Свечи

– Оля, посмотри, это та самая формула, которую я написал в библиотеке Ричарду.

– Какому Ричарду, какую формулу? – не поняла жена.

– Это было не во сне, – почему-то шёпотом сказал профессор. – Я действительно написал эту формулу на доске королевскому звездочёту Ричарду.

– Где написал? – дрожащим голосом спросила жена.

– В научной библиотеке.

В голосе жены послышались тревожные нотки.

– А этот Ричард откуда появился? – осторожно спросила она.

– Вообще-то, его давно сожгли на костре, – начал объяснять Егор Степанович.

Жена в испуге отшатнулась от супруга и в страхе перекрестилась.

– Ты доработался со своими психами, – прошептала она.

– Что ты имеешь ввиду? – обиделся профессор. – Ты считаешь, что я чокнулся?

Супруга ещё дальше отошла от своего мужа.

– Я докажу тебе, – крикнул профессор. – Я ещё не знаю чем, но докажу.

Супруг снова зашёл в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь.

Жена профессора на цыпочках прошла мимо кабинета мужа, вошла в гостиную, подошла к телефону и набрала номер клиники.

– Мне срочно нужен главный врач, – прошептала она в трубку. – Как кто? Неужели вы меня не узнаёте? Я жена профессора Саженцева.

Выждав несколько минут, супруга Егора Степановича осмотрелась вокруг, ещё сильнее прижала телефонную трубку к уху и зашептала:

– Что вы сделали с моим мужем?

Когда муж вошёл в гостиную, телефонная трубка уже лежала на аппарате.

– Егорушка, может быть, ты хочешь отдохнуть? – осторожно спросила жена. – Тебе разобрать постель?

Однако муж никак не отреагировал на её слова. Он ходил по комнате и заглядывал в каждый закуток.

– Ты что-то ищешь, Егорушка? – снова спросила супруга.

– Где дочкина скрипка?

– Зачем тебе она?

– Мне нужна скрипка, – твёрдо сказал профессор.

Супруга тотчас выпорхнула из комнаты и вскоре вернулась со скрипкой в руках.

Егор Степанович взял скрипку, поднял смычок и посмотрел на жену.

– Слушай, – сказал он ей.

Смычок опустился на струны, и комната заполнилась дивным звуком. Жена, ничего не понимая, смотрела на мужа, а тот всё играл, играл и играл. Наконец, профессор закончил.

– Ну что, доказал я тебе или нет?

– Когда же ты этому научился? – не верила своим глазам и ушам жена.

– Давно. Если честно, я даже не помню, когда. Ричард говорил, что я после этого несколько раз умирал.

Супруга снова отодвинулась от профессора.

– Ты опять…? – спросила она.

– Значит, тебе не хватает этого доказательства? Тогда смотри.

Егор Степанович подошёл вплотную к супруге и оскалил зубы.

Бедная женщина чуть не упала в обморок от страха.

– Смотри! – крикнул профессор.

Он ткнул пальцем в оскаленный зуб.

– Ты что, вставил зуб? – пролепетала жена.

– Ничего я не вставлял. Это мой собственный зуб. Потрогай, если сомневаешься.

– Твой собственный зуб удалили лет пять назад.

Тем не менее, женщина, преодолев страх, осторожно прикоснулась пальчиком к зубу.

– Научились же делать! – сказала она. – Совсем, как настоящий.

– Опять ты мне не веришь! – взревел профессор.

Он схватил супругу за руку и потащил в коридор.

– Егорушка, что ты задумал? – кричала бедная женщина. – Куда ты меня тащишь?

– К стоматологу! Может быть, ты ему поверишь?

Через час профессор сидел в кресле стоматолога, а рядом с ним стояла его жена.

– Вы можете посидеть в коридоре, – обратился к ней доктор.

– Нет, нет, я останусь здесь!

– Что значит – здесь? У нас так не положено!

– Поверьте, доктор, так будет лучше для всех, – не сдавалась жена.

– Я ещё раз вам повторяю – не положено.

– Доктор, неужели нельзя сделать исключение? – пришёл на помощь жене профессор. – Сейчас при родах супругам присутствовать разрешено, а тут всего-навсего зуб.

Стоматолог снисходительно посмотрел на супружескую пару и сдался.

– Хорошо, – сказал он, показывая на стул, – сидите здесь и не мешайте.

