Опера Цюаньшан

– Добро пожаловать к нам, Сань-Сань Цюань. Меня зовут Блоссом Вонг. Я рада, что ты к нам пришла.

Энн робко прикоснулась к кончикам её пальцев, с удивлением для себя поняв, что безотчётно склонилась в лёгком церемониальном поклоне. Между тем сама мадам Вонг не теряла времени понапрасну, она внимательно изучала внешность Энн, прикидывая, какого фасона ципао будет к лицу новоявленной «массажистке».

– Прошу запомнить, – сказала мадам Вонг, – за дверями моего заведения ты можешь называть себя Энн Цюань, если тебе так нравится. Но здесь ты всегда Сань-Сань.

Энн огляделась, присматриваясь к обстановке внимательнее. Она восхищалась отделкой гостиной и втайне завидовала ослепительной красоте женщин, непринуждённо расположившихся в креслах. Одна из них читала книгу, роман на китайском. Другая лениво листала глянцевый журнал мод. Третья полировала свои безупречные ногти. Все они были одеты в ципао различной расцветки; их внешний облик, прически и макияж восходили к шанхайской моде тридцатых. Они, в свою очередь, тоже исподволь поглядывали на Энн, изучали её. Она расслышала, как одна из красавиц шепнула другой: «Новенькая. Похоже, пришла на пробу». Энн стояла и чувствовала себя не в своей тарелке из-за того, что была одета в обычную юбку и свитер.

Блоссом Вонг жестом поманила Энн за собой и двинулась вперёд, семеня мелкими шажками. Энн пошла следом за хозяйкой, ощущая, как ноги утопают в роскошном ковре. За массивной дубовой дверью была просторная комната, похожая на зал заседаний какого-нибудь банка.

– Это мой кабинет, – сказала Блоссом Вонг. – Если что-то понадобится – приходи, не стесняйся.

Они пошли дальше, свернули в узкий коридор со множеством закрытых дверей. Блоссом Вонг отворила дверь в одну из комнат.

– Полагаю, ты захочешь принять душ, дорогая, – сказала Блоссом Вонг тоном, не терпящим возражений. – Всегда принимай душ – до и после.

До и после? Как бы Энн хотела никогда не слышать подобных слов, не знать, что они означают. До и после встречи с похотливыми клиентами, совершенно посторонними людьми, пришедшими получить секс за плату. Энн шагнула в пустую комнату. Блоссом Вонг наблюдала за ней, представляя, как элегантно Энн будет выглядеть в ципао.

– Не торопись, – сказала Блоссом Вонг, уходя. – У тебя есть столько времени, сколько нужно.

Энн разделась и пошла в душ, как велено. Стоя под душем, она чувствовала, как тонкие струйки горячей воды щекочут её кожу. На полочке стоял пластмассовый флакон с гелем для душа. Энн налила немного геля в ладонь, принялась с усердием втирать его в кожу. Гель пах лавандой. Энн намылила шею, плечи, грудь. Подставила голову под струи воды; приятный тёплый дождь мягко падал на её лицо, журчала вода, убегающая в слив. Энн вдруг подумала, что едва не упустила главное. Когда Блоссом Вонг велела принимать душ до и после, она, конечно же, в первую очередь имела в виду интимные места. Не стоит строить из себя наивную дурочку, понятно же, зачем она здесь: ради сексуальных утех с клиентами. Надо смотреть правде в глаза. Энн принялась намыливать лобок и промежность.

Под душем она провела едва ли не час. Закрыла воду, сдвинула пластиковую шторку и вышла из душа. Потянувшись за полотенцем, Энн заметила, что кто-то аккуратно свернул её одежду и положил на кресло. Но её белья там не было. И обуви тоже. Всё это обнаружилось в шкафу, где на плечиках висело тёмно-зелёное ципао. Энн прикоснулась к блестящему шёлку, пропустила ткань сквозь пальцы. Такая вещь, должно быть, стоит немалых денег, но Блоссом Вонг, похоже, за ценой не стоит.

