Подставное пророчество Оутэрнуму

После того, как они провели небольшой ритуал, свечи самостоятельно погасли, вода в фонтане полилась в обратную сторону. Ветер пронесся к ней и затих, а монах и послушник вышли из храма. Одди по дороге наверх всё высматривал мужчину и женщину. Мастер заметил его беспокойство.

– За них не переживай. Лучше приготовься слушать несколько историй во время приема пищи. Буду ждать тебя на нашей возвышенности. А пока, пойди к своей группе и мастеру Шу. Выполни нормативы лучше, чем в прошлый раз. Пусть ты и на первом месте среди других учеников, знай – свою позицию нужно удерживать.

– Да, мастер Монпа.

Мальчик побежал на площадь для занятий, находящуюся в восточном крыле при первом храме. А мастеру нужно было узнать подробнее о недавних гостях. Цель их визита для него ясна и с недомолвками. Вопрос стоял в том, почему они пришли проведать Одди именно сейчас. Или они были «единоличниками»? Для ответа следовало бы обратиться к Гуру Помощи.

На площади собрались все сто четыре ученика. Скоро начнется практика физических искусств. Все ждали прихода мастера Шу и его приказа для построения. Параллельно каждый занимался своим делом: кто-то просто ожидал начала практики, кто-то разминался, а кто-то в компании из нескольких человек что-то обсуждал.

Одди – единственный, кому было так мало лет. И каждый раз он уходил ожидать начало практик куда-нибудь подальше от остальных, но в зоне видимости для мастера. Между делом стоило бы сказать, что главная причина его отчуждения от группы лежала далеко не в возрасте. По определенным причинам Одди старался не обращать внимания на свое окружение.

И, только маленький послушник нашел себе укромное место и направился туда, как его уже заприметили «поклонники». Были перекрыты все пути – шагу ни ступить.

– Супер-малец! Как у тебя дела?

– Ты и сегодня покажешь класс?

– А я слышал, что тебя хотят опередить!

– Какие все-таки у него классные щечки!

– А я слышал, что он останется непобедимым!

– Верно! Он же гений!

– Точно, точно!

– Построение!!

– Мастер Шу пришел. Разбегаемся!

«Мастер Шу – снова мое спасение… – подумал Одди и встал в линейку учеников. – Всегда так доброжелательно встречают… За этими вроде бы приятными, но какими-то странными, улыбками прячутся ложь и зависть. Конечно, есть несколько искренних… Но я не понимаю, чему они радуются? Тренировка началась».

Мальчик мог понять, что ненавистен своему окружению, но совсем не понимал суть отрицательного отношения в его сторону. При том, что о существовании некоторых негативных качеств он узнал совсем недавно, когда впервые нарушил правило и прочитал запретную для его возраста книгу о пороках. До новых познаний Одди просто считал своих соучеников странными.

У Одди специфическая память, а его основная черта, можно даже сказать, что единственная, – это любопытство. И потому после того, как он прочел о пороках, постоянно вспоминал отношение каждого ученика к Одди и ужасно хотел знать ответы на все свои вопросы. Откуда эта ненависть к нему? И как ее искоренить? Ведь она противоречила основным принципам Гармонии.

Еще больше маленького послушника интересовало само проявление реакций товарищей, так как остальной спектр эмоций (исключая любопытство) для Одди практически чужд. Он спрашивал себя, почему Оутэрнум сам не испытывал, а тем более не мог показать, подобных чувств в ответ? Все было просто. Ведь откуда может взяться подобный опыт у мальчика, если он самый послушный из всех ста четырех учеников? Тем более, на окружение наставники всегда советовали ему не обращать внимание, особенно, когда Одди находился не под присмотром мастеров и начинал чувствовать любопытство к происходящей ситуации. Так как, если вокруг него происходило что-то, чего он еще не понимал, значит, по словам мастеров, оно не стоило внимания. И совать свой нос куда-то до прихода одного из наставников – значит нарушить указ. Потому-то маленький послушник и сторонился всей группы. Потому-то он и не понимал многого.