– Ольга Ивановна, – попросил жену профессор, – посиди здесь, но только, ради бога, ничего не говори.

Супруга послушно села на стул и ладошкой прикрыла рот.

– Что беспокоит? – спросил профессора доктор.

Егор Степанович молча открыл рот и пальцем показал на зуб. Доктор взял в руки зеркальце и осмотрел его.

– В таком возрасте, и ни налёта, ни зубного камня нет, – удивился доктор.

– А вы в карточке посмотрите, – вдруг раздался голос Ольги Ивановны.

– Мы же договаривались! – сделал замечание доктор.

– А я ничего и не говорю. Просто обычно врачи осматривают всю полость и заносят результаты в карточку.

Доктор укоризненно покачал головой, но всё же взял в руки карточку.

– Странно, – сказал он. – Здесь какая-то ошибка. В карточке значится, что у вас этого зуба вообще нет.

– А вы ругаетесь на меня! – обиженно сказала Ольга Ивановна.

– Извините, – сказал доктор. – Такие ошибки часто бывают. Молодые доктора, зачастую, недобросовестно осматривают пациента и поэтому возможны такие недоразумения. Вы у какого доктора были в последний раз?

– У вас, – ответила за мужа Ольга Ивановна.

Доктор снова взял карточку в руки и стал её перелистывать.

– Действительно, – сказал он. – Как же это я так ошибся?

– А вы дальше полистайте, – продолжала жена.

Доктор уже не листал, а изучал карточку с самого начала.

– Вот здесь я вам лечил кариес, – комментировал доктор, – а здесь был пульпит. Посмотрите, это я вам и выписывал направление на удаление.

Доктор, говоря с пациентом, почему-то показывал записи его жене.

– Вот, посмотрите этот снимок. Здесь же живого места нет. Всё правильно, я поэтому и посоветовал удалить его.

Доктор ещё раз осмотрел зуб.

– Ничего не понимаю, не мог же он вырасти снова?

– А может быть, это протез? – спросила Ольга Ивановна.

– За кого вы меня принимаете? Вы хотите сказать, что я, отработав всю жизнь стоматологом, не способен отличить протез от живого зуба?

– Я ничего не хочу сказать, но вы сами изучали карточку. Давайте сделаем рентген, – предложила Ольга Ивановна.

– Бред какой-то! – говорил уже сам себе доктор. – Сделаем, конечно, но ведь такого просто не может быть!

Доктор выписал направление на рентген. Пациент с супругой ушли, а врач так и остался сидеть у кресла, погружённый в какой-то транс. В кабинет заглянул пациент и вывел доктора из транса.

– К вам можно? – спросил он. – Мне в регистратуре номерок к вам дали.

– Нет, нет, – сказал доктор, – идите к дежурному. У меня с головой что-то не то. Вы же не хотите, чтобы я вам удалил здоровый зуб?

– Нет, этого я не хочу, – испуганно произнёс пациент и скрылся.

В кабинет зашёл Егор Степанович с супругой.

– Ну как, сделали рентген? – спросил доктор.

Профессор протянул снимок. Доктор взял пинцетом еще невысохший кусочек плёнки и стал изучать его.

– Ну, какой же это протез? – приговаривал он, – вот каналы, вот нервы, всё как положено, только этого зуба никогда не касался бор.

Доктор вытащил из карточки снимок пятилетней давности и стал сравнивать его с принесённым.

– Смотрите, это ведь действительно тот же самый зуб! Корни имеют одну и ту же форму!

Егор Степанович и супруга, поднялись и направились к двери.

– Постойте! – крикнул им доктор, – А как же зуб?

– А он больше не беспокоит меня, – сказал профессор.

– А как же всё это? – доктор руками очертил какую-то непонятную фигуру.

– Будем считать, – сказала Ольга Ивановна, – что всё это, – она повторила жест доктора, – просто вам приснилось.

Супруги вышли из кабинета.

– Ну, что, теперь-то ты мне веришь? – спросил Егор Степанович.

– Теперь верю, – ответила Ольга Ивановна.

***

Консилиум врачей скорее походил на совершенно секретное совещание. Главный врач попросил даже уйти секретаря из приёмной. Все двери были закрыты на ключ, а телефонные вилки были выдёрнуты из розеток. Трое мужчин в белых халатах сидели за столом и молчали, не зная, какое решение предпринять. Первым нарушил тишину главный врач.

