Научные труды по несостоятельности (банкротству). 1849–1891 – Том II

Научные труды по несостоятельности (банкротству). 1849-1891

Под редакцией профессора С. А. Карелиной

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

имени М. В Ломоносова

Юридический факультет

Под редакцией профессора С. А. Карелиной

Издание выходит при поддержке и участии компании ООО «Карелина и партнеры» и Московского отделения Ассоциации юристов России

© ООО «Юстицинформ», 2021

LOMONOSOV MOSCOW STATE UNIVERSITY

Law Faculty

COLLECTED PAPERS ON INSOLVENCY (BANKRUPTCY)

1849–1891

Vol. II

Edited by Professor S. A. Karelina

Moscow

YUSTITSINFORM

2021

The book is published with the support and participation of “Karelina and Partners” LLC and

Moscow Branch of the Association of Lawyers of Russia

Collected papers on insolvency (bankruptcy). 1849–1891 / Lomonosov Moscow State University; comp. V. I. Mikhaylova; ed. by Prof. S. A. Karelina. – Vol. II. – M.: Yustitsinform, 2021. – 240 p.

This publication is the result of a comprehensive study to identify works on insolvency (bankruptcy) related to the prerevolutionary period. Additional grounds for reflection are needed at the current stage of development of the insolvency (bankruptcy) institution, when new issues arise in the field of legislative regulation and enforcement practice, and “new old” names are important, which are very likely not to be ignored. Due to the need for address the authors’ private opinions, emphasis is placed on periodicals.

This publication will be interesting both for those who have been conducting research in the field of insolvency (bankruptcy) for many years, and for those who only have the desire to step on the path of an extraordinary and intriguing “competitive” process.

Keywords: insolvency, bankruptcy, tender law, commercial law, statutes.

© LLC «Yustitsinform», 2021

Предисловие

Дорогие читатели!

На сегодняшний день институт несостоятельности (банкротства) претерпевает ряд коренных изменений – пожалуй, еще более нормативно фундаментальных и концептуальных, чем за последние годы, начиная с 1992 года.

Совершенствование отечественного института банкротства зачастую происходит под значительным влиянием иностранного права, и кажется, не принимается во внимание тот богатейший опыт, который был накоплен в России в течение даже не многих десятилетий, а столетий развития законодательства и правовой мысли! Не умаляя по достоинству оценивая достижения иностранного законодателя и правовой доктрины, между тем заметим, что бесценные исследования отечественных авторов XIX–XX вв. содержат ответы на многие вопросы, которые волнуют современных реформаторов. Правовые проблемы установления требований различных групп кредиторов, привлечения к ответственности субъектов отношений несостоятельности (банкротства), оспаривания юридических действий должника, формирования конкурсной массы, очередности удовлетворения требований кредиторов и другие вопросы уже неоднократно становились предметом исследования российских ученых в течение последних столетий.

Так, на современном этапе развития института, когда возникают все новые вопросы, ответов на которые набирается не так много, необходимы дополнительные основания для размышлений, важны «новые старые имена», которые с большой вероятностью не останутся без внимания. Нужна еще одна движущая сила, которая, возможно, задаст новый вектор и станет поддержкой тому, что имеется уже на данном этапе.

Поэтому в первую очередь авторы этого издания ставили перед собой цель максимально приблизить современного читателя к тем идеям, которые по праву могли бы быть фундаментом, базой для совершенствования института несостоятельности в настоящее время.

Ставя перед собой подобную цель, нельзя ограничиться какими-либо рамками – необходимо сделать шаг максимально назад, в прошлое, окунуться в ту атмосферу, проникнуться ею, и было сделано в настоящем издании. Так, например, «Итоги судебной практики Правительствующего Сената», составленные И. Даниловым, датируются 1835 годом.

