Громовое колесо. Золотое перо

– Я обещался барону, – набычился купец. – Или плати немедля, или проваливай.

Византиец махнул рукой охоронцу, и тот подвез ему длинный серебряный ларец. Крышка откинулась, и купец ахнул. В ларце мерцали и переливались драгоценные камни всех цветов радуги.

– За эти камни весь Новоград можно купить али большой дворец в Царь-граде, – надменно проговорил воин. – Ну так что, продашь? Али нам убраться подобру-поздорову?

– Э-эх, пропасть мне на этом самом месте, по рукам! – купец махнул рукой и жадно схватился за ларец. – Эй, вы, отдайте новому хозяину купчую на девку! Можешь, господин, ее с конем забирать!

– А не свалится ли она с коня? – недоверчиво прищурился византиец, бросив на меня еще один придирчивый взгляд.

Я бы тоже засомневалась на его месте – видок у меня был похуже даже того самого чучела.

– Ты ее, господин, поперек седла веревками примотай, – посоветовал купец, не выпуская из рук драгоценности. – Поумнеет, глядишь. Болтать меньше станет.

– Почто мне мертвая неболтливая девка, – натянуто хмыкнул всадник, получил купчую и подъехал ко мне.

Я уткнулась взглядом в конскую гриву, вот такого поворота событий мне еще только не доставало.

– В седле удержишься? – надменно спросил византиец, забирая у охоронца купца повод, ответа не дождался и велел. – А ну-ка, в лицо мне гляди!

– Да шел бы ты…, – прошипела я и уткнулась взглядом в холодные темно-серые глаза лучника воеводы Олега.

Не может быть! Его же не случилось в Новограде, когда на нас разбойники напали! Все, конец мне. Придушит и выйдет прав. Потом надает по шее и снова придушит…

– Удержишься, – усмехнулся Сокол, догадавшись, что я его наконец узнала и о чем сейчас лихорадочно размышляю. – А коли нет, на себя пеняй.

Он дернул за повод, объехал обалдевшего от счастья купца и пустил коней в галоп. Охоронец поспешил за нами.

Погода продолжала портиться, и всадники, посовещавшись, повернули к ближайшему селению, чтобы переждать непогоду. Мне, правда, было уже все равно – я страшно замерзла, голова болела нестерпимо, картинка перед глазами все время норовила куда-то поплыть. Наверное, Сокол неверно оценил мои силы, и я все же вскорости сползу с седла. Сокол и сам это понял, потому что придержал коня и поехал вровень со мной, чтобы подхватить, если соберусь падать. Хорошо хоть он мне руки не развязал – можно было за луку седла не держаться, иначе давно бы съехала вниз.

Мы въехали в небольшое селение под проливным дождем. В черном небе вспыхивали зарницы, завывал ветер. Я уже ничего не могла различить сквозь потоки воды и темноту, даже лай собак слышался отдаленно и глухо.

Потом веревки дернуло, охоронец Сокола снял меня с коня и поставил на ноги. От ветра капюшон отлетел назад, и передо мной предстал Леший, грозный и встревоженный одновременно.

– Леший, ты живой! – я вцепилась в его плащ, темнота вокруг продолжала сгущаться. Может, она только в моей голове? – Как же я рада…

– Нечего мне зубы заговаривать! – рявкнул хазарин. – На сей раз от выволочки не отвертишься! Мы уже и не чаяли тебя отыскать, бедовая твоя голова!

– Да, да, – старательно согласилась я, начиная тихонько сползать вниз. – Голова у меня точно… Я на все согласная… Только можно, я прилягу чуток…

Леший крепко взял меня за плечи, вгляделся в лицо:

– Где болит? – резко спросил он, не отрывая от меня напряженного взгляда.

– Голова… где ударилась, и в висок отдает…, – уже не очень связно пробормотала я. – Но это ничего… ты прав… меня давно пора выдрать…

И тут я ухнула в какую-то черную яму, а встрепенувшись, увидела, что мы уже в избе, в теплой полутьме у жарко натопленного очага. Я полулежала на лавке в чужой рубахе до пят, укрытая одеялом, а рядом сосредоточенный Леший аккуратно ощупывал мне голову.

