Давший клятву. Том 2

Это была мощная речь. Каладин посмотрел на Сил, которая приземлилась на его плечо, а потом перевел взгляд на огни на горизонте.

«И ты там, Сах? Тебя и остальных тоже сюда привели?» А что с маленькой дочкой Саха, которая собирала цветы и держала в руках игральные карты, словно драгоценную игрушку? Там ли Хен – паршунья, которая потребовала, чтобы Каладину сохранили свободу, хотя сердилась на него все время, пока они странствовали?

Ради всех ветров, лучше бы их не втягивали в этот бардак.

Он вместе с остальными спустился обратно по лестнице, гремя по ступенькам. После этого Норо и прочие члены отряда попрощались с ним так весело, словно не сомневались, что он вернется. Наверное, так оно и будет – хоть и не по тем причинам, которые они предполагали.

Каладин вернулся в особняк и заставил себя побеседовать с охранниками в палатке для светлоглазых, но ничего не узнал, а его клейма заставили их немного понервничать. Когда наконец-то появились Адолин и Элокар, их иллюзии оказались на месте. Так что же пошло не так с ним? Сфера, которую ему дала Шаллан, осталась заряженной.

Каладин разыскал Дрехи и Скара, и они вместе с королем и Адолином отправились домой.

– Капитан, что такой задумчивый? – спросил Элокар.

– Сдается мне, – сказал Каладин, сузив глаза, – я отыскал для нас еще одного Сияющего.

71. Признак человечности

ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

Для нападения на Раталас с воды не хватало лодок, поэтому Далинар был вынужден использовать более заурядный штурм. Он спустился с запада – отправив Адолина обратно в Холинар, – а Садеасу и его силам поручил прийти с востока. Они подошли к Разлому вместе.

Далинар провел бо́льшую часть путешествия в шлейфе едкого дыма, который испускала небольшая кадильница на боку кареты Эви. Прошение к Вестникам, чтобы благословили ее брак.

Он часто слышал, как жена плачет внутри, но, покидая карету, она всегда выглядела совершенно спокойной. Эви читала ему письма, писала его ответы и делала заметки на встречах с генералами. Она во всех отношениях была безупречной алетийской супругой – и ее несчастье лежало тяжким бременем у него на душе.

В конце концов они достигли равнин вокруг озера, пересекли русло реки, которое было сухим и наполнялось лишь во время бурь. Камнепочкам здесь воды хватало с избытком, и они разрослись до громадных размеров. Некоторые были выше талии, а тянувшиеся из них лозы оказались толщиной с запястье Далинара.

Он ехал рядом с экипажем, вдыхая дым, и копыта его коня отбивали знакомый ритм по каменной земле. Из бокового окошка высунулась рука Эви и поместила в кадильницу еще один охранный глиф. Ее лица он не увидел, а рука быстро исчезла.

Шквальная женщина. Алетийка бы превратила это в уловку, чтобы его замучила совесть. Но она – не алетийка, хоть и подражала им изо всех сил. Эви слишком искренняя, и ее слезы были подлинными. Она действительно думала, что их размолвка в веденской крепости предвещает неприятности в отношениях.

Это его беспокоило. Больше, чем он хотел бы признать.

Подбежала молодая разведчица с последним донесением: авангард встал возле города, в месте, где Далинар пожелал разбить лагерь. Боев пока не было, да он их и не ждал. Таналан не осмелится покинуть стены вокруг Разлома, чтобы попытаться взять под контроль земли вне пределов полета стрелы.

Это была хорошая новость, но Далинар все равно едва не наорал на посланницу – ему хотелось сорвать раздражение на ком-нибудь. Буреотец, поскорее бы битва. Он сдержался и отослал женщину, поблагодарив.

Почему обидчивость Эви его так заботила? После ссор с Гавиларом такого не случалось. Буря свидетельница, такого не бывало и после прежних ссор с Эви. Странно. Все его хвалили, его слава простиралась по всему континенту, но вот она им не восхищается – и Далинар чувствовал, что каким-то образом потерпел неудачу. А сможет ли он и впрямь отправиться в бой, испытывая это чувство?

Нет. Не сможет.

«Ну так сделай что-нибудь».

Пока они лавировали по равнине, поросшей камнепочками, он крикнул вознице экипажа Эви, чтобы тот остановился. Потом, передав вожжи коня адъютанту, забрался внутрь.

