Несколько подарков с пометкой «Для Золушки»

Я нагло соврала. Я лично не буду рада видеть его. Но почему он ведет себя так, словно мы не знакомы?

– А ТЫ будешь рада? – он широко улыбнулся.

– Я общительная. Думаю, что с твоей девушкой найду общий язык. – холодно ответила я, представляя, как медленно закапываю соперницу свежей землей рядом с ним.

Науменко почесал затылок, оглянулся по сторонам и вплотную пододвинулся ко мне:

– Хотя, знаешь, я соврал там, в классе. Девушки у меня нет. С ними у меня не клеится. Они узнают, что в моей семье водятся деньги и начинают требовать подарки и походы по магазинам. А я на свои гулянки зарабатываю сам, поэтому, когда они понимают, что им ничего не обломится, долго не задерживаются. Кстати, может, будем друзьями?

Последнюю фразу он прошептал мне на ухо так, что мурашки затанцевали на спине лизгинку.

– А ты головой в последние года два не бился нигде, нет? – я самым серьезнейшим взглядом посмотрела на него. Он же не понял, что это была не шутка и продолжил.

– Нет, не бился. Так что на счет друзей?

– Хм, не против! Но только давай договоримся сразу, что я не буду одной из твоих кандидаток, хорошо? Мне прошлого раза хватило. – я отодвинула его от себя рукой.

– Договорились. Извини, но теперь такие, как ты не в моем вкусе. – он встал с подоконника.

– Тогда сдружимся. – я похлопала его по плечу и отошла подальше, на комфортное расстояние.

Позади нас раздался голос:

– Уже новые дружеские отношения?

Калинин долго стоял за нашими спинами, и, на удивление, злился. Он пристально смотрел в глаза Науменко, сжав губы в тонкую полоску.

Этот батл мог продолжаться бесконечно, если бы не звонок на урок.

– Я был в учительской, попросили передать, что алгебры и геометрии не будет. Марина Алексеевна заболела.

Над самым ухом прозвенел звонок на урок.

– Новенький, в кабинет заходим, а то мало ли сбежишь с урока. – Слава встал около двери в кабинет в ожидании, пока Науменко войдет.

– Знаешь ли, не в моих правилах прогуливать школу, и я люблю поэзию. Проходи, Эля. Дамы вперед. – он пропустил меня и вошел следом, задев плечом старосту.

Поэты «серебряного века» навели на меня тоску по былому времени. Я вспомнила, как гуляла с ребятами по городу, как мы бесились на выходных, как я ходила с ним за руку… Я невольно покосилась на него и поймала ответный взгляд. Слава же скрипел зубами и старался делать пометки в тетради.

После окончания второго урока я, как обычно, пошла к автомобильной стоянке. Мама всегда забирала меня из школы. Но, вспомнив, что она меня сегодня не заберет, решила пройтись до дома одна…

Я подсоединила наушники к телефону в предвкушении наслаждения бешеными ритмами ударных, и сделала шаг вперед…

Передо мной, словно из ниоткуда, вырос Сергей.

– А почему ты одна? Где твой ухажер?

Я отпрыгнула от испуга назад и перевалилась через бордюр, зацепившись за него ногой.

– Да чтоб ты провалился!!! Тебе заняться больше нечем? – орала я на него, распластавшись звездой на газоне.

«Ну, вот. Ни музыки, ни наслаждения, ни спокойной дороги.»

– У тебя нервный тик? – ехидно спросил Серый и подал мне руку.

– Нет, просто иногда хочется запустить в человека чем-нибудь тяжелым, чтоб неповадно было пугать!!! Это надо же так, а? – я потерла пятую точку и стряхнула землю и пыль с джинс. В щиколотке заныло и закололо. Я тщетно пыталась встать на стопу, получая взамен острую боль.

– А что это вы тут делаете? Что произошло? – послышался голос старосты.

– Я пытаюсь уйти домой, но вот только не получилось.

Голень заметно распухла, кроссовок стал нестерпимо давить.

– Что с ногой? Когда ты успела? – удивился Калинин.

– Мне много времени не надо.– констатировала я и сделала шнурок слабее, – Как теперь идти… Ступить больно. И мама, как назло, не приедет.

– Женщины стойко переносят худшие горести, нежели те, из-за которых они проливают слезы. Такси вызвать не судьба? – с умным видом произнес Сергей.

– Да пока мы тут будем такси ждать… – начал говорить Слава и подхватил меня на руки.