– Жить-то буду? – я выдавила кривую улыбку.

– Не ведаю пока, – откликнулся знахарь и протянул мне ковш с горячим и терпким напитком. – На-ка вот, согрейся, замерзла совсем.

– Спасибо, – я с наслаждением глотнула, подержала ковш в ладонях, сделала еще глоток. – Леший, прости меня, я не хотела тебя рассердить…

– Я и сам хорош, – поморщился хазарин. – Не стоило мне тебя одну оставлять. Да и уж коли недоброе заподозрил, в Новоград вернуться следовало, а не в ворота лезть… Сглупил я знатно! Моя вина, что ж тут еще молвить. А тебе стоит выполнять, что обещано! Мы ж едва тебя отыскали, и лепо, что купец от жадности обо всем позабыл. Сокол так византийцем обернулся, даже я поверил. А коли б не сумел?

Я тяжело вздохнула и опустила взгляд – возразить мне было нечего.

– С Милой хоть все в порядке?

– Живехонька и здорова, лишь о кусты оцарапалась. Ее разбойники не заметили, торопились тебя поймать.

– Фигушки бы поймали, если б не та коряга, – вновь расстроенно вздохнула я.

– Не усомнюсь, так и есть, – хмыкнул Леший. – Волянда жаловался все, что ты его шайку едва не уморила, так улепетывала.

– А ты б не улепетывал? – я чувствовала себя полной дурой и не поднимала глаз.

– Будь на месте твоем – еще как бы! – со всей возможной искренностью согласился Леший.

Хлопнула дверь. Сокол, уже в одежде и кольчуге дружинного, принес скомканный тюк византийских нарядов и швырнул их в очаг. Вверх взметнулись искры.

– Княжество не спали, – буркнул Леший. – Зима уж близко.

Сокол не ответил – он явно был не в духе. Неужели он тоже злится из-за меня?

– Леший, – тихо попросила я. – Пусть Сокол меня стукнет наконец. Может, ему полегчает.

– Успеет, – недовольно откликнулся знахарь. – Лишь когда я позволю.

Лучник бросил на побратима осуждающий взгляд и так же молча вышел в дождь. Я загрустила.

– Сокол злится на тебя справедливо, – заметил Леший. – Перепугала ты нас знатно. Помысли, что еще князь скажет.

– Он знает?

– Князя еще нет в Новограде. Задержался он в пути, Сокола гонцом прислал и часть дружины с ним. Они аккурат мимо селения проезжали. Там их Мила встретила да поведала, что с нами приключилось. Дружинные разбойников перебили – тех, кто внутри селения оставался в засаде – освободили поселенцев да меня заодно, а после уже мы с Соколом по следам отыскали тех, кто за тобой в погоню убег. И потолковали с ними душевно. Не сразу нам удалось все вызнать, Волянду в пыточную волочь пришлось. Верещал он, что свин подзаборный, – хазарин поморщился от неприятных воспоминаний.

– Ну не отрубит же Рарог тебе голову из-за меня?

Леший бросил на меня осуждающий взгляд:

– Я в ответе за то, что содеял, и князю о том поведаю, едва он вернется. Что порешит, безропотно приму. А вот как он тебя по головке погладит за бездумную выходку?

– Может, не скажем брату?

– Не скажем? – едко заметил неслышно вернувшийся в избу Сокол. С его плаща и кольчуги ручейками сбегала вода. – Молвишь Рарогу, будто о лавку стукнулась? И кто ж тебя, княжна, столь лепо врать научил?

– Я ради вас же…

– А нам надобна ли твоя защита?

– Брат, остынь! – сурово проговорил Леший, но тут вскинулась уже я.

– Так я, значит, вру все время, да?! Это я тебе и про Бабая наврала?! Хочешь, прямо сейчас докажу, кто прав?

– Ольга!!! – Леший первым догадался, что я имею в виду, и так рявкнул, что посуда подпрыгнула, а перепуганная хозяйка избы, и так сидевшая в дальнем углу, вылетела за дверь. – Ты что плетешь?!

А что, идея, конечно, плохая, но не такая уж и идиотская, если подумать. Нет, все же идиотская… А если…

– Коли еще раз повторишь подобное, – до ужаса ровно произнес Сокол, вслед за побратимом сложивший два и два, – ты от меня боле ни слова не услышишь.