В силу необходимости обращения к самым частным мнениям акцент сделан на периодике. В настоящем сборнике можно найти труды, опубликованные в Юридическом вестнике Московского юридического общества (1870-е годы), Журнале гражданского и уголовного права (1870—1890-е годы), Журнале Министерства юстиции (1890-е годы) и т. д.

В издании можно открыть для себя, возможно впервые, имена П. П. Цитовича, А. Фриде, Е. А. Нефедьева, Н. А. Неклюдова, О. Пергамента, А. Остроградского, А. А. Башмакова, А. П. Башилова и многие другие.

Научные труды будут не просто интересны, и полезны для прочтения как тем, кто уже многие годы проводит исследования в сфере несостоятельности (банкротства), так и тем, кто только имеет желание впервые ступить на путь изучения такого интересного и глубокого института несостоятельности (банкротства).

Данное издание, безусловно, представит также интерес для практикующих юристов – представителей различных профессиональных сообществ, поскольку исследования многих авторов основаны на анализе судебной практики и выявлении основных тенденций развития законодательства соответствующего периода.

Пользуясь возможностью, хотела бы выразить огромную признательность моей ученице – Валерии Михайловой. Именно благодаря ее энтузиазму, ответственности, искренней преданности своему делу данную книгу вы держите в своих руках!

За оказанную спонсорскую помощь и поддержку в издании «Научных трудов по банкротству» мы выражаем благодарность президенту Коллегии адвокатов Московской области «Рогачев, Высоцкий и партнеры» Рогачеву Андрею Александровичу, а также вице-президенту АНО НИИ «АКАДЕМЭКСПЕРТИЗА» Захарову Михаилу Сергеевичу. Желаем вам здоровья, благополучия и успехов! Надеемся на дальнейшее сотрудничество и вашу заинтересованность в популяризации научных трудов по банкротству.

Друзья! Более 25 лет занимаясь исследованием института несостоятельности (банкротства), не перестаю открывать для себя всякий раз все новые и новые страницы этого института, бесконечно восхищаясь его глубиной и уникальностью! Я верю, что представленное издание поможет и вам открыть эту глубину и уникальность!

С. А. Карелина,

доктор юридических наук,

профессор кафедры предпринимательского права Юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова,

руководитель магистерской программы «Правовое регулирование несостоятельности (банкротства)»

Слово от составителя

Настоящее издание выступает продолжением первого тома трудов по несостоятельности (банкротству)[1], относящихся к дореволюционному периоду, и более того, только лишь промежуточным сборником, включающим в себя редкие и ценные работы правоведов в сфере банкротства.

Именно так, уважаемый читатель, можно представить этот том: идея переиздания трудов обрела довольно широкие масштабы – к большому удивлению и гордости за исследуемый правовой институт нами было обнаружено его по-настоящему богатое теоретическое и правоприменительное наследие.

На страницах данной книги Вы откроете для себя еще один труд широко известного любому современному специалисту по банкротству А. Х. Гольмстена, изучите еще одну работу правоведа-практика А. И. Маттеля, который уже стал Вам небезызвестным благодаря первому тому, познакомитесь с еще одним представителем юридического общества А. Ф. Соколовым и другими.

Замечательной особенностью настоящего издания стало также включение в него пьесы А. Н. Островского «Свои люди – сочтёмся». Это произошло неслучайно, ведь первоначальные названия комедии, впервые публично прочитанной в 1849 году, – это «Несостоятельный должник», «Банкрот» и «Банкрут, или Свои люди – сочтёмся».

Желаем приятного чтения и продуктивного исследования новых, пока еще не изведанных сторон дореволюционного института несостоятельности (банкротства).

