились многие грамотные специалисты, оставившие свои теплые места в государственных космических агентствах, и уже довольно скоро мечты начали обретать вполне материальное воплощение.

Место для стройплощадки было выбрано за орбитой Нептуна с тем, чтобы добывать все необходимые для работы материалы из астероидов пояса Койпера. Необходимое оборудование забросили вместе с персоналом через порталы, и стройка закипела. Поскольку любые бюрократические проволочки старались свести к минимуму, то дело продвигалось исключительно быстро, и уже меньше чем через год первая очередь станции, нареченной «Николай Коперник», приняла своих обитателей.

Прежнее ироническое отношение праздной публики к проекту сменилось неподдельным любопытством, чем никары не замедлили воспользоваться. Любой желающий за вполне умеренную плату мог совершить экскурсию на строящуюся станцию и даже пожить на ней пару дней. Поскольку недостатка в туристах не наблюдалось, то проект не испытывал проблем с финансированием, а кроме того, подобная практика являлась отличным способом привлечения новых сторонников.

Строительство «Коперника» было завершено в рекордные сроки, но к тому моменту, как станция вступила в строй, стало очевидно, что реализовать все задуманное на ней не удалось. И в первую очередь не удалось добиться полностью автономного существования.

Энергетические мощности и производительность оранжереи оказались явно недостаточными, а вместимость всего в тысячу человек не позволяла надеяться на поддержание устойчивой популяции в течение достаточно продолжительного времени. Однако в ходе ее эксплуатации удалось накопить поистине бесценный опыт, получить который иным способом было попросту невозможно.

Учтя прошлые ошибки, никары перешли ко второму, гораздо более масштабному этапу своего плана, который назвали «Джордано Бруно». Новый проект буквально потрясал воображение своим размахом. Его вместимость достигала десяти тысяч человек и, при необходимости, могла еще наращиваться. Станция должна была стать для своих обитателей именно домом, а не бездушной научной станцией для проведения рискованных экспериментов над самими собой. А дом должен быть просторным, безопасным и комфортным. В перечне модулей «Джордано» значились детский сад, школа, полноценная больница со всем необходимым оборудованием, несколько магазинов, ресторанов и развлекательных центров, и прочие, диковинные для обычных орбитальных станций, но вполне привычные на Земле заведения. В перспективе также планировалось создание большого вращающегося отсека, где имитировалась бы сила притяжения, и где предполагалось устроить зону отдыха с садом, фонтанами и настоящим, пусть и небольшим, бассейном. Вспыхивали даже дискуссии насчет того, стоит ли превращать станцию, которая призвана продемонстрировать человечеству новый стиль жизни, в жалкое подражание оставленной позади планете.

Но дискуссии дискуссиями, а работа не останавливалась ни на минуту. Тем временем любопытство обывателей постепенно сменялось глухим раздражением. Все громче звучали недовольные голоса, возмущенные тем, что кучка авантюристов тратит огромные деньги и ресурсы невесть на что, когда их можно было бы применить с гораздо большей пользой и здесь, на Земле. В ответ на подобные замечания один из идеологов нового исхода заметил, что они – всего лишь следствие зависти рожденных ползать к тем, кто осмелился летать. Именно тогда между никарами и остальным человечеством пролегла первая глубокая трещина. Кроме того, вскоре выяснилось, что первая станция, «Коперник», изначально задумывалась как полигон для отработки тех или иных технических и организационных решений, а самое главное – как средство зарабатывания денег на потоке туристов. Не более того. Многие узлы и системы на первой станции, вообще, являлись откровенно бутафорскими и присутствовали лишь для вида.

Эта информация держалась в строгой тайне, но рано или поздно она неизбежно должна была просочиться наружу. Разразился скандал. Люди, выложившие немаленькие деньги за посещение настоящей космической станции будущего, в действительности получили муляж. Стало ли то своеобразной местью никаров за прошлые издевки, или же они были вынуждены пойти на такой шаг под давлением обстоятельств, сути дела это уже не меняло. Чувствуя себя обманутыми, вчерашние туристы буквально завалили суды исками, но безрезультатно. Все договора составлялись исключительно грамотно и не оставляли лазеек для предъявления претензий.