– Мне стыдно признаться, коллеги, но я вначале отнёсся к вашему диагнозу с недоверием. Посудите сами, у Геннадия Петровича были все мотивы устранить Егора Степановича. В этом случае его место занял бы доктор Свиридов. Да и у вас, – главный врач кивнул в сторону Петра, – тоже были веские основания. Профессор трижды срывал вам защиту диссертации.

– Что же заставило изменить ваше мнение? – спросил доктор Свиридов.

– Мне вчера звонила жена профессора.

– Ольга Ивановна? – удивился Геннадий.

– Она самая. И не просто звонила, а молила о помощи. Придя вчера домой, уважаемый Егор Степанович вытворял там бог знает что.

Виктор Николаевич во всех подробностях рассказал, всё, что узнал от Ольги Ивановны.

Геннадий наклонился к уху Петра и прошептал:

– Это инъекция.

Пётр с испугом посмотрел на своего приятеля.

– Коллеги, я прошу не шептаться, а высказывать своё мнение, – сделал замечание главный врач.

– Извините, Виктор Николаевич, просто это не относится к делу, – Геннадий отвернулся от своего приятеля и стал пожирать глазами главного врача.

– Я даже не представляю себе, как нам приступить к этому деликатному делу.

– Что же здесь представлять? Как с обычными больными поступаем, так и поступим.

– В том-то и дело, что больной необычный. Светило отечественной психиатрии, и вдруг сам оказался… – У главного врача язык не повернулся сказать, где оказался светило отечественной психиатрии. – Мы же не можем сказать ему про диагноз. Такие больные не понимают, что с ними произошло. Профессор обязательно воспримет это, как оскорбление.

– Профессор не воспримет это как оскорбление, – вступил в разговор Пётр. – У Егора Степановича произошло раздвоение личности. Так что, мы дело будем иметь не с Егором Степановичем, а совершенно с другой личностью.

– Я понимаю вас, коллега. Ваши слова логичны, но звучат они цинично, – ответил главный врач.

– В таком случае, давайте подождём, когда профессор вообразит себя маньяком и станет набрасываться на людей с ножом, – присоединился к точке зрения своего приятеля Геннадий.

– Я понимаю вас, коллеги, но прошу понять и меня. Я как представлю, что санитары скручивают руки Егора Степановича, заваливают на тахту, как сестра вводит ему препарат, мне худо становится.

– А зачем его заваливать? Препарат можно ввести ночью, когда профессор спит.

– Но спит-то он дома. Не домой же мы к нему придём?

– А почему бы и нет? Ольга Ивановна сама вас попросила о помощи, – предложил Пётр.

Кабинет главного врача снова погрузился в тишину. Других решений не приходило в голову, а от озвученного решения волосы поднимались дыбом.

– Однако надо на чём-то ставить точку, – сказал Геннадий.

– Нет, я так не могу, – замотал головой главный врач. – Мне самому надо ещё раз всё проверить.

***

Профессор присел на краешек койки Александра и улыбнулся.

– Вы очень устало сегодня выглядите, – сказал он.

– Мне не даёт покоя этот проклятый множитель. Не могу вспомнить его.

– Вспоминайте. Он у вас в голове.

– Я раньше не жаловался на память.

– Самое главное – это не волноваться, – продолжил профессор, – если цель поставлена, то она будет достигнута. Так устроен человеческий мозг.

Александр о чём-то задумался и улыбнулся.

– Как вам понравились Ричард и Джон? – спросил он.

– Когда мне Ричард сказал, что его сожгли на костре, я подумал, что он беглый шизофреник.

– Вам ещё повезло, – засмеялся Александр, – вы были на половинном уровне, а я встретился с ним на первом. Представьте, что мог почувствовать человек, когда узнал, что у него нет тела!

– Представляю! У меня бы просто остановилось сердце от испуга.

– Это совершенно исключено, – возразил Александр. – Останавливаться было нечему.

Последняя фраза почему-то сильно развеселила собеседников, и они рассмеялись. Неожиданно профессор перестал смеяться. Он серьёзно посмотрел на Александра и воскликнул:

– Кажется, я понял! Ричард научил меня играть на скрипке!

– А при чём тут скрипка?

– Дело в том, что я никогда не умел играть на скрипке, – начал рассказывать профессор. – По теории Ричарда мы никогда не умираем, а переходим из одного уровня в другой. Мы рождаемся на земле множество раз, потом те, кто попадают на первый уровень, либо снова возвращаются на Землю с полной потерей памяти, либо двигаются дальше во второй уровень. Вы меня поняли?

