Кружок веселого волшебства

И чем старше душа, тем в ней больше задавленных слов» – внезапно процитировала Лена.

– Ты чего это Бальмонта вспомнила? – удивилась Таня.

– Не знаю, на душе как-то… ладно, вон уже мальчишки зовут.

Рисунок со странными завитушками на полу был готов, Сергей зажигал расставленные свечи, в середине приплясывал от нетерпения Эдик.

– Все готовы? Начали! – Гарик раскрыл книгу и начал старательно зачитывать странно звучащие слова.

День в небольшой конторе в Сыромятниках двигался своеобычным путем. Хлопали двери, слышался голос начальника, раздающего в своем кабинете очередные ценные указания. Стрекотала пишущая машинка. Лысоватый старичок в потертом костюме водил пальцем по строкам бухгалтерской ведомости, выискивая нужные ему цифры. Внезапно он вздрогнул и привстал с застывшим лицом. Пишущая машинка замолкла.

– Александр Иванович, вам плохо? – озабоченно спросила машинистка Любочка, – Сердце, да?

Старик не слышал.

«Не может быть – проносилось в его голове, – Этого не может быть!»

Трясущейся рукой он оперся о стол и бессильно осел на жесткий конторский стул. Взгляд постепенно приобретал осмысленное выражение.

– Все в порядке уже, не нужно ничего, – успокаивающе сказал он Любочке.

– Вы бы вышли на улицу воздухом подышать, – сказала пожилая Серафима Сергеевна, – Тут духота такая, немудрено.

– Да, наверно… пожалуй… – старик тяжело встал и вышел на улицу.

Вокруг кипела обычная московская жизнь. Спускался с Костомаровского моста красно-желтый трамвай. Другой наоборот, нырнул в узкий проезд под Курской линией железной дороги и укатил в сторону Лефортова. Ехали грузовики. От Яузы было слышно пыхтение какого-то катерка.

Произошедшее только что событие не вписывалось в эту картину вообще никак.

«Сорок лет – думал старик, – Уже прошло сорок лет. Может, мне показалось, и это действительно состарилось сердце? А если нет? В какой же это было стороне?»

Старик покрутил головой в разные стороны.

«Вроде бы там… надо вечером прогуляться, может, что еще замечу».

Он вернулся в контору и до самого конца дня старался не подавать вида, что сегодня что-то случилось.

Эксперимент был завершен, молодые волшебники собирали оплывшие свечи и заметали следы на полу. Каждый прислушивался к себе, пытаясь ощутить что-то новое.

– Ну и кто что скажет? – спросил Гарик, – Кто из вас что почувствовал? Эдик, ты первый. Есть какие-то изменения?

– Ну, как бы объяснить… Что-то точно было. Как будто мир вокруг сдвинулся, что ли. А потом на место встал. Но по-другому. Точнее не могу объяснить. И ничего особенного пока не чувствую.

– Я тоже почувствовал, но не так сильно. Будто вздрогнуло все как-то, на мгновение. Больше ничего, – задумчиво сказал Сергей, – А что – девушки? Они должны тоньше чувствовать.

– Да, как будто что-то изменилось, – подтвердила Таня.

– А потом обратно вернулось, – добавила Лена.

– Сосудистый криз от волнения? – предположил Ринат.

– Что, у всех разом и в одинаковой форме? Маловероятно… – сказал Сергей.

– В общем, товарищи волшебники, что-то у нас – точно получилось! Поздравляю! – торжественно произнес Гарик.

– Бурные аплодисменты, переходящие в овации, – ухмыльнулся Сергей, – Ладно, пошли на улицу, пока нас тут действительно не засекли.

Они вышли во двор. Первый миг осознания прошел, и в каждом теперь бурлило: «Мы сделали, у нас получилось!».

– Пойдемте гулять на бульвары – предложила Таня.