Не имея возможности добраться до непосредственных обидчиков, истцы набросились на тех, кто помогал им здесь, на Земле. Организации и частные фирмы, вовлеченные в работу над «Джордано», начали испытывать серьезное давление, вплоть до пикетов, забастовок и даже погромов. Подобный поворот событий существенно усложнил строительство новой станции, тем паче, что оно требовало на порядок больших затрат.

Но настоящий гром грянул, когда одна из компаний, активно участвовавших в строительстве станции, и чей владелец являлся убежденным сторонником никаров, неожиданно объявила о своем банкротстве. Кредиторы, жаждавшие заполучить подозреваемого в растрате средств разорившегося бизнесмена в свои объятия, выяснили, что он находится на «Копернике» вместе со всеми членами своей семьи, и потребовали его выдачи, но получили от ворот поворот. Руководство станции отказалось подчиняться требованиям действовавших на Земле законов. То явилось той самой последней каплей, что переполнила чашу. Нарыв, зревший уже давно, наконец, лопнул.

Все сведения о событиях тех дней я черпал из земных архивов, а потому мне постоянно приходилось держать в уме старую истину, гласящую, что историю пишут победители. Исходя из имевшейся в моем распоряжении информации, мне сложно было судить, что двигало никарами, и действительно ли они повинны во всех тех грехах, в коих их обвиняли. Да и земные политики навряд ли до самого конца оставались невинными овечками. Хороши были все.

Земных активистов больше всего бесила невозможность сделать что- либо с никарами; тех же, в свою очередь, раздражало любое упоминание о том, что все строительство они осуществляли фактически за счет родной планеты. Оппоненты регулярно обменивались обвинениями и оскорбительными выпадами. Никаров уличали в жульничестве, финансовых махинациях, саботаже и грабежах, а те в ответ привычно парировали, что весь этот вой – порождение зависти копающихся в навозе свиней к вольно парящим в небесах птицам.

До кровопролития тогда не дошло исключительно из-за отсутствия боевых кораблей у обеих сторон, но все равно, шума было много. Стороны не стеснялись в выборе выражений, и именно тогда на смену безобидным «ушельцам» пришли «космодранцы» и «гомокосмики», а также «земляные черви» и прочие «навозные шарики».

Все экскурсии, естественно, на этом закончились, но заработанных средств никарам хватило, чтобы закончить строительство «Джордано». Несмотря на яростное противодействие и прямые запреты, многие все равно продолжали сотрудничать с ними, невзирая на риск, поскольку деньги, как известно, не пахнут.

А после того, как все работы были завершены, никары активировали гигантский портал, интегрированный в конструкцию станции, и скрылись в неизвестном направлении. Вся махина «Джордано», весившая многие тысячи тонн и имевшая размер в несколько километров, исчезла в мгновение ока вместе со всеми своими обитателями.

Для многих то явилось настоящим шоком. Ведь по большому счету почти никто не верил в серьезность их намерений, никто не предполагал, что никары и впрямь отважатся порвать все связи с Землей и отправятся в автономное плавание. Но они сделали это.

Их пытались искать, с ними пытались связаться, но безрезультатно. Ведь найти иголку в стогу сена несравненно проще, чем отыскать одинокую космическую станцию в бездне космоса. Они ушли, и на фоне их безрассудства и смелости недавние обиды заметно померкли. И чем больше проходило времени, тем более романтичным и героическим становился их образ. Тогда-то и родилось слово «Никары» – сокращение от «Новые Икары».

Они стали легендой, почти культом, и многим, в том числе и мне, уже начало казаться, что вся история с «Джордано» не более чем красивая сказка, но, как выяснилось, напрасно.

На следующий день первым ярким моим впечатлением стал крик Бориса, который я услышал, как только открыл дверь каюты. Тогда я еще не знал, что он довольно часто так разговаривает, а потому не на шутку перепугался и побежал в рубку. Но, подойдя ближе, я понял, что капитан просто общается с кем-то по видеосвязи, только чертовски эмоционально.

На экране перед ним виднелось усталое лицо Гершина, но я не слышал, что он говорил, зато от реплик Бориса хотелось заткнуть уши, и не только из-за их громкости.

