Человек без прошлого

Тогда-то и появится Володя, тот самый сослуживец по «Вдохновенному». В Питер он приедет чтобы решить какие-то свои насущные проблемы и вспомнит о своем флотском друге. Сам Владимир Свечин, человек на редкость постоянный, посвятит всю свою жизнь двум вещам: вкусной и здоровой пище, а также романтике моря. Словом, посветит себя профессии судового кока без остатка. По этой причине он так и не заведет семью и свой угол предпочитая тесную каюту вместо просторного жилья.

Когда он зайдёт ко мне в гости, то застанет меня в помятом и нереспектабельном виде, с отекшим от запоя лицом и видом запойного пьяницы желающего сиюминутно опохмелиться. Он выставит на стол бутылку хорошего Дербентского коньяка и, сделав нарезку из дешевых сосисок (всё что окажется в моем холодильнике, куда, к слову, мыши будут «ходить вешаться» массово), пригласит меня за стол. Впрочем, меня долго упрашивать и не нужно будет!

Потом он станет рассказывать о своих текущих делах, о контракте, подписанном с каким-то крюинговым агентством под броским наименованием «See Eagle». Будет жаловаться, что конторка эта «так себе» с подмоченной, местами, репутацией. И тут же уверять, что контракт, с ними заключенный, очень даже стоящий. И что, как только решит все свои дела в Питере, то махнет на завод «Океан», который находится в городе Николаеве, к месту ремонта, так сказать, траулера «Тезей».

Володя начнет расписывать мне все достойные перспективы от этого контракта и будет уговаривать отправиться вместе с ним, уверяя, что сможет договориться с работодателем о заключении выгодного контракта со мной, таким нерадивым, но превосходным кулинаром, на должность судового кока. Будет убеждать меня в том, что если не соглашусь, то сопьюсь окончательно. В чем, скорее всего, будет прав.

Немного поломавшись и взвесив все «за» и «против», попутно сделав вывод, что хуже не будет, я соглашусь с другом, но без сильного энтузиазма и особо не веря в то, что Вовкин наниматель с ним согласится.

Не знаю куда там Свечин будет звонить, что говорить своему работодателю и как будет убеждать его в необходимости оформления на работу моей персоны, но уже меньше чем через неделю компания «See Eagle» заключит со мной, весьма выгодный, по их убеждению, контракт. Вот так я и окажусь в команде траулера «Тезей», который, впрочем, к выходу из дока, меньше всего будет походить на траулер.

Я далеко не ученый, чтобы рассуждать на тему теории струн, о многослойности вселенной, множестве измерений и законах всевозможных сингулярностей. Поэтому о том, что судно «Тезей» окажется, по сути, большой машиной времени я, как и весь экипаж, за исключением узкого круга посвященных, узнаю лишь по факту, когда мы все в одночасье лишимся своего прошлого.

О том, что с этим рейдером что-то не так, я начну подозревать практически сразу, как окажусь в доке где судно находилось на переделке. Мои подозрения ещё более усилятся, когда вдруг «Тезей», уже находясь у берегов Нигерии, приняв на борт массу вооружения, причем очень даже не слабого, вдруг изменит курс и отправится в Карибское море. С кем воевать на карибах с таким вооружением я откровенно понимать не буду. Лишь после стычки с американским военным фрегатом и оказавшись в первой половине 18 века, нас в общих чертах введут в курс дела. Поначалу особых волнений не будет, ведь мы знаем, что вернемся обратно, да еще не с пустыми руками. Да и потом, когда прольются реки крови испанских морячков, а ко дну пойдут их галеоны, заранее распотрошенные и избавленные от драгоценного груза, волнений тоже не слишком прибавится.

И только когда «Тезей» провалится в солнечный январский день 1668 года из ясного утра августа 1914 года, после стычки с германским крейсером «Карлсруэ», нам придется… Стоп!

Теперь время менять оборот речи: Нам пришлось сильно обеспокоиться! На тот момент мы ещё не осознавали, что потеряли своё прошлое и не понимали, что приобрели новое будущее. Будущее, которое мы будем прогибать под себя.

Общую концепцию развития на неопределённое будущее наметили уже на первом общем собрании. Решение основать базу на острове Тринидад было принято единодушно, хотя были и другие предложения, но наличие на острове нефтяного месторождения и близость к материку с его природными ресурсами все же перевесило. Радовало то, что никто не сломался и не ударился в панику. Более того, все с энтузиазмом принялись обрисовывать свое видение будущего и предлагать различные конструктивные предложения и идеи.

