Рабыня драконьей крови. Часть 1

Сильвия Лайм

Рабыня драконьей крови. Часть 1

© Сильвия Лайм, 2021

* * *

Глава 1

Селина

– Тебе нужно только молчать и выполнять все, что скажет выбравший тебя дарк, – звучал словно сквозь вату голос женщины, которая здесь всем распоряжалась. – Если ослушаешься его или вызовешь неудовольствие господина, все закончится очень плохо.

Несмотря на то, что говорила она уверенно, волнение проступало на розовощеком круглом лице. Маленькие блестящие глаза бегали из стороны в сторону, и, наверно, можно было бы даже предположить, что она боится.

Но боялась сейчас я. И ничего предполагать была не в состоянии.

– Скажи ей прямо, ни одну кислую брагу мед еще не превратил в благородное вино, – добавил молодой тщедушный мужчина, стоящий за спиной этой женщины. – И твои сладкие речи тоже не помогут сделать из этой бледной поганки нормальную аару за пару часов.

С этими словами он подошел ко мне, сидящей на узкой холодной скамейке, склонился, уперев руки в бока, и процедил, обдав крайне несвежим дыханием:

– Если ты облажаешься, если начнешь рыдать или предъявлять претензии, я выпорю так, что кожа начнет сходить лоскутами, а после брошу в мушиную камеру. Ты знаешь, что такое мушиная камера, детка?

– Не пугай ее, Лейс, – всплеснула руками женщина. Я перевела взгляд с нее на мужчину и обратно, невольно улавливая сходство, которое может быть только фамильным. – Если она будет трястись, как свинья перед убоем, нам за это тоже спасибо не скажут!

– Ничего, – ответил ей Лейс, не поворачивая головы, но продолжая смотреть только на меня. – Многие благородные очень даже любят испуганных невинных курочек. А вот истеричных рыдающих сук не любит никто. Так вот, милая, – продолжал он, а я изо всех сил старалась не морщиться от вони, распространяющейся из его рта. – Мушиная камера – это узкая каменная комната, больше напоминающая мешок, внутри которого мы держим тухлое мясо. В ней живет примерно пара тысяч мух, которые радостно откладывают яйца в гниющей плоти, занимаются любовью на стенах и, в общем, развлекаются как могут, – он гадко усмехнулся.

Поворот головы – и черные волосы Лейса блеснули от сала, а мне на глаза попалась заколка в виде мухи, которой он скреплял свои отвратительные патлы. Ужасная заколка. Как и ее владелец.

– Неугодных даркам девушек, непослушных и упрямых вроде тебя мы сперва наказываем плетьми так, что все тело становится похоже на кусок мяса, а затем сажаем в эту камеру. Мухи с радостью принимают подношение. Облепляют свежую плоть, пьют кровь и откладывают яйца в живого человека.

Я содрогнулась, почувствовав, как желудок сжало спазмом.

Лейс не мог не заметить ужаса, проскользнувшего на моем лице, и довольно осклабился.

– Вижу, ты правильно оценила свои перспективы, – снова выпрямился он и упер руки в бока.

А меня не переставала бить мелкая дрожь. Я должна была что-то сделать. Сказать.

Но я с трудом понимала, что происходит.

– В общем, раз мы друг друга поняли, то сана Миури расскажет тебе, что делать, а ты будешь внимательно слушать, поняла? – жестко спросил мужчина, и мне оставалось только затравленно кивнуть.

Я уже пальцев не чувствовала от холода, а другой одежды, кроме той мокрой, что была на мне, никто и не думал предлагать.

Лейс кивнул женщине, что стояла у него за спиной, и та подошла ко мне. На ее лице появилась натянутая улыбка, словно с ее помощью она пыталась как-то сгладить ужасное впечатление, что произвел ее помощник. Она села на лавку рядом со мной и, встряхнув короткими кудрявыми волосами цвета насыщенного каштана, начала говорить:

– Совсем недавно нам поступил заказ от дарка на человеческую девушку твоего возраста и комплекции. Твоего цвета волос к тому же. Девушку, которая при всем при этом должна быть магически одарена, ведь, как известно, дарки подпитываются магией своих женщин. Как будто это так просто! – усмехнулась она, но вышло нервно. – Магички людской расы крайне редки, а у нас недавно по трагической случайности погибла последняя.