Они прошли насквозь территорию Кошелей, вышли на угол Яузского бульвара и стали подниматься вверх. Стоял чудесный день, и настроение было просто отличное. Быстро завязался разговор, в котором обсуждались, конечно же, грядущие невероятные возможности.

– Эдька, а ты уже придумал, какие тайны разгадывать будешь? – спросил Гарик.

– Да их столько, что хоть список составляй! – ответил Эдик, – Или у кого-то есть особые пожелания?

– Узнай, куда пропал Мартин Борман,– сказал Сергей, – До сих пор следов не нашли.

– Где библиотека Ивана Грозного? – предложила Таня.

– Что там у Гоголя с мертвыми душами произошло? – это уже Лена.

– Я бы по некоторым утерянным методам лечения тебя спросил. Но ты все равно не запомнишь, это писать надо – сказал Ринат.

– А еще – куда пропало звено американских истребителей в Бермудском треугольнике? – добавил Гарик, получивший недавно от Сереги большую подшивку «Техники Молодежи».

– И кого о последнем спрашивать? – озадачился Эдик, – Разве самих пилотов, так они не по-русски ответят, я не пойму ничего…

Так за разговором они дошли до Чистых прудов и повернули обратно. Уже на подходе к Яузским воротам, Гарика вдруг осенило:

– А почему мы не отмечаем такое замечательное событие? Давайте хотя бы бутылку вина купим!

Вернувшись в квартиру Гарика, они откупорили купленную бутылку «Старого Замка», Гарик включил негромко музыку, и Сергей предложил тост за передовое советское волшебство.

Бутылка постепенно пустела, и книга как-то, сама – собой, появилась снова перед ними.

– А завтра – наша очередь! – весело сказала Таня.

– Раз он ведьмочек пришибнул, двух молоденьких в соку… – затянул Сергей, подражая Высоцкому.

– Феечек! – поправила Лена.

– Ладно. Две веселых феечки сидели на скамеечке…

– Давайте читать, что там про феечек написано – сказал Эдик.

Таня раскрыла книгу и начала читать. Через некоторое время она нахмурилась и спросила:

– Что означает «впустить в себя ведьму»?

– Может, это образное выражение такое? – предположила Лена.

– Тогда бы скорее было «выпустить». В каждой женщине есть немного ведьмы, ее надо выпустить и всё такое. Или я ошибаюсь?

– У них тут вообще формулировки своеобразные – сказал Сергей.

– Да что вы капризничаете? Видите, со мной же ничего плохого не случилось! – весело заявил Эдик.

– Что-то мы, похоже, приуныли. Надо поднять градус, – Гарик появился с запотевшей бутылкой «Столичной» необычной формы, – Из отцовских запасов. Но нам – нужнее.

– Не-не-не, водку сами пейте, – Таня начала собираться, – Лена, пошли уже, достаточно на сегодня приключений. Завтра как обычно собираемся?

– Могли бы, и посидеть рядом, хотя бы пробку понюхать, – укоризненно сказал Гарик, – Ну, как хотите. Завтра – все по плану.

Малопьющий Ринат ушел провожать девушек, веселье продолжилось.

Бутылка уверенно подходила к концу, Гарик врубил «The Who» и с веником в руках изображал, как Пит Таунсенд крушит гитару об сцену. Конечно, никто из них никогда в жизни не видел выступлений знаменитой рок-группы, но Сергей с Эдиком были уверены, что именно так это и происходит, отчего поддерживали друга радостными воплями, изображая оголтелых фанатов. Давно и крепко приученные Гариком к современной музыке соседи затаились, зная, что долбить в стену или по трубам бесполезно – все равно не услышит.

Через два часа Эдика срубило окончательно. Держась за стену, он добрел до телефона, тщательно проговаривая вслух цифры, набрал номер и заплетающимся языком сообщил родителям, что ждать его сегодня нет никакого резона. Ответ отца был весьма далек от образа интеллигентного советского инженера, но узнав, что Эдик звонит хотя бы не с улицы, а из квартиры друга, слегка успокоился. В том смысле, что разберется с сыном завтра, а не прямо сейчас.