Эви прикусила губу, когда Далинар устроился на сиденье напротив. Внутри хорошо пахло – благовония здесь ощущались слабее, а кремная пыль дороги не проникала сквозь дерево и ткань. Подушки были плюшевые, а еще здесь имелись сушеные фрукты в тарелочке и даже немного охлажденной воды.

– Что случилось? – резко спросила она.

– Седло натерло.

Она вздернула подбородок:

– Ну так попросил бы мазь…

– Я хочу поговорить, – признался Далинар со вздохом. – Ничего мне не натерло, на самом-то деле.

– А-а.

Она прижала колени к груди. В карете Эви расстегнула и закатала рукав защищенной руки, обнажив длинные изящные пальцы.

– Разве ты не этого хотела? – спросил Далинар, отведя взгляд от защищенной руки. – Ты же без конца молилась.

– Чтобы Вестники смягчили твое сердце.

– Ага. Ну вот, у них получилось. Я здесь. Давай поговорим.

– Нет, Далинар, – заявила она и, протянув руку, с нежностью коснулась его колена. – Я молилась не за себя, но за тех, кого твои соплеменники собираются убить.

– За бунтовщиков?

– Людей, которые отличаются от тебя лишь тем, что их угораздило родиться в другом городе. А что бы ты сделал, если бы вражеская армия пришла, чтобы захватить твой дом?

– Я бы сражался. И они будут сражаться. Победит достойный.

– Кто дал тебе право?

– Мой меч. – Далинар пожал плечами. – Если Всемогущий желает, чтобы мы правили, мы победим. Если нет, проиграем. Честно говоря, мне кажется, Он хочет проверить, кто сильнее.

– Значит, для милосердия места нет?

– Мы тут оказались в первую очередь из-за милосердия. Если они не хотят сражаться, пусть покорятся нашей власти.

– Но… – Она посмотрела на свои руки, сложенные на коленях. – Прости. Я не хочу опять ссориться.

– А я хочу, – заявил Далинар. – Мне нравится, когда ты отстаиваешь свою точку зрения. Нравится, когда ты сражаешься.

Она сморгнула слезы и отвернулась.

– Эви…

– Ненавижу то, что это делает с тобой, – тихо проговорила она. – Я вижу в тебе красоту, Далинар Холин. Вижу великого человека, который сражается с ужасным. И еще иногда у тебя такой взгляд… Жуткая, ужасающая пустота. Как будто ты превратился в бессердечное существо, что пожирает души, желая заполнить пропасть внутри, и оставляет позади себя шлейф спренов боли. Я не могу избавиться от этого образа.

Он поерзал на сиденье кареты. О чем она говорит? Что еще за «взгляд»? Или это вроде того раза, когда Эви заявила, что на коже людей собираются плохие воспоминания и их надо раз в месяц счищать с помощью камня? У западников встречались любопытные суеверия.

– Эви, что ты хочешь, чтобы я сделал? – тихо спросил он.

– Я снова победила? – с горечью проговорила она. – Еще одна битва, в которой я пустила тебе кровь?

– Я просто… мне нужно знать, чего ты хочешь. Чтобы я смог понять.

– Не убивай сегодня. Удержи чудовище.

– А бунтари? Их светлорд?

– Однажды ты пощадил этого мальчика.

– Очевидная ошибка.

– Признак человечности. Ты спросил, чего я хочу. Это глупо, и я вижу, что здесь есть проблемы, а у тебя – долг. Но… я не хочу видеть, как ты убиваешь. Не корми… это существо.

Он накрыл ее руку своей. В конце концов карета снова замедлила ход, и Далинар вышел, чтобы осмотреть открытое пространство, не поросшее камнепочками. Там ждал авангард: пять тысяч солдат выстроились безупречными шеренгами. Телеб знал, как произвести впечатление.

Через поле, на расстоянии выстрела из лука, пейзаж рассекала стена, которая как будто бы ничего не защищала. Город прятался в разломе скал. Ветерок с юго-запада приносил с озера запах буйно разросшихся сорняков и крема.

Подошел Телеб в своем осколочном доспехе. Точнее, в доспехе Адолина.

В доспехе Эви.

– Светлорд, – сообщил он, – не так давно Разлом покинул большой охраняемый караван. У нас не было людей, чтобы осадить город, и вы велели не вступать в бой. Поэтому я послал следом отряд разведчиков, которые знают местность, – но, в общем-то, позволил каравану уйти.