Итак, после построения и переклички следовала общая разминка, затем бег с препятствиями на два километра. Далее проходила индивидуальная разминка, в которой ученики проверяли свои личные и уникальные, те, к которым они предрасположены, качества, и по возможности развивали их. Стандартная тренировка завершалась проведением боя и особой проверкой смекалки. В последних этапах участвовала только восьмерка лучших. Они будут состязаться друг против друга на время.

Сегодня Одди должен удержать свою позицию первенства и не дать шестнадцатилетнему Рови, «вечному сопернику», снова сдвинуть мальчика на второе место. Также, как это было месяц назад. Оутэрнум не видел смысла в данных действиях, ведь, если бы маленький послушник не думал о том, что немного нечестно в шесть лет превосходить всю группу из ста четырех учеников, Рови бы никогда не смог занять первое место в еженедельном рейтинге. По крайней мере в ближайшее время.

Глядя на разницу в возрасте между детьми, которые занимают первое место и второе, можно было бы подумать, что Одди – вундеркинд. Так ли это? Не совсем. И он сам это прекрасно знал. В прошлом, мальчик пытался несколько раз переубедить соучеников в том, что он какой-то особенный. Но попытки были тщетными. Они верили только в то, во что сами хотели. На самом же деле Одди просто понимал, для чего нужны занятия, потому что, когда объясняли причину стремления к высокому, он впитывал эти знания и не забывал о них. Никогда. Мальчик благодарен передаваемому опыту мастеров, который был собран от каждого предка. И конечно, в отличие от других учеников, у которых имелась своя точка зрения, Одди следовал указаниям, прислушивался к истинам, трудился и упорствовал от чистого сердца. А когда он понимал, что какие-либо уроки неполноценны, сам стремился их дополнить. Порой не успевал за программой, но этого мало кто замечал. В скором времени Одди с легкостью догонял упущенное, потому что особых оппонентов у него не было. Кроме Рови. Относительно. Но Рови стремился быть первым только для того, чтобы показать свою крутость, и стоило бы добавить, что он – главная задира среди всех учеников. У него не было тех же целей, что и у маленького послушника.

Если для Оутэрнума была понятна причина его нахождения в храмах, то слова соучеников о никчемности уроков умудрились сбить с толку большинство послушников, в том числе, самого младшего после Одди, ученика Кагона, которому было десять лет от роду. Так что, никто и не стремился к первому месту, а если находился «выскочка», кроме Рови, его старались «вразумить» своими методами. Одним из способов являлось то, что тебя будто вынуждали чувствовать себя белой вороной в самом плохом смысле. Ты понемногу начинаешь ощущать себя цирковой мышкой, которой нет места среди других существ. Даже нормальный человек в такой ситуации стал бы сомневаться в том, что он делает правильные поступки. Но Оутэрнум был предрасположен к выживанию в подобной среде и отказывался следовать за теми, кто не прав.

Когда-то звучал вопрос при всех послушниках:

– А зачем нужно учиться?

Ответ давал мастер Монпа:

– Во всем может быть польза. Но нужно уметь ее распознавать и не подбирать всё, что попало, если не знаешь, как можно будет это применить. Однако, дать пользу самому ненужному – тоже необходимо уметь. Вот вам пища для ума.

И только один Одди разобрался в данном высказывании. Он посвятил анализу высказывания много вечерних часов. Немного позже, взял данный совет на вооружение – применял его везде и всегда. Правда, спокойная жизнь с тех пор только снилась Оутэрнуму. Быть одному против всех – сложная задача, которую принял на себя самый младший. Он не мог объяснить, почему считал правым себя и мастеров, но чувствовал – этот путь верный. Ему было искренне жаль, что остальные этого не понимали. Но ничего не говорил и более того, держался подальше ото всех, следуя указам мастеров беспрекословно.

Говоря о сегодняшних действиях, почему Монпа наказал, чтобы Одди держал свою позицию? Какова причина? Для чего мальчику следует так поступить? Если хорошо вспомнить, то мастер говорил прежде о повышении навыков. А как следствие – об удержании первенства. Но точно ли таким образом можно объяснить причину? Одди считал, что как всегда в этом был смысл намного глубже, чем выронил наставник.