– Если честно, то нет. При чём тут формула?

– Если множитель находится в вашей голове, – значит он есть, а если вы его не можете вспомнить, значит – вы заинтересовались формулой очень давно, задолго до вашего последнего рождения.

– Кажется, я начинаю понимать.

– Ну, это так же, как я заиграл на скрипке. Если ваша формула без множителя сработала, стало быть, она верна. Вам остаётся вернуться на первый уровень и вспомнить формулу, ну, как я вспомнил скрипку.

– Так, да не так, – разочарованно сказал Александр. – Во-первых, в формуле есть ошибка: генератор не сработал при расчётном напряжении, мне помогла случайность – молния, а во-вторых, вектор телепортации это не скрипка. Самое неприятное, что вспомнить формулу я должен на том уровне, на котором её забыл, то есть на этом – нулевом. Вы же написали её в половинном уровне.

– А вот в этом вы ошибаетесь. Формулу я извлёк из вашей головы здесь. Она и сейчас лежит в моём письменном столе.

– Значит, дело почти сделано?! – обрадовался Александр. – Остаётся только найти ошибку и разобраться с множителем! А я, вместо того, чтобы искать, лежу здесь в дурдоме!

– В клинике, – поправил профессор.

– Извините, мне просто очень обидно.

– Я лично займусь вашей выпиской, – пообещал Егор Степанович. – Вот прямо сейчас пойду к главному врачу и займусь этим вопросом.

Профессор встал и хотел выйти из палаты, но его задержал Александр.

– Профессор, у меня к вам огромная просьба. Ричард и Джон очень ждут эту формулу. Я прямо сейчас бы отправился к ним, но не могу это сделать по этическим соображениям.

– Что же вам мешает?

– Так всё сложилось, что к формуле теперь вы имеете отношение не меньше, чем я. Я хочу встретиться с ними вместе с вами.

– Я с удовольствием, но как это сделать?

– Вы свободно вхожи только в половинный уровень. Давайте встретимся там.

– Давайте.

– Но для этого нам надо уснуть в одно и тоже время. Вы можете эту ночь провести в клинике?

– Легко, – ответил профессор. – Тем более, вчера я здесь прекрасно выспался.

– В таком случае, до встречи.

Александр крепко пожал руку профессору. Тот вышел из палаты и направился к главному врачу.

Открыв дверь кабинета главного врача, Егор Степанович увидел Геннадия Сверидова и Петра Тимохина.

– Вы заняты? Тогда я зайду попозже, – сказал он.

Профессор уже хотел закрыть дверь, но главный врач его остановил.

– Нет, нет, проходите, пожалуйста. Мы с коллегами уже закончили.

Геннадий и Пётр тут же встали и направились к выходу. Проходя мимо профессора, они как-то странно посмотрели на него и, кажется, даже злобно ухмыльнулись.

Выйдя из кабинета главного врача, Геннадий и Пётр зашли в соседнюю комнату. Это была обыкновенная бытовка, в которой хранились швабры, вёдра и тряпки. Однако не они привлекли внимание докторов. В бытовке помимо двери, ведущей в коридор, имелась другая дверь, она соединяла это маленькое помещение с кабинетом главного врача. Дверь была всегда закрыта, но стоя рядом с ней можно было отчётливо слышать все разговоры, которые велись в кабинете главного врача.

Егор Степанович сел на стул и стал ждать, когда собеседники главного врача выйдут из кабинета.

– На меня пришли жаловаться? – спросил профессор, когда за докторами закрылась дверь.

– С чего вы взяли? – удивился главный врач.

– Знаю я их. Ненавидят они меня. Я ведь для них, как кость в горле.

– Нет, нет, мы обсуждали совершенно другие вопросы.

– Какие, если не секрет?

– Никакого секрета нет. Мы говорили о шизофрении.

– Кстати, я к вам зашёл поговорить тоже об этом.

– Слушаю вас.

– Помните солдатика, который пострадал на пожаре? – спросил профессор.

– Конечно. Ему поставлен диагноз – шизофрения.

– И его поставили, конечно, эти, с позволения сказать, доктора? – профессор кивнул на дверь, имея ввиду докторов, которые только что вышли от главного врача.

– Да, они, а что вас смущает?