В. И. Михайлова

Договор комиссии и несостоятельность

участвующих в нем лиц[2]

В. С. Садовский

Садовский Владимир Степанович (1841–1919) – юрист, специалист по морскому и гражданскому праву. В 1868 г. представил в Новороссийский университет диссертацию «О развитии рабочих ассоциаций как меры государственного благоустройства» и был избран приват-доцентом университета. В 1885 г., дослужившись до чина статского советника, переезжает в Петербург. В 1892 г. уже в чине действительного статского советника становится сотрудником 4-го Департамента Правительствующего сената, членом Редакционного комитета по составлению гражданского уложения в этом качестве разрабатывает и публикует проекты статей о Товариществе полном на вере. В 1900 г. становится членом Особого совещания для составления проекта уложения о торговом мореплавании и разрабатывает ряд основных положений. В 1904 г. исполняет обязанности обер-прокурора во 2-м Департаменте Правительствующего сената и юрисконсульта Главного управления торгового мореплавания и портов, в 1907–1916 гг. – члена совета министра торговли и промышленности (с 1909 г. – в чине тайного советника). В 1916 г. вышел в отставку в 1919 г. совершенно больным умер в голодном Петрограде.

Имущественные и личные отношения, возникающие между участвующими в договоре комиссии лицами, вследствие особенностей, свойственных этого рода договорам, представляются весьма сложными во всяком случае, гораздо сложнее, нежели те, которые возникают из однородного договора – договора доверенности. Но если или другое из означенных лиц впадает в несостоятельность, то это еще более усложняет их отношения и затрудняет их понимание.

Чтобы уяснить, какое влияние на отношения между препоручителем и комиссионером оказывает открытие несостоятельности того или другого из них, необходимо припомнить, в чем заключается существо комиссии и комиссионных отношений. С помощью добытого при этом материала возможно будет выяснить и вопрос о принадлежности комиссионного имущества в том или другом фазисе исполнения комиссионного поручения, что собственно говоря, и составляет главный предмет настоящей статьи.

Названию «комиссионер» не всегда не везде придается одинаковое значение. Это следует сказать не только об обыденной жизни, о торговой практике, о многих иностранных законодательствах.

Можно принять за основное положение, что договор комиссии состоит в том, что одна сторона – препоручитель – дает, а другая – комиссионер – принимает на себя поручение заключить какую-либо имущественную сделку, причем сделка эта заключается от имени не того лица, которое дает поручение, а того, которое, в сущности, является только представителем дающего поручение[3]. То обстоятельство, что комиссионер заключает сделки от своего имени, составляет ту характеристическую особенность комиссии, которой обусловливается своеобразность отношений, возникающих между участвующими в договоре комиссии лицами. В особенности своеобразно положение комиссионера, который является в двойственной роли: по отношению к препоручителю – он поверенный, действующий в его интересе, для него; по отношению к третьим лицам, с которыми он заключает сделки, он является стороной, самостоятельным контрагентом. Комиссионер заключает сделки, принимает на себя обязательства и приобретает права от своего имени, лично, для себя, для препоручителя, так что комиссионер только формально является имеющим права и несущим обязанности, в сущности, материально, права эти, с самого их возникновения, принадлежат препоручителю, равно на него же должна пасть и ответственность по принятым комиссионером на себя обязательствам. Но для того чтобы препоручитель мог лично воспользоваться результатами заключенной комиссионером за его счет сделки, необходимо, чтобы приобретенные по сделке права были уступлены ему комиссионером[4].

Комиссионер действует на основании данного ему поручения, содержанием которого определяется круг его прав и обязанностей. В этом отношении комиссионеру свойственны те же родовые черты, и вообще поверенному, что касается отношений его к препоручителю; в других, весьма существенных отношениях комиссионер резко отличается от поверенного, понимаемого в тесном смысле этого слова.

Поверенный, который действует не только за счет, от имени своего доверителя, устанавливает непосредственные между ним и третьими лицами обязательственные отношения, которые получают силу для доверителя в самый момент их установления, вследствие одного факта этого установления, без всякой переуступки ему со стороны поверенного. Отношения же, устанавливаемые комиссионером, возникают непосредственно между ним и третьими лицами, и хотя отношения эти имеют обязательное значение для препоручителя также с момента их установления, но воспользоваться ими лично препоручитель может, как объяснено выше, не прежде, по переуступке их ему комиссионером.