В поединках Одди снова выиграл. Запыхавшийся, он уперся руками в колени. Утолить жажду хотелось неимоверно. Время на прохождение давалось полтора часа. Обычно маленький победитель укладывался ровно в час, но в этот раз… Одди выпрямившись глянул время на деревянном таймере – бумажный циферблат вырисовал тридцать девять минут и две секунды. После такого, ненавистные взгляды в сторону мальчика увеличились как в размере, так и в глубине чувств. А младший снова спрашивал себя в уме: «Почему?»

Когда объявили построение на окончание занятий, Одди проходя на свое место, из всех фраз шепотом, услышал одну, которая больше всего зацепила:

– Он явно насмехается над нами. Просто в грязь втоптал, особенно Рови. Это унизительно.

Но… мальчик привычно как внешне, так и внутренне эмоций не проявлял. Однако мысли в голове кружились вихрем сильнее, чем обычно.

«Снова они недовольны моими достижениями. Для их злости есть причина больше зависти. Но почему? И как убрать это отношение? Спрошу у мастера. Нет. Я сам найду ответы. Время для размышлений перед сном еще будет».

Одди хотел улыбнуться от своих намерений подумать, но вовремя вспомнил, что находился пока еще среди других учеников. На проявление радости маленького послушника они реагировали также негативно, как и на его победу, поэтому не стоило бы их злить еще сильнее.

Когда группа расходилась, только несколько человек похвалили Одди за успех. И то, искренне звучало еще меньшее количество поздравителей. Остальные привычно с сухостью кидали «До следующего раза».

Время пришло для ванн и обеда. В своем домике, находящимся по соседству с другими, в северо-восточной части комплекса, Одди сидел на теплом полу в ожидании того, когда в большой таз для купания наберется вода. Он снова впал в раздумья. Впал всем своим существом в то, что так привычно для него с самого начала становления послушником.

«Мне всегда говорили не обращать внимание на их поведение. Сперва я не понимал ситуации, в которой находился. Позже, просто начал замечать: что-то не так, и это странно. Когда закрадывалось любопытство, когда оно подначивало меня разобраться во всем, я сразу напоминал себе – не стоит обращать на соучеников внимания. Настолько часто закрывал глаза, что даже почти привык к неприятному отношению. А теперь я полностью осознал – они ведут себя неправильно. И даже так, мне до какого-то момента было действительно все равно, что происходит. Но то, что именно они испытывают ко мне, я узнал всего лишь неделю назад. И сейчас не могу успокоиться из-за этого: я не понимаю, почему они ко мне так относятся. А еще интересно, что же именно они чувствуют ко мне – злость или гнев? Ведь, как было написано в книге о пороках, между ними есть разница. А может, они проявляют негатив из-за их собственных слабостей? Как же называется такая эмоция? Я до сих пор не могу во многом разобраться… К тому же то, что меня очень беспокоит – это их отношение к здешним устоям: хоть они и приходят на практики, вовсе не подчиняются воле Гармонии. А значит, занятия для них не полноценны. Почему они такие странные? Я вот тружусь ни смотря на то, что тоже не очень верю в Госпожу… а они? Почему только делают вид? А виноват я? Разве я что-то делаю плохое? Мастер… мне почему-то за это стыдно. Что я должен сделать для соучеников, чтобы убрать такое отношение ко мне и ко всему?»

Мальчику было всего лишь шесть лет, и он уже начал сравнивать себя с другими всерьез. Однако, его мысли с тех пор, как он заглянул в книгу пороков, стали обращаться больше к глобальным вопросам, не познав приземленные. Правильно ли это?..

Не торопясь ступая по тропинке, проходящей через часть леса, Одди направлялся из своего домика в поднебесную столовую, которая находилась в северной части всего комплекса.

«Сегодня опять солнечно. Листья чуть пожухли. Значит, скоро прибудут облака. Да? Госпожа Гармония… существуешь ли ты в обличии или бестелесна? Существуешь ли вообще? Кто или что ты такое?» – раздумывал Одди.

Он почти вышел из тени деревьев на обеденную площадку, как ветер скинул к его ногам небольшую многолапковую змейку сверху. Мальчик немного опешил от неожиданности. Аккуратно обошел живую преграду, которая никак не реагировала на движения, и поспешил дальше.