Энн накинула на себя ципао; ощущение от прикосновения шёлка к голой коже было восхитительным. Энн посмотрела на себя в большое зеркало. Неужели та женщина в отражении на самом деле она? Та красотка в зеркале похожа на высококлассную распутницу из предвоенного Шанхая. Впрочем, картине для полноты не хватает нескольких штрихов. Энн села за туалетный столик, что стоял в углу. Там было полное изобилие: расчёски и гребни, кисточки для нанесения макияжа, помада различных оттенков, тени для век и румяна, духи и туалетная вода. Названия были по преимуществу французские, и Энн не всегда могла понять, где что. Красота девушек Блоссом Вонг была обеспечена по высшему разряду. Энн причесала волосы, накрасила губы бордовой помадой. Рассмеялась, разглядывая своё отражение в зеркале. Следовало признать, выглядела она отменно.

И как раз в этот момент послышался лёгкий стук в дверь. А вслед за тем голос Блоссом Вонг:

– Могу я войти?

У Энн мелькнула мысль, что, возможно, стоит сказать «нет». Но вряд ли она будет более готовой к тому, что ей предстоит, чем сейчас. И Энн сказала:

– Да.

Блоссом Вонг вошла и тихо притворила за собой дверь. Посмотрела на Энн, одобрительно кивнула.

– Полагаю, пришло время дать тебе кое-какие инструкции, – произнесла Блоссом Вонг ровным голосом. – В каждой комнате на стене есть два выключателя, один над другим. Верхний – для того, чтобы погасить свет, а нижний – на тот случай, если возникнут проблемы с клиентом. Как только щёлкнешь нижним выключателем, через пару мгновений тебе будет оказана требуемая помощь. Но уверяю тебя, в нашем заведении проблемы с клиентами возникают крайне редко. Далее, когда закончишь, уходя, оставь сто долларов под моей дверью. Насчёт уборки в своей комнате не беспокойся, для этого у нас тут есть другие люди. Ну и напоследок кое-какие средства для предохранения от нежелательных последствий…

Энн слушала очень внимательно, словно прилежная студентка на лекции. На прощание Блоссом Вонг ободряюще коснулась руки Энн и сказала:

– Выходи в гостиную, когда почувствуешь, что готова.

Энн снова посмотрела на себя в зеркало. Что же, сама хозяйка одобрила её внешний вид, значит, нечего дальше откладывать. Энн подошла к двери, повернула дверную ручку. Ладонь была влажной от пота.

Несколько кресел в гостиной пустовали; Энн выбрала самое дальнее от входной двери. Она вжалась в кресло, вцепившись пальцами в подлокотники, украшенные резными драконами, но всё равно оставалась на виду. Другие девушки, как Энн могла заметить, держались совершенно непринуждённо, как будто они сидели в гостиной у себя дома. Одна рассматривала китайский журнал мод, другая пила чай, а третья продолжала полировать свои ногти. И хотя все они старательно делали вид, что не обращают на Энн никакого внимания, она чувствовала на себе их быстрые взгляды исподволь. Девица, которая пила чай, шепнула что-то другой, которая подтачивала ногти. Та прервалась на мгновение, покачала головой, тихонько хихикнула, прикрыв рот ладонью, потом снова вернулась к отделке ногтей. Неужели они говорили об Энн? Ей показалось, она расслышала слова: «Новенькая… такая красотка». Возле Энн стоял низкий столик, на котором были разложены модные журналы, китайские и американские. Энн взяла номер «Vogue», пролистала несколько страниц. Ей нравились стильные рекламные фотографии, особенно реклама Коко Шанель. Энн начала читать статью о флорентийских парках.