– Ты поступил верно. – Далинар забрал коня у конюха. – Хоть я и предпочел бы знать, кто поставляет припасы разломцам, это могла быть попытка втянуть тебя в стычку. Как бы там ни было, собери свой авангард, и пусть они построятся за мной. Передай остальным. Они должны держать строй – на всякий случай.

– Сэр? – потрясенно спросил Телеб. – Вы не хотите, чтобы армия отдохнула перед штурмом?

Далинар прыгнул в седло и рысью проехал мимо, направляясь к Разлому. Телеб, обычно невозмутимый, выругался и начал выкрикивать указания, а потом поспешил к авангарду, чтобы собрать их и быстро пустить следом.

Далинар позаботился о том, чтобы не слишком оторваться. Вскоре он приблизился к стенам Раталаса, где собрались повстанцы – в основном лучники. Они не ждали нападения так скоро, но Далинар, разумеется, не собирался задерживаться на равнине, где его войско было беззащитно перед бурей.

«Не корми это существо».

Могла ли она знать, что он считал этот внутренний голод, жажду крови чем-то до странности внешним? Компаньоном. Многие из его офицеров чувствовали то же самое. Это было естественно. Ты отправлялся на войну, и Азарт становился твоей наградой.

Прибыли оружейники Далинара, и он спешился, сунул ноги в предоставленные ими латные ботинки и развел руки, давая им возможность быстро пристегнуть нагрудник и другие части доспеха.

– Ждите здесь, – велел он своим людям и, вновь забравшись в седло, повесил шлем на луку. Пустил коня шагом на будущее поле битвы, призвал осколочный клинок и положил на плечо, держа в другой руке вожжи.

Минули годы с его последней атаки на Разлом. Он представил, как Гавилар мчится впереди, а за ним Садеас – ругается и требует «благоразумия». Далинар продвигался вперед, пока не оказался на полпути к воротам. Подойди он ближе, и лучники, скорее всего, начали бы стрелять; он и так уже оказался в пределах их досягаемости. Далинар остановил коня и стал ждать.

На стенах обсуждали происходящее; он видел волнение среди солдат. Примерно через тридцать минут – Далинар все это время сидел в седле, а его конь спокойно лизал камни и жевал траву, какая осмелилась выглянуть, – ворота наконец-то открылись. Вышла рота пехотинцев, сопровождавшая двух мужчин на лошадях. Далинар лишь мельком взглянул на лысого с фиолетовым родимым пятном в половину лица; слишком стар, чтобы оказаться мальчиком, которого он пощадил.

Значит, младший: верхом на белом жеребце, плащ струится следом. Да, в нем ощущалось некое рвение, и его конь грозил опередить охранников. И смотрел он на Далинара так, словно хотел испепелить взглядом… Да, это светлорд Таналан, сын старика Таналана, которого Далинар победил после того, как сам упал в Разлом. Та яростная схватка на деревянных мостах и в саду, подвешенном на стороне ущелья…

Группа остановилась примерно в пятидесяти футах от Далинара.

– Ты пришел вести переговоры? – крикнул мужчина с родимым пятном на лице.

Далинар подвел коня ближе, чтобы не пришлось кричать. Охранники Таналана подняли щиты и копья.

Черный Шип окинул взглядом их, а затем укрепления:

– Вы хорошо подготовились. Багорщики на стенах, чтобы столкнуть меня, если я нападу в одиночку. Верх задрапирован сетями, которые можно срезать, чтобы я запутался.

– Тиран, чего ты хочешь? – рявкнул Таналан. У него был носовой акцент, типичный для всех разломцев.

Далинар отпустил меч и спрыгнул с коня, латные ботинки заскрежетали по камню, когда он ударился о землю.

– Прогуляемся, светлорд? Обещаю не причинить тебе вреда, если не нападешь первым.

– И я должен тебе верить?

– Что я сделал в первый раз, когда мы оказались лицом к лицу? – спросил Далинар. – Когда ты был в моих руках, как я поступил?

– Ты ограбил меня.

– И?.. – спросил Далинар, глядя в фиолетовые глаза молодого человека.

Таналан смерил его взглядом, постукивая одним пальцем по седлу. Наконец он спешился. Мужчина с родимым пятном положил руку ему на плечо, но молодой светлорд ее стряхнул.

