ПолЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Часть 5

Нахлебавшись суггестивного бреда, усиленного ретрансляторами, многие из юного поколения заразились политикой, стали гипнотиками, а то и зомбаками, кучковались на Майдане, привлеченные сомнительной романтикой и возможностью безнаказанно крушить и ломать, при этом – называться «героями».

Остальная же молодежь, обладавшая врожденным здравым умом, а так же имеющая адекватных родителей, сидела дома, пережидая смутные времена.

К последней категории относилась моя юная любовница – Маленькая Вера. Она, как жена декабриста, следовала за суженым в далекую ссылку.

***

Я смотрел в заледенелое окно маршрутки, провожал глазами мелькавшие за стеклом серо-белые деревни, поля и перелески, а сам думал о Вере, и о том, что при первой же возможности, мы зарегистрируем брак, затем обвенчаемся по православному обряду.

«И она станет моей законной женой».

***

А еще я думал о неприступной и неизведанной мною Анне.

«Сегодня, или завтра, ее похитят зомбаки – натешатся и выбросят, как сломанную куклу.

И то место, которое она так не хотела мне отдавать, будет многократно использовано, разодрано и выпотрошено чужими.

Велиал говорил, что она, тогда, в кабинете, вроде как смирилась со своей участью. Может быть…

Но мне проще думать, что «нет!», что она пренебрегла мною.

И ее «Негодяй!» по окончании свидания, и рефлекторное брезгливое содрогание плеч, когда я хотел ее обнять на прощание…».

***

Я злорадно ухмыльнулся, вызывая в памяти надменное Анино лицо – обновленную копию лица Авдотьи Панаевой с известного портрета. Я представлял, каким оно будет после экзекуции.

«И поделом! И незачем об этом думать».

Повернул голову к Вере, которая пробовала в дороге читать и безуспешно боролась со сном. Обнял ее за плечи.

Девушка подняла на меня сонливые глаза – там светилась благодарность и любовь.

Глава шестая

Вечер, 25 января 2014 года, суббота

***

Проехав сотню километров по житомирской трассе, мы вышли на заметенную снегом обочину и поковыляли к селу.

Благо, особого багажа у нас не было, а то пришлось бы нагруженными тащиться около трех километров по нечищеной дороге.

***

Нет унылее картины, чем нынешняя украинская деревня зимой, в конце января.

Еще на моей детской памяти, во времена Союза, в любое время года, даже зимой, деревня жила своей колхозной жизнью: по улицам сновали грузовики и трактора с прицепами; румяные, замотанные в нарядные платки доярки спешили на ферму; неспешно, скрипя деревянными большущими колесами, передвигались возы, запряженные парою лошадей, а то и одной лошадкой. На возах сидели невозмутимые ездовые, неспешно посасывая самокрутки да беззлобно похлопывая лошадок по крупу вожжами или батогом.

Зимнее село моего детства жило, суетилось, пахло прелой соломой, мороженным силосом и навозом.

Теперь же оно пахло независимостью, опустошением и смертью.

***

По снежной целине мы с Верой добрались к бабушкиному дому, который вот уже семь лет стоял заброшенный. После маминой смерти я туда не наведывался.

Ржавый замок долго держал нас на пороге, но победа над просевшей дверью радости не прибавила: в доме пахло сыростью и мышами. Пол в углах провалился, штукатурка местами обсыпалась, открывая унылые пятна из почерневшей дранки, скрепленной грязно-коричневой глиной.

Освободив частицу пространства, и сделав его условно обитаемым, мы свалили вещи на кровать, принесли из сарая трухлых отсыревших дров и принялись растапливать печку, которая за столько лет бездействия рассохлась и напрочь не хотела отдать нам частицу своего тепла.

Измученные, пропахшие сыростью и гарью, мы только к вечеру немного обустроились и сели перекусить.

***

Жуя бутерброд, и украдкой наблюдая за Верой, я понимал, что без денег, без работы, без достаточных запасов продуктов и даже дров, вряд ли мы задержимся здесь надолго.

«А ЖЕЛАНИЕ загадать НЕЛЬЗЯ!»

Я чувствовал Верино недовольство, пробовал шутить. Девушка, не желая меня обидеть, тоже отвечала шутками.

