Клешня

–Эй, Нафаня плохой охотник, однако!

Напрасно ругают наши машины –в КАМАЗе очень хорошая амортизация, я заснул незаметно и сны мои были волшебными – из тех, что не запоминаются, но дарят отличное настроение при пробуждении. В конце приснился ворон, мерзкая птица упорно не хотела улетать и гадко каркала – Руки вверх!

–Отвали! – я для убедительности даже взмахнул рукой, но пернатое не исчезло и злобно проорало –Выходи стрелять буду!

Я открыл глаза и заглянул в дуло пистолета.

2.

Призыв воспринимался мной как приключение, я ничего не понял даже тогда, когда мы сели в автобус, чтобы добраться до Угрешки( городской сборный пункт). Призвали в тот день двоих – меня и паренька, который сразу спросил сопровождавшего нас прапорщика – Дяденька, а нас бить скоро будут?

Прапорщик ухмыльнулся и, напуская на себя строгость, проскрипел – Обращайся ко мне –товарищ старший прапорщик!

–Товарищ старший прапорщик, а нас бить скоро будут?

–Если не замолчишь, то прямо сейчас.

Обнадёжив пацана, остаток пути прапор молчал. На угрешке с пацаном пришлось расстаться – мне дали первое увольнение, моя команда отправлялась через трое суток. Я пожал ему руку и пошёл к выходу –А как же я? Не уходи, меня тут побьют, чё мне делать-то?

–Привыкай.

Через три дня команда была готова, один пьянее другого, придуриваясь, звонили с вокзала домой

–Я еду в Красноярский военный округ, спецназ – тундра «Писец с севера».

В часть мы входили в сопровождении снега, мягко падавшего на ещё не стриженые головы. С громким стуком открывались окна в казармах, появлялись смуглые лица, гортанный голос поинтересовался.

–Откуда?

– Москва.

– Вешыйся.

В такой тёплой, дружественной обстановке проходили первые полгода службы, поэтому получив первое увольнение я ехал домой переполненный злобой и желанием её на кого-то выплеснуть. Спьяну родилась идея о ночном купании, но транспорт по ночам не ходил в 92-м году, пришлось идти пешком от станции Ховрино до Левобережной.Пузырь,Вовчик, Лена и я спокойно шли по дороге, впереди маячили ещё два любителя ночных гуляний, мы даже догнали их, покурили, перекинулись парой слов и они опять ушли вперёд. Нас обогнал милицейский Уазик, проехав вперёд метров сто, он затормозил и дал задний ход. Из открытой двери пахнуло свирепым перегаром, вылез здоровенный капитан:

–Чё по проежжей части х-ходим?

–Так ночь же, машин нет.

–Дерзишш шщенок – в его речи преобладали шипящие.Могучий замах и голова Пузыря мотнулась слева направо от оплеухи.

–За что? –подал голос Вовчик.

–Гля ишшо один, на и тебе.

Вовчик тоже причастился, Лена, и я благоразумно молчали. Милиционер помахал сарделеобразным пальцем – Ишшо разз и – жестом показал, что с нами будет. Дверь хлопнула, УАЗ протарахтел и скрылся.

– Козлина жирный, жалко ножа нет, я б его пописал суку!

–Ты –то чего бухтишь, тебе же не досталось? – это Пузырь меня успокаивает.

–Нельзя такие вещи прощать, чё мы поцы что –ли?

–Кто мы?

– Неважно, надо кому – нибудь в торец настучать, и не спрашивай, чего это значит.

–А кому?

–Кандидатов трое – или ты, или они – я показал рукой на путников впереди. Хрипло дыша, но мы догнали их –Эй, ребята, погодите! Они нас не боялись, остановились, и ждали, когда мы приблизимся. Вовчик начал суетиться – Кто начнёт?

–Да я – я успокоил его. Жертвы были как из рассказа Чехова – «Толстый и тонкий».Тонкий стоял первым, я подошел, делая шраги плечами и сказал, обращаясь вроде как к нему.