– Черный Шип, не понимаю, чего ты собираешься этим добиться, – заявил Таналан, присоединяясь к Далинару. – Нам нечего друг другу сказать.

– Чего я хочу добиться? – задумчиво повторил Далинар. – Сам не знаю. Разговорами обычно занимается брат.

Он пошел вперед по «коридору» между двумя враждебными армиями. Таналан чуть задержался, а потом припустил следом.

– Твое войско выглядит хорошо, – похвалил Далинар. – Смело. Вы не утратили решимость перед лицом более сильного противника.

– Черный Шип, у них сильная мотивация. Ты убил многих их отцов.

– Жаль уничтожать и их тоже.

– Это если у тебя получится.

Далинар остановился и устремил внимательный взгляд на юношу, который был ниже ростом. Они стояли на слишком тихом поле, где даже камнепочки и трава благоразумно попрятались кто куда.

– Таналан, разве я проиграл хоть одну битву? – тихо спросил Далинар. – Ты знаешь мою репутацию. По-твоему, она преувеличена?

Молодой светлорд потоптался на месте, оглянулся туда, где остались его охранники и советники. Когда же снова перевел взгляд на Далинара, то казался уже более решительным.

– Лучше умереть, пытаясь одолеть тебя, чем сдаться.

– Надеюсь, ты понимаешь, что говоришь, – пробормотал Далинар. – Потому что если я одержу здесь победу, то превращу Раталас в пример для остальных. Таналан, я тебя сломаю. Твой жалкий плачущий город ответит за всех, кто бросил вызов моему брату. Ты совершенно уверен, что хочешь сразиться со мной? Ибо, когда все начнется, я буду вынужден оставить в Разломе только вдов и трупы.

Челюсть молодого аристократа медленно опустилась.

– Я…

– Мой брат пытался приструнить тебя с помощью слов и политики, – продолжил Далинар. – Что ж, я хорош лишь в одном. Он строит. Я уничтожаю. Но из-за слез хорошей женщины я решил – вопреки собственному здравому смыслу – предложить тебе альтернативу. Давай придумаем компромисс, который пощадит твой город.

– Компромисс? Ты убил моего отца!

– А однажды кто-то убьет меня, – парировал Далинар. – Мои сыновья будут проклинать его имя, как ты проклинаешь мое. Но я надеюсь, что они-то не потратят впустую тысячи жизней в безнадежной битве из-за этой обиды. Ты хочешь мести. Ладно. Давай устроим дуэль. Ты и я. Одолжу тебе клинок и доспех, и мы сойдемся на равных условиях. Я одержу победу, и твои люди сдадутся.

– А если я одолею тебя, твои войска уйдут?

– Едва ли. Подозреваю, они будут сражаться отчаяннее. Но без меня, а ты вернешь клинок отца. Кто знает? Может, тебе удастся победить армию. По крайней мере, у тебя будет шквальный шанс.

Таналан нахмурился:

– Ты не такой, каким я тебя считал.

– Я такой же, как был всегда. Но сегодня… сегодня этот человек не хочет никого убивать.

Внезапно внутри его вспыхнул огонь, противящийся этим словам. Он и впрямь собирается зайти так далеко, чтобы избежать конфликта, которого так ожидал?

– Один из ваших работает против вас, – внезапно сказал Таналан. – Верные великие князья? Среди них есть предатель.

– Я бы удивился, не окажись их несколько. Но да, мы знаем, что кто-то сотрудничает с вами.

– Жаль, – проговорил Таналан. – Его люди были здесь менее часа назад. Появись раньше, и ты бы поймал их. Может быть, они бы тогда были вынуждены присоединиться ко мне и их хозяин был бы втянут в войну. – Он покачал головой, затем повернулся и пошел назад к своим советникам.

Далинар вздохнул с досадой. Отказ. Что ж, он не особо и надеялся, что это сработает. Князь вернулся к своему коню и забрался в седло.

Таналан также оседлал скакуна. Прежде чем вернуться в свой город, он отсалютовал Далинару и сказал:

– Это прискорбно, но я не вижу другого пути. Черный Шип, я не могу победить тебя в поединке. Пытаться было бы глупо. Но я… ценю твое предложение.

Далинар хмыкнул, надел шлем и развернул коня.

– Если только… – добавил осторожно Таналан.

– Да?

– Если только не представить, что все это с самого начала было уловкой – интригой, которую провернул твой брат с твоим и моим участием, – сказал Таналан. – Фальшивым… восстанием. Целью которого было обманом вынудить вероломных великих князей раскрыть себя.

