Приумножающий

Николай Игнатков

Приумножающий

Жил на земле Великий Зайд

Ручьи добра стекали в реки,

И мудростью вода полна.

Сказал он им, – Вы человеки…

И начал строить города.

Взмывали вверх дома из стали,

Стеклом – причудливый фасад.

И как его там обожали…

И каждый слову его рад.

Прошли года, но только память,

Она умеет все считать.

Жил на земле Великий Заид,

Мир его будет уважать.

Великий Шейх…

Великий Шейх… Стратег и Повелитель,

Он знал тогда куда повел народ.

И в правде той остался Победитель,

Страна его цветет из года в год.

Сыны бразды в руках держать умеют,

Наследники его не подвели.

И что слова? Слова они не немеют,

Они дела в том русле повели,

Где сам народ судьбу свою решает,

Доверив Шейхам собственную жизнь.

Они живут в раю и точно знают,

Так дети их, и внуки будут жить.

Живая память

Живая память, цельная легенда,

Года стирают вышивку в словах.

А он внутри, останется у сердца,

И в даль летит в заоблачных мечтах.

Такие не живут… Такие умирают,

Чтобы другим свободно было жить.

И он из тех, кого не забывают,

На той земле… На небе там любить…

У Бога он Великий Созидатель,

Что нам еще увидеть предстоит?

Здесь на земле страны своей создатель,

И тот огонь потомками горит.

Оковы рухнут

Народ ликуя поддержал,

Что протянул он ладони.

Его уже он уважал,

И деда знал его, и корни.

В лачугах где ютился люд,

Его тепло их согревало.

И в каждый дом понес уют,

И все кругом меняться стало.

Дома из камня и стекла,

Леса растут, сады цветами.

И отражают зеркала,

То, что невидимо глазами.

Его тот монотонный труд,

Что изменить сумел реальность.

Оковы рухнут, упадут,

Что сотворила гениальность…

Его подвиг бессмертен

Его подвиг бессмертен,

Он ведь так приумножил.

И остался он светел,

И с величием прожил.

И рассвет Абу-Даби,

И зарницы Дубая.

Он вверху с небесами,

Скромно смотрит из рая.

Видит чистые мысли,

Честь и совесть потомков.

Много сделал при жизни,

Собирал из обломков.

Он советник Аллаха,

По Великим вопросам.

И не ведает страха,

Он небесный философ.

Он символ мужества

Он символ мужества и чести,

Добра и щедрости своей.

И не любил при жизни лести,

И сам горел среди огней.

Его зовут теперь мудрейший,

Великий он таких уж нет.

Жил на земле один светлейший,

Философ был и был поэт.

Его стихи – дома из стали,

В проспектах мраморный покой.

Его тогда в стране так ждали…

Ее и не было такой.

Страну свою слепил руками,

В огне обжег и закалил.

И будет жить она веками,

А он людей своих любил.

Готовый был за них на плаху,

На нож кровавый… Но в плену,

Он жить не мог… Хвала Аллаху!

Так поднимал свою страну.

Почему так

Почему так озлоблены люди?

Жить не могут по Бога законам.

И себе палачи или судьи…

Как приблизить к святым их канонам?

И мрачнее нахлынувшей тучи,

Человеческий мрак неподвластен.

И срываясь несется с той кручи,

Априори кто с тем не согласен.

Задвигая открытые рамки,

Не оставив смирению силы.

И алмаз расцветет от огранки,

А мы ищем одни лишь причины.

Нам от Господа райские птички,

Наполняют заблудшие души.

Поменяйте скорее привычки,

Так клочка не оставите суши.

Но внимать непокорные будут,

Только там, где закрыты ворота.

И тогда они вспомнив забудут,

Не о них теперь эта забота.

Ну что ты брат

– Ну что ты брат ко мне в такое время?

Я сплю еще, а ты нарушил сон.

Иль привело ко мне какое бремя?

И что там во дворце? Я слышу стон.