– Я свое – сказал! – гордо произнес Эдик, брякнул трубку об телефон и, сделав несколько шагов на подгибающихся ногах, рухнул на диван, оказавшись отчего-то головой на полу.

Гарик и Сергей переложили его вдоль дивана. Умудренный жизнью Гарик принес к изголовью ведро, а Сергей спустил одну ногу Эдика вниз, чтобы она упиралась под прямым углом в пол.

– А это зачем? – удивился Гарик.

– Это заземление! Чтобы вертолет у него не начался. Как инженер говорю! – уверенно сообщил Сергей.

– Сам-то останешься?

– Не, чего мне тут до дома, пять минут идти. Чтобы менты загребли – надо уж совсем невезучим быть.

– Ладно, иди, я за этим хлюпиком присмотрю.

Сергей вышел на улицу. Было темно и прохладно, ветерок понемногу выдувал хмель из головы. Он обогнул высотку по двору и вышел на набережную Москвы-реки возле гастронома. Пройти по набережной два дома, потом вверх по лестнице – и дома. Сергей шел, насвистывая песню «Я люблю тебя, жизнь» и слегка расслабился, поэтому опасность заметил слишком поздно.

– О, кто сюда идет! Фраерок, купи кирпич! – из тени у самой лестницы выдвинулись две малосимпатичные рожи, – Мы тут с керей только откинулись, так что давай, помоги бродягам!

Тело само приняло боевую стойку, но на грабителей это не произвело никакого впечатления.

– Ух ты, какой смелый! Прямо герой… посмертно. – В руке говорливого мгновенно оказалась пика из напильника. Второй помахивал длинной заточенной отверткой.

«Влип… – алкоголь выветрился из головы разом, – Один из них меня точно достанет. Надо рвать отсюда!»

– Не убивайте, дяденьки! – заканючил Сергей, потихоньку сдвигаясь правее, – Вот, держите! – он протянул им сложенные ковшиком руки.

Грабитель убрал пику, шагнул к нему и опустил глаза, пытаясь разглядеть предполагаемую добычу. Сергей перехватил его руку, одни движением вывернул, и с подсечкой отправил прямо во второго грабителя, после чего изо всех сил бросился бежать вверх по лестнице.

– Убью, сука! – донесся снизу страшный рев, затем стук ботинок по ступенькам.

«Сразу в подъезд нельзя, догонят!» – вместо двора Сергей свернул вдоль дома направо.

– Туда побежал! – урки явно заметили его маневр.

Вот он, проходной подъезд. Сергей вбежал в него, обогнул шахту лифта, выскочил во двор, и метнулся уже к своему подъезду. Пробежав сходу пару пролетов вверх, он застыл и прислушался. Было тихо. Сергей поднялся на свой этаж, аккуратно отпер, и так же тихо закрыл за собой дверь. Его била крупная дрожь. Тоже мне, волк тряпочный.

В гостиной моргал синим телевизор, родители смотрели какую-то передачу.

– Сынок, все нормально? – донесся голос отца.

– Да, все отлично.

Сергей вошел в свою комнату, закрыл дверь, сел на кровать и обхватил голову руками.

Волк. Будет вам волк.

Глава 3. Ведьмы, Эдик

Утро в России отродясь добрым не было, и в СССР эта славная традиция сохранилась тоже. Благодаря стараниям друзей, ночного позора Эдик счастливо избежал. Но проснулся при этом с жутким сушняком во рту и полным смешением мыслей в голове. Какое-то время он ходил по квартире, натыкаясь на разные предметы, пока не столкнулся с вышедшим из своей комнаты Гариком.

– О, живее всех живых! – восхитился Гарик, – Пошли завтракать, тебе получше станет.