Далинар поднял забрало и опять развернулся к Таналану.

– Тогда мой бунт мог бы быть притворным, – продолжил тот. – Возможно, мы даже общались друг с другом с того штурма много лет назад. Ты ведь действительно пощадил меня в тот раз.

– Да, – прошептал Далинар, чувствуя внезапный всплеск волнения. – Это объяснило бы, почему Гавилар не сразу послал наши войска против тебя. Мы все это время действовали заодно.

– И лучшее доказательство, вот этот разговор на поле боя. – Таналан посмотрел через плечо на свое войско на стене. – Мои люди, должно быть, думают, что это очень странно. Но все встанет на свои места, когда они узнают правду – узнают, что я рассказал тебе о посланнике, который был здесь, доставил оружие и провиант от одного из самых тайных твоих врагов.

– Твоей наградой, разумеется, – подхватил Далинар, – стало бы признание тебя законным великим лордом. Ты мог бы сделаться великим князем вместо изменника.

– И никаких битв сегодня, – добавил Таналан. – Никаких смертей.

– Никаких смертей. Кроме, может быть, настоящих предателей.

Таналан взглянул на своих советников. Мужчина с родимым пятном медленно кивнул.

– Они направились на восток, к Ничейным холмам, – сообщил Таналан, взмахнув рукой. – Сто солдат и караванщиков. Думаю, они планировали остаться на ночь на постоялом дворе в городке под названием Веделлиар.

– Кто это был? – спросил Далинар. – Кто из великих князей?

– Было бы лучше, если бы ты узнал сам, как…

– Кто? – рявкнул Далинар.

– Светлорд Тороль Садеас.

Садеас?..

– Невозможно!

– Как я и предупреждал, – заметил Таналан. – Было бы лучше, если бы ты убедился сам. Но я все расскажу королю, если ты будешь придерживаться… нашего соглашения.

– Открой свои ворота моим людям. Отзови солдат. Даю слово чести, вам ничего не угрожает.

С этими словами он повернулся и пустил коня рысью к своим войскам, пройдя через коридор людей. Когда он остановился, подбежал Телеб.

– Светлорд! – крикнул он. – Мои разведчицы вернулись, понаблюдав за караваном. Сэр, это…

– Караван великого князя?

– Несомненно, – подтвердил Телеб. – Они не смогли определить, чей именно, однако твердят, что заметили в караване осколочника.

Осколочник? Это бессмысленно!

«Если только он не собирается таким образом обеспечить наше поражение, – подумал Далинар. – Возможно, это не просто караван, а замаскированная сила, которая должна зайти с фланга».

Единственный осколочник, атаковав задние ряды его войска, пока то занято другими вещами, мог принести немыслимый ущерб. Далинар не до конца поверил Таналану. Но… буря свидетельница, если Садеас и впрямь втайне послал одного из своих осколочников на поле боя, Далинар не мог просто отправить отряд солдат, чтобы те с ним разобрались.

– Прими командование, – велел он Телебу. – Таналан собирается отступить; пусть авангард присоединится к местным на укреплениях, но не вытесняйте их. Остальное войско размести лагерем на поле и держи офицеров подальше от Раталаса. Это не капитуляция. Мы притворимся, что он все это время был на нашей стороне, чтобы Таналан смог сохранить лицо и титул. Хоринар, мне нужна рота элитных солдат, самых быстрых, готовых выступить со мной в поход прямо сейчас.

Они повиновались, не задавая вопросов. Гонцы разбежались с сообщениями, и вся равнина превратилась в гудящий улей – все пришло в движение, мужчины и женщины спешили во всех направлениях.

Лишь один человек застыл неподвижно посреди всего, с надеждой прижимая к груди сцепленные руки.

– Что случилось? – спросила Эви, когда он подъехал к ней рысью.

– Вернись в наш лагерь и составь послание моему брату, передай, что мы, возможно, склонили Разлом на нашу сторону без кровопролития. – Он остановился, потом добавил: – И скажи, чтобы никому не доверял. Один из наших ближайших союзников мог предать нас. Я выясню, что к чему.

72. Камнепад

Гранетанцоры слишком заняты перемещением слуг и фермеров из башни, чтобы отправить представителя, который записал бы свои мысли в самосветы.