– У меня нет ни времени, ни желания, ни лишних людей, чтобы ублажать их фантазии! – кричал он, – сегодня это, а завтра? Может они еще захотят, чтобы мы все выстроились перед ними со спущенными штанами и большой надписью «Добро пожаловать» на голых задницах!? А!?

Директор что-то ему ответил, вызвав очередной приступ ругани.

– И что теперь? Раз они платят, мы должны все бросить и в клоунов переквалифицироваться? Они, в конце концов, не мне платят, а тебе – вот ты перед ними и распинайся!

Следующая реплика Гершина явно заинтересовала нашего капитана, и он даже немного снизил уровень громкости.

– Это, конечно, здорово, но у меня же здесь не сто человек, кого я… – Борис беспомощно развел руками и тут заметил меня. На его лице промелькнуло выражение, свидетельствующее о зарождении некой идеи, – ладно, я что-нибудь придумаю. Твое предложение ведь ко всем членам моей команды относится? Иначе не пойдет.

Наш босс еще больше погрустнел, что-то буркнул и отключил связь. Борис развернулся ко мне.

– Уже позавтракал, юнга?

– Да я даже умыться еще не успел!

– И что ты в таком случае делаешь на мостике голодный, да еще с немытой мордой?

– Просто я услышал, как Вы. и.

– Любопытство не порок, ты знаешь? Марш отсюда!

– Есть! – я крутанулся на месте и выскочил за дверь.

К завтраку капитан опять слегка припоздал, и Жан не преминул пожурить его за это.

– С кем ты там так яростно любезничал? – поинтересовался он, поставив перед ним тарелку.

– С Колей, с кем же еще?

– Чем же он так распалил тебя на сей раз?

– Ты мне что, аппетит испортить хочешь? – Борис угрюмо зыркнул на Жана исподлобья. С учетом зажатых в руках ножа и вилки выглядело это устрашающе, а потому повар предпочел не настаивать.

Разговор возобновился, когда мы перешли к кофе.

– Дамы и господа, – начал капитан, – у меня для вас есть две новости: одна хорошая, а другая так себе.

– Начнем с хорошей, – Жан взял табурет и подсел к столу.

– Босс согласился выплатить нам за эту вахту тройной оклад, – Борис ткнул в меня пальцем, – и тебе, юнга, тоже. Ты впредь не позволяй никому вить из себя веревки. Если ты являешься классным специалистом, то какого черта согласился на зарплату стажера? Ты стоишь много больше!

– Ну, тогда я этого еще точно не знал, – ошарашено промямлил я.

– Зато теперь знаешь, – он снова повернулся к остальным, – но за эти деньги нам придется малость попотеть.

– Что за проблема? – Жан подался вперед.

– Вместе с лихтером прибудет челнок с одной молодой особой, желающей осмотреть нашу драгу и пообщаться с экипажем.

– Le fantastique! Настоящая живая… как ее… космодр… никарка!?

– У нас тут не кунсткамера, – проворчал Гильгамеш, – зеваки нам не нужны.

– Да ладно тебе, – попытался взбодрить его Жан, – что такого? Пусть посмотрит, мне не жалко.

– Для начала ее надо на борт принять, – охладил их Борис, – и вот тут уже начинаются проблемы.

– А что не так?

– В соответствии с заявкой, их челнок имеет стыковочный узел стандарта УС-860, а наш порт – УСМ-1240.

– Они до сих пор этим старьем пользуются? Бедняги, – Жан непонимающе нахмурился, – но у нас же есть переходник, пусть Гильгамеш его установит. Всего делов-то!

– Не выйдет, – буркнул техник.

– Почему?

– А ты забыл, что Коля заменил нашу спасательную капсулу на гнилой бочонок, который они сняли со списанной «Дульсинеи Тобольской»?

– «Тобосской» – поправил капитана Жан.

– Отвали, буквоед, – Борис брезгливо сморщился, – в общем, этот кусок ржавого хлама теперь перекрывает манипулятору доступ к кронштейну, на котором закреплен тот переходник. Для того чтобы его снять, кому-то придется прогуляться.