– Мне власть нужна, а ты стоишь меж нами,

Убить тебя я вынужден теперь…

И шум шагов, подковы с сапогами,

И настежь распахнулась с силой дверь.

Вошла толпа… И жаждет она крови,

Охрана перебита… Пустота.

И нож вошел… Он не услышал боли,

И свет погас, настала темнота.

– Убрать его… Скорей в других покоях,

Жена его и дети – порешить.

Вина подать на тех его настоях,

Мне жажду власти нужно утолить.

Спешите госпожа

Слуга вбежал к ней в комнату без стука,

– Спешите госпожа за вами смерть.

Ваш муж убит с ним вечная разлука,

Но вам и им не дам я умереть.

Схватив детей, они ушли дворами,

Ночь так темна луна уже не та.

А там вдали стучали топорами,

И так сдавила сердце немота.

– Как можно так, они родные братья,

И разве власть достойная того?

Я шлю тебе бессильные проклятья,

Желаю смерти – больше ничего.

Рассвет пробил ночную дымку тени,

И луч упал обугленный к ногам.

Дрожит лицо, дрожат еще колени…

– Детей спасу, Вас не отдам врагам.

Скакали день… Пески печально воя,

След заметали – жизнь спасая им.

В четвертый день они нашли покоя,

Добравшись наконец к друзьям своим.

Костер горит

Костер горит и дым теряя силу,

То вверх летит, а то вдруг упадет.

Отца теперь не знает он могилу,

И что самих их в этом мире ждет.

Как жить в песках? Еще важнее выжить,

Такой урок он в детстве получил.

И боль свою он в сердце клятвой выжиг,

И с этой клятвой он всю жизнь прожил.

У костра

У костра обгоревшие угли,

Ночь бросаясь на искры тенями.

Здесь рождаются новые судьбы,

Загораясь другими огнями.

Гонят ветры суровые дали,

В лабиринтах теряются смыслы.

Там они человеками стали,

И людьми, что Аллахом укрыты.

И несёт вознесение разум,

Извещая дорожною пылью.

Никогда… Или все им и сразу,

Между будущим станут, и былью.

И взлетев на коня словно птица…

Конь суровый не знает закона.

На дыбы… Начинает крутиться,

И притихнет… От горького стона,

Покорённым склонясь головою,

Он судьбу доверяет другому.

Так и Заид взлетев над страною,

К возрождению правит живому.

И горят молчаливые свечи,

В тех лачугах рыбацкого счастья,

Ждал народ неминуемой встречи,

Бедуинского скрежет ненастья…

Отшумели суровые ветры,

И пески собираясь в барханы…

И один знал он только ответы,

Заживляя кровавые раны.

Нет любви

Нет любви если счастье отдельно…

И себя отделив от народа,

Грех большой совершишь… Безраздельно,

Там с людьми твоя будет свобода.

И клянясь пониманием сути,

В безнадежном стирании граней.

Сколько в пене морской ещё мути,

И что ждёт в той заре твоей ранней?

И песчаные бури летали,

Заметали что есть, и что будет.

Но другими они уже стали,

И свершения мир не забудет.

И Аллах помогал… Те же звёзды,

Поджигали на небе зарницы.

И все думали это лишь грёзы,

Пролистав наперед все страницы.

Наказан враг…

Наказан враг… Его разбита шайка,

И сам предстал к Аллаху он на суд.

Ни так крепка их оказалась спайка,

И жизнь сама ведь не щадит иуд.

Брат стал эмир и он, набравшись силы,

Правителем назначен он Эль-Айн.

И увлекли все нового порывы,

И он менял, и создавал свой рай.

Прошли года… Минутная усталость,

Там, где в песках цвели уже сады.

Ему за край земли всегда мечталось,

И он опять на гребне у судьбы.

Эмиром Абу-Даби выбирают,

Расширив его мыслей горизонт.

Одни живут и жизнь не понимают,

Служить народу… Это значит фронт!

