Солнечное эхо

От человека пахло цветами. От человека не пахло тошно – противным запахом палки, сеющей смерть. Он не делал резких движений и смотрел не в упор на неё, а немного в сторону.

– Да ты, Патрикеевна, как я вижу, отощала совсем! Раз пришла в гости, давай я тебя попотчую, вот рыбка осталась после ухи, да и жареной щуки половина. Понимаю, маловато будет, да и возьмешь ли из рук?

Человек встал, лиса вжалась в угол. Он достал из кастрюли, стоящей на полке, два куска рыбы и, звякнув сковородкой, ещё один – большой кусок.

– Вот, смотри: я положу на пол и подвину к тебе, да вот хотя бы этой веточкой.

Он медленно стал двигать кусок к ней. Лиса настороженно следила за новым врагом. Ветка ползла к ней, распространяя такие запахи пищи, что лиса облизнулась, но на провокацию не поддалась и резко щёлкнула зубами по кончику палки.

Человек снова издал быстрый звук кукушки:

– Да ты, Патрикеевна, прямо агрессор какой! Давай я поближе подвину рыбку к тебе. Может, насмелишься поесть, а я фотоаппарат приготовлю, – он медленно взял с полки странно пахнувший предмет и сел на стул.

Лиса неожиданно легла на пол, её мордочка была совсем недалеко от рыбы. Она и сама не понимала, зачем это сделала. Силы оставили её. Сердце колотилось в груди. Человек, пахнущий цветами, пахнущий летом, отдал ей пищу. Пищу никто не отдаёт, пищу добывают и защищают от других.

Запах рыбы просто одурманивал. В желудке возникли голодные спазмы, и лису вырвало бы на пол, если бы там был хотя бы маленький кусочек пищи. Она опустила голову на передние лапы, глаза увлажнились, словно от жалости к себе, и вдруг, сама не понимая, что делает, поползла к пище. Легонько лизнула её языком, глянула на человека: он сидел и ничего не делал! В другое время она бы одним движением проглотила этот кусок. Сейчас она осторожно откусила от него маленькую крошку и приготовилась отпрыгнуть в сторону: вдруг он будет защищать свою пищу! Нет, даже не шевельнулся.

Ничего вкуснее в своей жизни она не ела! Раз – и куска как не бывало! Какое ликующее тепло разлилось по телу! Пусть пищи было мало, но она поела, и голодная смерть от бессилия ей не грозит! Не зная, что это с ней происходит, она пружинно встала на лапы и спокойно съела всю рыбу. Какая блаженная тяжесть в желудке!

Человек потихоньку направил в её сторону небольшой предмет с круглым глазом, что-то щёлкнуло, яркий свет заставила лису метнуться в угол.

– Как тебя вспышка испугала! Ладно, давай отложим фотографироваться на завтра. Ты же не утерпишь, обязательно придешь! Знаю я твои хитрости и твоё любопытство! Однако ты не поела вволю, а до норы тебе версты четыре лапы по чарыму1 бить. Пожертвую я тебе свою колбасу, мне всего два дня осталось. Перебьюсь на рыбе, окорочках, хлебе.

Лиса уже не так настороженно смотрела, как человек отодвинул доску в стене и достал из большого дупла странный предмет. Это было похоже на свернутую в кольцо змею,толстую и неподвижную, вот только запах …. Пахло мясом и чем-то остро незнакомым. Человек медленным движением бросил предмет лисе. Она отпрыгнула в угол.

– Бери, не бойся, это тебя подкрепит!

Вдруг лиса поняла, что этот человек совсем необычный. Он пахнет цветами, в его норе всегда лето и всегда много вкусной сытой пищи. Нет, он не стал менее опасный, кто их знает этих людей, вдруг достанет гремящую палку и тогда – смерть. Но что-то подсказывало ей, что этот – не достанет. Вон сколько пищи ей оставил. И этот кусок она тоже возьмет. Разгрызет на части, не разжевывая, проглотит. Она знала, что отрыгнет их лисятам, и они съедят принесенное мясо, так как молоко у неё будет только завтра. Лиса спокойно взяла эту холодную змею, разгрызла на части и, давясь, проглотила.

– Ага, вот ты и запасы стала делать! – человек поднялся, лиса насторожилась, но не сдвинулась с места.

– Что ж, пора гостье и честь знать! Если ещё за рыбкой придешь, так в сети не попадайся. Ладно, не волнуйся, я их в ящик уберу. Давай, беги домой, твои детишки от голода плачут, – он открыл двери.

