Поцелуй под дождем

Мы с Любаней только молча смотрели. Я в некотором ступоре, сестра – несколько задумчиво, словно сквозь неё.

А Афина подошла к шкафу, отодвинула зеркальные створки, поставила рядом сумку и чемодан, открыла и начала выкладывать мои вещи.

– Стойте, – сорвалась я с места, – не надо. Я сама.

Афина обернулась ко мне. От удивления её глазки округлились, а рот приоткрылся буквой «О».

Любаня подошла ко мне и потянула к выходу из спальни.

– Продолжайте, Афина, – величественно и явно копируя Зою Максимовну, распорядилась она. А потом зашипела мне на ухо: – Пусть прислуга делает свою работу. Ей за это платят. А ты моя гостья и прекрати уже меня позорить.

– Я тебя позорю? – уже в гостиной, предусмотрительно прикрыв двери, повернулась к сестре. Её заявление меня по-настоящему рассердило. Сколько Любаня живёт в этом доме? Неделю? Месяц? А уже ведёт себя как королева. В отличие от неё я не верила, что эта сказка долго продлится. И уж лучше не привыкать к особым условиям, которые всё равно рано или поздно закончатся.

– Прости, – сестрица потупилась, но я видела, что она осталась при своём мнении. И это больно кольнуло меня обидой.

– Ладно, – я отошла к окну, в минуты волнений мне нужно было иметь какой-нибудь пейзаж перед глазами, это немного отвлекало от эмоций и позволяло сосредоточиться на деле. – Давай начистоту. Зачем ты меня вызвала? Только не говори, что я пересекла океан лишь для того, чтобы полюбоваться, как ты копируешь королевские манеры будущей свекрови?

Говорила, стоя к ней спиной. Я не узнавала свою сестрёнку, и эта обновлённая Любаня мне не слишком нравилась. Казалось, стоит мне увидеть упрямое выражение её лица, и я потеряю контроль, скажу что-нибудь лишнее. А ругаться с единственным родным человеком совсем не хотелось.

Тем более пейзаж действительно радовал взгляд. Моя комната располагалась с обратной стороны дома. Окна выходили на холм, который огибала живописная аллея, скрываясь где-то наверху. Я решила обязательно прогуляться там позже.

– Ладно, – донёсся до меня голос сестры, и я поздравила себя с правильно выбранной тактикой. Она меня позвала, значит, я ей нужна. Любаня вздохнула так тяжело, как будто это признание с трудом ей давалось, а потом выдала: – Я хочу, чтобы ты произвела впечатление на Егора.

– Зачем? – такого я точно не ожидала.

– Ну… понимаешь… – Любаня немного смутилась, и это было неожиданно после столь необычного заявления. – Они все считают меня недалёкой дурочкой, и я хочу, чтобы они… Егор… посмотрели на тебя и поняли, что раз моя сестра такая умная, то и я тоже могу… И дали мне шанс…

Я опустилась на диванчик, чувствуя, что мне нужна надёжная опора. Чем дальше, тем меньше я понимала.

Выглядевшая такой смелой и уверенной Любаня, как оказалось, мучилась от чувства неполноценности? Я была для неё примером? Сколько новостей. Только ради этих признаний стоило пересечь океан.

– Ладно, – согласилась я. А был другой вариант? – Рассказывай, чего именно ты ожидаешь? Как тебе помочь?

Оказывается, Любаня хотела не так много. Мне просто нужно быть собой, рассказать о Нью-Йорке, своей работе, высокой должности и зарплате. В общем, продемонстрировать, что девочка-сирота из маленького провинциального городишки сумела добиться высот в этой жизни. Причём собственными силами.

А я и не знала, что сестра комплексовала из-за этого. Чувствовала себя неполноценной? Ущербной?

– Я очень тебя люблю, ты же знаешь? – подошла к ней и обняла.

– Знаю, – она некоторое время продолжала быть скованной и стояла, не двигаясь, а потом тоже обняла меня. – И я тебя люблю. Спасибо. Я очень рада, что ты приехала.

– И я тоже рада. Всё будет хорошо.

Нас прервало тихое покашливание. Любаня отскочила от меня, как будто её застали за чем-то предосудительным.

– Я разобрала вещи. – Афина стояла в проёме двери и делала вид, что не замечает возникшей неловкости. А может, и действительно не поняла. – Будут ещё какие-нибудь распоряжения?