–Начнём?

Ответить он не успел –я вполсилы ткнул его в нос, что-то брызнуло, он вдруг завыл, и удивительно быстро побежал завывая. Толстый был не толстый, а плотный, сбитый, он не испугался даже оставшись один – Вовчик и Пузырь бросились к нему и нанесли по удару, то, что в боксе называется Postman punch – удар почтальона, лёгенькие такие тычки, по лицу толстого было видно, что такими хлопками его не впечатлить, поэтому я забивал в его голову всё предплечье – как учит Гендлин по каналу из трёх букв с плюсом. Толстый не упал, но его повело, и я пробил ещё раз туда же – заплетая ноги кулём, он свалился в придорожную пыль. Минут пять я отрабатывал на нём маваши и маегири -он только вздыхал, голова была крепкая – у меня заболел подъём и я нанёс то, что футбольные комментаторы называют «забытый удар пыром» – толстяк завалился на бок – я счастливо засмеялся.

–Разлёгся! Даная, блин! Деньги есть? А чего есть?

– Шнапс.

– Фашист что-ли? Давай сюда свой шнапс.

Забрав бутылку, я повернул в сторону Ховрино, Вовчик и Лена не спрашивая пошли за мной, Пузырь вдруг спросил.

– А как же купаться?

– И так полегчало уже, пошли.

В тот раз я благополучно вернулся в часть, и, хвастаясь, показывал разбитые костяшки дедам. Отморозок , гопота скажете вы – и не ошибётесь, как говаривал Смердяков.

–Так точно-с.

3.

Машу я видел недавно, какой– то разболтанной, шаркающей походкой старухи, приволакивая ногу шла она, что –то крича дочери убежавшей вперёд, она не узнала меня, и хорошо, я не стал бы разговаривать с ней, кроме брезгливости она не вызывает у меня никаких чувств. Несмотря на глубокие залысины ( как Куршская коса вдаются в мой волосяной покров), второй подбородок, и торчащее пузо, я считаю себя привлекательным мужчиной – а она? Как можно себя так запустить? Фи. Другое дело раньше, но – была ли это любовь? Не знаю, грань между влюблённостью и любовью тонка, я вот её совсем не различаю, но влекло меня к ней сильно. Моей девушкой она никогда не была, встречалась с парнем по прозвищу –Коко, что я воспринимал как вызов – почему он, а не я? Я умнее, остроумнее, нежнее – в общем, сплошные ее в окончании. Мне казалось, что мы стали ближе после того как Коко отправился в ВС, на полгода раньше чем я, но и тогда кроме пары пьяных, слюнявых поцелуев между нами ничего больше не было (это для её нынешнего мужа), хотя как мне кажется книг он не читает. Когда призвался я, мы с Машей вступили в активную переписку, я получил от неё фотографию и хвастался в курилке – моя девушка! Вся наша любовь была выдумана мною – не дожидаясь моего прихода из армии, она вышла замуж за другого, он вернулся из армии раньше, и это был не Коко, с которым она встречалась раньше. Любовный треугольник, а любовный квадрат не желаете?

4.

На лице милиционера, державшего пистолет читалось отчётливое желание пострелять, я стал потихоньку оглядываться – кабина была пуста, кроме меня и Бориса, сидевшего у двери, в машине больше не было никого. Пришло понимание –все сбежали, оставив нас, а Борис не смог, дверь не открывалась, а меня будить он не стал по причине врождённой тактичности.

– Выходим, быстро, считаю до одного –уже три!

Я вылез и спросонья зажмурился –слишком много света, несколько машин с мигалками, хриплая матерщина, вой сирен –всё это так грубо и бесцеремонно после волшебных снов в КАМАЗе, я сразу захотел обратно, всё это просто сон. Чувствуя слабость, на подгибающихся ногах добрёл до УАЗа –Руки вверх!