– Слава пусти! Калинин, поставь меня на место! Отпусти, сказала! – вырывалась и брыкалась я, получая укол боли в ноге в ответ. Слава остановился:

– У тебя болит нога?

– Да. – со слезами на глазах пискнула я.

– Тогда молчи и сиди спокойно, а то вон та пара, – указал он на парочку по ту сторну дороги, – собирается в полицию позвонить, как мне слышалось. Я отнесу тебя до травмы. И даже не спорь со мной.

Я успокоилась и замолчала. Слава развлекал меня забавными историями про школьных товарищей, а Сергей плелся за нами, как приблудный Бобик.

В травме сделали рентген, но не обнаружили ничего серьезного. Намотали эластичный бинт и отправили меня в аптеку за мазями и болеутоляющими. До дома я ехала на такси, а пара увязалась за мной.

– Ну вот! – Калинин открыл мне дверь машины и помог выйти.

– Спасибо. Надеюсь, ты не надорвался. Я все-таки не килограмм вешу.

– Все в порядке. Ты и вправду очень легкая. – Слава поправил прядь моих волос и смущенно улыбнулся.

– Подумаешь, через бордюр улетела! С кем не бывает? – протянул Науменко. – Эля, тебе помочь дойти до комнаты?

– Науменко, а тебе не кажется, что пора свалить? Мы тут сами разберемся. – встрял в разговор Калинин.

– Да без проблем. До завтра, Эля! Напиши мне вечером, как ты. Мой номер у тебя есть.

Калинин проводил взглядом Науменко и повернулся ко мне:

– Эля, ты сможешь сама передвигаться? Может, тебя в дом занести?

Я некстати вспомнила традицию заносить невесту в новый дом и от помощи отказалась, но отпускать его мне не хотелось.

– Спасибо, но добраться до комнаты я смогу самостоятельно. Может, просто так зайдешь? – я нечаянно коснулась его руки.

Он замялся, а его щеки вспыхнули красным цветом:

– Извини, мне надо бежать домой. Давай как-нибудь потом?

– Хорошо, настаивать не буду, но я твоя должница.

– Да ладно тебе, хотя это даже хорошо. До завтра! – он чмокнул меня в щеку и скрылся за поворотом.

И только дома до меня дошло, что он, кажется, мне нравится. Спустя долгое время я смогла отвлечься от боли и мерзкого ожидания подставы…

Вечером, сидя у окна, я пыталась написать сочинение, но никак не могла сформулировать мысль, ведь, когда я, казалось, любила, последствия были ужасны.

Что может для меня значить «любовь»? Как вообще распознать это чувство? Может, это пятиминутное увлечение, может, это всего лишь наше воображение? Может, это придумано просто для того, чтобы мы мучили себя вопросом, что же это такое. У меня есть родители. Я их люблю. Следовательно, я знаю, что это за чувство.

Откинув от себя тетрадь, я поняла, что написать сегодня ничего не удастся. Мысли были о прошлом. Они мучили меня на протяжении долгого времени. Сколько ночей я не спала из-за него, сколько слез пролила, сколько просила Всевышнего дать мне сил, чтобы забыть его раз и навсегда!

«Я каждую ночь тебя вижу во снах.Там сердце мое ты держишь в руках.И стоит тебе его взять понежнее,В груди моей боль раздается сильнее.Прошу, не терзай мою бедную душу…Ты чувства пытаешься вырвать наружу,От этих попыток меня оживитьМолчать не могу. Меня лучше убить…Мне больно, пойми.Прошу, отпусти…Отдай свою боль…Мое сердце верни…»

Маму я не дождалась, лишь во сне я слышала, как в мою комнату приоткрывалась дверь.

Глава 3

Я глушила свои глупые мысли горячим кофе за завтраком, молча рвала булочку с сыром на мелкие кусочки, не съедая ни крошки.

– Девочка моя, что случилось? – приподняв правую бровь, спросила мама. Очевидно, она не замечала за мною такого поведения раньше.

– Ничего… – отмахнулась я. Опять достают идиотскими вопросами. И когда же это все кончится!

– Это никогда не кончится! – словно прочитав мои мысли, ответила мама. – Я постоянно буду интересоваться твоим поведением, разочарованиями и переживаниями. Такова моя натура! – и она слегка улыбнулась.

– Мама, всё в порядке. – нервно выдавила я из себя. Сейчас мне меньше всего хотелось делиться с ней.

– У тебя критические дни что ли? – подняла вторую бровь мама.