– Нет, спасибо, Афина, вы можете быть свободны, – а мою сестру, на несколько мгновений проявившуюся под пластами королевского высокомерия, вновь сменила Любаня, которая встретила меня в аэропорту.

Горничная вышла, но сестра осталась прежней.

– Прими душ, переоденься и к восьми спускайся в столовую… Нет, лучше я пришлю за тобой, чтобы ты не опоздала и не заблудилась. Надень что-нибудь приличное.

Оставив мне указания, сестрица скрылась вслед за Афиной. А я снова подошла к окну.

– Прости, мам, мне кажется, я недостаточно хорошо заботилась о Любане. Она здесь не слишком счастлива. Улыбается, делает вид, что всё хорошо, но ей очень одиноко. Я останусь с ней столько, сколько будет необходимо. Продлю отпуск, если понадобится. Или уволюсь, но сделаю всё, чтобы сестра была по-настоящему счастлива. Тогда мы с тобой будем за неё спокойны.

Приняв решение, я перестала сомневаться. Самое главное – это Любаня. Ради неё я здесь. Ради неё найду общий язык с членами семейства Воиновых. Произведу хорошее впечатление и на жениха, и на его родителей. Я сумею.

Это ведь такая малость, правда?

Я вернулась в спальню, отодвинула створки шкафа. Мои вещи были развешены и разложены в идеальном порядке. У меня самой так никогда не получилось бы, хотя я и была аккуратисткой.

Любаня сказала надеть что-нибудь приличное. Вот только не пояснила, что она подразумевает под приличным.

Я постаралась размышлять логически. Ужин подразумевался семейным, но на нём будет присутствовать гостья, то есть я. Это станет официальным знакомством. Значит, нужно что-то вечернее, но при этом строгое, без излишней вычурности.

Я решила остановиться на чёрном платье от Christian Dior. Купленное по счастливому случаю с большой скидкой, оно часто меня выручало на официальных мероприятиях компании, где я должна была присутствовать. Длиной до колен, глухое спереди, но с вырезом на спине до лопаток, приталенное, без рукавов и с серебристой вышивкой по подолу и на груди.

Я приложила к себе платье и осталась довольна. То, что надо.

До ужина оставалось полтора часа. Как раз успею подготовиться.

Я приняла душ, особо не спеша и с наслаждением смывая с себя усталость и ещё заокеанский пот. В Нью-Йорке было под тридцать градусов, когда я уезжала. А кондиционер у таксиста-индуса не работал.

Потом долго сушила и укладывала волосы. Перед поездкой в Россию я зашла к стилисту и обновила стрижку, согласившись на предложение попробовать себя блондинкой. Кажется, это называлось «растяжка цвета» или что-то в этом роде. Мне оставили мои тёмные корни, а пряди высветлили, каждую по отдельности.

Получилось очень необычно и непривычно. Первые пару дней я постоянно смотрела на себя в зеркало, и мне нравилась блондинка, которую я там видела.

Так, теперь вечерний, но всё же не слишком яркий макияж. Я ведь собираюсь произвести благоприятное впечатление. Вместо привычного увлажняющего блеска для губ решила использовать помаду, мне казалось, так я выгляжу серьёзнее и старше.

И наконец, платье.

Оно село, словно шилось специально для меня. Каждый раз, когда я надевала его, чувствовала себя Золушкой, спешащей на бал.

Обула серебристые туфли на шпильке и ещё раз окинула себя взглядом. Из зеркала на меня смотрела стильная уверенная в себе молодая женщина.

И только я знала, как она нервничала перед этим семейным ужином.

В дверь постучали, когда я стояла у окна и смотрела на чуть колыхавшиеся от ветра листья. Справлюсь ли? Смогу ли оправдать ожидания сестры? Чем ближе подходило назначенное время, тем больше меня охватывал мандраж.

В груди кольнуло, но я заставила себя глубоко вдохнуть, прогоняя вдруг возникшее плохое предчувствие.

Я справлюсь. У меня всё получится. Нет никакой причины нервничать.

Всё будет хорошо.

Глубоко вдохнула, медленно выдохнула, выпрямила спину и красивой походкой уверенной женщины отправилась вслед за горничной.

Глава 5

Столовая располагалась на первом этаже. Панорамные окна в пол занимали противоположную от входа стену и выходили на тот же холм и живописную аллею, что и в моей спальне.

Молодая молчаливая горничная вошла первой и, не останавливаясь, проследовала через помещение насквозь. Я только удивлённо вертела головой по сторонам. А где все остальные? Неужели я пришла первой?