Во входную дверь постучали. Энн подняла голову, увидела, как к дверям молча идёт плечистый вышибала в тёмном костюме. Он первым посмотрел в окошечко, затем уступил место Блоссом Вонг. Она привстала на цыпочки, чтобы разглядеть стоявшего за дверью, кивнула. Вышибала отпер замок и отодвинул засов. Вошёл элегантный китайский джентльмен; у него были седые редеющие волосы, одет он был в превосходно сшитый костюм с красной гвоздикой в петлице. Инкрустированная перламутром трость, похоже, была ему нужна только как стильный аксессуар – седой джентльмен держался прямо и нисколько не прихрамывал при ходьбе. Он слегка наклонил голову, приветствуя Блоссом Вонг, и поцеловал её протянутую руку.

– Как погляжу, ты все та же шанхайская красавица, – сказал седой джентльмен игриво, потрепав Блоссом Вонг по щеке. Энн заметила, что он, как бы любуясь обстановкой, в действительности оценивает сидящих в гостиной девушек. – Да-да, это заведение выглядит в точности как то, которым ты владела в Шанхае.

– Янь-Юнь, дорогая, – произнесла Блоссом Вонг, – пожалуйста, проводи господина Чжоу в его комнату.

Девушка, которая столько внимания уделяла своим безупречным ногтям, встала из кресла. Она оказалась немного меньше ростом, чем Энн показалось по первому взгляду. Янь-Юнь улыбнулась господину Чжоу так радостно, словно всю свою жизнь ждала именно его. Она двигалась так грациозно и обольстительно в своём ципао. Господин Чжоу отпустил какой-то комплимент, Янь-Юнь рассмеялась нежным смехом.

Энн вернулась к чтению. Фотографии, иллюстрирующие статью, были нереально красивы. Энн задумалась о том, где находится этот древний городок Фьезоле, как вдруг кто-то прикоснулся к её плечу. Энн подняла голову и увидела перед собой улыбающуюся Блоссом Вонг. Позади неё стоял и робко улыбался невысокий мужчина. Он был маленького роста, хорошо одет – ничего другого Энн не смогла бы о нём добавить.

– Дорогая, с тобой хотят познакомиться поближе, – сказала Блоссом Вонг.

Энн отложила журнал, поднялась на ноги.

– Энн, это – господин Чун, большой человек здесь, в китайском квартале, – сказала Блоссом Вонг с льстивой улыбкой.

Большой человек ростом был даже ниже, чем Энн. Она стояла и не знала, что сказать. Просто улыбалась, стараясь делать вид, что очень впечатлена оказанным ей вниманием. Она слышала, как одна из девушек негромко хихикнула. Блоссом Вонг слегка повысила голос:

– Полагаю, ты можешь проводить господина Чуна в комнату номер четыре, это наверху, по левой стороне коридора.

И Блоссом Вонг удалилась.

Энн повела господина Чуна в комнату номер четыре. Она не привыкла носить ципао и чувствовала себя очень стеснительно. Энн поднималась по лестнице не спеша, но господин Чун всё равно отстал. Она остановилась наверху, поджидая его, слыша его свистящее дыхание. Всего четыре лестничных пролёта, и он уже запыхался? Похоже, господин Чун совсем не следил за своим здоровьем. Рыхлый коротышка с избыточным весом; Энн были не симпатичны такие мужчины. Лин Чао был совсем не такой. Он был стройный, широкоплечий, гибкий, как леопард – и неутомимый в сексе…

Неужели ей придётся… Неужели она должна заниматься этим? Как только Гэри такое в голову могло прийти?

Энн повернула дверную ручку. Проклятье, и почему дверь не могла оказаться заперта? Посреди комнаты, на ночном столике стояла статуэтка Будды. Часть комнаты занимала ванна и душ. С другой стороны была низкая кровать, фактически большой матрац на подставке. Кровать была застелена белоснежными простынями, ещё несколько свёрнутых простыней и стопка полотенец лежали на постели в ногах.

