Горизонты исторической нарратологии

Перечисленные регистры дискурсивности исторически диахроничны по своему возникновению и укоренению в человеческой культуре. Наиболее архаичны перформативные дискурсы прямого волеизъявления. Несколько позднее человек освоил описательно-итеративные высказывания, репрезентировавшие процессуальный жизненный опыт. Репрезентация событийного опыта нарративными практиками рассказывания, как было показано О.М. Фрейденберг, существенно более позднего происхождения, для чего понадобилось зарождение понятийного мышления. Наконец, достаточно развитое понятийное мышление начинало формировать медитативную дискурсивность.

Медитативные (иначе: аргументативные) дискурсы по своей природе «теоретичны», поскольку являются не репрезентациями, а генерализациями процессов или состояний. Они в известном смысле «автокоммуникативны», овнешняют внутренние процессы мыследеятельности некоторого субъекта. Однако, поскольку мы имеем дело с дискурсией, то ориентация на потенциального адресата неизбежно сказывается и здесь, хотя и в меньшей степени.

Тогда как наррация вся устремлена к адресату, направлена на то, чтобы сделать и его заинтересованным, как бы даже непосредственным свидетелем некоторого опосредованного рассказыванием события.

Наррация

Латинское слово narratio означает повествующее говорение. Однако в современной нарратологии термин «наррация» закрепился не за самим говорением, а за организацией его референтной стороны – событийной истории. Теперь данным термином принято обозначать уже не поверхностно-речевую, а глубинно-когнитивную структуру повествовательного сообщения, его – пользуясь языком риторики – «диспозицию», тогда как референтная история высказывания соответствует риторической «инвенции», а речевая ее манифестация – «элокуции».

По мысли Рикёра, наррация представляет собой переход от «до-нарративных структур реального действия» (они могут воспроизводиться также и миметически – в непосредственном показе) к «двойной структуре конфигурирующей операции рассказа»[43]. Высшей ступени развития такая структура достигает в романе, где «слово говорящего человека не просто передается и не воспроизводится, а именно художественно изображается и притом – в отличие драмы – изображается словом же» [3, 145].

Наррация в когнитивном значении возможна не только вербальная. Когнитивные структуры наррации могут реализоваться не только в слове, но и иными медиальными средствами (в частности, визуальными). Медиальная сторона словесных нарративов мыслится как «вербализация» наррации. И все же нарративность исторически возникает именно в слове, приходя на смену более архаичному наглядному показу, служившему первоначальной формой распространения опыта (свойственной также и животным).

Исследование О.М. Фрейденберг «Происхождение наррации» (1945), будучи первым подступом к исторической нарратологии, убедительно показало, что нарративность – в качестве способности человеческой речи формировать культурную память как событийное вПдение и понимание жизни – является феноменом относительно поздним. Освоение человеческим сознанием событийной стороны бытия – следствие овладения «понятийным мышлением», которое, по Фрейденберг, и «создает наррацию», поскольку оно порождает предложения цели, причины, условия, что движет сюжет и наполняет его связями с реальными процессами, дает зависимость и приводит к известным результатам»[44].

Мифологическая действительность как непосредственная форма культурного (надбиологического) бытия людей, нуждалась в показе и опознании, а не в рассказе о ней: «Мифов-нарраций никогда не было и не могло быть […] мифы-рассказы имеются только в учебниках по мифологии; если же их связная сюжетная цепь воспроизводилась древними писателями […] то потому, что к этому времени наррация давно функционировала»[45]. Она появляется в связи с кристаллизацией личностного событийного опыта в качестве культурного новообразования.

Конструктивная проблема нарративности состоит в принципиальной рассогласованности когнитивных (мыслительных) структур человеческого опыта и семиотических структур его репрезентации. Помимо несовпадения временных протяженностей рассказываемой жизни и рассказа о ней, наш жизненный опыт един и целостен, континуален, а его словесная репрезентация неизбежно дискретна, поскольку осуществляется посредством знаков. Визуальный показ (миметическая репрезентация) каких-либо действий длится обычно столько же времени, сколько понадобилось на совершение самих этих действий. Рассказ же о них, как правило, протекает гораздо быстрее, поскольку, не имея возможности назвать одновременно все подробности повествуемых переходов от ситуации к ситуации, рассказчик опирается на возможности слушателя достроить полноту картины в своем воображении.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

См.: Narratologies contemporaines / sous la direction de John Pier et Francis Berthelot. Paris, 2010.

2

См.: Chatman S. Story and Discourse. Ithaca, New York, 1978. P. 31.

3

Бахтин М.М. Собрание сочинений в 7 т. Т. 5. М., 1996. С. 162. В дальнейшем ссылки на собрание сочинений М.М. Бахтина даются в тексте в квадратных скобках с указанием тома и страницы.