Столовая была, что называется, парадной. По стенам видели картины и портреты, наверное, предков. В сторонке замер рояль. А посреди помещения стоял на мощных резных ножках большой овальный стол, окружённый десятком или больше стульев с высокими спинками.

Сейчас стол был абсолютно пустым и поблёскивал лакированной поверхностью в неярком свете настенных бра.

Горничная обогнула этого пустого гиганта и двинулась к окнам.

Только сейчас я заметила по центру приоткрытую створку. Девушка подошла ближе и придержала дверь для меня.

Надо же – настоящая терраса в саду, а на ней – летняя столовая, окружённая кустами цветущих и благоухающих роз.

Здесь тоже стоял стол, правда чуть меньшего размера, но спинки у стульев были столь же высоки. Их было пять, и два уже заняты.

– Добрый вечер, – поздоровалась я, ощущая внезапную скованность и неловко делая шаг к столу.

Что мне делать дальше? Ждать, когда пригласят? Или самой садиться? Сестрица не спешила мне на помощь.

Но неожиданно от стены отделилась тень ранее не замеченного мной мужчины в чёрно-белой униформе.

Он подошёл к одному из стульев и отодвинул за спинку, ожидающе глядя на меня. Фух, кажется, один вопрос решился.

Я с благодарностью опустилась на удивительно жёсткое сиденье, видимо, чтобы во время приёма пищи не терять бдительность и не забывать об осанке.

Мужчина, который помог мне, уже разливал по высоким стаканам воду из кувшина.

– Зоя Максимовна и Илья Егорович, – взяла слово моя сестра, и как раз вовремя, потому что я уже напряглась от затянувшегося молчания, – позвольте представить вам мою сестру Веру Артемьеву, она прилетела из Нью-Йорка. Вера, это Зоя Максимовна и Илья Егорович – родители моего жениха Егора.

– Здравствуйте, Вера. Много о вас слышал и рад наконец познакомиться, – Илья Егорович улыбнулся мне и слегка наклонил голову.

Он был совсем не похож на высокопоставленного чиновника – лет пятидесяти пяти, с круглым лицом, светло-русыми с проседью волосами, уже довольно редкими и с намечающейся плешью. Одетый неофициально, по крайней мере, верхняя пуговица тёмно-синей рубашки была расстёгнута, а манжеты рукавов закатаны до середины предплечья.

А вот глаза у Ильи Егоровича были лукавые, с хитринкой, которая становилась ярче, когда он щурился, а это происходило довольно часто.

Я уж было решила, что погорячилась с вечерним нарядом, но перевела взгляд на Зою Максимовну, которая снисходительно мне кивнула, показывая, что мы уже успели познакомиться. На ней было явно дорогое платье в тон рубашке мужа и драгоценности – по синему блеску ожерелья и серёжек я опознала сапфиры.

Не хватало только королевской диадемы. Надо сказать, что ироничное прозвище, данное Любаней Зое Максимовне, очень той подходило.

Сестрёнка тоже не ударила в грязь лицом. Её платье на узких бретельках демонстрировало идеальную кожу, сияющую в неярком свете садовых фонарей и длинных свечей на столе. Похоже, Любаня пользуется тем, что живот пока не виден, и старается самостоятельно произвести впечатление на своего жениха.

Может, моя помощь ей и не понадобится?

А кстати, где сам жених?

Он же должен прибыть на ужин? По крайней мере, пустой стул напротив меня рядом с сестрой стоял. Будем надеяться, сегодня я разом познакомлюсь со всеми членами семьи.

Это как сорвать пластырь – лучше сразу одним рывком, чем тянуть по чуть-чуть и продлевать мучения.

– Вера, что вы предпочитаете из напитков? – услышала я голос Ильи Егоровича сквозь размышления и только тогда заметила, что один из официантов стоит рядом со мной, столик перед ним полностью уставлен разнообразнейшими бутылками. Без просвета.

– Э-э, – растерялась я, не зная, стоит ли соглашаться на бокал сухого вина, или лучше сохранить ясность мыслей. В конце концов, решила остановиться на сохранении трезвости: – Спасибо, мне, пожалуйста, апельсиновый сок.

Уговаривать меня никто не стал. Первый официант покатил столик с напитками дальше, а второй принёс кувшин с соком и поставил рядом со мной, предварительно налив немного в бокал.

– Благодарю, – улыбнулась я мужчине, краем взгляда поймав неодобрительную гримаску сестры. Зоя Максимовна тоже смотрела на меня. Видимо, у них тут не принято благодарить обслуживающий персонал, им платят зарплату – и хватит.