– За тройной оклад? Pas de probleme! – похоже, наш повар ожидал каких- нибудь более серьезных неприятностей, – в прошлый раз ты с Сашкой выходил, мне его скафандр под себя настроить?

– Нет, под Олега.

От неожиданности я сделал слишком большой глоток обжигающего кофе и аж задохнулся.

– Но… – прохрипел я, утирая выступившие на глазах слезы, – почему именно я?

– Потому, что Гильгамеш в скафандр не помещается.

– А как же Жан? Он-то чем Вас не устраивает?

– Он будет накрывать стол к нашему возвращению.

– Это настолько важно?

– Ну, не знаю, как у тебя, юнга, а у меня после прогулки остается всего два желания – принять душ и хорошенько подкрепиться. Поскольку давиться консервами у меня нет ни малейшего желания, то Жан останется готовить, а ты пойдешь со мной.

– Да вы рехнулись!

– Что-то я не пойму, – Борис скрестил руки на груди и окинул меня критическим взглядом, – туристы выкладывают немалые деньги только за то, чтобы несколько минут поболтаться за бортом на коротком поводке, а тебе предлагают прогулку на пару часов, да еще тройной оклад впридачу, а ты недоволен! Боишься, что ли?

– Боюсь, но не за себя, – проклятье! Я безумно хотел побывать в открытом космосе, но ведь имелись и вполне объективные причины, в силу которых идея Бориса выглядела абсолютно абсурдной, – у меня же нет никакого опыта! Я же Вам только мешаться буду, да еще испорчу что-нибудь!

– Кончай прибедняться! – фыркнул старик, – ты же проходил курс подготовки в Гагаринском центре и даже в бассейне занимался. У тебя и свидетельство соответствующее имеется, разве не так?

Вот те на! Приехали! Выходит, что тайна моей личной жизни у нас упразднена окончательно. Интересно, что они еще успели про меня раскопать?

– Слушайте, иногда мне кажется, что вы знаете обо мне даже больше, чем я сам! – меня не на шутку задело, что в моих личных данных копаются все, кому не лень, – откуда вы все это выкапываете!?

– Старые связи, – уклончиво ответил Борис и сразу вернул разговор в прежнее русло, – так что базовые знания и навыки у тебя имеются, а большего и не потребуется. Основную работу я сам сделаю, а ты будешь мне ключи подавать. Справишься?

– Не знаю. Попробую.

– Вот и замечательно! – капитан хлопнул ладонями по столу, – так что сегодня займитесь-ка с Жаном подготовкой скафандра, и если все пойдет как надо, то завтра и прогуляемся. Хорошо?

Он взглянул на нашего повара, ожидая подтверждения, но тот его не слышал. Затуманенный взгляд нашего повара был направлен куда-то в дальние дали, и он определенно ни черта не слышал.

– Эй, Жан, – Борис ткнул его в бок, – я к тебе обращаюсь!

– Что? – очнулся тот, – pardon, задумался.

– О чем же?

– Подумать только, мы окажемся первыми за полвека людьми, которые встретятся, наконец, с живыми никарами! – повар мечтательно вздохнул, – ты, кстати, не в курсе, эта девчоночка, она симпатичная?

– Я знаю только то, что ее дяденька – большая шишка. И галактический скандал мне совершенно не нужен, а потому слушайте-ка все сюда, – убедившись, что теперь никто не отвлекается, капитан продолжил, – мне, честно говоря, наплевать, что думают о нас окружающие, но наша гостья – представитель весьма щедрого клиента, потерять которого ни в коем случае нельзя. Поэтому встретить ее надо исключительно тактично и вежливо, чтобы никакого культурного шока с ней не случилось. Понятно?

Мы дружно угукнули.

– Исходя из всего сказанного, инструкции будут такие: встречать девчонку и развлекать ее светскими беседами будет Олег, а все остальные пусть сидят на своих рабочих местах и даже носа в коридор не кажут, пока она не отбудет восвояси.

Я только-только начал свыкаться с мыслью о завтрашнем выходе, как на мою голову свалилась новая напасть.

– Но почему опять я!? – в отчаянии я всплеснул руками и едва не заехал Гильгамешу в ухо.

– А кто, по-твоему, должен ее ублажать? Я, что ли? – Борис ехидно ухмыльнулся.