– Нет! Просто ничего не понимаю. Всё так сложно. – я откинулась на спинку стула и вытянула под столом ноги.

Мама выпучила глаза:

– У тебя друзья появились! Ух, наконец-то! А я переживать начала! Делаешь успехи! И двух месяцев не прошло! На этот раз ты быстро как-то! – и она злорадно хихикнула.

– Мама, если бы мы не переезжали два раза в год, то у меня друзей был полон дом! Только попробуй выкинуть что-нибудь на работе! Я тогда заставлю этот дом и кота волочить с собой на твоей спине!!!

– Неужели ты так хочешь тут остаться?!

– Не знаю, может быть – я громко поставила кружку на стол и выдохнула. На душе было паршиво.

– Я всегда думала, что ты любишь путешествовать… – она постучала пальцами по столу и растеряно пролепетала – Ну, ладно. Я постараюсь.

Я перевела дух и собралась с мыслями:

– Твоим фотографом будет мама моего одноклассника. Ты там будь аккуратнее в выражениях. Пожалуйста.

– Неужели он тебе понравился?! – перебила она меня.

– Нет. Я же сказала, что переезжать больше не хочу.

– Да, ладно тебе!!! Дочка, ну, наконец-то! А я уж было подумала, что тебе девочки нравиться начнут!

– Мама! Что ты, в самом деле? Не он мне нравится, и вообще, это моё дело. Не хочу обсуждать это. Лучше расскажи, как твои дела на работе?

Мама отодвинула косметичку:

– Ну, как тебе сказать. Лучше, чем на прошлой: ребята знают своё дело, вежливые, разговаривают грамотно, матом не ругаются, на рабочих местах все трезвые, даже грузчики. Все мои замечания учитываются. Даже не верится, что всё так хорошо. А того мальца ты пригласи, хочу на него посмотреть.

– Так, мам, мне пора. Сейчас автобус подъедет. До вечера. – я схватила сумку, выбежала из дома, застёгивая куртку на ходу, и чертыхалась, проклиная вчерашний день: «Зачем нужно было обращать внимание на какого-то Славку! Ну, подумаешь, он со мной сидит, ну и что, что он с меня глаз не сводит! И этот ещё появился, как будто его звали! А мама, так вообще молодец!»

Тут я врезалась в Сергея.

– Очень доброе утро! – осунулась я, пытаясь обойти его, но он преграждал путь, что бесило ещё больше.

– И тебе не хворать. – с улыбкой во все зубы ответил парень.

– Что ты… увязался за мной?! Я из-за тебя вчера чуть не убилась, так ты до конца решил дело закончить? Такие как я не в твоём вкусе, так что нечего поджидать меня у моего дома, понятно?

– Не стыдно? Стоишь и орешь на меня ни за что!

Я окинула его взглядом с ног до головы. Он как будто сошел со страницы глянцевого журнала, от него так и веяло лоском за версту. От переполняющих эмоций начало подташнивать:

– Уйди с дороги! Не хватало, чтоб я из-за тебя на автобус опоздала!

– Эля! – крикнул Сергей, практически втискиваясь между закрывающимися дверьми автобуса. – Эля! Подожди!

Он сел на свободное место впереди меня и повернулся.

– Эль, прости за вчерашнюю выходку! Ну, правда! Я не хотел тебя напугать! Как нога? А я вчера переживал вообще-то! – он положил голову на спинку сидения.

– Успокойся. Я и в самом деле странная. Мы ведь с тобой не знакомы, судя по твоему поведению, и раньше никогда не виделись. С чего бы мне от тебя помощи требовать? – я отвернула голову к окну, сложив руки на груди.

– Я и в самом деле мог помочь. Только ты Славе нравишься. Не стал мешать. Тем более, зачем нам лишние пересуды?

– Я поняла, но мне всё равно не приятно. Извини. – я затолкала наушники в уши и сделала музыку громче.

Девушки из класса завидовали просто черной завистью! Новенький за новенькой ухлёстывает! Только вот не объяснить этим сорокам, что мы больше не вместе, что нам с ним не по одной дорожке топать.

Около кабинета стоял Калинин. Я, прихрамывая, устремилась к нему.

– Слава, привет. Спасибо тебе за вчерашнее еще раз. – я посмотрела в его глаза и замолчала. Они такие светлые, такие красивые, голубые, словно озеро Рица… Я поймала себя на мысли, что мне не хочется отрываться от его глаз.