Послушник встал в очередь за своей порцией еды. Все также привычно делал вид, будто ничего не слышит. Забрал поднос. Осталось обогнуть столы со скамейками, зайти за рабочее здание, пройти чуть за деревья, и вот – личный уголок мастера Монпы и Одди с прекраснейшей панорамой на лес, пики скал и тыльную территорию храмов. Мастер уже ожидал там.

– Приятного аппетита, – непринужденно произнес главный монах.

– Приятного аппетита, – ответил послушник.

Поев без лишних слов, помолчав пару минут, чтобы поблагодарить Гармонию за то, что утолили голод, за то, что еще есть провизия, вспомнив безызвестных людей, благодаря которым выращена еда, Монпа принялся вести монолог:

– Пришло время рассказать о внешнем мире. О том, почему наш век тяжел, и осветить причины, из-за которых тебе придется быть сильным и часто плыть по жизни против течения. – Главный монах взял паузу, затем продолжил: – Ты помнишь, что каждый гражданин этого мира знает принципы религии, принесенные Великой Гармонией: «не нарушай границы закономерного бытия; не будь жаден в своих потребностях; уважай и делись с теми, кто нуждается; сколько взял – столько отдай…» и множество других, которые ты уже слышал. Однако знать и соблюдать принципы – разные вещи. Духовное развитие за пределами храма – неполное. И даже ученики из твоей группы, часто приезжающие сюда за просветлением на пару дней, а потом возвращающиеся в свои дома, не понимают, для чего вообще посещают храмы и тем более, не понимают, для чего нужны важные принципы Гармонии. Даже, когда мы, мастера, находим время освежить в их памяти истины, объясняем вразумительно, по несколько раз – результаты тщетны. Дети просто следуют указаниям наставников настолько, насколько полагают нужным. А зачем? Им не важно. Сказали? Значит надо. Для отметки. Но Одди, многие, не только ученики, за пределами храма считают это дело пустым, игнорируя главные правила уже на подсознании.

– А почему? Может стоит приложить больше усилий в объяснении? – Одди решил разобраться в любопытной для него задаче.

Монпа будто не слышал вопросов мальчика и продолжал:

– Причина всего того – старые храмы, в которых послушники и монахи стали угождать больше самой Великой Гармонии, а не ее учениям, еще восемьдесят лет назад. Привело это, к сожалению, к подрыву доверия в сторону Родителя Природы. Люди стали считать ее жадным и эгоистичным существом. Они перестали верить в нее как раньше. Из-за других людей…

– Но это же было давно. А как же сад? Он выращен благодаря другим людям. Значит, не все утратили веру. И значит, можно объяснить.

Монпа посмотрел на мальчика испытующе.

– Это вовсе не главный показатель веры. Не перебивай меня и слушай внимательнее. Ни смотря на подрывное положение, духовные истины от Госпожи еще остались внутри народа также на подсознании. И другие заповеди привычно соблюдаются: любовь, сострадание, справедливость и многие другие, не менее важные. Все потому, что они сильнее отзываются в сердце, чем другие чувства. Оттого, когда запреты стали пустым словом, злость, зависть, ненависть и остальные негативные качества также часто встречаются в обществе. Это видно очень ярко. И ты также тому свидетель.

Одди печально кивнул, шепотом выронил:

– Для меня это кажется странным.

– Контролировать чувства людей, а значит далее и их действия, нужно, чтобы поддерживать баланс. Ведь не каждый умеет самостоятельно быть ответственным за свои поступки. Даже наставники и послушники. – Монпа мимоходом глянул на мальчика, чтобы убедиться в его непоколебимости. – И помимо истин, с давних времен существуют инструменты контроля, подвластные не всем. Они влияют на разум существ. Могут делать это прямо, а могут и косвенно. Но в отличие от прошлого, сейчас пользуются инструментами не так, как раньше. Не так, как восемьдесят лет назад. Понимаешь? Эффект от них, отраженный в душах людей, совершенно отрицательный по сравнению с тем, каков был раньше. И таким образом, учитывая роль истин и роль инструментов, весы баланса в каждом человеке, да и в целом нашем мире, поддались изменениям. Причем не таким, каким хотелось бы. Ни смотря на все это, разум людей все еще требовал познаний. Казалось бы, логика и сострадание – важные людские характеристики, не утеряны. И баланс может регулироваться так, как нужно, а значит, он в надежных руках. Не правда. Наш народ, ставший практичным и думающим о будущем, недавно начал перегибать палку и брать больше, чем нужно. Не потому, что грешен, а потому, что представление о границах дозволенного теперь размыто. Для кого-то это к лучшему, для кого-то – наоборот… Но вылилось это нарушение в рост расслоения на бедных и богатых, на безвольных и влиятельных. Всё приводит к тому, что дела в деревнях и странах идут к тихому выживанию. Поэтому за границами наших храмов существуют страшные для тебя люди, а их дети отправлены сюда. И поэтому, существуют люди, подобные нашим гостям. Их поведение тебе было в-новинку. Они пришли сюда с одной корыстной целью. За грязные помыслы и получили небольшое наказание. К их цели я вернусь позднее.