Уже с первых дней нашего пребывания на рейде в заливе Пария, у берега селения Конкерабия, нынешнего города Форт-Росс, столицы Русской Америки, когда экипаж «Тезея» большую часть времени проводил на борту, я, скооперировавшись со Свечиным, принялся бороться за общие симпатии местного населения. А попросту мы решили построить и открыть свой кабачок и, особо не мудрствуя, назвали его просто – «Арагви», в честь знаменитого элитного ресторана грузинской кухни города Санкт-Петербурга, в котором я какое-то время, имел честь поработать. Правда задумка открытия кабачка не была чисто моей идеей и преследовала несколько целей, как явных, так и тайных. Но главная цель – это завоевать благосклонность простого населения, чем мы и занялись, составляя из доступного списка продуктов превосходное меню, где главным блюдом, снискавшим небывалую популярность у местных обывателей, стал шашлык!

Так было положено начало нашего освоения Нового Света. А дальше понеслось!

г. Форт-Росс.»

Лучи утреннего солнца пробивались через неплотные шторы, заполняя золотистым светом все уголки небольшой уютной спальни. Сухой майский воздух, проникая через приоткрытое окно, щекотал ноздри. Юрий открыл глаза, сгоняя с себя остатки ночных сновидений и осмотрелся. Рядом, лежа на боку и удобно примостившись головой на его плече, тихо посапывала Мика. Длинные черные волосы его жены распластались по подушке, а милое личико лучилось вселенским умиротворением. Полежав некоторое время неподвижно Юрий, стараясь не разбудить любимую, аккуратно освободился от её объятий и осторожно поднялся с постели.

Он подошел к окну, слегка отдёрнул штору и сразу же отметил про себя, что его верный слуга Маноло, снова забыл распорядиться закрыть на ночь оконную раму в спальне хозяев. Добродушный старикан стал в последнее время слишком забывчивым. С улицы доносился разноголосый шум. Город Форт-Росс уже проснулся и жил своей размеренной жизнью. Юрий прикрыл окно и вернулся к кровати. Осторожно, опасаясь неловким движением потревожить сон любимой женщины, поправил простыню, укрывая неприкрытые прелести жены. Затем склонился над обворожительным личиком, едва дыша и слегка касаясь своими губами, поцеловал Мику в раскрасневшуюся щёчку. Стараясь не шуметь, он поднялся, накинул на себя легкий сатиновый халат, затянул пояс и вышел из спальни.

Маноло, который являлся управляющим асьендой, он нашёл на первом этаже в гостиной. Тот, в полголоса, что-то объяснял служанке Люсии, пожилой метиске, активно жестикулируя руками. Но, заметив Юрия, он жестом ладони, отослал её на кухню, а сам поспешил навстречу хозяину дома:

– Доброе утро, дон Хорхе! – Маноло расплылся в улыбке, – Как вам спалось этой ночью?!

– Спасибо, спалось неплохо. Но могло быть и лучше, если бы кто-то не забыл закрыть окно в нашей спальне!

Маноло на мгновение замялся, но тут-же сменил тему начавшегося диалога, дабы уйти от им же допущенной неприятной, хотя и малозначимой, оплошности:

– А тут едва только рассвело, прибыл посыльный от сеньора Кампоса, но я не стал вас будить, велел всё на словах передать мне.

Юрий ответил добродушной улыбкой, но осуждающе покачал головой:

– Маноло, я не раз тебе говорил, всё что касается новостей от Бернардо Кампоса для меня очень важно!!!

Управляющий асьендой сеньор Маноло, уже глубоко пожилой человек, не просто уважал своего хозяина Юрия Топалова, а боготворил его. И было за что.

Юрий встретил своего будущего управляющего три с половиной года назад в портовом городе Картахене-де-Индиас, куда он, тогда ещё не слишком опытный купец, прибыл налаживать торговые связи.

Молодой негоциант Юрий Топалов увидел перед собой грязного, одетого в лохмотья, нищего старика, в глазах которого была отрешённость, пустота и безразличие к себе.

Маноло обитал на задних дворах припортовых таверн, где за объедки со стола выполнял для хозяев забегаловок всю самую грязную и непотребную работу. Частенько бывал бит нетрезвыми посетителями этих заведений, о чем свидетельствовали разбитые в кровь губы, заплывшие синюшней опухолью глаза и большое количество синяков и ссадин на руках и ногах.