Борис встал рядом. Весь ансамбль нарушался каким-то посторонним звуком –будто кошке откручивали голову, какое –то высокочастотное верещание. Медленно, чтобы не стошнило, повернул голову – звук издавал Пузырь, его интенсивно пиная ногами, старательно выцеливая в лицо, буквально катили в нашу сторону два сотрудника. Все футбольные аналитики жалуются на отсутствие талантов, новых имён – не там ищете, бразильцы, африканцы – слабаки, наши милиционеры умеют забивать даже некруглые предметы, а уж какой-то там футбольный мяч, для них сущие пустяки.

– Пузырь –держись! – проскрипел я. На ключицу, откуда-то сверху обрушилась бетонная балка, мне так показалось сначала. Всего-то удар дубинкой – светленький, с пшеничными усиками сержант, азартно занёс её для повтора.

–За что?

–Молчи сука, убью!

Убедительно, да я, в общем-то, не особо и хотел разговаривать. Сержанта окликнули.

–С ними девка была, где она?

Виртуоз Москвы (из группы ударных), резко двинулся ко мне – Где она?

–И-И-кто?– ответ, к сожалению, совпал с икотой, начиналось состояние, называемое –«отходняк».

–Сучка, которая была с вами?

–К-к-какая?

– А их чего несколько было?

–К-к-кого?

–Кончай дурить –калекой сделаю, полжизни отниму, где она?

Открылась дверь УАЗа, вылез некто со звёздами на погонах, вкусно пахнущий дорогим парфюмом

– Сержант, что ты хочешь от него –не видишь –он в ступоре, хоть насквозь простучи его дубиналом, ничего не добьёшься, грузите их, в отделении посидят, обработаешь спокойно – всё тебе расскажут.

В отделении, задержавших нас оперативников встречали как героев.

– Ну, что как всегда, весело, со стрельбой?

– Не, сегодня не удалось, хотя преследовали их почти от самого Лося, а тормознули у Ховрино.

–Всех взяли?

–Нет, их больше было, половина сбежала – и, обращаясь ко мне – Адреса этих пидоров, быстро!

–?

Сержант-ударник переключился на Бориса.

– Где они живут –говори!

Я наклонился к Борису и уголком рта прошептал –Ничего им не… – Опять дубиной , и опять в то же место, правая рука онемела , сдерживаться я уже не мог.

– Чего ты стучишь по мне?

–Чтоо? –лицо сержанта побелело, будто схваченное морозом – да я тебя угандошу сейчас…

–Стоп! – опять вмешался тот самый звездатый из УАЗа – по камерам их, завтра разберёмся.

В камере я долго не мог заснуть – болела вся правая сторона, хотелось курить, задремал под утро. Утром вывели, и я с удивлением, увидел Нафаню и Вовчика –бледненькие, сидели рядом на скамеечке, меня посадили справа от них.

–Вы чего тут?

–Сами пришли.

–Ленка?

–Дома, если что её с нами не было.

–Ясно.

Нас сковали таким образом, что каждый был скован ещё с двоими, в целом получилась живая цепь из пяти человек – наручники были диковинные, не такие как показывают по телевизору, огромные, по виду какой-то сплав вроде алюминия, сковав, погрузили в ту часть УАЗа, которую называют обезьянником. Ехали долго, часто останавливаясь, выглядывая мы поняли, что едем обратно в Лось. На одном из перекрёстков машина в очередной раз остановилась, мимо шла симпатичная девушка в жакете необычного кроя из непонятного материала, я тут же включился.

–Дэвюшка, щито у вас за шюба, из комариных жоп –да?

Девчонка испуганно отпрянула в сторону, и тут нас просто попёрло – смеялись все, даже Пузырь, иссине – чёрный, похожий на зомби из ужастика, гоготали без остановки минут пять, машина остановилась –водитель вышел посмотреть – а что там смешного? Скорее всего, это было нервное – реакция на всё произошедшее, правда, значительно полегчало. В отделении милиционеры аппетитно ели арбузы, всё было в корках, на столе стояла недопитая нами бутылка Рояля, нас запихнули в камеры, и уже оттуда, по-модному выдёргивали на допрос.