– Не понимаю многого.

– Не беспокойся об этом. Со временем поймешь. А пока, скажу тебе истину, которую ты обязан запомнить. Наша Гармония – она также не идеальна. Ее жестокий и в то же время справедливый баланс легко разрушить и превратить в агонию. Сейчас это и происходит – разрушение. А ведь по правилам Госпожи, взамен недолговечности и частым вызовам судьбы, живым формам даются сроки радости, часто, возможности выбора, и в случае удач – спокойное существование и счастье. Однако уже… в эти правила вмешались. И скоро зло – будет являться добром, добро – злом.

– Но как же? Это всё из-за подобных гостям людей?

– Не только. Говоря об инструментах… Ты должен знать, о каких именно я говорил.

– О принципах. Но они не работают.

Одди ошибался в своих догадках, но мастер решил не переубеждать мальчика. Монпе нужно было знать, насколько резко или наоборот, суждения подчиненного стали развиваться.

– Строго говоря, инструменты работают, но ими пользуются неправильно, как я уже говорил. Почему?

– Не верят в Госпожу Гармонию…

Мастер немного помолчал и взглянул оценочно на Одди. Снова мимо. Но чем дальше он от правды, тем лучше.

– А ты знаешь, верить во что-то нужно.

– Вы говорили, что можно верить в себя, если достоин этого. А если не достоин, значит добиться такого права путем упорства и благородных высших целей.

– Верно. Должна быть истинная цель. Какая она у тебя?

– Мастер, Вы знаете, что… я еще не понимаю этого…

– Ты падаешь в осадок. Не стоит. – Монпа легонько похлопал мальчика по плечу. – Я не хотел рассказывать о нынешнем состоянии нашего общества, но теперь ты должен знать. Однако запомни, пока живешь на территории храмов, тебя не должны касаться дела внешнего мира. А верить или нет в сказанное мной – решать всегда тебе.

– Я помню.

– Как считаешь, тебе нужна будет та информация, которую я сказал раннее?

– Не знаю.

– Значит,

– Запомню ее до тех пор, пока не пойму, что с ней делать.

Мастер тепло улыбнулся.

– Теперь я расскажу тебе подробнее о том, почему нужно было отдать дань уважения стихии.

У Одди заблестели глаза. «Наконец-то!» – тут же подумал он.

– Наш второй храм – это посредническое место. Оно связывает по воле Гармонии нас и стихии…

– А у Гармонии есть телесная?..

– Хватит.

– Извините.

Мастер непоколебимо сказал необходимое:

– Этот вопрос – один из тех, о которых ты должен забыть до двадцатилетия. Не делай больше попыток спрашивать подобное.

– Всё не понимаю, почему же?

– Одди, сегодня я слишком часто повторяюсь… Запомни и держи в уме: только тогда, когда сможешь холодно и полно оценивать серьезные вещи, сможешь не только задать вопрос, но и найти ответ на него без подсказок.

– Да, мастер…

– Итак. Обитель, которая связывает стихии и нас… это место в какой-то степени можно считать живым. Ступая на их территорию, уже ничего нельзя утаить. Всё, что происходит в округе того храма и непосредственно внутри, понимают и ощущают стихии. Многогранные сущности, являющиеся ни живыми, ни мертвыми. Способные пробуждаться как в маленькой части их среды, так и в целой своей циркуляции.

– Я немного не понимаю.

– Стихии неразрывно связаны с Гармонией.