– А теперь я их слышу много?!

Леший положил мне на плечо тяжелую руку.

– Охолонись уже, – строго произнес он. – Хватит двух глупостей на два дня. Вот, глотни, легче станет.

Я послушалась и едва не задохнулась от едкого вязкого напитка.

– Что это т… такое? – меня мягко откинуло на лавку, в голове заклубился туман.

Леший не ответил, а вместо того быстро, коротко и точно полоснул по ссадине ножом. Я вздрогнула от резкой боли, но та скоро пошла на убыль, да и голова стала болеть все меньше и меньше.

– Легче тебе? Вот ведь попала ты к жадным остолопам, чуть княжну не уморили. А надо-то было всего-навсего вовремя рану промыть.

– От них дождешься, – я крепко зажмурилась, чтобы не видеть, что это горячее течет по щеке.

– К завтрему про боль позабудешь, – пообещал Леший, аккуратно перевязывая мне голову. – Всборе заживет все, небольшой след получишь на память, не обессудь уж. А теперь спи, сил набирайся. Утром в путь пора.

– А выдрать? – пробормотала я сквозь наваливающийся сон.

– Спи уж, тебе и так довольно на сегодня, – усмехнулся Леший. – А в Новоград вернемся, я прослежу, чтоб ты дня три лежмя пролежала. Прыгать станешь, князю пожалуюсь.

– Не надо ему говорить…

– Спи, я сказал! Уж сам решу, как поступить, без девичьих капризов!

Дважды уговаривать меня не пришлось, я повернулась на бок и тут же провалилась в теплый, сладковатый дурман.

Дружинные, решив, что сморило меня на совесть, сели за стол и завели тихую беседу. Я вроде и спала, но отчего-то слышала каждое слово. Или же мне все приснилось…

– Все ж любопытно мне, – устало проговорил Леший, – ежели купец догадается, как его провели, что замыслит?

– Побыстрее поспешит из княжества убраться, жив покуда, – мрачно усмехнулся Сокол. – Купчая на княжну у меня, самоцветы – у него. Коли понял бы, что мы князю служим, говорить бы с нами не стал, но ежели уж схватил ларец, обратно его не выпустит.

– Вот собачья порода, – тяжело вздохнул Леший. – Глядишь, и к добру. Барону проболтаться не успеет.

– Барон прознает, уж поверь. И не позабудет, кто ему удружил, – с легкой улыбкой произнес Сокол словно о чем-то неважном.

– Поостерегся б ты его, – не спешил разделять беспечность побратима Леший. – Парацельс молвил, он, как и Хула, приплыл за твоей головой. А ты ему тотчас дорогу перешел, будто в насмешку.

– Парацельс желает меня в жреческой кабале навек оставить, – поморщился Сокол. – Чем оно от смерти отличается? Почто мне ему доверять?

– Но молвил-то он верно – опасность вам с Милой грозит нешуточная. А барону, гляжу, еще и Камень переписать невтерпеж. Как бы беды непоправимой не вышло. Помысли-ка, брат, ежели он поймет, кто Ольгу защищает и отчего, как поступит?

– Еще не доставало мне от барона прятаться! – рассердился лучник. – Дела мне нет до его желаний.

– Купчую-то спалишь?

– Почто? – даже удивился Сокол. – Пускай у меня хранится. Княжне в назидание и ей же в защиту. Впредь умнее будет.

– Она лишь меня и Милу уберечь хотела.

– Не должно ей так поступать, – Сокол потер лоб, прогоняя усталость. – Она – княжна и толмач ведовской. Погляди, брат, что вышло. Барон едва в холопы ее не получил. Князь разгневается и вовсе воли ей впредь не даст. Я клятву страшную нарушил, великими бедами оно грозит моей земле.

– Брат, ты, как и она, по сердцу поступал, – ободряюще положил руку на плечо Соколу Леший.

– Сердцем чувствовать мне заповедано, – невесело усмехнулся лучник. – На иной чаше весов великий город стоит, защита словенских княжеств от таких, как эти стервятники – Хула да Хельмут.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.