Эдик отозвался болезненным стоном. Все пьянки для него заканчивались одинаково, причем – именно этим. Но за столом, выхлестав бутылку минералки, он снова ожил, и даже стал привычно общительным.

– Ну что, как спалось? – поинтересовался Гарик, – Видел ли какие-нибудь вещие сны? Открылись ли тайны Вселенной? Или еще что-нибудь?

– Да вроде бы ничего такого. Бабушку покойную во сне видел, но это же наверно не в счет?

Он не стал уточнять, что добрейшая Дора Соломоновна была во сне чем-то страшно недовольна и ругала Эдика последними словами. Наверно за пьянку.

– Ну ладно, может потом что проявится. Мне надо на встречу скататься, я два диска переписать брал, теперь вернуть надо. Пинк Флойд наш давешний, вот. Поедешь за компанию? А там и время ведьм настанет.

– Поехали! – ничего требующего сложных решений Эдику делать решительно не хотелось.

Они вышли из подъезда, и пошли по двору. Гарик задумался о чем-то своем, и шел, задумчиво поглядывая по сторонам.

– Привет, комсомольцы! – услышал Эдик.

В темном углу у черного хода прямо на тротуаре сидел известный всему двору алкаш по прозвищу Красный Нос.

– Здравствуйте! – ответил вежливый Эдик.

Красный Нос с пониманием ухмыльнулся, явно оценив его нетвердую походку. Эдик смущенно опустил голову, разглядывая асфальт.

Гарик прошел еще несколько шагов, и спросил:

– Кого-то знакомого увидел?

– С Красным Носом поздоровался – ответил Эдик.

– Красный Нос еще в том году помер, – продолжая думать о чем-то своем, рассеянно сказал Гарик.

Эдик судорожно оглянулся, но в углу никого уже не было.

Компания собралась у «Иллюзиона» как и договаривались, в четыре часа дня. Девушки принарядились и выглядели сегодня просто прекрасно. У Сереги даже мелькнула мысль, что если бы он не знал их с детсадовского возраста как облупленных, то точно бы в какую-нибудь из них обязательно влюбился. Гарик и Эдик пришли снова вместе, но тут уже никто не удивился, примерно представляя развитие вчерашних событий.

– Ну что, все готовы? – спросил Гарик, – У Эдика, как видите, все отлично, готов к новым свершениям. Чего и вам желает.

Эдик чувствовал себя совсем не так, как говорил Гарик, но сказать о том, что весь день видит периодически какие-то смутные тени, от которых мурашки по коже, он постеснялся.

Друзья проникли на территорию Кошелей, и их снова окружила давящая тишина. Они остановились перед домом, чтобы оглядеться.

– Вроде никого – сказал Гарик.

– Мужик у сарая стоит! – произнес вдруг Эдик.

– Где? – Серега и Ринат развернулись одновременно.

– Да нет там никого, – пригляделся Гарик, – Дерево корявое, и тряпка какая-то висит. Благодарим за бдительность, товарищ, но ты уж все-таки…

Эдику стало немного стыдно. Он был уверен, что кто-то там был, но как это объяснить? Опять смеяться будут… Еще раз оглянувшись, он поспешил за всеми, почему-то очень боясь отстать.

В комнате на третьем этаже ничего не изменилось.

– Диспозиция прежняя, начинаем! – скомандовал Гарик.

Сергей стал выкладывать из сумки свечи. Ринат достал крысу.

Старик в конторе в Сыромятниках сидел с утра как на гвоздях. Вчерашнее происшествие совершенно выбило его из колеи.

«Было или не было? Если было, то где? Кто этим занимается, и главное – для чего?»

К концу дня он решил отпроситься, сославшись на плохое самочувствие. В конторе его уважали, считая человеком честным и обязательным, поэтому проблем у него не возникло. Получив массу добрых напутствий, в основном от женщин, и совет обратиться к кардиологу от начальства, он вышел на улицу.