Выходило наигранно и глупо.

У меня дрожали руки от бессилия и обреченности, хотелось заорать или грохнуть об пол чем-либо стеклянным. Благо, посуды под рукой не оказалось.

Я боялся, что в таком настроении наговорю ерунды, ехидно подшучу над Верой, или вспыхну от обиды на весь мир.

И ко всему окружающему кошмару мы еще и поссоримся.

Лучше уж спать.

***

Не раздеваясь, мы улеглись на продавленной кровати. Укрылись воняющим плесенью одеялом.

От переживаний, от тоски и отчаянья, от надуманных картинок экзекуции над Аннушкой, на меня нашло дикое извращенное желание.

Ненавязчиво, чтобы не обидеть, я начал приставать к Вере, но та, видимо, почувствовав мой зуд, предупредительно замоталась одеялом и раздраженно оттолкнула мою руку.

Это еще больше меня обидело.

«Лодку любви несет на острые рифы, и она не выдержит…».

Так и заснул – обиженный и злой.

Глава седьмая

Ночь с 25 на 26 января 2014 года

***

Мне снился Рет Батлер. Я знал, что это Велиал, потому не удивился.

– Сгинь! Я ВСЕ сделал и ВСЕ отдал…

Велиал лишь брезгливо скривил красивые губы, глянул снисходительно. Взмахнул рукой.

Перед глазами, словно стеклышки в калейдоскопе, замелькали образы девочек, девушек и женщин, которые мне когда-либо нравились. В которых я, даже мельком, даже походя, влюблялся. Которых я незаслуженно и порочно хотел.

Их были сотни, тысячи.

Замелькали голыми коленками хорошенькие одноклассницы и школьницы из моей школы, девчонки-соседки и подружки из далекого детства. А с ними и учительницы, и мамы одноклассниц.

Затем хороводом закружились сокурсницы моей группы и параллельных групп из студенческой юности.

Затем молоденькие коллеги-учительницы из школы, где я преподавал после института, и даже жена директора, и даже школьница Алинка из общежития.

Затем замельтешили лица, юбки, ноги и попки женщин из серого настоящего: и Настенька, и моя Маленькая Вера, и даже Аня, возможно уже покойная, которую отдал на потеху зомбакам.

И я понимал в этом дивном сне, что стоит мне загадать ЖЕЛАНИЕ, как все они – по моему велению! – придут в любое время, хоть сейчас, и в том обличии, в котором их знал. И будут служить мне, и исполнять сокровенные мои фантазии. Стоит лишь загадать ЖЕЛАНИЕ…

Рет Батлер посмотрел на меня, затем легонечко улыбнулся, будто извиняя. Ободряюще подмигнул.

«Все ошибаются. Но Лучезарный готов простить неразумного оступившегося брата, и тогда…» – прошелестело у меня в голове.

***

Рет Батлер опять щелкнул пальцами.

Я увидел себя в дорогом костюме, на престижном литературном форуме.

Я раздаю автографы на своей новой книге, еще пахнущей типографской краской.

Ко мне выстроилась очередь из поклонников и поклонниц. Организаторам форума неудобно передо мною за ТАКУЮ толпу и радостно, что СТОЛЬКО народу привалило, не смотря на недешевые билеты.

А я раздаю автографы и подсчитываю в уме: какой будет выручка от проданных книг. Замечаю, что вся подготовленная партия разлетелась, как горячие пирожки в школьной столовой.

Я раздаю автографы неспешно, по-барски стараясь угодить каждому, указать имя, пожелать заветного.

А они, мои поклонники, особенно поклонницы, наперебой желают сфотографироваться со мною, или хоть бы дотронуться до живой легенды, хоть бы приблизиться и вдохнуть запах.

Я им разрешаю. Особенно поклонницам.

Я соглашаюсь позировать, самодовольно замечая, как их подружки дрожащими руками достают фотоаппараты и телефоны, спешно щелкают, а я обнимаю поклонниц, чувствуя кончиками пальцев сквозь тоненькие кофточки и платьица бретельки их лифчиков и резинки трусиков, порою, вроде случайно, опуская ладонь на упругую ягодицу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.