Тогда я сделаю это вместо них. На них это решение повлияет сильнее всего. Сияющих примут любые государства, но куда теперь денутся все эти люди, оставшиеся без дома?

Из ящика 4–17, второй топаз

У города было сердце. Вуаль слышала его биение, когда закрывала глаза.

Она присела в плохо освещенном помещении, касаясь руками гладкого каменного пола, который истерся от тысяч и тысяч шагов. Если камень встречал человека, камень мог победить, но если камень встречал человечество, то никакая сила не могла сохранить его.

Сердцебиение города было запрятано глубоко внутри этих булыжников, старое и медленное. Город еще не осознал, что нечто темное проникло внутрь. Спрен, такой же древний, как он сам. Опухоль. Люди не говорили об этом; они избегали дворца, упоминали королеву только для того, чтобы выразить недовольство по поводу казни ревнительницы. Все равно что стоять посреди Великой бури и жаловаться на тесные туфли.

Тихий свист привлек внимание Вуали. Она подняла глаза и осмотрела небольшую погрузочную площадку вокруг себя. Здесь были только она, Ватах и их фургон.

– Идем.

Вуаль приоткрыла дверь и вошла в сам особняк. У нее и Ватаха были новые лица. Ее – версия лица Вуали со слишком большим носом и ямочками на щеках.

Он носил лицо грубияна, которого Шаллан видела на рынке. Свист Рэда означал, что горизонт чист, и потому они без колебаний направились по коридору.

Этот экстравагантный каменный особняк построили вокруг квадратного открытого атриума, где цвели камнепочки и сланцекорник, над которыми порхали спрены жизни. Атриум был высотой в четыре этажа, с галереями вокруг каждого уровня. Рэд стоял на втором – свистел, опираясь на парапет.

Но настоящей достопримечательностью особняка был не сад, а водопады. Потому что ни в одном из них на самом деле не текла вода.

Она там была когда-то. Но однажды, давным-давно, кто-то чересчур богатый дал волю воображению. Он нанял духозаклинателей, которые преобразовали большие фонтаны воды, что лились с верхнего уровня, с четвертого этажа. Их духозакляли в другой материал в тот самый момент, когда вода коснулась пола.

Путь Вуали вывел ее вдоль комнат налево, где впереди нависал балкон атриума первого этажа. Справа от нее лился бывший водопад – теперь он был из хрусталя. Масса текущей «воды» навеки застыла, ударившись о каменный пол, где хлынула вперед блистающей волной. Особняк десятки раз переходил из рук в руки, и люди называли его Камнепадом – несмотря на предпринятые новым владельцем на протяжении последних десяти лет попытки наречь это место невероятно скучным именем Цитадель Хадинал.

Вуаль и Ватах двинулись в путь в сопровождении ободряющего насвистывания Рэда. Следующий водопад походил по форме на первый, но сделан из полированной древесины культяпника. Он выглядел до странности естественно, – казалось, что дерево могло вырасти, имея такие очертания, изливаясь сверху и сбегая вниз волнистой колонной, расплескиваясь наружу у основания.

Скоро они прошли мимо комнаты слева, где Ишна беседовала с нынешней хозяйкой Камнепада. Каждый раз, когда Буря бурь наносила удар, она оставляла разрушения – но они причудливым образом отличались от того, что делала Великая буря. Самой большой опасностью новой стихии оказались молнии. Эти странные красные вспышки не просто становились причиной пожара или опаляли землю; они могли проламывать камни, и от взрывов осколки летели во все стороны.

Один такой удар пробил зияющую дыру в стене этого древнего знаменитого особняка. Ее залатали неприглядной деревянной панелью, которую собирались покрыть кремом, а после наконец заложить кирпичами. Светлость Нананав – алети средних лет, с узлом волос почти той же высоты, что и ее рост, – жестом указала сперва на забитую досками дыру, потом на пол.

– Сделаешь так, чтобы они соответствовали друг другу, – сказала Нананав Ишне, которая была в облике торговки коврами. – Я не потерплю, даже если они будут отличаться на оттенок! Когда вернешься с починенными коврами, положу их рядом с теми, что в других комнатах, и проверю!

– Да, светлость, – забормотала Ишна. – Но ущерб намного больше, чем я…

– Эти ковры были сотканы в Шиноваре! Их создал слепой, который тридцать лет учился у мастера-ткача, прежде чем ему позволили делать собственные ковры! Он умер после завершения моего заказа, потому других таких не существует!