Третий официант вкатил ещё один столик, на этот раз с фарфоровой супницей. И только теперь я обратила внимание на сервировку стола. От обилия приборов мне поплохело.

Нет, я интеллигентный человек и умею пользоваться ножом и вилкой, но здесь их было столько, что немудрено заблудиться. А у меня, как назло, напрочь выскочило из головы – от тарелки к краю или наоборот.

Мысленно приказала себе не нервничать. Я помню, что должна произвести благоприятное впечатление и не ударить в грязь лицом. А значит, нужно постараться ничего не перепутать.

Ладно, попробую потянуть время. Вряд ли кто-то заметит небольшую заминку, пока я поправляю на коленях салфетку или делаю лишний глоток сока. А в это время можно подсмотреть, какую ложку или вилку берут остальные.

– Надеюсь, Вера, вам нравится тайская кухня? – поинтересовалась Зоя Максимовна, пока разливали суп.

Я обратила внимание в свою тарелку – морепродукты в красивом золотисто-молочном бульоне, причём мидии в раскрытых ракушках. Вкусно пахло лемонграссом.

– Это «Том Ям» – любимый суп Егора, – пояснила Зоя Максимовна отсталой провинциалке, но я только улыбнулась. Не стоит реагировать на подколки, возможно, они вовсе не со зла. «Том Ям» я тоже любила, но обычно выглядел он попроще. И без ракушек в тарелке.

– А вот и Егор, – добавила королева-мать. – Наконец-то, дорогой.

– Добрый вечер, – вдруг произнёс до боли знакомый голос, который я никогда не забывала.

Поражённая внезапной догадкой, обернулась. Правильная ложка, которую я только что взяла в руку, выскользнула из ослабевших пальцев и ужасающе громко лязгнула по тарелке.

Но я этого даже не услышала. Кажется, я вообще забыла, как дышать.

Потому что на меня тёмными глазами смотрел он.

Егор.

Мой Егор.

То есть совсем даже не мой, чужой Егор, но это был он, тот самый, кого я так и не смогла забыть за все эти годы.

Я сглотнула и торопливо опустила глаза. Сердце колотилось быстро-быстро, грозя выпрыгнуть из груди и распластаться на полу у его ног.

Я пристально изучала содержимое тарелки, даже и не думая поднять ложку. В голове сновали мысли и вопросы, с космической скоростью сменяя друг друга. Я никак не могла понять логику вселенной, бога или того, кто дёргает нас за ниточки, зачем сводить меня с Егором сейчас? И главное, вот так: когда он жених моей сестры, и она беременна от него…

Чем я заслужила такой удар?

Я не смотрела на Егора, но отчётливо ощущала его присутствие, тяжёлый взгляд, остановившийся на мне. Вот мой бывший возлюбленный обогнул стол и сел рядом с Любаней, оказавшись напротив меня.

Сердце подскочило куда-то в горло и там застряло, перекрывая дыхание. Воздух с тяжёлым присвистом выходил сквозь сжатые зубы.

Я боялась поднять глаза и столкнуться взглядом с Егором. Мне хотелось так много ему сказать, так о многом спросить. Я одновременно мечтала, чтобы он вспомнил меня и чтобы меня не узнал.

Эмоции били через край, их было столько, что казалось, я сейчас потеряю сознание от перенапряжения.

И даже голос сестры доносился до меня сквозь густую вату, которая сейчас заполняла мои уши, да и весь мозг покрыла плотным, почти непроницаемым коконом.

– Познакомься, дорогой, – это моя сестра Вера, она сегодня прилетела из Нью-Йорка.

Я подняла глаза. Моё время закончилось. И нужно было столкнуться с неизбежным, потому что и дальше не глядеть на жениха моей сестры становилось неприлично.

Егор тоже смотрел на меня… с лёгким изучающим любопытством. Как будто впервые видел, и ему не было до меня никакого дела.

В груди кольнуло ледяной иглой. Он меня не узнал…

Да, я понимала, что изменилась, стала блондинкой с короткой стрижкой, больше красилась, иначе одевалась, но… Он меня не узнал!

– Очень приятно с вами познакомиться, Вера, – произнёс его глубокий, пробирающий до мурашек голос.

И я вспомнила:

«Приятно познакомиться – волшебник Егор».

«Вера, простая девушка».