С заключением сделки поверенный может устраниться от исполнения поручения без всякой помехи для ее дальнейшего хода и окончания. Заключением сделки роль комиссионера вообще не исчерпывается: не только обязан, и обыкновенный поверенный, передать препоручителю все причитающееся ему, но привести в исполнение заключенную им сделку, потребовать причитающиеся по сделке платежи, в случае надобности произвести взыскания по долговым требованиям.

Для лиц, вступающих в сделки с чьим-либо поверенным, личность этого последнего имеет мало значения, так они вступают в непосредственные отношения с ним, с его доверителем, который и несет на себе всю ответственность по заключаемым от его имени сделкам. Напротив, при комиссионных сделках для третьих лиц мало значения имеет личность препоручителя, так как ответственность по этого рода сделкам падает на комиссионера не прекращается даже и тогда, когда он приобретенные им права передает препоручителю и когда имя препоручителя сделается известным.

Договор комиссии имеет не только внутреннюю сторону, обнимающую отношения комиссионера к препоручителю, совершенно тождественные с отношениями поверенного к доверителю, и сторону внешнюю, выражающуюся в отношениях комиссионера к третьим лицам. Эти последние отношения вполне совпадают с теми, которые вообще возникают между контрагентами по двухсторонним договорам.

Хотя комиссионер действует по поручению в интересе препоручителя, для посторонних лиц это почитается неизвестным во всяком случае, не имеющим никакого для третьих лиц обязательного значения. При этом то обстоятельство, остался ли комиссионер в пределах данного ему полномочия или вышел из них, для третьих лиц, с которыми он заключил от своего имени сделку, представляется безразличным, так как самая сделка для комиссионера, во всяком случае, остается обязательной.

Вследствие такого свойства договора комиссии между препоручителем и третьими лицами, с которыми комиссионер заключает сделки, непосредственных обязательных отношений не возникает даже и тогда, когда третьему лицу известно не только что комиссионер лишь по видимости является самостоятельным контрагентом, в сущности действует по поручению, по поручению кого именно действует.

Как было сказано выше, сложность комиссионных отношений иногда затрудняет разрешение вопроса о принадлежности комиссионного имущества, в особенности в случае несостоятельности комиссионера или препоручителя, а между тем вопрос этот представляет первостепенную важность при урегулировании отношений, возникающих из договора комиссии. Ввиду этого особую важность получают следующие вопросы: кому принадлежит комиссионное имущество во время исполнения комиссионного поручения; какие права на это имущество принадлежат препоручителю, какие – комиссионеру; чем права эти обусловливаются и чем они ограничиваются?

Комиссионное имущество (Kommissionsgut), поступило ли оно к комиссионеру для очистки от пошлин, для дальнейшей отправки, для продажи; прислано ли оно ему, или куплено им по заказу препоручителя, до тех пор, пока оно находится в распоряжении комиссионера, оно принадлежит препоручителю, но принадлежит условно, потому что служит предметом обеспечения требований комиссионера, простираемых к препоручителю по поводу исполнения комиссионного поручения. К числу этих требований должны быть отнесены: авансы препоручителю, задатки и досрочные платежи продавцам, расходы по доставке и хранению товаров, вознаграждение за комиссию за ручательство, если оно имело место, покрытие обязательств, принятых на себя комиссионером во исполнение поручения, и т. п. Препоручитель может получить комиссионное имущество от комиссионера в свое распоряжение не иначе, как погасив все требования этого последнего. Всякий спор, могущий возникнуть между препоручителем и комиссионером о принадлежности комиссионного имущества в течение того времени, когда имущество это оказывается еще в наличии и находится в распоряжении комиссионера, должен быть разрешен в пользу препоручителя как действительного собственника означенного имущества. Но с того момента, когда на комиссионное имущество возникают, по переуступке комиссионера, права третьих лиц, спор со стороны препоручителя о принадлежности комиссионеру имущества должен быть разрешен в его пользу, несмотря что комиссионер есть только кажущийся, формальный собственник.