– Наш пациент абсолютно здоров, – заявил профессор.

– То есть, как здоров? – удивился главный врач, – вы же сами обратили внимание, что у больного наблюдается нарушение сна. А как объяснить его путешествия на тот свет?

– Не спорю, я действительно обратил на это внимание, но именно потому, что я досконально изучил этого больного, я с полной ответственностью заявляю – он совершенно здоров и его надо выписывать, иначе это уже не лечение, а заключение.

– Егор Степанович, вы знаете, как высоко в клинике ценится ваше мнение, но даже при этом, одного вашего заявления мало. Предъявите хоть какие-то более-менее веские аргументы для принятия такого решения.

– Извольте!

Профессор подозрительно оглянулся и, убедившись, что кроме главного врача и него в комнате никого нет, вытащил из кармана сложенную вдвое тетрадку.

– Что это? – спросил главный врач.

– Результаты моих наблюдений.

Главный врач склонился над тетрадкой, пытаясь разобрать непонятный почерк профессора.

– Вот это – графики биополей испытуемого, – начал комментировать профессор. – Они сделаны на нашем оборудовании. Если вы обозначите экстремальные значения соответствующими буквами, то, несомненно, получите формулу.

– Ну и что? – не понял главный врач. – Любая закономерность, в конечном итоге, описывается какой-нибудь формулой.

Такого простого и одновременно убедительного аргумента Егор Степанович услышать не ожидал. Действительно, даже если наугад начертить кривую линию, её всегда можно описать формулой, которая ровным счётом ничего не доказывает.

– Я понимаю вас, – задумался профессор. – Однако эта формула существует помимо этих графиков.

– Интересно знать, где ещё? – спросил главный врач.

Профессор замялся, не зная, как объяснить свою позицию своему собеседнику.

– Она есть там, понимаете?

– Где там?

– Мы это называем – на том свете, а они говорят – на другом уровне.

– Кто они? – не понял главный врач.

– По-нашему – покойники, то есть люди, которые уже умерли.

Главный врач с сожалением посмотрел на профессора. В соседней комнате брякнуло ведро.

– Мы здесь не одни? – испугался профессор.

– Там кладовка, – успокоил его главный врач. – Вероятно, уборщица пришла за вёдрами. Итак, Егор Степанович, мы остановились на покойниках.

– На самом деле, Виктор Николаевич, никаких покойников не бывает. Есть переходы из одного уровня бытия в другой. Именно изучением этих переходов мы и занимаемся.

– Кто это мы?

– Ваш покорный слуга и Александр – солдатик, которого вы считаете шизофреником. Практически, работа закончена. Остался сущий пустяк – разобраться в множителе, который я вытащил из мозгов Александра.

– Откуда?

– Из мозгов солдатика.

– Из его памяти?

– Не совсем из его. Скорее всего, эта формула была ему известна ещё до того, как он родился.

– Поразительно! – воскликнул главный врач. Однако выражение его лица отражало не восторг, а скорбь, но профессор этого не замечал.

– Кстати, – сказал профессор, – я научился играть на скрипке.

– На скрипке?

– Представьте себе! И это отличное доказательство многоуровневого устройства бытия.

Главный врач закрыл ладонью глаза и в отчаянии закачал головой, но профессор так увлёкся своими новыми гипотезами, что не обращал на это внимания. Он оскалил свой рот и подошёл ближе к главному врачу.

– Вы видите!? – уже кричал профессор в азарте. – Что это, по-вашему?

Главный врач в испуге отшатнулся от профессора.

– Это зуб, – тихо сказал он.

– Именно, зуб! – радостно повторил профессор. – И это второе доказательство! Доказательство информационной основы бытия!

– Позвольте, Егор Степанович, но у каждого человека этих доказательств полный рот. Только что они доказывают?

Доктор всё ещё надеялся, что ему весь этот кошмар только кажется, что логика возобладает, и профессор из шизофреника вновь превратится в учёного.

– В том-то и дело, что это не простой зуб, – продолжал профессор, – я сам его вырастил.

– Как?

– А вот так, взял и вырастил, с помощью информационной составляющей.

Главный врач больше ничего не говорил. Он подпёр голову руками и смотрел куда-то в никуда, не зная, что делать.

– Так что же с моей просьбой? – вывел его из этого состояния профессор.

– Какой просьбой?

– Относительно солдатика. Его надо выписывать.