– Да, не за что! – ответил на слова благодарности парень, проводя рукой перед глазами.

Я очнулась и опустила взгляд., чувствуюя, как щёки начинают пылать огнём.

– А почему тебя сегодня в автобусе не было? – я решила замять эту неудобную ситуацию. Обычно, я всегда задавала вопрос в неловкой ситуации, чтобы отвлечь собеседника.

– Отец подвёз. А что?

– Да, я просто спросила. Не обращай внимания.

Сергей стал невольным свидетелем нашего разговора. Не знаю, какие он сделал выводы, но судя по его неадекватной реакции, можно было сказать, что самые верные.

«Посмотрим, как я не в твоем вкусе!»

На середине второго урока мне стало плохо. Горячий лоб, сонливость и слабость, першение в горле, виски сдавило. В медпункте ртутный термометр показал 38,2. Звонок маме, поездка домой, выслушивание нотаций о том, что я не надеваю шапку.

Прошла неделя.

Вскоре температура отступила, На протяжении этой недели я смогла осмыслить все свои слова, сказанные и не сказанные ребятам. И так уж вышло, что ко мне никто не приходил. Мама с кем-то разговаривала по телефону, но мне ничего не рассказывала. Никто не вспоминал меня. И ясень пень! Ни друзей, ни подруг. Единственных недотеп, и то, пыталась выдворить из своей жизни.

И только когда я, в ожидании школьного автобуса, сидела с кружкой кофе в руках за завтраком, мама решила меня ошарашить:

– Тебе звонил Слава и приходил Сергей, сын моего фотографа. Я их отправляла куда подальше, потому что они могли заразиться от тебя, да и ты бы тут героя из себя изображала. Так что скажи им спасибо за то, что узнавали о твоем состоянии.

Я подавилась бутербродом.

– А ещё Слава прислал тебе цветы с открыткой, но на лилии у тебя аллергия, и я не стала приносить их тебе в комнату. А открытку я не читала. Вот, держи. – мама достала из кармана маленький конвертик.

Я дрожащими руками схватила послание.»

«Выздоравливай скорее. Одному за партой не уютно.»

Сердце колотилось от волнения, захотелось вскочить со своего места и запрыгать от радости, но вместо этого я аккуратно убрала открытку в сумку и улыбнулась. Мама без лишних вопросов приняла моё молчание. Скорее всего, она всё знала.

Нашу немую сцену прервал сигнал автобуса.

И вот опять сумка, куртка, кот, дверь, автобус. Калинин помахал со своего места:

– Привет! Наконец-то! Как ты себя чувствуешь? Рассказывай!

– Доброго утра! Чувствую себя великолепно. Как у тебя дела?

Я не ждала такого восторга от моего появления, но было приятно.

– А я тебе звонил домой, к сожалению, мобильный номер спросить не успел. Со мной разговаривала твоя мама. У неё приятный голос. И, несмотря на это, к тебе она наведаться не разрешила. А я уже апельсинов купил, цветов. Правда, последнее отправить успел.

Я засмущалась и покраснела, вспомнив про открытку.

– Да ладно тебе. Подумаешь, не пришел разок. Ничего страшного. – улыбнулась я. – А за лилии спасибо. Я только сегодня о них узнала. Мама не рискнула приносить их мне.

– Ну, разом бы ты не отделалась. Как нога? – перевёл он тему.

– Ну, не хромаю. Мази и таблетки помогли.

– Я очень даже рад! – Слава не скрывал восторга.

– А ты отчего такой радостный? – напрягала меня его оптимистичность с утра.

– Да, просто так. Ладно, мне надо параграф почитать. Вчера не успел из-за сочинения. – вспомнил Слава.

– Хорошо, я не буду тебя отвлекать. Потом расскажешь мне, о чём там было написано. – улыбнулась я.

На протяжении поездки до школы, вопросов больше не было, и я погрузилась в музыку своего плейлиста, который составила за завтраком.

Но сидеть рядом с ним оказалось не просто. Я взяла себя в руки и сделала акцент на музыку. Не к месту вспомнила, как ходила с друзьями последний раз в кино, как смотрела когда-то в его глаза… Нет! Надо выдавить из себя все воспоминания, только чтобы жить дальше.

Без разговоров мы прошли в кабинет, и расселись по своим местам. Ясное осеннее небо заволокли тучи, и хорошее настроение перестало пытаться подавать признаки жизни.

– Эля, ты меня слышишь? – донеслось из-за стола преподавателя.

