Не пущу

Александр Гарцев

Бывалый

Места здесь были красивые. После глухой, плотной и снежной тайги злобно выглядывающей из-за окон вахтового городка, местный пейзаж, состоящий из полей, легких увалов и перелесков завораживал,  успокаивал, увлекал, своим просторным до горизонта разнообразием.

Андрон еще раз всей грудью вздохнул этот свежий луговой и лесной воздух свободы и вернулся в комнату.

– Ну вот здесь и будешь обитать. – обратился к нему помощник Поликарпа Ивановича. – все, как и договаривались. Да, Андрон, и побродяжничал же ты по свету, а все равно вернулся. Нет лучше родных мест, правда?

Андрон кивнул.

Действительно, хорошо вернуться в родные края. Да вот не к кому. Дети, выросшие практически без него, разъехались. Жена, продав квартиру, тоже туда же, за лучшей долей, за новым счастьем, которое практически и нашла, выйдя замуж. Тоже далеко. А здесь у него – ни кола, ни двора. Спасибо, старые знакомые помоги. Не бросили. Работу вот с жильём подыскали.

– Да, – кивну он, – лучше родных мест нет.

– Крош, – скомандовал старший молодому, – давай, по последней. Наливай.

Петров, по прозвищу, Крош, знакомый Андрону еще по временам юности, указание начальства исполнил быстро и пустую бутылку поставил на пол.

Рядом со стулом.

– Спасибо, ребята, – растрогался Андрон, – и не присаживаясь поднял рюмку. – за вас. За мое возвращение.  А главное, за то, что у меня есть работа, и жилье. Спасибо вам, мужики.

От этого слова "мужики", видимо режущего им слух, оба его партнёра поморщились, но ничего не сказали. Выпили. встали. Загремела и покатилась по полу пустая бутылка.  Пожали Андрону руку. И скрипнув старой покосившейся дверью вышли.

– Как мужиком был, там, так мужиком и остался- философски произнес старший, безнадежно махнув рукой. – да черт с ним, пусть живет, как хочет. Помог в своё время нам. Заслужил. Пол сказал, что надо помочь парню. Пусть поработает пока. А там посмотрим.

Молодой сел за руль новенькой Audi. Черная блестящая машина, взвизгнув шинами по мокрому асфальту, умчалась в город.

Уже к вечеру, осмотрев свое хозяйство, довольный и радостный новоиспечённый охранник обустроился окончательно.

С учетом того, что завод был обнесен высоким бетонным забором, по которому клубились волны колючей проволоки, сюда никто к нему и не сунется. А здесь в заводской проходной, которой, по сути, и был небольшой кирпичный двухэтажный домик, все было уютно.

Внизу сама проходная: небольшая дверь рядом с автомобильными воротами.

Это вход в тамбур. Затем вторая – это узкий проход мимо окна охранника и выход прямо к зданию первого цеха.

Металлические двери закрывались на мощные щеколды, и никто их не мог открыть, кроме охранника.

Для этого надо было нажать черную кнопку и мощные магниты, громко звеня, отпускали дверь, и она со скрипом автоматически открывалась.

– Тут надо бы потом смазать – подумалось Андрону.

Красная кнопка и дверь закрылась, также громко и со скрипом.

Над проходной было две комнатки. Одна кухня. И комната, видимо для отдыха персонала. Но так как персонала не было, то обе они оказались в распоряжении Андрона. Чему он, отвыкший за годы скитаний от собственного жилья, был несказанно рад.

Андрону повезло. Стоявший на самой окраине города завод – это и был его и объект охраны и жилье и старый добрый друг.

Почему друг? Да потому что все ему здесь было знакомо.

Именно здесь начинал он, молодой рабочий, выпускник училища, координатчик, свою трудовую биографию. Здесь работал до армии. И после, пока не связался с друзьями фарцовщиками не покатился по наклонной в этот другой невидимый мир серой скрытой от глаз экономики.

Андрон встряхнул головой, как бы сбрасывая ненужные воспоминаний и пошел осматривать свое новое хозяйство, где отныне он был единственным командиром и единственным солдатом.

Особенно любил Андрон гулять днем по пустым заводским цехам. Расхаживать среди ровных рядов станков, читать таблички. А порой встанет на рабочее место, например, координатчика, как в старые добрые времена, и давай, как ребенок, крутить разные ручки и представлять, как поворачивается на магнитном столе деталь, как медленно крутящаяся острозубая фреза подкрадывается к ней и начинает строгать тонкую блестящую вьющуюся звонкой лентой стружку.

Красота.

Тишина была такая звенящая. Его шаги громом прокатывались от станка к станку, от старых огромных окон к стеклянно-матовой крыше и возвращались обратно гулким усталым эхом.