«Вроде бы в той стороне. Надо подойти поближе».

Он спустился к Яузе, и пошел в сторону Высокояузского моста.

Его накрыло уже возле парка.

Новоиспеченные ведьмы стояли в середине сложного рисунка, держась за руки, и прислушиваясь к своим ощущениям.

– Как-будто во мне чего-то не хватало, а теперь оно есть – произнесла наконец Таня.

– Мы теперь сможем все – сказала Лена каким-то новым тоном. От былой неуверенности не осталась и следа.

– Значит, получилось. Все, затираем следы и уходим – скомандовал Гарик, – Кто чего почувствовал, обсудим позже.

Друзья вышли на улицу, и пошли к дыре в заборе. Эдик периодически оглядывался, но так ничего и не сказал.

Какое-то время они сидели в скверике напротив «Иллюзиона», и молчали. Потом Гарик сказал:

– Делитесь впечатлениями. Каждый говорит за себя.

– Мне показалось, будто что-то пришло к нам, и девушки сразу изменились.

– Да, стали как-то ярче – Ринат переводил взгляд с одной на другую. – И если бы я не знал, что это невозможно, у них изменился цвет глаз.

– И какие у меня теперь глаза? – заинтересовалась Таня, – Всегда были серые, а у Ленки почти голубые.

– А теперь почти что зеленые – ответил Ринат.

– Хорошо, что не желтые, или не красные,– ухмыльнулся Сергей.

– На вас с Ринатом через пару дней поглядим – парировала Лена.

– Да, кстати. По графику завтра я, а послезавтра Ринат, я не путаю?

– Да, все так, – подтвердил Гарик, – А потом кульминационный момент – торжественный вызов демона!

Настал момент расставания, Сергей и Ринат как обычно пошли провожать девушек. Хотя, Сергей был готов признать, что от сестер теперь веяло такой силой и уверенностью в себе, что приставать к ним на улице не рискнул бы самый конченый ловелас. Скорее они сами взяли бы себе все, что им нужно.

Сестры поднялись в свою квартиру, и привычно вышли на балкон. Внизу мерцал первыми огнями вечерний город.

– Завтра Москва узнает о нас – сказала Таня, и черты лица ее странно заострились.

– И никто не уйдет просто так! – подхватила Лена, подмигивая позеленевшим глазом.

И обе хрипло расхохотались.

Эдик возвращался домой на привычном автобусе 18-го маршрута. Мысль о том, что он остался один, была ему сейчас почему-то особенно неприятна, но напрашиваться жить у Гарика, было как-то совсем уже неприлично. Автобус ехал, покачиваясь, мимо кинотеатра «Россия», по Новослободской улице, мимо Савеловского вокзала… К моменту поворота на улицу Добролюбова, Эдику показалось, что он задремал. И что он видит страшный сон, как к стеклу автобуса прижимается страшное лицо с выпученными глазами, потом по нему ударяют две руки, и сползают вниз, оставляя кровавые следы. В следующий миг Эдик осознал, что стоит посреди автобуса и, задыхаясь, тычет пальцем куда-то в пустоту.

– Что с вами, молодой человек? – кто смотрел сочувственно, кто с опаской.

– Автобус человека сбил… – просипел, наконец, Эдик.

– А, вы тогда тоже при этом были? – закивал головой пожилой мужчина с портфелем, – Да, именно здесь. Мне потом тоже кошмары снились. До сих не по себе, когда тут проезжаем.

Эдик был уверен, что впервые об этом слышит, но на всякий случай кивнул головой.