Энн обернулась, посмотрела на пухлую фигуру господина Чуна. Как он выглядит без одежды? Уродливо, наверняка. Господин Чун стоял, рукой приглаживал свою жидкую шевелюру и пялился на Энн. Взгляд его был устремлён на её грудь, затем опустился ниже. Должно быть, он тоже представлял себе, как Энн выглядит без одежды, воображал себе её райские кущи – дикие, густые…

– У тебя красивые ступни, – сказал он, глядя вниз.

Энн залилась краской смущения. Красивые ступни? О чём это он?

– Можешь снять туфли? – нерешительно попросил господин Чун.

Снять туфли? Энн примирилась с мыслью, что рано или поздно ей придется снять с себя всё.

Она опёрлась одной рукой о стену, другой стащила с ног тесные туфли.

– Можно мне посмотреть? – деликатно попросил господин Чун.

Энн подняла одну ногу – невысоко, насколько позволял подол ципао.

– Да, так хорошо, – сказал господин Чун. Он неловко опустился на колени – сначала на одно, затем на другое. Склонился к самым ногам Энн, прикоснулся к её пальцам, легонько погладил. – Знаешь, моей матери бинтовали ступни.

Сколько же лет его матери? Сколько лет ему самому, если на то пошло? Энн слышала про старый обычай, когда девочкам бинтовали ноги, чтобы ступня оставалась маленькой. Это считалось признаком благородной дамы, но, на самом деле, было жестоким увечьем: ступня деформировалась настолько сильно, что взрослая женщина не могла ходить без посторонней помощи. От этого жестокого обычая отказались ещё в начале века; Энн почти забыла, что он когда-то существовал. В любом случае, какое это имело отношение к ней?

– И бабушке тоже бинтовали ступни, – прибавил господин Чун.

Он вдруг склонился совсем низко, приник к ногам Энн и принялся лизать у неё между пальцами. Энн, к собственному удивлению, нашла эту странную выходку необычайно приятной. А господин Чун аккуратно взял её ступню, поднёс ко рту и стал обсасывать каждый пальчик. Взирая на его макушку сверху вниз, Энн ошеломлённо подумала, что куда как чаще женщинам приходится брать в рот мужской член. Господин Чун пощекотал кончиком языка её мизинчик и переключился на другую ногу Энн.

Внезапно он прекратил свои необычные ласки, встал на ноги и сказал, тяжело дыша:

– Теперь ты сделай то же для меня.

Что? Облизывать его ноги и обсасывать пальцы? Одна лишь мысль об этом вызвала у Энн тошноту.

– Я возьму с тебя триста долларов за то, чтобы облизать твои ноги, – сказала Энн, рассчитывая на то, что высокая цена заставит господина Чоу передумать.

Он повалился в кресло, отёр испарину со лба. Умаялся, даже стоя на коленях. Неужели он настолько не в форме?

Господин Чун полез в задний карман и вынул туго набитый бумажник. Достав из бумажника три стодолларовых купюры, он протянул их Энн, как будто это были три доллара. Энн спрятала деньги в свою красную шёлковую сумочку, расшитую зелёными драконами – мамин подарок на пятнадцатилетие. Следовало догадаться, что в заведении Блоссом Вонг триста долларов – мелочь.

Господин Чун наклонился вперёд и принялся, пыхтя, развязывать шнурки на ботинках.

– Можешь мне помочь? – попросил он.

– Да, – кивнула Энн. – Конечно.

Пришёл её черёд опуститься на колени. Она сняла ботинки с ног господина Чуна, стянула носки. Вновь мелькнула мысль, что бы сказала мать, если бы увидела всё это.

Разделся господин Чун самостоятельно, тщательно свернул свою одежду и сложил на кресло. Встал прямо перед Энн – толстый, голый. Взял её руку, поцеловал и увлёк на постель.

– Моей матери бинтовали ступни, – зачем-то повторил господин Чун. – Ты знаешь позицию «шестьдесят девять»?

Энн молча кивнула.

– Мы сделаем почти тоже самое, – сказал он. – Только ещё будем облизывать друг другу пальцы ног. Раздевайся.