– А? Да! Что?! – я подпрыгнула на стуле, словно меня водой облили.

– Иди к доске и читай свое сочинение! – прошипела Танька с соседней парты.

– А! Секунду! – Я поправила капюшон серой толстовки и несмелым шагом направилась в центр классной комнаты. Подойдя к доске, я повернулась к одноклассникам и начала читать свой литературный шедевр:

– Что может для меня значить это чувство? Как распознать его? В каждой научной области «любовь» носит свой смысл. В энциклопедии написано, что любовь – это интимное и глубокое чувство, устремлённость на другую личность, человеческую общность или идею. В древней мифологии и поэзии – космическая сила, подобная силе тяготения. В книгах по биологии сказано, что только некоторые млекопитающие наделены свойством любить себе подобных, так как именно в организме млекопитающего вырабатываются пять гормонов: дофамин, серотонин, адреналин, окситоцин и вазопрессин. Но есть учёные, которые придерживаются мнения, что любовь – это специфическая деятельность головного мозга человека. Я же считаю, что как бы то ни было, есть то, что вызывает у меня ощущение любви: родители, питомцы, близкие друзья, его голубые глаза и улыбка. Именно они заставляют мое сердце биться всё быстрее, и не думать ни о чём другом. Это чувство заставляет нас быть сильнее, поднимает в трудные минуты с колен, а зачастую, это всё, что держит нас на этой планете. Вот, что для меня значит это слово.

Одноклассники молча приняли мою писанину.

Я чувствовала, что на меня смотрят, и как бы хотелось этого не делать, но я подняла глаза и встретилась взглядом со Славой. И у меня было такое ощущение, что он что-то заподозрил. Я влипла!

– Вот, уважаемый класс! Учитесь работать с научным материалом! А то вы все из интернета берёте, а так нельзя. Надо уметь пользоваться печатным материалом, учиться брать всё из книг! Эля, мне понравилось! Можешь садиться на своё место.

Я плюхнулась на стул. Калинин молча посмотрел на меня, улыбнулся и уткнулся в свою тетрадь.

– Сейчас следующий на очереди Калинин!

Слава встал:

– Анна Фёдоровна, можно я послушаю остальных, а потом прочту своё?

Учительница удивилась:

– Ты что, не дописал дома?

– У меня всё написано, но я хочу прочитать его позже. Можно?

– Хорошо. Пусть будет так. – ответила учительница и стала опрашивать класс дальше.

Слава сел на место и прошептал мне «жди».

Когда дошла очередь до Науменко, он позеленел, но вышел к доске. В прошлом он ходил к психологу, так как отчим запирал его в шкафу, из-за чего у Сергея развились страхи, в том числе страх выступления перед публикой.

– Ладно, приступим. Это очень красивое слово. Любить и быть любимым – это, как мне кажется, самое лучшее, что может с тобой приключиться. Уметь слушать, делать вместе то, что любит она, засыпать, думая о ней, поддерживать друг друга. Любовь – это просто быть вместе. Любовь – это то, чем надо дорожить и благодарить судьбу каждый день за то, что встретил её. Это неудачи и радость на двоих, полностью и без остатка. Когда ты можешь раствориться в человеке, договаривать за своей половинкой фразы или воспроизводить то, о чём она только подумала. Любовь – самое великое понятие на планете. Любовь-это сногсшибательная страсть, которая, как шторм, бушует внутри вас всю жизнь, не позволяя чувству утихать ни на минуту.

– Серёжа, умничка! Я второй год тут работаю, как большинство преподавателей, но от мальчишек такого не слышала. Правда, текст коротковат, сотни не наберется.

«Нет! Это не он! Слишком мягко…»

В конце урока Калинин, как и обещал, зачитал свой шедевр, после которого стало понятно, при чем тут я и его «Жди»».

– Это слово воспринимается по-разному: кто-то сразу представляет родителей, кто-то представляет своих детей, кто-то кота или собаку. У меня в голове сразу всплывает она: красивая, как Афродита, грациозная, как лань, нежная, как утренняя роза. И нет ничего приятнее, чем думать о ней, попытаться воспроизвести её голос у себя в памяти или держать её волосы, когда она обещает унитазу, что больше не будет пить текилу. И не важно, сколько вы знакомы: годы, месяц, день, секунду. Важно лишь то, что она есть, что она жива и с ней всё в порядке. И я люблю её за то, что она может изменить меня, сделать лучше. И даже ради того, чтобы просто поговорить с ней, я готов отдать свою душу. И, сколько бы не было испытаний передо мной, я пройду их во что бы то ни стало. Ради неё я восстану из пепла, словно феникс и укрою её ото всех невзгод. Любовь-это дополнение и доверие друг к другу на всю жизнь. Вот, что значит для меня любовь.