И день за днем все новые победы,

Лачуг не стало – только города.

А он уже ведет свои беседы,

Как изменить у времени года.

Отзвенели

Отзвенели упавшие листья,

Не касаясь летят к своей цели.

Так и мы если только стремимся,

Все решим… Что еще захотели,

Мы достигнем дерзанием к выси,

Осознанием правды святого.

И чисты если только те мысли,

В нашу жизнь подольем золотого.

И разбавим ажурные краски,

Серебром человеческой боли.

Превращаются в быль тогда сказки,

И не видим свои мы мозоли.

Все трудом человеческим дышит,

Небоскребы не сам взлетели.

И Аллах небесами нас слышит,

И простит если мы не успели.

Окрыленные

Окрыленные рвутся надежды,

Возносясь, а затем опускаясь.

И одежды его белоснежны,

И идет по земле улыбаясь.

Взмах руки – простираются дали,

Небеса оградив горизонтом.

Рай земной… В нем ведь есть и печали,

Достается все кровью и потом.

И границ открываются ставни,

Раздвигая просторы для мысли.

Собирать ему выпало камни…

Он один повелителем жизни,

Изменить может то что застыло,

Что веками лежало в руинах.

Было так… Но что значит так было?

Если жизнь мы несем на тех спинах,

Что еще не успели согнуться.

И ваяем фактуру для мира,

Сами в ней не спешим обмануться.

И звенит, и поет тогда лира.

Нас несут

Нас несут уходящие годы,

На крылах своих счастья и боли.

И живем мы не ради свободы…

Мы свободными стали, и были.

В океане страстей тонут реки,

Из костров вырывается пламя.

Видит мир… Если видит успехи,

Не спешит подхватить это знамя.

Замолчать чистоту этой мысли,

Изменить лицемерием краски.

Не для всех покоряются выси,

И наденут они тогда маски.

И ведут несмышлёных в оковы,

В кандалы закуют или цепи.

Разрушая собою основы,

Чтобы думать совсем мы не смели.

Пустыня мать…

Пустыня мать… Мы за тебя в ответе…

Песок один и мертвая вода.

Костры горят… Твои собрались дети,

И строить будем мы здесь города.

Огней зажжем невидимые дали,

В стекло и сталь обуем здесь дома.

Что создадим? Такого не видали…

И красота польется из ума.

И человек становится вселенной,

И мир живой припав к его ногам.

И он мечтой своею сокровенной,

Склонив лицо помолится Богам.

Аллах прости запутаемся если,

Ты не серчай на нас там сгоряча.

Слуга я твой, твоей достоин чести,

Не присылай мне больше палача.

Морская пыль

Морская пыль въедаясь сильно в кожу,

Прошлась наждачной сильное лицо.

Он так решил, – Приду и приумножу,

То, что ни сделал до меня никто.

Собрать народ… Собрать всех воедино,

Прочней союз м спорятся дела.

И время гонит день неумолимо,

Как конь его срывает удила.

Успех уйдет… Он странник проходящий,

Как закрепить что выстрадал душой?

И этот мрак еще кругом царящий,

И как шаг в шаг проследовать с судьбой?

Народ потом делами не забудет,

Что говорил взметнется словно флаг.

Дай силы мне и Бог со мной пребудет…

Я покорить сумею этот мрак.

Воспетые

Воспетые возвышенные мысли,

Мешают, создают лишь суету.

И те слова что в воздухе повисли,

Они мою лелеяли мечту…

И разом разорвавшимся снарядом,

Ушли тенями в призрачный песок.

Не вижу я кто вдалеке, кто рядом,

И ствол его направленный в висок.

И палец на курке тот безымянный,

Движением одним, и темнота.

Я рвался в день и день мой долгожданный…

А на кресте распятого Христа,

И боль, и суть, израненное тело,

Как зло умеет сложно все решать.

И тот огонь в душе пусть неумело,

Он позволяет ближним сострадать.