Энн посмотрела на статуэтку Будды. Она никогда не была религиозной, но сейчас молила о помощи.

Нет, пустое. Надо привыкать подчиняться.

– Сейчас, – сказала Энн. – Подожди минутку.

Она, как могла, старалась тянуть время. Встала и пошла к ванне. Открыла горячую воду, взяла мочалку и как следует намочила. Вернувшись к постели с мокрой мочалкой и сухим полотенцем, Энн опустилась на колени и принялась омывать и осматривать ноги господина Чуна. Бурсит большого пальца на правой ноге. На другой ноге – грибок между двумя пальцами. Но хуже всего – запах. Сколько ни мой ему ноги, от этого не избавиться. Ну за что это ей? За что?

Господин Чун, похоже, нашёл омовение ног весьма эротичным. Энн поднялась, избегая смотреть на его эрегированный член.

– Мне нужно почистить зубы, – сказала она. – Я схожу за зубной щёткой.

Не дожидаясь ответа, она быстро вышла из комнаты, спустилась в гостиную. Парочка девиц, сидевших в креслах, усмехнулись ей в лицо. Энн прошла к кабинету Блоссом Вонг и постучала в дверь.

Мадам открыла дверь. В кабинете был включён телевизор; транслировали китайскую оперу. Блоссом Вонг выглядела недовольной, что её побеспокоили в такой момент. Энн протянула ей стодолларовую купюру. Блоссом Вонг без лишних слов взяла деньги и положила на край стола. Энн поблагодарила хозяйку и вышла из кабинета, отчаянно желая остаться и смотреть оперу.

– Клиент захотел лапши, – бросила Энн девицам, что сидели и чём-то шушукались промеж собой. Она торопливо миновала их, открыла входную дверь и выскочила на улицу. Энн была уверена, что, если промедлит хоть мгновение, одна из девиц скажет: «Лапши? Никаких проблем», – и тут же пойдёт звонить в китайский ресторан. А сейчас они, наверное, говорят о ней: «Новенькая. Ничего ещё толком не знает».

Только ступив на тротуар, Энн поняла, что выбежала на улицу босиком. Но возвращаться она не собиралась. На улице стоял туман, ночной холод проникал сквозь тонкую ткань ципао и пронизывал до костей. И всё же прикосновения тумана были такие нежные, такие деликатные, какими должны были быть прикосновения любящего мужа. Какими были прикосновения Лин Чао.

Энн не привыкла ходить босиком, но вскоре приноровилась ступать так, чтобы грубая мостовая не терзала ноги. Походка её почти не изменилась.

Ноздри Энн уловили ароматы китайской кухни, доносящиеся из ресторана на Грант-авеню. Запахи неожиданно пробудили воспоминания о маминой стряпне, так странно…

По Грант-авеню сновала людская толпа, от туристов было не протолкнуться. Все куда-то спешили. Не хватало только рикш на улице, чтобы картинка стала совсем похожа на довоенный Шанхай или Гонконг. Энн даже услышала мужской голос, звучавший так, словно его обладатель был родом из Гуанчжоу. Она завертела головой, оглядываясь по сторонам, но голос потерялся в шуме толпы. А может, ей просто показалось…

Энн свернула на Пайн-стрит, пошла вверх по холму. По улице катило свободное такси. Махнуть ему? Денег у неё достаточно, двести долларов в сумочке с драконами. Нет, она не станет останавливать такси, она прибережёт эти деньги.

Громадный чёрный «линкольн», проезжавший по улице мимо, замедлил ход и остановился возле Энн. Она разглядела изысканно одетого японца, сидевшего на заднем сиденье лимузина. Стекло передней дверцы опустилось, в окно выглянул шофёр, спросил:

– Желаете прокатиться, мисс?

Энн хотела было ответить «нет», но, повинуясь импульсу, неожиданно для самой себя шагнула к лимузину. Задняя дверь открылась, Энн помедлила мгновение, затем всё же села в машину. Странно, японец даже не удостоил её взглядом, он смотрел в другое окно. Затем он произнёс несколько слов по-японски, очевидно, обращаясь к шофёру, тон сказанного был исключительно властный. Лимузин тронулся и мягко покатил по улице.