– Ну… быть может… – м-да, с присущей нашему капитану специфической манерой разговаривать нашей посетительнице может потребоваться переводчик. Тут он прав, людей с подобным лексиконом допускать до деликатных материй нельзя.

Я перевел взгляд на Гильгамеша и едва снова не поперхнулся, попытавшись представить чувства молоденькой девушки, выплывающей из шлюза и натыкающейся на такого вот. Тоже не годится, да и экскурсовод из Гильгамеша никудышный. Из него каждое слово надо гвоздодером выковыривать.

Но тогда.

– А как же Жан!? У него-то язык хорошо подвешен. Уж всяко лучше моего.

– Oui, en effet, – с неожиданным пылом поддержал меня повар, – чем я тебя, Боров, не устраиваю?

– Вот если бы я все же хотел учинить грандиозный галактический скандал с последующим разрывом всех отношений еще лет на сто, то ты бы меня устраивал целиком и полностью. Но не сегодня. Не на этот раз.

– Да что с ним не так-то!? – не вытерпел я.

– Ты не представляешь себе, юнга, какой он жуткий бабник! Ни одну юбку мимо не пропускает! – Борис помотал лысой головой, – не-е-е-т, путь лучше запрется у себя в камбузе и не высовывается. Я рисковать не хочу.

– Жан!? – от удивления меня аж перекосило, – бабник!?

При его лошадиной внешности подобное предположение выглядело совершенно абсурдным. На роль донжуана он совершенно не подходил.

Я бы на его месте старался по возможности вообще поменьше из дома выходить, чтобы девушек не распугивать, не говоря уже о том, чтобы завязать с какой-нибудь из них знакомство. Хотя… если существует теоретическая физика, то и Жан вполне мог быть бабником-теоретиком…

– Я никогда не понимал этих женщин, – Борис словно решил ответить на мой невысказанный вопрос, – никак в толк не возьму, что они в нем находят? Может, он какие феромоны особые источает, не знаю. Бабы липнут как мухи, честное слово. Вот только потом ему иногда от их мужей бегством спасаться приходится. Так что спасибо, без его услуг обойдемся.

– Да ладно тебе, Боров, – чуть ли не взмолился повар, – я же не сумасшедший, понимаю, что к чему, слава Богу.

– Нет! – отрезал капитан, – знаю я твои благие намерения! Мне и прошлого раза достаточно. Ты при виде женщины соображать перестаешь начисто!

– А что случилось в прошлый раз? – мне стало вдруг интересно.

– Не напоминай, юнга, – Борис даже поморщился, – ты лучше о своих делах думай.

– Вам легко говорить! – насупился я, – на эту тему я никаких курсов не заканчивал, и мой опыт общения с девушками оставляет желать лучшего.

– Не беспокойся, мы тебя натаскаем.

– Жан, заткнись! – капитан крякнул и встал из-за стола, – держи свое непотребство при себе! А то научишь еще чему-нибудь эдакому. Идите, займитесь лучше скафандрами.

– D'accord, не кипятись! – Жан замахал на него руками, – уж и пошутить нельзя.

– Все твои шутки на эту тему, как правило, заканчиваются очень и очень печально, – Борис для порядка добавил еще пару крепких оборотов, – и хватит уже тут рассиживаться, дел еще полно!

– Ну что, Олежка, – Жан тоже поднялся, – допивай свой кофе и жди меня у лифта. Пойдем, подгоним тебе костюмчик.

Я уже имел дело со скафандрами в тренировочном центре. То были довольно старые модели, тяжелые и неуклюжие, но зато надежные и неприхотливые. Да, существовали более легкие и изящные конструкции, в которых можно было хоть балетом заниматься, но они имели и собственные недостатки. Стоили на порядок дороже, изготавливались индивидуально под каждого человека, который после этого был вынужден крайне внимательно следить за своей фигурой, чтобы иметь возможность этим скафандром пользоваться. Да и защиту от радиации они обеспечивали весьма условную, а потому применялись только на околоземных орбитах, а в дальнем космосе продолжали трудиться проверенные временем старички, громоздкие и неповоротливые как рыцарские доспехи.