Я не могла оторвать глаз от него.

– Калинин! Ты превзошел самого себя! Она пьёт? – хватилась учительница.

– Нет. Отравилась печенюшкой разок. С кем не бывает. – ухмыльнулся он.

Я сидела, словно статуя, не шевелясь. Неужели, он написал обо мне? Конечно обо мне! Кто у нас мастер по дегустации?

Как только прозвенел звонок с урока, Слава повернулся ко мне:

– Как ты смотришь на то, чтоб сегодня прогуляться до музыкального магазина вместе со мной?

Я оторопела. Нет, после открытки и такого сочинения я обязана согласиться.

– Можно, а что с тобой? – я заметила, как у него тряслись руки.

– Со мной ничего… Всё в порядке. Просто плохо спал. – но по его лицу было видно, что с ним что-то происходит.

– Да, ладно тебе. Музыка облагораживает. Мне как раз нужно кое-что посмотреть… (скорее бы уроки закончились!).

Я сидела как на иголках в предвкушении нашей прогулки, то и дело поглядывая и мило улыбаясь своему соседу по парте.

После последнего контрольного звонка в коридоре меня остановил Сергей.

– Ты на меня всё так же обижаешься? Какой я молодец. Неделю в школе, а уже успел поругаться с единственным адекватным человеком в классе.

Больше всего меня раздражала его детская непосредственность. Зачем делать вид, что мы не знакомы, если всё и так ясно? Нет, я не спорю, он возмужал за это время, но лицо осталось прежним. Его физиономию я запомнила на всю свою жизнь.

– Да, я не то, что обижаюсь. Извини, но говорить с тобой сейчас не могу. В другой раз. – я оглянулась. Очень не хотелось, чтобы наш разговор засек Калинин.

– Да, я вижу.– понимающе покачал головой Науменко. – Новая жизнь и всё такое.

Тут вышел Слава. Как я предполагала, ему не нравилось общество Серёги.

– Ну что, Эля, ты готова? – интригующе спросил Калинин.

– Конечно! Пойдём скорее. – я невольно улыбнулась Науменко и пожала плечами. – Извини.

Науменко нахмурил брови и удивленно спросил:

– А куда это вы?

– По делам. – рыкнул Калинин.

Всё. Сказал, как отрезал. И придраться не к чему. Хотя, поведение одноклассников было очень странным. У «старичков» при виде Науменко возникала гримаса ненависти, которую все пытались прятать за маской безразличия.

Глава 4

Я не знала, как себя вести, находясь с ним рядом. Сердце так колотилось, словно вот-вот вырвется из груди. От волнения у меня руки потеть начали. Этот кошмар не мог продолжаться дольше, и я решила начать разговор первой.

– А какую музыку ты любишь?

Тем временем я не знала, куда деть руки: моя правая то и дело норовила схватить Славу, но я вовремя это замечала.

Славик призадумался.

– Мне нравится неоклассика и альтернативный рок. Это увлечение сподвигло меня на обучение по игре на гитаре. А у тебя?

– Слушаю всё, кроме рэпа и попсы. Недомеломан.

– А любимые группы, песни?

– СЛОТ, t.h.e. Sacrament и Трактора. Альтернативный рок мне ближе всего. Маме не очень нравится репертуар, но она и шансон ненавидит, а некоторые песни слушает.

– Получается, что современную музыку ты не слушаешь?

– Я не могу не слышать этого кошмара, ведь крутят эти адские мотивы везде: что в рекламе, что по музыкальным каналам. Я стараюсь как можно скорее выключить телевизор или переключить канал. А так, в быту, спасаюсь наушниками.

Обсуждая исполнителей и современные хиты, мы не заметили, как дошли до магазина. Побродив по музыкальному залу, мы пошли рассматривать новинки фильмов.

– Кстати, как ты смотришь на то, чтобы сходить в кино?

У меня что-то упало ниже солнечного сплетения. В глубине души (где-то о-о-очень глубоко), я этого хотела, но чувство паники накрыло меня моментально. Хотелось бежать, орать и конфетку. Театрально выдержав паузу, я, наконец, ответила:

– Хорошая идея. Только фильм буду выбирать я.