5.

Место работы?

–Да я военнослужащий.

–Да ну, так мы тебя в военную прокуратуру передадим, на кой хрен ты нам нужен, возиться с тобой.

–Да я в увольнении, все по закону, чего сразу в прокуратуру?

–Есть один вариант– честно рассказываешь, что произошло и в прокуратуру тебя отдавать не будем.

–Да я с удовольствием, да не помню ничего, давно не пил, а тут сразу литр.

–Да я сам пью, но чтобы наутро ничего не помнить, такого не бывает.

–У меня бывает.

–Да, в общем, твои показания нам не особенно и нужны, твои друзья, которые сами пришли, такие разговорчивые оказались –ты не поверишь, почти всё рассказали, так несколько белых пятен осталось, ты нам их и заполнишь.

–?

–Вы зачем в Лось приехали?

–Маша здесь работает.

–А что Маша .бется здорово?

–Не знаю, не пробовал.

–Тогда чего ты всех сюда потащил?

–Я?

–Да, я и это знаю.

–Ну, я, в общем это…

–Кончай мямлить, зачем всех уговаривал, если у тебя с ней ничего не было?

–У меня к ней другое.

–Какое другое? А – любовь, да?

– Не твоё дело.

– Хамишь, сынок, а я ведь с тобой по доброму, помочь тебе хочу.

–Спасибо за помощь.

– Ну да, я понимаю у тебя чистое, светлое чувство, а тут я грязными лапами, да?

Милиционер встал, со смаком потянулся, хрустнули позвонки, он нанёс несколько джэбов и хуков в пустоту, развернулся на каблуках по направлению ко мне .

–Дурак ты, она тебе даже не дала, а ты теперь сядешь из-за неё, романтик хренов – и без перехода – Кто придумал угнать машину?

–Не помню.

–Твои дружки каждый на себя указывают, кто именно первым предложил?

– Да не знаю, я вообще вперёд ушёл, они меня потом уже на машине догнали.

– А, возвращается память потихоньку, да?

– Да всё равно ничего существенного не помню.

–Кто сидел за рулём, когда они тебя догнали?

– Не помню.

–Да ты ещё тупее, чем я о тебе думал, я же сказал, что всё знаю, даже то, что ты ехать не хотел, нескольких деталей не хватает, ты зачем хотел водителя КАМАЗа задавить?

–Кого?

–Да, козлик ты мой шерстяной, тот дед, которого ты сбить хотел – это водитель, старый кретин не смог заснуть, и решил свою машину проверить, тут-то вы ему и встретились, прибежал сюда весь в соплях.»Украли, красавицу мою украли!» Мы тут подумали, что у него жену похитили – а это всего лишь машина с арбузами.

– Арбузами?

–Старик говорит в кузове две тонны было, астраханские – кому вы их продали?

Я вспомнил радостные лица милиционеров, бодро жрущих арбузы в отделении, и коридор в корках по пути на допрос, но…две тонны? Дознаватель искренне рассмеялся.

–Одно удовольствие с тобой беседовать, у тебя всё на лице написано, значит и про арбузы тебе сказать нечего?

Нечего сказать, а сигарету обещанную, так и не дал.

По пути в камеру встретилась женщина с заплаканным лицом.

– Как там Дима?

–Кто?

– Дима Пузырёв.

– По– моему переломов нет, кости целы, правда, глаза теперь как у очковой змеи – я изобразил два синяка.

Женщина вскрикнула, и прикрыла рот платком, меня сильно толкнули в спину –конвоировавший милиционер прошипел.

–Ты чего наделал?

– Это не я, это вы наделали.

Ещё один толчок, так мы и шли, весело с огоньком и даже с искрами. В камере Вовчик опять завёл свою балладу про коллективное изнасилование, которого надо избежать любыми путями, я не слушал его –пытался сосчитать, сколько времени я здесь,выходило,что срок увольнения истёк сутки назад – меня ждёт губа, я даже усмехнулся – в любом случае тюрьма. Под мягкое петушиное воркование Вовчика я быстро заснул, скрежет замка разбудил.