Сана Миури задрала глаза к потолку и добавила:

– Да обдувает ветер ее кости!

– Ой, да брось, – издевательски хмыкнул Лейс, но женщина зашипела на него, и он тут же замолчал.

– Так вот, тебе очень повезло, что в это непростое время мы сумели тебя найти, – продолжала вкрадчиво увещевать эта мадам, глядя на меня маленькими глазками. – Для такой бездомной оборванки, как ты, большая честь познакомиться с дарком и доставить ему удовольствие. Мы же за твою… помощь предоставим тебе дом, укрытие от шерблайдов, будем тебя кормить и одевать…

Я ни шиша не понимала из того, что она говорит. Кроме того, чем мне придется заниматься. К сожалению, этот пункт был предельно очевиден.

От женщины, в отличие от мужчины, не несло нечистотами, зато вокруг ее пышного коричнево-красного платья щедро распространялся аромат резких духов, от которых хотелось зажать нос ничуть не меньше.

Как я вообще умудрилась здесь оказаться? В чем я так провинилась, что провидение решило наказать меня этими безумными сновидениями, от которых становилось жутко, как по-настоящему?

Я ведь сплю. Определенно сплю.

Иначе и быть не может.

Ведь последнее, что я помню, это новогодняя елка, которую я наряжала у себя дома в полном одиночестве. Коробка старых стеклянных шаров, оставшаяся еще от мамы.

Такие шары делали лет тридцать назад, выдували вручную, расписывали, украшали блестками. Сейчас от них мало что осталось, от времени все побились и испортились. Но оставшиеся я хранила, как самое большое богатство. Все же… они были мамины…

Помню, как наткнулась в коробке на один шар, который лежал там, сколько я себя помню. Самый обычный, ничем не примечательный. Разве что на других были изображены олени да зайчики, иногда шишки, белочки или снежные домики, а на этом – дракон. Большой, красивый. С красно-желтыми, как огонь, крыльями.

Взяла я этот шар, чтобы повесить на елку, а он просто лопнул у меня в руках, рассыпавшись на кучу осколков, не преминувших тут же вонзиться в ладони.

Помню удивление, боль от порезов на пальцах… И больше ничего.

Я опустила голову и взглянула на свои руки. На них не было ни следа от ран, словно все это мне просто привиделось или приснилось, как я и думала. Только вот то, что случилось дальше, вряд ли можно назвать сном, слишком уж реальны оказались детали. Да и кошмар все никак не заканчивался.

Я очутилась посреди широкой дороги, безлюдной, зато с оживленным автомобильным движением. С неба лил холодный полуснег-полудождь. Едва успев отскочить в сторону от сверкающей фонарями какой-то дорогущей тачки, я покатилась в овраг, намокая, пачкаясь в липкой грязи и совершенно не понимая, какого лешего происходит.

Слава богу, удалось не переломать себе все кости при падении. Будто какая-то сила подхватила у самой земли и не дала свернуть шею. Я встала и отряхнулась, а когда осмотрелась по сторонам, поняла, что все еще хуже, чем я думала.

Я не просто с какого-то перепугу оказалась на неизвестной трассе, так это еще и явно был не мой город. И вообще не любой привычный мне город… Потому что машины ездили не только по дороге, но и летали над ней…

И как только до меня дошел этот совершенно невероятный факт, одна из машин опустилась по воздуху буквально рядом со мной, мерцающая гладкая дверца открылась вверх, а оттуда выскочили двое рослых парней.

Из окна высунулась кудрявая голова женщины, которую, как я только что узнала, тут называли сана Миури. Она широко и ненатурально улыбнулась мне и, поманив пальцем, ласково проговорила:

– Иди ко мне, милая, совсем замерзнешь в одном халате.

Ее слова звучали странно, слишком звонко и чуть рычаще, не так, как было привычно уху, и только через мгновение я поняла, что женщина говорит вовсе не на привычном мне языке. Однако это ни капли не мешало ее понимать!

– Иди-иди, не бойся, – добавила она, улыбнувшись еще шире.

И вот тут я побежала. Быстро и отчаянно. Сердце настойчиво било в грудную клетку, уверяя, что с таким лживым выражением лица не говорят ничего хорошего. И не желают – тем более.