– Они – ее подчиненные? Как я Ваш?

– Не совсем. Запомни, никогда не держи зла на них. Даже, если они виновны.

– Но зло вообще держать нельзя. И почему Вы…

– Все потому что стихии подчиняются не только Гармонии. Стихии – и есть инструменты, – признался старший монах, вспомнив, что Одди нарушил на прошлой неделе одно из правил, и вероятно, мыслить уже способен не так наивно, как раньше. Монпа теперь не видел смысла утаивать от мальчика столь важную информацию о стихиях. – Они лишь иногда проявляются сами или по приказу Гармонии. Огонь, вода – то, что используется людьми больше, чем Природой. Но придет время, и ты сам узнаешь о них больше.

– Почему вода и огонь – это стихии? – не выдержал Одди и выпалил: – Вода – это вода, а огонь – это огонь… Это же просто элементы быта.

– Они не элементы быта, они – священные древние составляющие. То, благодаря чему на свет появилось все живое. И очень мало существ об этом помнит. К сожалению, в наш век стихии эксплуатирует множество тех, кому бы не стоило этого делать. Не будем больше об этом. Раз уж мы начали говорить о том, о чем не следовало бы вплоть до твоего девятилетия, то я поведаю и о том, почему ты сюда попал.

– Пришло время рассказать?

– Да. Приготовься и обдумай полученную информацию прежде, чем что-либо сказать. Итак, твое нахождение здесь – причина того, что было восемьдесят лет назад, вплоть до сегодняшнего дня. И еще одна причина – это работа инструмента вместе с людьми, использующих друг друга. Теперь ты также должен знать одну из правд, чтобы начать принимать сторону.

– Одну из правд? Какую сторону?

– Вот та правда, которую знаю я: твоя семья была сожжена огнем, когда тебе было два месяца от роду. Потому что каждые тридцать лет с момента отречения от Гармонии, людей нужно было контролировать. И на очереди именно твоя семья, перешагнувшая грань дозволенного, которую нельзя было, пострадала. – Монпа дал «переварить» мальчику информацию, затем спросил: – Что думаешь?

– Хочу знать больше.

– Что чувствуешь?

– Ничего. Мне просто интересно узнать больше.

С одной стороны, Монпа был рад услышать то, что он хотел, но с другой, не смог внешне скрыть удивления.

«Неужели он настолько холоден? Я знал, что главная его черта – любопытство. Но должно же быть что-то еще…» – думал мастер. Для него это было важным и в то же время пугающим открытием.

– А что бы почувствовал другой ученик на твоем месте? – ему не следовало спрашивать мальчика об этом, но в этот раз интерес взял верх у мастера.

– Наверное другой, хотел бы расти с родителями в семье. И узнав о такой грустной новости, почувствовал бы горечь… – Одди задумался. – И если не верил бы в Госпожу, то…

– То?..

– То… также, как и я, захотел бы узнать больше, но для свершения мести…

Мастер снова удивился. Сколь много о пороках Одди успел прочитать в библиотеке? Он считал, что вовремя обнаружил мальчика за непростительным занятием. Ему ведь исполнилось шесть лет только три недели назад. А к полным знаниям о пороках допускают при совершеннолетии, что наступает в двадцать лет. Но, мало того, что Одди сумел прочитать несколько страниц, так и, видимо, узнал из книги больше, чем хотелось бы мастеру. Ужасное допущение. Монпа спросил у послушника:

– Ты понимаешь эти эмоции?

– Нет.

– И не нужно. Я поражен твоими мыслительными способностями в который раз. Но все равно жалею, что спросил у тебя об этом. Ты – молодец. Эмоции не должны брать верх над разумом ни при каких обстоятельствах. Помни все правила и принципы, которым я тебя учил. Не забывай следовать им.

– Да, Мастер, – как-то понуро ответил Одди.

– Что же… – Монпа поднялся на ноги собираясь уходить.

– Но ведь, – маленький послушник подорвался следом понимая, что беседа окончена, – вы не всё рассказали.

– Всё важное было озвучено.

– А корыстная цель прибытия гостей? И они говорили, что кто-то еще придет. А как их наказали? Что насчет родителей и стихий? Что за сторона, которую мне надо выбрать?