Цех, когда – то главный цех завода, казалось, замер лишь на минуту, на обед, на перекур.

Еще минута – другая и выйдут из курилки токаря, вернутся из раздевалки, перекусившие работницы, включат свои штампы, токаря заправят прутками на тридцать мм свои револьверные полуавтоматы и загудит, задрожит, забарабанит главный заводской цех.

 Но в звенящей морозной тишине только гулкое эхо одиноких шагов Андрона беспомощно и тоскливо металось по замершему и брошенному всеми цеху.

Иногда к нему гости заходил приходской священник батюшка Владимир.

Они пили чай. И много рассуждали о современной жизни, сравнивали все ее аспекты с жизнью в советские годы.

Благо, оба успели достаточно пожить и там, и здесь.

– Говорить, что было и что есть, это неблагодарно. Это субъективно – наставительно говорил батюшка.

– Ну и что? Имею я право на свою точку зрения.  И тебе, как другу моему, тем более батюшке, ведь я могу открыться? – возмущался Андрон.

– Конечно, можешь. – улыбнулся отец Владимир.

Особенно в монологе Андрона ему понравилось слово "батюшка".

Приход он получил недавно и напоминание о его духовной ответственности всегда радовало.

С батюшкой Владимиром они знакомы давно. Это он сегодня Батюшка. А тогда был простым токарем и с упоением занимался в пока официально не признаваемой секции карате.

Ребята собирались в подвале недостроенного дома и упорно тренировались по истасканным самиздатовским книжкам, перепечатанным где-то тоже самовольно на пишущих машинах.

Поэтому и пиетета особого перед батюшкой Андрон не испытывал, про себя по-прежнему его называя Володькой, но вслух этого не показывал и уважительно обращался на Вы.

Приход батюшки находился недалеко в километрах трех от завода в старом селе Соломины. И церквушку свою прихожане построили хитро, обманув советское начальство.

Тогда Владимир только заступил и прихода – то практически не было.

Просто завещала свой дом ему тетушка его. А он парень городской. Квартира есть. Так дом год и простоял. Но тетушка Володю очень любила и как чувствовала, что не все в порядке в его семье.

Так и случилось.

Не разделяла жена подпольных увлечений мужа и подобрала себе правильного.

Учителя физкультуры из соседней школы. Сама педагог и видимо сочла не очень хорошей парой простого рабочего парня, да к тому же увлекающегося каким -то карате и регулярно по воскресениям, посещающим церковь в областном центре.

Так Владимир и остался и без семьи, и без квартиры.

Ну совсем, как Андрон в свое время.

Вот тут- то тетушкино завещание и пригодилось.

Переехал Владимир в этот дом.

И увлеченный идеями православными организовал здесь приют для бездомных, как их в народе по старой милицейской привычке  называли бомжами, то есть «лицами без определенного места жительства».

Сейчас их много в России и называют их по-другому "лица, попавшие в трудную жизненную ситуацию". А тогда он смело пригласил их в дом, а чтобы было что поесть, организовал им работу. Овощи выращивали, и в строительстве храма помогали.

Секретарь местного сельсовета, женщина умная и вероятно тоже верующая, закрыла глаза на то, что прямо в середине деревни из простого деревенского дома вырастала стройная, из красного кирпича церквушка.

 А сделал отец Владимир просто.

Чтобы не тратить время не беготню по многочисленным кабинетам, старый домишко обнесли кирпичными стенами, так что он оказался внутри.

Покрыли пятью куполами. Подождали еще немного, организуя все службы в старой избенке, а потом, когда уже и церковное начальство подключилось и поддержало инициативу прихожан Свято Михайловской церкви, и дали местные власти добро, оформив задним числом все необходимые в таких случаях документы.

Так, благодаря упорным многолетним трудам отца Владимира, и появилась в Соломинах эта церквушка. На радость всем соседним селам.

А отец Владимир стал безусловным авторитетом и духовным наставником богомольных бабушек, бывших, когда – то партийными и комсомольскими активистами и даже настоящими советскими работниками.

– Вот не нравится мне в сегодняшней жизни эта несправедливость – продолжал Андрон, отпивая глоток горячего чая. И, увидев, что батюшка благосклонно слушает его, продолжал рассуждать о несправедливостях сегодняшней капиталистической действительности.

Вторым хорошим знакомым Андрона в здешних родных ему местах был Пол, или как его сегодня все величают Поликарп Иванович.

Андрон и Пол учились в одном классе.

В этот первый класс под литерой "А" набрались как тогда объяснялось общественности «по чистой случайности» дети местного начальства: директора завода, председателя профкома, начальников цехов, главного врача больницы, работника горисполкома, начальника милиции, завуча школы, дети учителей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.