К слову сказать, подобных персонажей хватало во всех прибрежных городах Карибского моря, но почему-то именно Маноло разбудил у Юрия жгучее чувство жалости и сильное желание помочь.

Из рассказов местных обывателей, которые знали бедного старика только поверхностно, он узнал, что Маноло, якобы бывший мелкий торговец из Марокайбо, где у него когда-то находился роскошный дом и жила большая семья. В общем, он был при деле и счастлив. Но, после последнего набега банды пиратов, он лишился всего, а сам как будто, то ли был продан в рабство, где провел несколько лет, то ли был в неволе у самих пиратов, пока они его не выбросили в Картахене за ненадобностью. Но подтвердить эту историю, ровно, как и опровергнуть, никто не мог, включая и самого Маноло. Тот не помнил даже свою фамилию, не говоря уж о собственном прошлом. Хотя сам Топалов подозревал, что бедный старик и не хотел ничего помнить, предпочитая забыть весь этот ужас, который ему пришлось пережить. Забыть всё то прошлое, в котором навсегда остались ушедшие в небытие все близкие ему люди. И забыл.

В общем, ещё будучи в Картахене-де-Индиас, взял он старика под свою опеку. Отмыл, приодел и подлечил. Местные только посмеивались, да язвили за спиной по этому поводу, абсолютно не понимая этого странного и чудаковатого пришельца. Впрочем, при нем все помалкивали, опасаясь его задеть, от греха подальше. Ну их, этих пришельцев. С ними связываться, себе дороже.

После, когда прибыли в Форт-Росс, Юрий окружил Маноло заботой и вниманием. И, о чудо, старик начал «оживать». В глазах появился блеск и желание жить дальше. Он всюду сопровождал своего спасителя и выполнял различные мелкие поручения. А когда в жизни Юрия появилась его любовь – Микаэла и они перебрались в построенную для них на средства молодого государства просторную асьенду, у Маноло проявился талант управляющего, и он легко вжился в эту роль. Теперь уже старик старался опекать и оберегать своего дона Хорхе, как он, с отцовской любовью, называл Юрия. И даже если Топалов уходил в море по своим торговым делам, тот обязательно его сопровождал. Так и повелось, дома Маноло исполнял роль управляющего асьендой, а на корабле выступал в качестве управляющего по продовольственно-хозяйственной части. Исполнял он свои обязанности очень даже недурно, лишь иногда допуская малозначимые ошибки.

Вот и сейчас Юрий испытывающим взглядом смотрел на Маноло и молчал. Последний вдруг встрепенулся и заговорил:

– Сеньор Кампос просил вам передать, что основные работы по улучшению вашей «Фортуны», в общем, закончены и он будет вам признателен если вы прибудете к полудню на судоверфь, дабы осмотреть судно и определиться по времени ходовых испытаний.

– Дорогой Маноло, для меня – это самое важное послание! И значит оно только одно: переходу в Европу через Атлантику быть! Теперь то мы точно успеем до сезона штормов! – Юрий потрепал старика за плечи и добавил, – дай распоряжение пусть срочно готовят конный экипаж! И завтрак мне в столовую. Трапезничать буду.

Маноло удивленно поднял брови и уставился на хозяина. По его виду было понятно, что он не одобряет решение своего хозяина:

– Экипаж! Что прямо сейчас?! – ему было чему удивляться, ведь на улице утро только вступило в свои права и для разного рода прогулок было явно рановато.

– А чего ждать полудня? Позавтракаю и поедем! И не спорь со мной, старик! Всё, я умываться! – Юрий развернулся и пошел было в ванную комнату, но сделав пару шагов снова обернулся к застывшему управляющему, добавил, – не «сверли» своим взглядом мне спину, делай как я сказал. Да и ещё: не тревожьте Мику, пусть девочка отсыпается после… – но осёкшись на полуслове он направился-таки в ванную.

Не просвещать же старика в то, чем они с женой полночи занимались в спальне.

2

Новостей с судоверфи он ждал с нетерпением. Тем более, когда на флагмане его маленькой торговой флотилии проводилась основательная модернизация. Вплоть до установки паровых машин и новой, более эффективной, бортовой артиллерии.