И понимать – мгновение ранимо,

Удачным в жизни больше всех везет.

Но только ждать совсем невыносимо,

И след куда той памяти ведет?

В каких песках морских или барханных,

Сокрыта та единственная цель?

И в небесах просторных, и туманных,

Там для меня прорубленная дверь.

И верою вершить

Несёт волна невидимое что-то,

В той пене брызг мгновение и блик.

И каждый день мы ждём ещё чего-то,

Нам бы поймать тот совершенный миг.

Зажать в кулак и так нести по свету,

Меняя время, то что в двух шагах.

Словам своим не создавать завесу,

И пылью лет остаться на губах.

Свершений всех невидимые дали,

Что мы смогли, что сделаем потом.

О чем в начале жизни мы мечтали,

Когда судьба так била нас кнутом?

Забравшись в высь – больнее будет падать…

Наш верный путь идти только вперёд.

Что суждено нам от самих не спрятать…

Когда Аллах к ответу призовет,

Предстать пред ним и совестью пролиться,

Великой правдой камни устелить.

За нас потом еще будут молиться,

Теперь нам жить… И верою вершить.

Сыны мои

Как много сил потрачено в пустую…

Все сделал я, возможно больше мог?

Я здесь в пустыне ныне заночую,

Где воздух чист, неслышен шум дорог.

И в завтра я себя уже направил,

Так много дел… До каждого дойти.

Народ ведь мой крыла свои расправил,

Поверив мне на верном он пути.

Сомнений всех… Изъеденные раны,

В обвертке золотой не тот продукт.

Подправить мне, подправить мне изъяны,

Той чистоты тогда замкну я круг.

И буду я или меня не станет,

Им в том кругу комфортно будет жить.

Боюсь ли я что кто-то там обманет…

Нет мыслей тех, мне надобно вершить.

Сыны мои от крови и от плоти,

Они сумеют правду понести…

Жизнь так сложна, и дни темнее ночи…

Они сумеют все что есть спасти.

И приумножить – вдумчиво, и с верой,

В мечтах своих не падать, а летать.

И мерить всех одной великой мерой,

И воздухом одним с людьми дышать.

И вся земля

У тьмы лицо изношено, в морщинах,

И взгляд такой… Глядит из-за угла.

Мне не к чему копаться в тех причинах,

Что было там? Теперь исчадье зла.

И те, кто свет нести спешат по миру,

За ними след разрухи и войны.

Они порой подобие вампиру,

Всю выпьют кровь ослабнувшей страны.

Не в силах я менять все русла рекам,

В своей стране целебная вода.

Но мысли мои бьются к человекам,

Там, где теперь настигла их беда.

Идей полна во мне вся кладовая,

Народы все собрать в один союз.

И вся земля от края, и до края,

Она достойна самых братских уз.

Сгорает день

Сгорает день… Угли те что остались,

Они хранят в себе ещё тепло

Там, где любовь и радость обвенчались,

Там навсегда поселится покой.

И дух надежд витать будет в просторах,

В морской волне, безжизненных песках.

И чистотой восполнится в озерах,

Найдет себя, и там на небесах.

Где Бог один… Отец и Повелитель,

Заблудший странник, и суровый век.

И где она та вечная обитель,

Куда спешит с рожденья человек?

Почему так

Почему так озлоблены люди?

Жить не могут по Бога законам.

И себе палачи или судьи…

Как приблизить к святым их канонам?

И мрачнее нахлынувшей тучи,

Человеческий мрак неподвластен.

И срываясь несется с той кручи,

Априори кто с тем не согласен.

Задвигая открытые рамки,

Не оставив смирению силы.

И алмаз расцветет от огранки,

А мы ищем одни лишь причины.

Нам от Господа райские птички,

Наполняют заблудшие души.

Поменяйте скорее привычки,

Так клочка не оставите суши.

Но внимать непокорные будут,

Только там, где закрыты ворота.