Небезынтересно ознакомиться с постановлением иностранных законодательств по вопросу о свойстве и пространстве прав комиссионера на обеспечение его требований комиссионным имуществом.

Французский торговый кодекс устанавливает в пользу комиссионера, в отношении возврата авансов, расходов и процентов, привилегию на стоимость товара, если он находится в распоряжении комиссионера; если же товар продан, то комиссионер погашает свои требования из вырученной от продажи суммы преимущественно перед кредиторами препоручителя (ст. 95). Для установления привилегии необходимо, чтобы комиссионер находился в месте жительства препоручителя; чтобы комиссионеру дано было поручение продать товар; чтобы товар поступил в действительное распоряжение комиссионера, и чтобы в том случае, если препоручитель и комиссионер находятся в одном месте, были соблюдены правила установления залога (там же: ст. 92; Dalloz, § 7; Bedarride, § 168 и сл.).

Подобно ст. 95 Французского торгового кодекса, ст. 59 и 6 °Cербского торгового уложения устанавливают в пользу комиссионера преимущественное право на товар, а затем на вырученную от продажи его сумму.

По Германскому и Венгерскому торговым уложениям, комиссионер пользуется по отношению к комиссионому имуществу пока оно находится в его распоряжении, закладным правом (Pfandrecht) в размере комиссионной платы, расходов, займов, подписанных комиссионером за товар векселей и других обязательств, а также всех требований, возникших из текущего долга по комиссионным сделкам. По Венг. торг. улож. право это принадлежит комиссионеру даже в случае признания препоручителя несостоятельным должником (Герм. торг. улож., ст. 374, 375; Венг. торг. улож., ст. 379, 380). Что же касается собственно порядка установления в пользу комиссионера закладного права, то это происходит самым упрощенным способом, а именно – в силу одного фактического поступления комиссионного имущества в распоряжение комиссионера при поручении совершить ту или другую сделку, даже без всякого письменного условия (Герм. торг. улож., ст. 310, 306; Венг. торг. улож., ст. 305, 299).

Цюрихское гражданское уложение обеспечивает требования комиссионера правом удержания (Retentionsrecht) комиссионного имущества, которое поступило в его обладание вследствие возникших по комиссии отношений (ст. 1625). Комиссионер, воспользовавшийся правом удержания, получает относительно удержанных вещей права лица, имеющего ручной заклад (ст. 1597). Единственное ограничение, допускаемое Цюрихским уложением относительно применения права удержания, – это то чтобы оно не служило обеспечением других требований комиссионера к препоручителю не распространялось на другие вещи, принадлежащие препоручителю, если они находятся у комиссионера по другим основаниям (ст. 1625).

Швейцарский союзный закон об обязательствах также обеспечивает требования комиссионера правом удержания, как относительно комиссионного имущества, так и относительно вырученной от продажи его суммы (ст. 442); но применение права удержания обусловливается тем, чтобы долг, за который вещь удерживается, был просрочен, чтобы вещь поступила к кредитору с согласия должника и чтобы между долгом и удерживаемой вещью была какая-либо связь (ст. 224).