Бывший член команды рейдера «Тезей» Юрий Топалов для всех непосвященных считался независимым негоциантом, а его маленькая флотилия – частной торговой компанией, на деле же, он и его корабли являлись частью молодого торгового флота Русской Америки. Но общественности состоявшей в основном из местного испанского населения, в виду общей безопасности, об этом знать было не положено. И Юрий, как заправский актер больших и малых погорелых театров, со всей серьезностью и ответственностью исполнял роль самого, что не на есть, независимого купца средней руки.

Его скромных размеров флотилия состояла всего из пяти кораблей – трех галеонов и двух барков. Первые два галеона были приобретены четыре года назад, в Гаване, за счет безвозмездно выделенных средств из казны новообразованного государства. Юрий сразу же решил присвоить кораблям более благозвучные и привычные для русского уха названия, взамен испанским. Благо, никто из пришельцев не возражал. Так на белый свет появились купеческие галеоны «Диана» и «Афродита».

Третий галеон был «прихватизирован» полгода спустя на острове Барбадос, во время проведения вооруженными силами Тринидада акции по принуждению английской колонии к миру (к слову, на данный момент остров Барбадос уже является частью Русской Америки). Это судно было переоборудовано англичанами для перевозки белых рабов, коими являлись угнетённые ирландцы, из Европы в британские колонии нового света. А по заявлению правителя Русской Америки адмирала Леонардо Кортеса, торговля белыми людьми есть ничто иное, как преступление против всего населения с белым цветом кожи. Поэтому, в назидание другим, галеон был конфискован у бывших хозяев и передан негоцианту с Тринидада Топалову Юрию Алексеевичу и переименован им в галеон «Велес».

Первые переходы его малой торговой флотилии по Карибскому морю зачастую проходили в сопровождении рейдера «Песец» или фрегата «Ягуар», так как его галеоны не имели современной артиллерии, а часть дульнозарядных орудий была снята с кораблей в пользу грузовместимости. Также на каждом из галеонов находилось по отделению «тонтон-макутов», морских пехотинцев генерала Карпова. Сугубо для поддержания порядка и во избежание каких-либо эксцессов, как выразился сам генерал. Так долго продолжаться не могло. Ну не вечно же купцов с конвоем сопровождать, пускай и своих. Тем более в Карибском море. Вот ежели в Европу, тогда понятно. Туда только в сопровождении конвоя и только на военных барках. А то, один лишь Бог знает, что тамошним жителям в голову взбредёт, а ну да и решат под шумок пограбить. Именно поэтому руководством Русской Америки было принято решение, по возможности, строить для гражданского торгового флота молодого государства более современные корабли, способные самостоятельно дать отпор любому противнику, вознамерившемуся заняться грабежом. Так к малому торговому флоту Топалова добавилось ещё два барка.

Барк «Княгиня Ольга» был построен по проекту трехмачтового барка «Паллада» уже на верфях Тринидада два года назад и имел нарезную артиллерию, представленную двумя 120-мм орудиями, сконструированными по современным чертежам местными оружейниками из компании Иоганна Меркеля. А чуть меньше года назад судно было модернизировано и оснащено двумя паровыми двигателями. По сравнению с известным прототипом барк «Княгиня Ольга» был короче на 14 метров и развивал под парусами порядка 16 узлов, чем уступал «Палладе», но зато под парами развивал скорость более 12 узлов.

И его, Юрия, гордость, флагман торгового флота барк «Фортуна», построенный по типу четырехмачтового барка «Крузенштерн». Такой кораблик долго не выходило заполучить, так как все судоверфи Русской Америки, первое время, работали только на нужды военного флота, а у главного корабела Бернардо Кампоса были в разработке другие, более интересные проекты. Всё изменилось год назад, когда были налажены торговые связи с Европой и глава государства, Леонид Петрович Кортнев, более известный в этом мире как Леонардо Кортес, дал отмашку уже на полномасштабное строительство гражданского торгового флота, ясно понимая, что только лишь военным торговым флотом молодое государство не удовлетворится.