И тогда они вспомнив забудут,

Не о них теперь эта забота.

Волна смывает

Волна смывает старую печаль,

И новые плывут ко мне заботы.

И как манит в той синей дымке даль,

И я беру все новые высоты.

Страна моя свободной будет жить,

Пусть мы малы и нас еще не знают.

Мне дал Аллах возможности вершить,

И мысли те меня не покидают.

В стремлении своем хочу понять,

Все тонкости Правителя Востока.

И боль мою к народу не унять…

Когда его судьба была жестока,

В порыве том я думал об одном,

Дать им тепло от собственного крова.

Теперь у них в своих владеньях дом,

И в их судьбе заложена основа.

Я хлеба дал и сытостью своей,

Они глядят в то будущее наше.

В себе они, почувствовав людей,

Костер надежд… Еще он не погашен.

И пламя извиваясь, и крутясь,

Бросает искры путнику в дороге.

Любовь моя вспорхнула не таясь,

Нашла себя… И вдохновеньем в Боге,

Я черпаю пригоршнями все то,

Что радостью прольется для народа.

В моей стране где солнце и светло,

Начало здесь возьмет сама свобода.

Примером мы окажемся для всех,

Искусственные задвигая рамки.

И опыт наш, достигнутый успех,

И жизнь свою покажем всем с изнанки.

Берите и несите тишину,

Где власть слилась в единстве состраданья.

Свою встречайте новую весну,

В той самой высшей точки пониманья.

Нельзя, когда навязывают быт,

Одни другим… И странно потом видеть,

Что там внутри особый смысл сокрыт,

И мудрости не стало чтоб предвидеть.

Искры гаснут

Искры гаснут летящие в небо,

Неизведанность призрачной далью.

И подумать хочу я несмело,

Что же там наверху над печалью?

И огней запоздалые блики,

Ориентиром мне станут в дороге.

И внутри себя слышу я крики,

Пребывая в неясной тревоге.

Бумерангами падают звезды,

Обнажая рассветом закаты.

В хрустале, каменеющем слезы,

Значит были мы там виноваты.

И Аллах не прощает измены,

Зло уводит все дальше на плаху.

И нужны нам теперь перемены,

В вере той устремимся к Аллаху.

Соберем по кусочкам просторы,

Волн морских улетевшие брызги.

Не к чему нам друг к другу укоры,

Мы ведь сами создатели жизни.

В жаркий день укрываясь тенями,

От тепла что в сердцах наших дышит.

И себя вознеся над страстями,

И Аллах непременно услышит.

В мире слез есть ведь где-то и радость,

Мы ее для себя возвеличим.

И уйдет непристойная слабость,

И найдем то что долго так ищем.

И садами укроем пустыню,

Зацветут вдохновением сказки.

И смерив свою только гордыню,

Изменить мы сумеем и краски.

Черный цвет уходящей печали,

В ослепительно призрачно белый.

И слова что тогда обещали,

Превзойдут обещаний пределы.

И поют за деревьями птицы,

И пчела набирает нектара.

Точкой жирной проставим страницы,

Избежав в этом пекле пожара.

Где она

Где она остается там память.

В буре сна иль в полете свободы?

Но она никого не обманет,

Если здесь проросли ее всходы.

Мир из тьмы… Уходящее завтра.

Мудрость есть станет все по-другому.

И гореть будет совестью правда,

Приближая реальность к живому.

Из земных неотёсанных будней,

Мы построим с любовью пространства.

В той любви станет так многолюдней,

И искать будем мы постоянства.

Совершенство божественных правил,

Переложим в земные законы.

Тот, кто Господа искренне славил,

Он мазком в цвете разном иконы.

И летят те нетленные души,

В вечность лет где стираются грани.

По воде уходя и по суши,

Они там… А возможно и с нами.

И взметнется над мыслями разум,

У нас здесь на земле не понятно.

Мы уходим туда по приказу,

Никогда не вернувшись обратно?