Я пыталась убежать, честно. Но дальше стало еще хуже.

Два амбала, оказавшиеся в услужении женщины, догнали меня почти мгновенно.

А затем я оказалась здесь. В высоком богатом доме с приглушенным светом, круглыми ажурными лампами, расставленными вдоль стен, и полуголыми девушками, снующими туда-сюда. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: это бордель.

И меня привезли сюда как очередную рабыню для чужих увеселений.

– Ты меня вообще слушаешь или нет?! – воскликнула эта “мадам”, заметив, очевидно, что я погрузилась в собственные мысли. Схватила меня за подбородок и насильно заставила смотреть на себя.

Я же, скривившись, отметила блестящие кольца на ее пухлых узловатых пальцах и безвкусные браслеты. Впрочем, судя по блеску, они вполне могли быть из чистого золота.

– Ты должна будешь ублажить дарка, который придет к тебе в маске и плаще, – повторила она с нажимом явно не в первый раз. – Ты не будешь пытаться увидеть его лицо. Ты не будешь плакать и умолять. Ты станешь делать только то, что доставит ему удовольствие, ясно?

Я до хруста сжала челюсти, но сана не заметила, продолжая:

– Дарки скрывают, что иногда посещают наши заведения и пользуются нашими услугами. – В этот момент она довольно ухмыльнулась и подмигнула Лейсу. – Без нас стало никуда, верно?

– Верно, маман, – кивнул тот не без удовольствия. – Драконы теряют магию, дарки приходят к нам, а мы на этом зарабатываем денежки.

– Все верно, – снова повернулась ко мне сана Миури. – Дарк получит от тебя то, что ему нужно, а ты получишь нашу защиту. Поняла?

Я подняла на нее нервный взгляд и постаралась сконцентрироваться.

Если все это был сон, то он явно затянулся. Пора было что-то делать.

В конце концов, я и во сне не слишком желала принимать на себя образ жрицы ночи. А поскольку все ощущения, вплоть до запахов, вокруг меня пугающе реальны, то, скорее всего, и от встречи с этим дарком я вполне реально получу весь спектр “удовольствия”.

Именно поэтому я наконец решилась спросить. Впрочем, может быть, это было не самое главное среди всего происходящего, но определенно то, что беспокоило меня лично.

– Что вы имели в виду, упоминая драконов? И кто такие дарки? – спросила, с трудом понимая, каким образом вообще шевелится мой язык.

Губы складывались в неизвестные положения. Рот произносил чужие, незнакомые звуки. Непривычно, неудобно. Словно я впервые говорила, например, на китайском. Только каким-то образом этот “китайский” был знаком мне от начала и до конца.

После моего вопроса Миури и ее сын переглянулись. Мужчина шепнул: “Умалишенная?” Женщина пожала плечами, ответив: “Другой у нас все равно нет”.

Они разговаривали так, словно я их не слышала.

“Может, тогда лучше сказать, что мы отказываемся от заказа?” – снова голос Лейса.

“Мы не можем отказать дарку. Иначе в следующий раз он найдет другое Логово Мотыльков”.

“Логично, – кивнул Лейс. – Но и опозориться мы не можем…”

Он выразительно округлил глаза, а его мать сжала губы.

Я решила не останавливать их: пусть болтают. Мало ли как у них тут заведено.

Однако после всего прозвучавшего сана Миури опять повернулась ко мне и мягко проговорила, положив мне на руку свою пухлую ладонь:

– Мы позаботимся о тебе, девочка. Главное, делай все так, как мы говорим. И получишь щедрую награду.

Я приподняла бровь, глядя на женскую кисть, как на живого скорпиона, который вот-вот заползет мне под одежду и ужалит. Но постаралась держать себя в руках, не скидывать с себя эту дрянь. Сана Миури не должна почувствовать во мне угрозу и сопротивление.

Получится ли у меня это?..

Меня все еще трясло, но с каждой секундой соображать получалось все лучше.

В какую бы передрягу я ни попала, в искусственную или настоящую, не стоило закапывать себя еще глубже. Лучше попытаться выбраться. И лучший способ для этого – не отсвечивать, а делать вид, что со всем согласна.