Пахнуло холодом ночи. Лиса недоверчиво смотрела, как человек, тихонечко, боком, отходил от двери, открывая ей путь на свободу. В два прыжка она достигла дверного проёма и скрылась в ночной темноте. Нет, она не побежала без оглядки и не стала прыгать из стороны в строну, спасаясь от смертельного грома. Она знала: человек, повелевающий летом, человек, пахнущий цветами, – не может этого сделать. Обернулась – он стоял возле открытого входа в свою нору и смотрел ей вслед.

До скал она добежала легкой рысью, остановилась только однажды у тихо журчащего ручейка. Лакала вкусную воду, и жизнь возвращается в её измученное голодом тело. А часом позднее она блаженствовала на теплой подстилке, ощущая на своем животе лапки лисят. Они наелись принесенной пищи и забылись беспечным детским сном.

Завтра она вспомнила все, что случилось с ней, как кошмарный сон. Вот только смутное беспокойство и любопытство гнали её к норе этого человека. С горочки она видела, как он что-то делал у своей норы, как ходил на озеро и сидел там неподвижно и долго на льду, изредка взмахивая рукой. На следующую ночь она подошла поближе и сразу учуяла запах рыбы. Две довольно большие рыбины лежали недалеко от норы человека. Она долго ходила около них кругами, опасаясь подвоха, пока не учуяла тонкий запах цветов. Взяла одну рыбину, вторая выскальзывала из пасти, унесла её и спрятала под кустом. Вернулась за второй, отошла на безопасное расстояние и съела её. Эту, вторую рыбу, долго грызли лисята, ворча друг на друга.

Следующий день выдался теплый. Весна возвращалась в эти края, и лиса побежала к норе человека. Какая-то смутная тревога не покидала её. Еще издали она разглядела черное чудовище с большими глазами, стоящее у норы человека. Оно спало, и люди беспечно расхаживали рядом. Глупцы! Бежите пока оно не проснулось!

Но они что-то складывали возле чудовища, трогали его, отчего оно распускало крылья то с одной, то с другой стороны. Лиса даже взобралась на пригорок, так ей хотелось предостеречь человека, приручившего лето, от смертельной опасности. Но он сам залез в пасть этого чудища – нет, вот сумел вырваться, поднес к глазам две трубочки с блестящими зрачками и зашёл в дом. Вынес оттуда что-то, положил на то место, где раньше лежала рыба, и помахал рукой лисе.

Она перебрала передними лапками. Всё-таки он послушался её. Но тут злой человек, лиса знала: от него противно пахло трубкой, сеющей смерть, тот сам пошел в пасть чудищу, и оно проглотило его! Так ему и надо!

Странный человек подошел к чудовищу и снова помахал ей рукой. Лисе даже послышался его голос. Она в недоумении села и обвила свои ноги хвостом. Было от чего. Чудище, проглотив его, выплюнуло клубок синего дыма, дернулось и резво побежало прочь от норы.

Лиса не знала, что такое жалость.

Через некоторое время она поняла, что чудище, сожравшее людей, не вернётся к норе, и осторожно подошла. Два вкусно пахнущих куска куриного мяса ждали её. Она ела их, не торопясь, и ощущала тонкий запах цветов, запах лета.

Пожарная тренировка

Случилась эта история в конце лета. В школу к нам пришла работать завхозом женщина лет под пятьдесят. Ремонтные хлопоты, наведение косметического лоска всегда тянутся до самой приемки школы специальной комиссией. В состав этой комиссии в обязательном порядке входит представитель пожарной инспекции. Надо признать, немало нервов потратила наш завхоз на наведение должного порядка. Комиссия прибыла часам к десяти. В её составе оказалось сразу два пожарных. Один с более высокими погонами, а другой, наверное, практикант или стажер пожарного училища. Старший по званию особо ничего и не смотрел. Зато молодой старался во всю. Он осматривал все закоулки, в каждом кабинете просил принести лестницу-стремянку, поднимался к люстрам, изучал проводку и розетки. И главное, непрерывно делал заметки в блокноте! Издерганная завхоз следовала за ним тенью, стараясь смягчить проверку своими комментариями. Дошли они до кабинета информатики. В любой школе этот кабинет наиболее оберегаем, так как самый дорогой. В смысле цены. И здесь внимание пожарного стажера привлек второй огнетушитель. Как он там оказался, никто не знает. Может рабочие забыли унести в другое место, может учитель принес из другого кабинета для сравнения. На резонный вопрос пожарника – зачем два? завхоз начала свои длинные рассуждения о данном непорядке. Может проверяющему надоели постоянные реплики завхоза, может он решил устроить проверку завхозу на умение пользоваться огнетушителем, только попросил он её поделиться своим талантом по этой части пожаротушения. Та, не долго думая, как на экзаменах, отрапортовала последовательность действий и, главное, проделала их одно за другим! Когда из огнетушителя вырвалась пенная струя, ошарашенная женщина, завопила – «Помогите!». Пожарный стажер выхватил у нее огнетушитель и направил струю в шкаф с плакатами, чтобы не задеть компьютеры. На истошный крик нашего завхоза первым прибежал второй пожарный. Его глазам открылась интереснейшая картина: стажер поливает из огнетушителя книжный шкаф! Реакция была молниеносно – профессиональной. Главный пожарный сорвал со стены второй огнетушитель и направил его струю в тот же шкаф …

Через полчаса после отбытия комиссии завхоз, от которой пахло валерианой, передала нам просьбу директора школы, не рассказывать о случившемся. Мы и не говорим, мы смеемся.