Энн откинулась на спинку сиденья и позволила себе немного расслабиться. Сиденье было очень удобным и приятно пахло натуральной кожей. И, раз уж японец продолжал смотреть в своё окно, Энн стала смотреть в своё.

Пожилая китаянка тащила на спине малолетнего ребёнка. Юная парочка брела, взявшись за руки. И повсюду туристы, много туристов. Совершенно обыденная картина для китайского квартала.

Энн почувствовала на себе взгляд японца и обернулась. У него было гладко выбритое лицо, лишь короткая щетина на подбородке изображала бородку. А он был очень даже ничего, симпатичный. И выглядел мужественней, чем Гэри.

Японец улыбнулся и произнёс медленно, тщательно выговаривая слова:

– Мисс, я не очень хорошо говорю по-английски. И совсем не говорю по-китайски.

– А я не говорю по-японски, – сказала Энн.

Японец кивнул и ничего на это не ответил.

Лимузин, как корабль, плыл по Пайн-стрит – мимо прохожих, до которых Энн теперь не было никакого дела. Она просто вжалась в кожаную обивку, наслаждалась этими нежданными минутам покоя и хотела бы остаться в этой роскоши как можно дольше. Она даже задремала на какое-то время, забившись в самый уголок сиденья…

Энн проснулась от звука открывшейся дверцы, посмотрела в сторону своего попутчика, но его уже не было в лимузине. Рядом стоял шофёр, придерживая отворённую дверцу.

– Господин Окамото сказал, что вы можете присоединиться к нему в его номере, если желаете, мисс, – произнёс шофёр по-кантонски с заметным английским акцентом.

Энн молча кивнула и вышла из машины.

Лимузин стоял возле отеля «Кабуки». Энн однажды видела здание отеля издалека, но и представить не могла, что когда-нибудь окажется внутри.

Шофёр проводил Энн ко входу, распахнул для неё дверь и напряжённо ждал, когда она пройдёт. В холле на неё обратились взгляды всех присутствующих, видимо, в отель нечасто заглядывали прекрасные гибкие китаянки, одетые в зелёное ципао. А Энн казалось, что все они смотрят на её босые ноги. Портье за стойкой бросал на неё косые взгляды, старательно делая вид, что изучает книгу регистрации гостей. Два пожилых джентльмена, обсуждавшие некую важную тему, прервали свой разговор. Роскошная рыжеволосая дама, одетая в платье с глубоким декольте, на мгновение остановила на Энн взгляд и тут же отвернулась, сделав вид, что не заметила соперницу. Бизнесмен средних лет, у которого она висела на сгибе локтя, улыбнулся Энн, но рыжая дёрнула его за руку и увлекла прочь.

Энн шла вслед за шофёром, который держался очень уверенно. Она обратила внимание, что он обладает атлетическим телосложением, хотя и выглядит худощавым. Наверняка владеет приёмами рукопашного боя и носит при себе пистолет. Шофёр вызвал лифт. Едва двери открылись, из лифта вывалился крепыш, ростом и комплекцией смахивающий на футбольного полузащитника. Здоровяк чуть не врезался в Энн, если бы не шофёр. Он схватил здоровяка за руку, потянул по ходу движения, как заправский мастер дзю-дзюцу, и, чуть отступив в сторону, буквально вышвырнул его в холл.

Энн поспешила зайти в лифт, двери закрылись. Шофёр стоял рядом, смотрел прямо перед собой и молчал, как будто ничего не произошло. Время тянулось невероятно медленно, пока лифт полз с этажа на этаж. Наконец двери снова открылись. Шофёр вышел из лифта, Энн следовала за ним по пятам. Он вдруг остановился, приложил ухо к двери, прислушался. Затем открыл дверь и жестом показал Энн, чтобы она заходила внутрь. Она подчинилась, дверь захлопнулась за её спиной. Энн оглянулась, шофёра рядом не было.