– Спасибо, сана Миури, – проговорила я как можно спокойнее, хотя, признаться, это было непросто. – Но я… немного не помню некоторых вещей. Мне кажется, я упала и ударилась головой.

Потерла затылок, словно там была шишка, и сделала самое жалостливое выражение лица, на какое была способна.

– Ах, так она, видимо, сильно ударилась! – всплеснула руками женщина.

– А сможет ли она через час работать? – нахмурился Лейс.

С каждой минутой он нравился мне все меньше и меньше. Впрочем, вряд ли это имело хоть какое-то значение. Если мне не удастся сбежать, смогу тихо ненавидеть этого типа сколько влезет.

– Ах, да, ужасно болит, – чуть всхлипнула я для достоверности, потерев псевдоушибленное место.

Хотела бы я, чтобы там и впрямь был синяк. Тогда стало бы ясно, что у меня галлюцинации от какого-то удара. Но на самом деле я была здорова с головы до ног.

Однако это не мешало мне делать несчастный вид в попытке воззвать к жалости. Может, тогда мне не придется удовлетворять желания этого таинственного дарка?

Кто вообще придумал ему такое имя?..

– Не имеет значения, – дернула головой сана Миури, сдвинув брови. – Мы вылечим тебя. Но только если ты будешь вести себя хорошо и делать так, как мы говорим, это ясно, девочка? От этого зависит твое здоровье, не забывай.

“И ваше, похоже, тоже”, – мелькнуло у меня в голове. Но, конечно, ничего подобного вслух я не сказала. Пришлось проглотить все раздражение и обиду, надеясь, что, если я буду вести себя хорошо, мне хотя бы удастся спастись.

Я послушно кивнула и опустила взгляд, надевая на лицо маску абсолютной покорности. Только продолжала глядеть на маман с ее мерзким сыночком из-под опущенных ресниц.

Они тем временем переглянулись, словно им вполне по нраву было мое поведение.

– Хорошо, милая, – натянуто улыбнулась сана Миури, всем видом показывая, будто любит меня безмерно. – Сейчас тебя вымоют и подготовят, – добавила она, взглянув на небольшой прибор со струящейся синей жидкостью за прозрачным стеклом. В целом прибор напоминал песочные часы, но какой-то очень странной диковинной конструкции, потому что жидкость двигалась не сверху вниз, а снизу вверх. Будто… под действием какой-то магии. – У нас осталось мало времени, – сказала она, подтверждая мои мысли о предназначении прибора. – Я приду к тебе через полчаса и расскажу все, что смогу. Но к тому моменту ты должна выглядеть очень хорошо. Так, чтобы любой мужчина при взгляде на твое прелестное личико проникся восторгом.

Она положила руку мне на плечо, что, похоже, должно было означать жест поддержки или одобрения. Однако ее пальцы так сильно впились в меня, что стало больно. Сана Миури при этом продолжала улыбаться. Только через пару мгновений отдернула руку и взглянула на нее с брезгливостью.

Само собой, я-то ни на минуту не забывала, что на мне только мокрый холодный халат, полностью залитый грязью. А вот сана, похоже, запамятовала. Само собой, не она же мерзла в нем уже битый час.

– Переоденься вон там, – бросила она, указав на дверь в стене справа. – Не хватало еще, чтобы ты накашляла на дарка…

С этими словами она встала и, взяв своего сына под руку, быстро повела его прочь. Они снова заговорили странно, не так, как прежде. Будто я их не понимаю.

– Она может пожаловаться дарку, что мы ей угрожали. Зачем ты пугал ее мушиной камерой? – шепотом проговорила сана Миури на ухо Лейсу. – Мало ли у господина взыграют благородные чувства, зачем нам это нужно?

Но мужчина в ответ только гадко усмехнулся, уводя с собой эту “защитницу” и бросая на ходу:

– Если не дура, то прекрасно понимает: после того, как дарк, обозленный ее рассказом, накажет нас, мы накажем ее. Уверен, мушиная камера должна была произвести на нее хорошее и правильное впечатление.

– Лейс! – воскликнула сана, но вовсе не с возмущением, а с каким-то то ли восторгом, то ли удивлением. – Иногда я поражаюсь, в кого ты вырос таким кровожадным.