– Да, да, я подумаю об этом.

– Чего же здесь думать? Неужели мои аргументы не убедили вас? – профессор для убедительности снова оскалил челюсть.

– Конечно, убедили. Но сегодня уже поздно. Давайте к этому вопросу вернёмся завтра.

– Хорошо, давайте завтра, но тогда у меня есть вторая просьба.

– Слушаю вас, Егор Степанович.

– Мне надо сегодня переночевать вместе с солдатиком. Я имею ввиду, в одной палате. Надеюсь, возражений не будет?

– Конечно нет, профессор. Я распоряжусь, чтобы к нему в палату поставили ещё одну койку.

– Спасибо, Виктор Николаевич! – Профессор поднялся, забрал свою тетрадку и, довольный, вышел из кабинета.

За стеной снова послышалось бряканье вёдер и возня. Через минуту в кабинет вошли Геннадий и Пётр.

– Ваши предположения полностью подтвердились, – сказал им главный врач.

– Мы всё слышали, – сказал Пётр.

– Значит, это вы гремели вёдрами?

– Там перегорела лампочка, – пожаловался Пётр.

– Не думал, что вы будете подслушивать, – ухмыльнулся главный врач.

– Морально-этические нормы применимы только к здоровым людям, а наши пациенты таковыми не являются, – тут же нашёлся Геннадий.

– Мы имеем дело со случаем необычным, – поддержал своего приятеля Пётр. – А вдруг он набросился бы на вас?

Главный врач вспомнил, как профессор оскалил челюсть и приблизился к нему почти вплотную. От этого мурашки побежали по спине, а кончики пальцев похолодели и сделались синими.

– Да, коллеги, это, действительно, случай необычный.

Главный врач показал рукой на стол, приглашая докторов присесть. Виктор Николаевич подошёл к двери, приоткрыл её, убедился, что в приёмной никого нет, плотно прикрыл её и вернулся к своему столу.

– Дело не только необычное, – сказал он, – но и весьма деликатное. Никто в клинике, кроме нас, не должен знать, что профессор болен, ибо это повредит репутации не только нашего учреждения, но и лично вашей.

Главный врач увидел недоумение на лицах своих собеседников.

– Вы же не хотите, чтобы вас считали учениками шизофреника?

После этих слов недоумение сменилось беспокойством.

– Но, разве можно утаить шило в мешке? – спросил Пётр. – Профессора каждая собака знает.

– Значит, надо сделать так, чтобы ни одна собака об этом не узнала, – уже более твёрдо сказал главный врач.

– А сёстры, санитарки? – всё ещё не понимал Пётр, – да если хоть одна из них узнает…

– Ты что, не понял? – рассердился на тупость своего приятеля Геннадий. – Никто! Понимаешь значение слова «никто»?

– Нет, не понимаю. А кто же будет пол в палате мыть?

– Ты и будешь мыть пол! – закричал Геннадий.

– Коллеги, коллеги, только давайте без эмоций! – одёрнул Геннадия главный врач.

– А что же он ничего не хочет понять?

– Всё, всё, я понял, – ретировался Пётр.

– Профессор попросил меня разрешить ему сегодня поспать со Смирновым.

– Каким Смирновым? – опять не понял Пётр.

– С солдатом, который на пожаре тронулся, – зло объяснил Геннадий.

– Переспать с солдатом? – не поверил своим ушам Пётр. – Это значит, крышу напрочь сорвало!

– Не в смысле, переспать, – объяснил главный врач, – а в смысле, переночевать в той же палате.

– А ведь это то, что нам надо! – обрадовался Геннадий. – Если Егор Степанович сам позвонит своей супруге и объяснит ей, что не придёт домой ночевать, так как проводит научные эксперименты, то даже его жена ничего знать не будет.

– Я это организую, – пообещал главный врач.

– В таком случае, можно считать, что начало лечения начнётся с того самого момента, как профессор заснёт, – заключил Геннадий.

Секретное совещание было закончено, двери кабинета были открыты, а секретарь вновь заняла своё рабочее место в приёмной.

Выполнить своё обещание главному врачу не составило большого труда. Стоило ему только заикнуться, что неплохо было бы предупредить Ольгу Ивановну о том, что профессор сегодня не придёт домой ночевать, как Егор Степанович даже не только позвонил домой, но ещё и поблагодарил главного врача, что тот ему напомнил об этом.