«Нет, вы не простая девушка, Вера, вы фея…»

Захотелось сбежать отсюда подальше в сад, куда-нибудь за холм, чтобы скрыться от людей и разреветься. Выплакать всю боль, копившуюся во мне четыре года, все мечты о несбыточном. Ведь я так надеялась, что Егор будет меня искать, что он меня не отпустит. А он вот, сидит передо мной, улыбается холодной вежливой улыбкой и смотрит словно сквозь меня. Словно между нами ничего не было. Словно я для него только сестра его невесты…

Но ведь я и есть сестра его невесты. Ничего более. И не стоит разыгрывать трагедию. Даже хорошо, что он меня не узнал. Я сама тоже ни за что не признаюсь. Я не могу разрушить счастье Любани, поэтому буду молчать.

Я выдвинула из самого тёмного угла тяжёлый, обитый ржавым железом сундук, сняла такой же ржавый замок, откинула крышку и сложила внутрь свою надежду, свою боль и… любовь, которая всё ещё жила в моём сердце. И теперь, увидев Егора, я ощутила это так остро. Не давая себе передумать, захлопнула крышку, закрыла замок, выбросила ключ как можно дальше в тёмный сад, а сундук снова задвинула в дальний угол.

После чего улыбнулась.

– Здравствуйте, Егор, я тоже рада наконец с вами познакомиться, – произнесла это ровным тоном, глядя прямо ему в глаза, блестевшие в отблесках свечей.

А потом был ужин и застольная беседа обо всём и ни о чём одновременно. Меня расспрашивали о моих впечатлениях от Нью-Йорка, сравнивали их со своими. Зоя Максимовна хотела подробностей о нашем сиротском детстве, но я старалась всеми силами переводить тему. Сейчас мне было сложно подбирать слова, а откровенничать с королевой совсем не хотелось.

Как ни странно в этом мне помог Егор, начав рассказывать о сложном проекте, который сейчас их семейная компания ведёт с китайцами. Отец, до этого увлечённый едой, оживился, стал задавать вопросы. И мужчины полностью переключились на дела.

К Зое Максимовне подошла женщина в чёрно-белой униформе и начала что-то нашёптывать на ухо.

А я перевела взгляд на сестру. Она смотрела на Егора, чуть приоткрыв рот. Не знаю, слушала ли Любаня, что он говорил, или просто любовалась. Но я поняла, что никогда не стану соперничать с ней, не смогу разрушить её счастье.

Даже если бы когда-то я не дала слово маме. Просто не имею на это права. Вон как она смотрит на жениха, словно на желанный десерт.

Но и исполнить её просьбу я вряд ли сумею. Мне больно. Эта боль казалась утихшей, она уже почти перестала ныть, напоминая о себе. А сейчас снова вспыхнула, опаляя изнутри, сжигая меня.

Я не смогу находиться рядом с Егором, видеть его каждый день, беседовать о погоде, вежливо улыбаясь. От напряжения у меня уже сводило скулы, а пальцы, сжимавшие десертную вилку, онемели.

Я перевела взгляд на Егора.

Он тоже изменился. Возмужал. Стал серьёзнее. В уголках глаз появилась сеточка мелких морщинок, а на лбу то и дело проступала глубокая складка, словно он стал часто хмуриться. Я вспомнила, как искромётно он смеялся тем далёким дождливым днём. И внутри снова кольнуло.

Нет, я не должна вспоминать. Но непременно буду это делать, находясь с ним рядом. Мне нужно бежать отсюда, возвращаться в Нью-Йорк.

Сразу после ужина поговорю с сестрой, придумаю какие-нибудь суперважные дела или звонок из компании со срочным вызовом на работу. Хотя, наверное, это будет странно выглядеть в первый же день отпуска.

Значит, проведу здесь выходные. Да, пару дней максимум. А потом уеду. У Любани всё хорошо. Так что в моём присутствии нет особой необходимости.

Решено, в понедельник я вернусь обратно. Иначе моё сердце разорвётся от переполняющей его боли.

Словно подслушав мои мысли, Егор вдруг спросил:

– Вера, надеюсь, вы погостите у нас подольше?

Глава 6

Это была она.

Егор моргнул. Раз, другой. Но она не исчезла. Захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон.

Вера здесь. Она нашла его спустя столько лет. Но зачем? И почему именно сейчас?

Воспоминания, которые потускнели со временем, вновь заиграли яркими красками. Егор всё же помнил, хотя и не хотел вспоминать.