Пешком по небу

Было это еще до засилья телевизоров да компьютеров. Черная тарелка репродуктора для радионовостей, да кое у кого, почти предметы роскоши – радиолы. Гибрид радиоприемника и проигрывателя виниловых пластинок. Страна потихоньку выкарабкивалась из венной разрухи. К нашей неразлучной четверке друзей прибился Колька. Семья его недавно переехала с севера, станция Листвянка, это где-то на задворках Кемеровской области. В один из летних вечеров к Кольке приехал брат, был он намного старше его, да к тому же после службы в армии работал где-то, почти в самом центре России.

Привез он ему неслыханно щедрый по тем временам подарок – футбольный мяч.

Новенькая кожа мяча пахла краской и спортивным азартом. Колька важничал и не разрешал пинать мяч ногами. Но все-таки потихоньку задор брал свое и мы стали играть в футбол, стараясь забить мяч в импровизированные ворота. Один из ударов по мячу забросил его в небольшой садик, где как оказалась, отдыхал Колькин брат. Когда мы перелезли через ограду, то Евгений, так зовут брата нашего друга, вертел мяч в руках и лицо его выражало крайнюю задумчивость.

– Слышь, Колян, обратился он к младшему братишке, ты помнишь, когда по ранению я приезжал домой, еще в Сибирь, то тоже привез тебе мяч, сколько тогда тебе было? Три, или четыре года?

– Помню я этот мячик, жалко тогда я еще был маленький, и старшие мальчишки растрепали его. Жень, ты, получил отпуск, но оставалось еще полгода войны, ушел ты снова воевать. Мы тебя домой, дождались только через два года.

– Все так, братишка, а ещё напротив нас, девушка жила, Елизавета…

И Евгений пропел немного фальшивя: «Все ждешь, Лизавета, от друга привета…»

– Вот запала она тогда мне в душу, влюбился я в неё без памяти. И что обидно – мне воевать идти, а я, ни с одной девчонкой, ни разу не целовался даже! Убьют, думаю, и вспомнить кроме родни, некому будет! Стоим мы с ней, я говорю: «Давай завтра сватов пришлю, в сельсовете распишемся» Она смеется: «Тебе три дня дома осталось быть, а там, на фронт, какой из тебя жених!»

– Тут мальчишки мяч прямо к нам под ноги забросили. Поднял я, его и так категорически ей говорю: «Это твое последнее слово?» А она, полушутя, полусерьезно отвечает: «Надежда у тебя есть, ну вот хотя бы когда Алешка, Архиповича сын, пешком пройдется по небу, я обязательно выйду за тебя!» И показывает пальцем на Алексея, тот за мячом ко мне тянется.

– Рассердился я тогда на неё, ушел, все придумки какие несуразные выдумывает, а вот сегодня мяч так же подкатился ко мне под ноги, и вспомнилось так подробно все, все! Узнать бы как у неё судьба сложилась.

Поводили мы Евгения, жил он в Челябинске, работал конструктором на танковом заводе. Тут Кольке в голову пришла идея: «Раз сама сказала, что выйдет за брательника замуж, да ещё и условие поставила, пускай выполняет обещанное!»

Написали мы письмо в Листвянку, там все друг дружку знают, почтальон доставит его в нужный дом по указанным приметам, да и забыли о нем.

Дней через двадцать приходит ответ на имя Николая. Читали мы его хором. Оказалось, помнит Елизавета бравого солдатика Женьку, очень сожалеет о своем отказе выйти за него замуж, и условие свое, дурашливое, тоже помнит и раз такое дело, согласна исправить ошибку, тем более, семейная жизнь её не заладилась.

Переправили мы это письмо Евгению в его танковый город. Через год они уже как муж и жена приехали к нам в гости. При встрече обняла Елизавета Ивановна, каждого из нас, благодарила за письмо и про «семь шагов Алешки, сына Архиповича, тоже вспомнила – раз обещала, надо выполнять!»

Вот такие дела … У Кольки уже двое племянников в школу пошли. Такая вот история.

Да, чего это я не досказал? А вот – фамилия Алешки, сына Архиповича – Леонов!