Когда Эдик вышел из автобуса, уже совсем стемнело. Вокруг было тихо. Негромко гудел в стороне Останкинский комбинат, светила в небе красными огоньками телебашня. Простучала колесами и исчезла вдали электричка, спешащая в город Клин. В мире царило спокойствие и умиротворение. Эдик привычно вздохнул и пошагал в сторону дома, обуреваемый покаянными мыслями:

«Не надо мне было водку пить наравне с ними. Они вон, какие здоровые бугаи. А мне наверно – не дано. Потому, что у меня есть другие таланты!»

Мысль о талантах согрела и взбодрила его, поэтому к моменту входа в очередной слабоосвещенный двор, он полностью успокоился. И даже удивился, услышав тихий плач. Эдик обернулся по сторонам и увидел прижавшуюся к стене худенькую девушку, уткнувшуюся лицом в ладони. Ее плечи периодически содрогались от рыданий. Неравнодушный к чужим страданиям, особенно хорошеньких девушек, Эдик не мог пройти мимо. Он подошел поближе.

– Девушка, что с вами случилось? – спросил он как можно более сочувственным тоном, – Почему вы плачете? Как вас зовут?

– Верочка… – Девушка заплакала еще громче. – Я так хотела, чтобы все было хорошо! Я так хотела как лучше! А он…

– А что – он? – в этот момент Эдику почему-то вдруг совсем расхотелось знать «что – он». Но было поздно.

– А он меня убил!!! – девушка подняла голову, и на Эдика уставились нечеловечески-мертвые глаза на грязно белом лице.

Следующее время выпало из сознания Эдика полностью. Когда он снова осознал себя, он стоял в том же дворе, роняя слезы и слюни разом, и мелко трясясь. А не падал он лишь потому, что за плечо его держал участковый.

– Очнулись, молодой человек? Больше не будете орать на весь район? – участковый явно не понимал, что происходит, но искренне хотел разобраться, – Вы из 28-й квартиры, верно?

– Ве-ве-ве-верочка… – проблеял Эдик, – Он ее убил!

– Верочку убил? – с подозрением переспросил участковый, покрепче перехватывая плечо Эдика.

– Да, худенькую такую. В белом платье.

– Молодой человек, как вас, Эдуард кажется? – участковый явно что-то начал понимать, – Вы что мне тут голову дурите?

– Ээээ? – Теперь не понимал уже Эдик.

– Того негодяя еще в семидесятом поймали, ему высшую меру дали.

– Кому дали?

– Тому, кто Веру Пряжкину убил и в мусоре закопал.

– Извините, я наверное заучился. Экзамены, сессия – Эдику уже было все равно, что говорить.

– Где вы учитесь? ВГИК? То-то у нас такие фильмы снимают, что глядеть тошно, – проворчал участковый, – Идите домой и выпейте валерьянку.

Оставшуюся половину двора до своего подъезда Эдик плелся на заплетающихся ногах, временами оглядываясь на укоризненно качающего головой участкового. В голове шумело от пережитого ужаса, а в глазах снова мелькали какие-то тени, к счастью не превращающиеся во что-нибудь более материальное. Где-то в глубине подсознания билась мысль о том, что расспрашивать покойников было очень-очень плохой идеей. Но он был так напуган, что даже боялся додумать эту мысль до конца. Потянув на себя тяжелую дверь подъезда, он на мгновение замер, вглядываясь в темноту лестничного пролета – а вдруг там тоже кто-нибудь стоит, еще более ужасный, чем эта бледная «Верочка»? Эдик оглянулся в последний раз, посмотрел на неторопливо бредущего снова по своим делам милиционера – и решился. Три пролета до двери квартиры он пролетел буквально одним прыжком, способным изумить даже олимпийских атлетов, если бы они каким-то образом оказались в его подъезде. Там, уткнувшись носом в дверь, чтобы не увидеть ничего лишнего, он нашарил в кармане ключи, открыл замок и ввалился в квартиру. Наконец-то в безопасности… Отчего бы очередному страшному мертвецу не выглянуть, например, из шкафа он не знал, но почему-то был уверен, что этого не случится.