Стоя у порога, Энн осмотрелась по сторонам. На туалетном столике было много искусно сложенных фигурок-оригами. Господина Окамото в комнате не было, но возле кровати стояли его элегантные чёрные ботинки. Из любопытства Энн заглянула в шкаф. Там было полно одежды господина Окамото, аккуратно развешенной по плечикам, даже нижнее бельё. Внизу, придвинутый к дальней стенке, стоял чемодан из натуральной кожи. Энн удивила и слегка позабавила чистоплотность и аккуратность господина Окамото. Ему вряд ли пришлась бы по вкусу прачечная Цюаньшан.

Энн показалось, что она услышала какой-то шум, доносящийся из ванной. Она вдруг ощутила странную эйфорию и, дерзко улыбаясь, направилась прямиком туда. В большой, прямоугольной формы ванне сидел господин Окамото, спиной ко входу. Он оглянулся на звук открывшейся двери и посмотрел на Энн с таким видом, словно всё это время ждал именно её. Энн закрыла дверь, вернулась в спальню. Сняла с себя ципао, затем лифчик и трусики, повесила одежду на плечики в шкафу.

Как она осмелилась? А почему бы и нет? В конце концов, несмотря на весь внешний лоск, заведение Блоссом Вонг оказалось просто борделем. И пускай она не сделала ничего, лишь позволила облизать свои пальцы на ногах, но всё равно Энн чувствовала себя невероятно грязной. Впрочем, она действительно запачкала ноги, когда шла босиком по улице.

Сперва Энн пошла в душевую кабинку. Пустила воду и отрегулировала так, чтобы она была прохладной. Затем принялась мыть ноги, ощущая облегчение от того, что пыль и грязь китайского квартала покидает её кожу. Господин Окамото может быть и промолчит, но вряд ли ему понравится, если залезть к нему в ванну с грязными ногами.

У господина Окамото перехватило дыхание от восхищения, когда Энн вновь появилась в ванной. Её прелестная, сексуальная фигура превзошла все его ожидания. У неё были острые, похожие на снежные холмики груди, изящно очерченные ноги, соблазнительная густая поросль на лобке. Энн медленно погрузилась в воду; хотя она едва знала господина Окамото, она не чувствовала никакого стеснения, сидя напротив него в ванне. Они посмотрели друг другу в глаза, ловя взгляды. Господин Окамото улыбнулся и протянул Энн кусок душистого мыла. Она намылила одну руку, затем другую, смыла пену. Всё это Энн проделала совершенно естественно, как будто никого не было рядом, как будто никто на неё не смотрел. А потом Энн ощутила прикосновения господина Окамото, теперь он, придвинувшись ближе, намыливал её руки, плечи и грудь. Он что-то сказал по-японски. Энн не понимала, что он говорит, однако ей нравился мягкий звук его голоса. Она взяла мыло и стала намыливать его плечи и спину. У господина Окамото были крепкие, хорошо развитые мускулы. Может, он служил в армии? Или занимался гимнастикой, как Лин Чао?.. Воспоминание о сердечном друге появилось на мгновение и тут же исчезло. Энн опустила одну руку вниз, нежно обхватила член господина Окамото, мягко сжала несколько раз, пока он не окреп, и тогда направила его внутрь себя. Другой рукой она продолжала тереть господину Окамото спину. И он тоже обхватил её своими сильными руками, его ладони скользили по её мокрой спине. Он прижался щекой к её щеке, произнёс: «Наверное, в тебе течёт кровь айнов», – и тихонько рассмеялся. Они тесно прижимались друг к другу, тела их двигались в унисон, вверх и вниз, всё быстрее и быстрее. Вода перехлёстывала через край ванны. Энн ощутила, как бёдра господина Окамото судорожно напряглись, он содрогнулся всем телом. Они стиснули друг друга в объятиях…