– Каморкин на выход с вещами.

В открывшейся двери стоял, оттопырив презрительно губу мой старик, с какой –то сумкой в руках. Передача – подумал я, но к моему удивлению меня выпустили, нас сопляков раздавали родителям, на время –до суда. Долго ехали домой, всё молча, у самого дома я спросил .

–Чего в сумке?

– Носки шерстяные,сигареты,сахар.

Родители собрали меня в тюрьму, скромненько так, без эмоций. Утром, сделав плаксивое лицо, я вернулся в часть – в ответ на удивлённое вопрос замполита, я гнусаво стал стонать что-то о болезни любимой бабушки ( надеюсь, они меня простят, ни одной моей бабушки уже не было в живых),он был чем-то занят, и отмахнулся от меня.

–Свободен. Пока.

Я даже не попал на губу – гауптическую вахточку, как говорил один капитан, которого все подозревали в игре за голубую команду, уж очень был слащав, и во все речи свои вставлял слова с уменьшительно – ласкательными суффиксами: солдатики, разводик, карабинчики, и самое любимое у него – роточка, так он называл наше подразделение – роту.Меня пустили по наряду, пришлось стоять на тумбочке дневальным до тех пор, пока не случился новый «залёт» – часовой заснул на посту, и был пойман ретивым проверяющим, к моему облегчению. Поначалу я дёргался в ожидании вызова в суд, прошло пару месяцев, и всё было тихо, мать в телефонном разговоре сказала, что приносили повестку в суд – в качестве свидетеля, она объяснила, что я в армии, выполняю гражданский долг. Приступ искренности, напавший на Вовчика и Нафаню, быстро прошёл, в суде они валили всё друг на друга – они были единственными обвиняемыми, остальные прошли как свидетели, Ленка упорхнула без последствий. Мама Вовчика не забыла совместных прогулок с колясками и в знак старой дружбы громко кричала в суде, что я тоже должен сидеть на скамье подсудимых, а не прохлаждаться в армии, но услышаны её мольбы судьёй не были, и я допрохлаждался положенный срок и даже больше, в общей сложности получилось 25 месяцев, и вернулся домой. Отметив возвращение с отцом, отправился к друзьям – а они перестали быть друзьями, после суда общение между ними прекратилось, как говорил один герой старого фильма «Это конец прекрасной дружбы!». Любители покрутить руль чужой машинки получили по два года условно, и видеть больше друг друга не хотели. Нафаню я встретил в детской поликлинике лет десять спустя, я пришел за справкой для дочери, а на приёме был Нафаня, он держал в руках сизого сморщенного уродца – вид у ребёнка был такой, как будто он только что прошёл родовые пути, и с ним – с Нафаней, была девочка неприлично молодая

–Привет Нафаня! Можно тебя поздравить?

–Да.

–Ты самый первый из нас стал дедушкой!

–Ты чего – бредишь?

– Шучу, неплохо бы встретиться, посидеть – ты как?

По лицу я понял, что никак, примерно так памятник Пушкину реагирует на голубей, как Нафаня на моё предложение, но телефон дал – я стёр его из памяти ещё в лифте поликлиники, пережёвывать в сотый раз сопли о «дерзком», «блестящем похищении «Камаза» мне не хотелось, да и ему тоже. Пузырь умер ещё до моего возвращения из армии, Бориса я видел один раз на рынке – он долго поворачивался ко мне спиной, а когда понял, что я не отстану, просто развернулся и не спеша, ну как не спеша, так обычно финишируют участники соревнований по спортивной ходьбе – дикое мельтешение ног и хриплое дыхание вкупе с вытаращенными глазами – так он и ушёл.

Дружба крепкая, не сломается

Не расклеится от дождей и вьюг

Друг в беде не бросит, лишнего не спросит

Вот что значит настоящий, верный друг…