4

См.: Perelman Ch., Olbrechts-TytecaL. Rhetorique et philosophie. Paris, 1952; Perelman Ch., Olbrechts-Tyteca L. Traite de l’argumentation. La nouvelle rhetorique. Paris, 1958; Dubois J., Edeline F., Klinkenberg J.M., Minguet P., Pire F., Trinon H. Rhetorique generale par le groupe ^H. Paris, 1970; Perelman Ch. L’empire rhetorique. Paris, 1977.

5

Booth W. The Rhetoric of Fiction. Chicago; London, 1983. P. 408.

6

См.: White H. Metahistory: The Historical Imagination in Nineteenth-Century Europe Baltimore: The Johns Hopkins University Press. 1973.

7

Шмид В. Нарратология. М.: Языки славянской культуры, 2008. С. 14–15.

8

Рикёр П. Время и рассказ / пер. с фр. Т. 1. М.-СПб., 2000. С. 212.

9

См.: Handbook of Narratology. 2nd edit. Vol. 1–2. Berlin/Boston: Walter de Gruyter, 2014.

10

См.: Bruner J. A narrative model of self-construction // Annals of the New York Academy of Sciences, 818 (1). New York, 1997. Р. 145–161.

11

Брокмейер Й., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы / пер. с анг. // Вопросы философии, № 3. 2000. С. 29.

12

FludernikM. The Diachronization of Narratology // Narrative. Vol. 11, # 3, October 2003. P. 334.

13

Ibid. P. 332.

14

Jong de I.: Diachronic Narratology (The Example of Ancient Greek Narrative) // Handbook of Narratology. 2nd edit. Vol. 1 Berlin/Boston: Walter de Gruyter, 2014. P. 115–122.

15

См.: Schmid W. Mentale Ereignisse. Bewusstseinsveranderungen in europaischen Erzahlwerken vom Mittelalter bis zur Moderne. Berlin / Boston, 2017; Schmid W. Narrative Motivierung. Von der romanischen Renaissance bis zur russischen Postmoderne. Berlin 12/ Boston, 2020.

16

Веселовский А.Н. Избранное: На пути к исторической поэтике. М., 2010. С. 15.

17

См.: Kemper D., Tjupa V., Taskenov S. (Hg.) Die russische Schule der Historische Poetik. Munchen: Wilhelm Fink Verlag, 2013.

18

Шмид В. Нарратология. С. 22.

19

Смирнов И.П. Текстомахия: как литература отзывается на философию. СПб., 2010. С.21.

20

Шмид В. Нарратология. С. 20.

21

Там же. С. 23–27.

22

Friedemann K. Die Rolle des Erzahlers in der Epik. Berlin, 1910. S. 26.

23

Гоготишвили Л.А. Непрямое говорение. М.: Языки славаянских культур, 2006. С. 261.

24

Mink L.O. Philosophikal Analisis and Historical Understanding // Review of Metaphisics. Vol. 20, 1968. P. 688.

25

Шмид В. Проза как поэзия. СПб., 1998. С. 268.

26

Бахтин М.М. Эстетитка словесного творчества. М., 1979. С. 350.

27

Там же. С. 369.

28

Тамарченко Н.Д. Русская повесть Серебряного века (Проблемы поэтики сюжета и жанра). М., 2007. С. 168.

29

Гегель Г.В.Ф. Эстетика. Т.3. М.,1971. С. 470–471, 472.

30

Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970. С. 288, 286.

31

Гегель Г.В.Ф. Эстетика. Т. 3. С. 470.

32

Тамарченко Н.Д. Событие сюжетное // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008. С. 239–240.

33

Рикёр П. Время и рассказ. Т.1. С. 115.

34

Уайт Х. Метаистория: Историческое воображение в Европе XIX века / пер. с анг. Екатеринбург, 2002. С. 20.

35

Бахтин М.М. Воросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 403. В дальнейшем страницы этого издания указываются в круглых скобках после аббревиатуры ВЛЭ.

36

Шмид В. Нарратология. С. 18.

37

См.: Муравьева Л.Е. «Mise en abyme: нарративная дистанция» // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Филология, № 4 (2). Нижний Новгород, 2013. С. 362–365; Муравьева Л.Е. «Редупликация (mise en abyme) и текст-в-тексте» // Новый Филологический Вестник, № 2 (37). М., 2016. С. 42–52; Сокрута Е.Ю. Метанарративые аспекты «рассказа в рассказе» // Narratorium (электронное издание). 2016, № 1 (9).

38

Шмид В. Проза как поэзия. С. 293.

39

Шмид В. Нарратология. С. 154.

40

Шмид В. Проза как поэзия. С. 294.

41

Элиаде М. Миф о вечном возвращении. СПб.: 1998. С. 133 (выделено автором).

42

Рикёр П. Время и рассказ. Т.1. С. 66.

43

Рикёр П. Время и рассказ. Т. 1. С. 208, 209.

44

Фрейденберг О.М. Происхождение наррации // О.М. Фрейденберг. Миф и литература древности. 2-е изд., испр. и доп. – М., 1998. С. 282.

45

Там же. С. 228.