И со стапелей судоверфи Форта-Росс сошел быстроходный барк «Фортуна», ставший флагманом флотилии. Кстати, с чей-то легкой руки, его скромный флот прозвали не иначе как «Малая армада». Название прижилось, чему Юрий не противился и в связи с этим, с молчаливого согласия руководства страны, ввёл кой-какие новшества. Так на его кораблях, на ряду с Андреевским флагом, развивался ещё и свой флаг, неофициальный флаг гражданского торгового флота, по сути тот же Андреевский, но имеющий сверху синюю полосу, занимающую одну шестую площади полотна и снизу, такого же размера, но красную полосу. А корабельные команды носили единую форму под стать военной, введенной на флоте Русской Америки, только без погон и с шевроном торгового флота на правом предплечье, с изображением всё того-же Андреевского флага с синим и красным продольными полосами, и золотым якорем посередине. Штат же, работающих на Юрия людей, был немалым и уже перевалил за шесть сотен. При этом команды были сугубо интернациональные и тщательно подобраны. Это делалось, главным образом, с целью популяризации русского языка как языка межнационального общения. В связи с чем, Топалову частенько приходилось устраивать ликбезы и выступать в роли педагога наставника для своих подопечных, что ему, впрочем, неплохо удавалось.

Сразу после завтрака, облачившись в легкий летний костюм, Юрий в сопровождении своего управляющего Маноло отправился на судоверфь. Ему не терпелось увидеть собственными глазами что сотворила команда кораблестроителей под руководством гениального корабела Бернардо Кампоса. При этом он был уверен, что, не смотря на столь ранний час, Кампос будет на верфи. Да он там фактически жил, так как строительство кораблей полностью овладело умом неугомонного испанца, и он мог сутками напролет не покидать строящийся по очередному проекту корабль.

Не прошло и пяти минут, а копыта запряженных в карету пары лошадей уже цокали по асфальтированной дороге центральной улицы города. Это была главная улица Форта-Росс, протянувшаяся от восточного края столицы до западного. Пересекаясь в самом центре с городской площадью, получившей название «Театральная» из-за отстроенного там, совсем недавно, театра, точной копии Большого, улица выходила на набережную в припортовой зоне. Форт-Росс являлся ухоженным, благоустроенным городом, более напоминающим провинциальный город начала 20-го века, чем города второй половины века 17-го. В то же время в нем было что-то отдалённо и сюрреалистическое, и футуристическое. Всё потому, что в архитектуре присутствовало смешение стилей Барокко и Классицизма присущих нынешнему веку, а также стилей Ар-деко и Ампира присущих не наступившему ещё веку 20-му. По асфальтированным тротуарам сновали редкие прохожие, спешившие своим утренним делам. И всё бы ничего, если не то, в чем были одеты эти люди. Их наряды кардинально отличались друг от друга. У стороннего человека, не ведающего новые реалии этого мира, появилось бы стойкое впечатление, что этих людей собрал тут какой-то шутник с испорченным и извращенным чувством юмора, выдернув несчастных из разных исторических эпох. На улицах Форта-Росс можно было увидеть горожан, одетых в соответствии со временем, вперемежку с облаченными в костюмы и платья по моде популярной на рубеже 19-го и 20-го веков. С появлением здесь пришельцев из другого мира всё изменялось, неумолимо набирая обороты, и совершенно не по тем правилам, что ранее были прописаны самой историей.

Миновав недавно отстроенное трехэтажное здание, принадлежащее Открытому Географическому Обществу Русской Америки, повернули на набережную. Отсюда открывался прекрасный вид на залив Париа, раскинувшийся гладью синевы моря до самого горизонта. Портовая зона, протянувшаяся вдоль берега на несколько километров, была забита всевозможными типами разных размеров парусных кораблей, стоящих на рейде у столичного мегаполиса, недавно возникшего и громко о себе заявившего в этих краях молодого государства. На пирсе, несмотря на довольно раннее утро, вовсю кипела работа по загрузке и разгрузке пришвартовавшихся судов, ранее невиданными здесь исполинскими припортовыми кранами, сильно упрощающими и ускоряющими выполнение работ с любыми грузами и построенными всё теми-же вездесущими пришельцами.

Чуть в стороне, ближе к судоверфи, на фоне средневековых кораблей резко выделялся стоящий на вечном приколе силуэт современного рейдера «Тезей». Его контраст на общем фоне смотрелся как что-то сказочное и невероятно фантастическое для этого мира. А на расстоянии в полмили вокруг него не было ни одного корабля, кроме снующих туда-сюда небольших шлюпок и рыбацких лодок. Поистине, общая картина поражала своей органичностью и, одновременно абсолютной неестественностью наблюдаемого мира.

Но тут внимание Юрия привлекли два фрегата застывшие на рейде в менее чем в миле от левого борта рейдера и в четверти милях от причала. Они стояли под британскими флагами и на купцов совсем не походили.