Как ни называлось то право, которым указанные нами законодательства обеспечивают требования комиссионера, – привилегией, закладным правом или правом удержания, – несомненно, что право это носит вещный характер и дает обладателю его преимущественное удовлетворение. Установление этого права, при исполнении комиссионного поручения, возможно без всех тех формальностей, которыми обставляется установление вещного права в сфере других гражданских сделок, как то: без облегчения договора в письменную форму, без составления описи закладываемым вещам, без участия свидетелей и т. п. Все эти формальности, имеющие целью устранение недоразумений относительно воли договаривающихся сторон, факта заклада, индивидуализации закладываемых вещей и т. п., в комиссионных делах были бы слишком стеснительными и даже совсем излишними. Порядок поступления комиссионного имущества в распоряжение комиссионера – перевозка, передача коносаментов, фактур, грузовых, складочных и иных свидетельств, допустимость при разбирательстве такого рода дел свидетельских показаний – делает возможным устранение недоразумений относительно существа отношений между препоручителем и комиссионером, факта передачи имущества, цели этой передачи, количества и качества имущества и т. п., а раз эти обстоятельства доказаны, установление закладного права может последовать, при подразумеваемом согласии то со стороны препоручителя, без всяких формальностей, в силу самого закона.

Комиссионер, исполняющий поручения препоручителей и действующий в их интересе, но вступающий в обязательные отношения с третьими лицами от своего имени, составляет цельный и законченный тип особого рода поверенного или агента и есть продукт новейшего времени. В наибольшей чистоте этот тип комиссионера проводится в новейших законодательствах Германии, Венгрии, Италии и др.[5]

Совершенно однородный тип комиссионера выработан и нашей судебной практикой[6].

Чтобы закончить общую часть настоящей статьи, нам необходимо сказать еще несколько слов о значении открытия несостоятельности препоручителя или комиссионера относительно самого существования и дальнейшего исполнения комиссионного поручения.

Комиссионное поручение есть вид доверенности, а так по закону, действие доверенности в случае признания доверителя или поверенного несостоятельными прекращается (т. Х ч. 1 ст. 1330 п. 5), то очевидно, с открытием несостоятельности препоручителя или комиссионера должно прекратиться и дальнейшее исполнение комиссионного поручения. В этом заключается различие между договором комиссии и другими двухсторонними договорами, исполнение которых с открытием несостоятельности одного из контрагентов может продолжаться, если конкурсная администрация найдет это для массы выгодным (Уст. судопр. торг., ст. 570 п. 3; Герм. конкурс. уст., ст. 15; Венг. конкурс. уст., ст. 20; проект уст. о несост. Н. А. Тура, ст. 86). Причины этого различия следует искать в том обстоятельстве, что договор комиссии, и договор доверенности, основан на чисто личном доверии препоручителя к комиссионеру, и чтобы вышедший из договорного соглашения комиссионер мог быть заменен учрежденной по его делам конкурсной администрацией, необходимо особое согласие на это со стороны препоручителя.

Однако, несмотря что отношения, возникающие из договоров доверенности и комиссии, основаны, как было сказано, на чисто личном доверии, устранение одного из контрагентов, в силу практических требований жизни, не всегда влечет за собой немедленное прекращение исполнения поручения. Так, по Цюрих. гражд. улож. комиссия по продаже не прекращается смертью препоручителя (ст. 1641). По Швейц. союз. зак. об обязательствах поручение не прекращается не только в случае утраты дееспособности и открытия несостоятельности, в случае смерти доверителя или поверенного, если только противное не вытекает из существа договора (ст. 403). По торговым уложениям Герм. (ст. 297) и Венг. (ст. 289) предложение, поручение или доверенность, исходящие от купца в пределах отправления им его торгового промысла, не теряют силы с его смертью, если не распорядился иначе[7]. Хотя внезапное прекращение заведования порученными поверенному делами действительно может причинить огромные потери, в особенности в делах торговых, однако это с большей основательностью может сказать о том случае, когда прекращение представительства, например, вследствие смерти доверителя или поверенного, действительно наступает внезапно; то же касается несостоятельности, обыкновенно наступающей не столь внезапно, то против неудобства прекращения представительства всегда могут быть своевременно приняты надлежащие меры, не говоря о том, с открытием несостоятельности конкурсная масса получает своего представителя, что обеспечивает охранение и комиссионного имущества.