Если там леденящие дали,

И морозные длинные ночи?

В измерении том есть печали,

И что видят небесные очи?

Круг замкнув горизонтом укрывшись,

Век за веком проносятся годы.

На мгновение только забывшись,

И зависим ли там от погоды?

Накрыл туман…

Накрыл туман… Спекаясь в сгустки воздух,

Щемит в груди и силы нет дышать.

И звук пустой, и звонкий слышен отзвук,

Кричать кому… И остается ждать,

Мгновений всех проносятся страницы,

Большим пятном расплывчатая связь.

Там высоко горят уже зарницы,

И путь открыт, фанфарами светясь.

Идти туда? Еще ведь не позвали…

Я Повелитель здесь, а там другой.

Ну только бы они не опоздали…

Кого пришлет Аллах теперь за мной.

Я сделал все, сынам теперь работа.

Они горят желанием дерзать.

Они как я, в народе их забота,

Им без меня придется все познать.

Где блеск дворцов нет места больше хижин,

Взлетели вверх красивые дома.

Не может жить народ, когда унижен,

И та страна тогда она тюрьма.

В моей стране любовь царит и правда,

Достаток всем… При жизни строим рай.

И мне теперь что создано награда,

Я так любил и сберегал свой край.

Клочок земли, омытый океаном,

Где воздух чист, морской шумит прибой.

На судне том я правил капитаном,

Порой и сам летел вперед волной.

И та волна по правилам, без правил,

То поднимала, то бросала вниз.

Но след здесь я существенный оставил,

Теперь могу сказать, что это жизнь.

Ночь прощальная

Ночь прощальная выстелет флагом,

Путь прошел я выходит достойный.

Небоскрёбами ввысь, дивным садом,

Ухожу я из жизни довольный.

Там табун лошадей приготовлен,

Застоялся скакун мой арабский.

Новый мир для меня уготовлен,

Он похоже и есть настоящий.

Звёзды свет проливая на вечность,

Мне укажут спешить где не надо.

Не объять мне уже бесконечность,

Посижу там у райского сада.

И взмахнут над закатом рассветы,

Все цветы заплетут в ожерелья.

Много раз мы искали ответы,

Только мы в этой сути лишь звенья.

И цепями звеня, кандалами,

Зло склонит предо мною колени.

Оправдание тянет руками,

Находясь за чертою ступени.

Справедливостью плещутся воды,

Омывая цветущие лица.

И тот мир что за гранью свободы,

Там уже ничего не случится.

Творец

Он стал Творцом познав судьбы оковы,

Скитаясь в бедуинских шалашах.

И в плоть, и в кровь впитав тогда основы,

Его судьба теперь в его руках.

Но кто он есть, когда в беде народы…

Как правду истин в множестве понять?

Свободы проросли на землях всходы,

И флаг Творца решил тогда принять.

И нес его в ночи, и спотыкаясь,

Не уронил полотнище из рук.

Вперед бежал из бездны вырываясь,

Все изменяя подвигом вокруг.

Мечты ушли, они не совершенны,

Их разум сам сплетал в единый миг.

То ручейком, то речкой перемены,

И что хотел он этого достиг.

Сам Бог-Творец

Сам Бог-Творец создал вселенский разум,

И дал испить глоток добра, и зла.

Кто чистотою стал, а кто в заразу…

Испепелил себя и лишь зола,

Пусть принесет земле немного пользы.

И жизнь сама к себе не так добра.

Одни бегут, споткнувшись от свободы,

И Ева из Адамова ребра…

И в мыслях сада отцветают розы,

Дожди прибили жёлтые кусты.

И в радости, и в горе только слезы,

Исходным благолепием чисты.

И Бог один

И Бог один, и мы все дети,

Себя не можем мы понять.

И сколько зла… И сколько смерти…

Кто будет к разуму взывать?

Огней потухшие глазницы,

Дымятся впадины в глазах.

Мы за чертой… У той границы,

Нас ожидает только страх.