Алексей Архипович Леонов, космонавт, который первым вышел в открытый космос, прогуляться пешком по небу. Так что тут обещанное как хочешь, а выполнять надо было.

Лови «зайца»

Молодость не без глупости. Решил я, что одиннадцать лет школы, от звонка да звонка для меня слишком неподъемный срок. В пятнадцать лет о многих профессиях знаешь и судишь по названиям. Столяр – плотник, звучало приятно для моих ушей. Отец изредка строгал и сколачивал какие-то доски. Упруго завивалась стружка, смолистым ароматом пахли опилки. Шершавые доски под острым жалом рубанка приобретали блестящую гладкость и схваченные гвоздями превращались в изящные ящички для рассады или полки для книг.

На семейном совете решено было, что еду я в Усть-Каменогорск, получать вожделенную профессию. Мать высказала сомнения по поводу моей учебы в далеком и абсолютно незнакомом городе. В первых она считала, что я еще молод для самостоятельного обучения и проживания. Во вторых вдали от дома в городе полном соблазнов я сверну с правильного пути на кривую дорожку. Отец решительно пресек все женские непонимания жизни. В первых пятнадцать лет уже немалый срок жизни. Во вторых в городе проживала моя старшая сестра недавно вышедшая замуж. Она на первых порах поможет мне с обустройством моей городской жизни.

Мое первое путешествие в областной центр началось с длинной дороги, завершившейся часов в пять августовского вечера. Город открылся неожиданно, когда автобус, поворчав двигателем, перевалил через небольшой перевал. Блестели стекла многоэтажных домов, за высокие трубы цеплялись лисьи хвосты дыма. Надо ли говорить, что пока доехали до автостанции, я изрядно повертел головой, разглядывая улицы, дома и прохожих. Сестра вместе с мужем, предупрежденная телефонным звонком, встретила меня слегка обалдевшего от обилия машин и людей и повезла домой на стареньком «москвиче». Измотанный дорогой и обилием новых впечатлений, я мгновенно уснул после ужина.

Утро разбудило меня городским шумом и непривычной постелью. Выбранное мной училище располагалось где-то в районе стройплощадки. Добираться до будущей учебы было удобно еще и тем, что нам вместе с сестрой можно было доехать на трамвае. Мне понравилось ехать в дребезжавших и позванивающих на зазевавшихся прохожих вагончиках.

Сестра выходила раньше остановки за две.

Вручив мне билеты, с наказом не потерять их до выхода из трамвая, она сошла, помахав на прощание мне рукой. А я поехал дальше навстречу пока неизвестной мне судьбе. Через остановку кто-то тронул меня за рукав:

– Ваш билетик? какая-то тетенька деловито и сурово смотрела на меня.

– Мой билетик! с уверенностью ответил ей я.

– Дайте мне его посмотреть! протянула она руку.

– Вот еще чего! Купите себе и смотрите сколько угодно! Стоящие рядом люди развернулись и с интересом прислушивались к нашему разговору.

– Молодой человек, я контролер! Не унималась тетенька.

– А я, студент! Ответил ей я. Мне нравилось это слово. В объявлении, которое разместило в газете училище, было сказано: «Иногородним студентам предоставляется общежитие»

– Молодой человек, вы не понимаете, я проверяю, у всех ли есть билеты, вдруг вы едите «зайцем»!

– Ни с каким зайцем я не еду! Я ехал с сестрой! Мой протест вызвал смех половины пассажиров вагона.

– Так, потеряла терпение суровая тетечка, либо вы платите штраф, либо вы предъявляете билет, и я погашу его!

– Чего его гасить, он не горит! Еще крепче сжал я билеты в ладони.

– У вас, что не все дома? Она раздраженно покрутила пальцем у виска.

– А вы что, в гости собираетесь прийти? Не уступал ей я. Пассажиры откровенно веселились, глядя на нас.

Тут объявили мою остановку, я полез напролом к двери, волоча за собой намертво вцепившуюся в меня зловредную тетку.

– На, смотри, разжал я вспотевшую ладонь с бесполезными теперь для меня билетами.

– Так чего ты мне голову морочил? Тетка сложила билеты пополам и зачем-то надорвала их. Вернула их мне и отошла к другому краю остановки.

Минут через пять я стоял у ворот училища. И вдруг меня осенило – если все в городе такие бестолковые и цепляются неизвестно к чему, то, как я буду тут учиться?

Купив билет на автобус до дома, я позвонил по телефону сестре на работу. На её расспросы ответил, что не буду учиться и жить в городе. Правда, свое обещание я не сдержал, через два года поступил в институт и на пять лет стал городским жителем.

Вот так трамвайный контролер отбила все мое желание стать столяром – плотником.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.