Старик сидел в своей одинокой пустой квартире. Сгустились сумерки, но он так и не включил свет. Что, кто это делает? Он был уверен, что ничего подобного уже не случится, но оно случилось. Сорок лет прошло, у него совсем не осталось сил. И нет уже никого, кому бы он мог хотя бы рассказать о том, что происходит. Второй раз – это уже не случайность. И совсем другой, не такой как первый. Когда-то их крепко готовили для таких случаев. Опередить, почувствовать противника раньше, чем тот даже подумает, не то, что начнет движение. А теперь он мирный счетовод, давно отвыкший не то, чтобы бегать, а даже быстро ходить.

Он должен найти, пока не стало поздно, пока не случилось непоправимое. Но даже тогда один шанс на миллион, пусть всего лишь один, но этот шанс есть. Его взгляд переместился на портрет покойной жены.

– Спасибо, Маша, что сохранила. Всю войну, всю эвакуацию смогла сберечь… Вот теперь и пригодилось.

Старик встал, подошел к шифоньеру, достал из глубины завернутый в тряпку предмет, и переложил в карман пиджака.

Глава 4. Ведьмы, Эдик, Сергей

Московское летнее утро вливалось в открытое окно веселыми криками детей во дворе, периодически перемежаемыми хриплым голосом общественницы Ирины Васильевны, приглядывающей за ними. Лена открыла глаза. Старшая сестра еще спала. Лена умылась, надела халат и отправилась на кухню готовить завтрак. Открыла холодильник, достала яйца, чтобы сделать омлет. Но сразу возникла проблема – в доме не оказалось ни хлеба, ни молока.

«Схожу, куплю – а там и Танька проснется» – подумала Лена. Сестра жутко не любила, когда ее будили.

Лена оделась, спустилась вниз и отправилась в булочную на Таганскую площадь. Еще в дверях она увидела, что ее любимых булочек на прилавке осталось как раз две штуки, и на них нацелился уже какой-то мужчина. Раньше она отнеслась бы к этому с мимолетным сожалением, но теперь все было иначе.

«Это – мое!» – подумала Лена, и мужчина словно промахнувшись, взял рогалик из соседнего отделения. Лена взяла булочки, прибавила к ним батон хлеба и задумалась. А может и в очереди можно не стоять? Она неожиданно ловко вклинилась в очередь прямо перед кассиршей и протянула ей пятьдесят копеек. Кассирша отсыпала сдачу, очередь стояла, будто так было и надо.

Лена вышла из булочной и остановилась. Так может и деньги давать не стоило? И так бы прошло? Кто-то толкнул ее в спину. Лена обернулась и увидела старушку, похожую на Шапокляк, пересчитывающую монеты в древнем портмоне. Старушка проворчала что-то про молодежь и поковыляла прочь. Лена посмотрела ей вслед и вдруг, неожиданно для себя, сказала:

– Да чтоб ты споткнулась на ровном месте!

Старушка сделала еще шаг, потом ее ноги странно заплелись, и она с размаху упала на тротуар. Пряники из авоськи раскатились по сторонам. Старушка с трудом встала, растерянно посмотрела на Лену, и вдруг шустро рванула прочь.

– Так тебе и надо! – злорадно подумала Лена. Она прошла еще с десяток шагов, и ее осенила новая идея. Но эту идею надо было еще проверить.

Впереди была лесенка, ведущая вниз, в магазин «Рыболов – Спортсмен», и по ней уже осторожно спускался солидного вида мужчина. Лена подошла поближе. Мужчина открыл дверь в магазин, вошел, но тут дверь неожиданно задержалась в открытом положении, а потом с размаху ударила его по спине. Получив неожиданный пинок, мужчина взмахнул руками и нелепо растянулся посреди магазина. Продавец бросился его поднимать.

– Да это же отличная шутка! Надо Таньке показать, – подумала Лена.