– Посмотри туда, старик! Видишь те корабли? – сказал Топалов, указывая Маноло на увиденные им фрегаты, – явно суда Королевского флота наглов, видно наши утопили не всех…

Юрий приказал кучеру остановиться и, прихватив бинокль, который всегда у него находился под рукой, вышел из кареты.

В последний год, особенно после известных событий в водах Ла-Манша, где фрегат «Дмитрий Донской», да барки «Гермес» и «Меркурий» благополучно утопили основной флот Британии, английские купцы были нечастыми гостями на Тринидаде, а уж о военных кораблях и говорить не приходилось. Но, внимательно разглядев гостей через оптику, у Топалова не осталось и толики сомнения, что наблюдает он не купцов. На рейде стояли линейные корабли: 34-х пушечный «Констанс Уорик» и 52-х пушечный «Бриджвотер».

– М-да, это «мяу» неспроста…– произнес он задумчиво фразу одного известного мультяшного персонажа.

Маноло, стоявший рядом, легонько ткнул хозяина в плечо, привлекая к себе внимание и, указывая рукой на перекресток Центральной и Набережной улиц, откуда неспешно приближался кортеж из пяти богато оформленных карет, сообщил:

– Сеньор Хорхе, посмотрите туда! – и, ткнув пальцем в карету, движущуюся самой первой, добавил, – если я не ошибаюсь, эта карета сеньора генерала Карпова.

Он не ошибался. Кортеж приблизился к ним и когда первый экипаж поравнялся со стоящим на обочине Топаловым, то из-за шторы, слегка прикрывающей дверное окошко, показалось лицо генерала.

– Стоп машина! – крикнул Карпов кучеру и тот сразу же потянул поводья на себя, притормаживая лошадей, – доброе утро Юрий Алексеевич, куда это ты собрался-то спозаранку?

– Доброе утро, Андрей Михайлович! – поприветствовал в ответ генерала Юрий, – На верфь собрался, посыльный от Кампоса сообщил что готов мой кораблик. Посмотреть хочу, да по поводу проведения ходовых испытаний поговорить.

– Ты в Европу идти не передумал?

– Нет конечно, торговые связи-то налаживать и мне надо! После ходовых испытаний и пойду. Думаю, тянуть не стоит.

– Ну и ладушки, – улыбнувшись сказал Карпов и добавил, – на тему эту нам с тобой стоит обстоятельно поговорить. Но не здесь и не сейчас. У меня дела тут наметились. Наглов на рейде видел?

– Те два фрегата? – спросил Юрий, указывая рукой в сторону стоявших на рейде двух кораблей под английскими флагами и сразу-же ответил на свой вопрос, – да, видел!

– Ну так вот, это делегация прибыла от самого Карла, мать его, Второго! – сказал генерал и не смог скрыть усмешку, – встречать их еду! Ты, вот что, завтра к полудню обязательно меня найди, хорошо? Я или в штабе, или в гарнизоне буду. Разговор есть серьезный и сугубо по делу. Лады?!

– Лады, Андрей Михайлович!

– Вот и хорошо! – одобрительно кивнул Карпов и обращаясь к кучеру крикнул, – эй, водила, трогай! Не-то опоздаем ещё к встрече дорогих гостей!

Карета дёрнулась, большие деревянные колеса, натужно заскрипев, пришли в движение и кортеж покатился дальше по асфальтированной дороге в сторону съезда к портовой зоне.

3

На судоверфи, вопреки ожиданиям, Кампос задержал Топалова ненадолго. Они бегло осмотрели «Фортуну», а корабел вкратце, но вполне доходчиво, рассказал Юрию о новшествах, внесённых в общую конструкцию барка. Больше всего времени ушло на осмотр машинного отделения с коридором гребного вала, да отдельного помещения в грузовом трюме, переделанного технарями с «Тезея» под холодильную камеру. Холодильник вызвал у Топалова неподдельный интерес, так как его монтаж, при обсуждении модернизации судна, даже не обсуждался. Но камера размером с небольшую каюту, уверенно державшая температуру чуть ниже ноля, его очень даже порадовала. Хладагентом в холодильной камере выступал аммиачный раствор, а конденсатор с компрессором, собранные, по выражению самих технарей: «на коленке», весьма неплохо справлялись со своей задачей. Теперь, благодаря такому неожиданному «апгрейду», список товаров для реализации в Европе, заметно увеличится.