Он улетел в Москву влюблённый, полный какого-то мальчишеского восторга. И как только самолёт приземлился, а сам Егор спустился по трапу, включил телефон.

Почему-то был уверен, сейчас посыпятся эсэмэски. Но гаджет молчал, оставаясь тёмным и хмурым. Именно таким стало и лицо Егора после нескольких исходящих звонков, на которые механический голос отвечал, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Но абонент вовсе не должен был там находиться.

Номер она дала ему правильный, за этим Егор, не привыкший пускать всё на самотёк, лично проследил. Значит, просто выключила телефон? Или села трубка? Вера сейчас на работе, но возможностей зарядить смартфон сегодня множество.

Он был готов ждать, но внутри что-то кололо сомнением. Что-то случилось.

Егор знал, что, когда телефон появится в сети, придёт сообщения, но всё равно снова и снова нажимал на зелёную кнопку вызова.

К вечеру он осознал окончательно: на самом деле что-то случилось. Вера уже должна была вернуться домой и подключить грёбаный гаджет к розетке.

Как назло отец, тогда ещё сам возглавлявший компанию и не ушедший с головой в свою политическую карьеру, завалил его работой. Да, Егор открыл филиал, запустил его в жизнь, справился с порученным ему заданием, но это было два дня назад.

– Бизнес, сынок, нельзя поставить на паузу, – нравоучительно заявил Илья Егорович, – а ты и так устроил себе лишний выходной.

Да, Егор должен был прилететь ещё вчера, но зацепился за взгляд, полный янтарной теплоты, и пропал. Как и билет на самолёт. Если бы не привычка нести ответственность за свои обещания, остался бы ещё на несколько дней, пока Вера не улетела в Америку.

Если бы улетела, Егор усмехнулся. Похоже, их обоих сильно зацепило.

А сейчас с его нежной девочкой что-то случилось, и он должен выяснить что именно.

Из офиса вырваться не удалось, поэтому Егор вызвал начальника охраны. Знал, что тот, скорее всего, доложит отцу, но волнение всё возрастало с каждым проходящим в молчании часом.

Да и пусть узнает, всё равно Егор был намерен забрать Веру сюда и жениться. Как минимум, объявить об отношениях официально.

– Сергей, у меня к вам просьба… – начал он, когда высокий и подтянутый, с явно военной выправкой, бывший майор Клевцов вошёл в его кабинет. – В Питере остался дорогой мне человек, хочу убедиться, что с ней всё в порядке.

Глаза Клевцова понимающе блеснули, но лицо сохраняло прежнюю невозмутимость. Всё же майор был спецом своего дела и понимал, когда своё мнение стоит оставить при себе.

– Я не знаю фамилии, только имя и адрес… Отправьте кого-нибудь в Питер…

Уже утром следующего дня Егор знал, что Вера Артемьева жива и здорова, второй день как приступила к работе в крупной международной компании. А через четыре дня она улетела в Нью-Йорк.

Но так ему и не позвонила.

Более того, она выключила телефон, чтобы и он не смог до неё дозвониться.

Сначала Егор не понимал.

Вера не была похожей на охотниц за состоянием, которые крутились вокруг него, надеясь поймать в свои сети крупную добычу. Она была невинна и так смотрела на него, что Егор чувствовал себя не просто первым, а единственным мужчиной во всём мире.

Вот если бы она попросила денег или чего-то ещё, тогда он бы понял. А так не понимал…

Но всё равно продолжал надеяться и несколько раз в день набирал уже выученный наизусть номер из телефонной книжки. Но ответ каждый раз был один и тот же: Вера для него недоступна.

А потом к нему в кабинет пришёл отец. Закрыл дверь на ключ, и Егор понял, что предстоит непростой разговор.

– Ты раскис из-за бабы, – сказал Илья Егорович Воинов, открывая бар и доставая бутылку коллекционного французского коньяка. – Если тебя кинули, это ещё не причина, чтобы забивать на работу и семью.

Егор молчал, наблюдая, как отец разливает коньяк в два бокала, а потом толкает один по полированной столешнице к нему. Илья Егорович посмотрел свой бокал на просвет и, удовлетворившись увиденным, сделал глоток, после чего одобрительно зажмурился.

– Хорошая штука, – похвалил напиток. – А ты – тряпка. Разрешаю сегодня взять выходной, напейся, отвлекись, поезжай в клуб, сними девочек, а завтра возвращайся с холодной головой и трезвым рассудком. И запомни – Воиновы никогда не стелились перед бабами.