Затем она покачала головой и скрылась вместе со своим отпрыском за дверью.

А я осталась совершенно одна и с ужасом осознала, что в комнате, куда меня поместили, не было ни одного окна. Только две двери. В одну вышли мои “благодетели”, а за второй, судя по всему, была ванная комната.

И, поскольку я ужасно замерзла, вариантов оставалось не так много. Я быстро шагнула к этой второй двери, распахнула ее и замерла.

Здесь все было… очень странно. И красиво, и зловеще одновременно. Стены украшала позолоченная лепнина, на полу стояла крупная медная ванна с блестящими ручками и подголовником. На тумбочке лежали полотенца и покоились баночки с какими-то блестящими шампунями. Очень приятно пахло.

Однако при этом к ручкам на ванне были пристегнуты цепи, явно намекающие, что принимать водные процедуры здесь можно по-разному. Рядом с полотенцами лежало несколько плетей и каких-то тонких палок. С потолка тоже свисали золотистые цепи, и становилось ясно, что с фантазией у хозяев “заведения” все в порядке. Кроме того, у дальней стены стоял стеклянный шкаф, внутри которого я заприметила бинты, скляночки, напоминающие лекарства, что-то похожее на вату и соли. И вот содержимое этого предмета мебели делало помещение еще более зловещим, потому что, скажем, если бы цепи предназначались для невинных эротических игр, то вряд ли существовала необходимость в бинтах и склянках. Похоже, если тут кого-то и пороли, то по-серьезному. Без шуток.

Впрочем, оставалось надеяться, что я себя накручиваю и на самом деле зловещий шкафчик тут просто на всякий случай.

Пройдя внутрь, я тут же заметила, как открывается еще одна дверь на другом конце комнаты, и оттуда вышли две девушки с опущенными глазами и бесцветными выражениями лиц.

Они почти не смотрели на меня, но явно были готовы в чем-то помогать.

– Я смогу принять ванну самостоятельно, – проговорила я, не особенно рассчитывая на успех. Сана Миури сказала, что до появления таинственного дарка мало времени, а значит, разлеживаться мне тут, скорее всего, не дадут.

Хотя я и не планировала.

На самом деле уже давно пора было впадать в панику, дурацкий сон никак не кончался. Однако я запретила себе это делать.

Не сказать, чтобы у меня всегда были железные нервы и стальная воля, но иногда получалось взять себя в руки в трудный момент. Конечно, когда сердце колотится как ненормальное, руки дрожат, а зуб на зуб не попадает от страха, трудно контролировать, что творишь. Вот только, как показывает практика, все бросить и разреветься – тоже делу не помогает.

Поэтому я мысленно старалась убедить себя, что все в порядке. Все идет неплохо, и я со всем справлюсь, если не буду скатываться в истерику. В конце концов, меня никто не убивает, не сдирает с меня живьем кожу и даже не пытается жестко взять, пристегнув цепями к потолку… По крайней мере, пока.

– У нас четкие распоряжения, – отрицательно качнула головой одна из девушек и указала на медную ванну. – Погружайтесь, мы все сделаем.

Я глубоко вздохнула и кивнула.

Если нет другого выхода, то проще согласиться, чем отказываться. К тому же в следующие полчаса мне почти удалось успокоиться, потому что девушки и впрямь просто мыли меня, натирали гелями и маслами, затем высушивали мягкими полотенцами и расчесывали, усадив на стул напротив зеркала.

Ничего страшного. Зато есть время подумать.

– У вас очень необычный цвет волос, – проговорила одна из них, пытаясь сотворить какую-то прическу. – Вы применяли магию?

Я взглянула на девушку, приподняв бровь, с трудом представляя, что ей на это ответить. Затем все же отвернулась и покачала головой.

– Странно, а я думала, тут не меньше, чем работа Диких кувшинок.

– Диких кувшинок? – на этот раз не смогла не переспросить я. Любопытство брало верх.

– Да, там ведь работают самые умелые кикиморы во всем городе, – пожала плечами та. – Я помню, одна мастерица оттуда обещала сделать мне такой же персиковый оттенок, но назвала настолько заоблачную цену!

Девушка покачала головой, задрав глаза к потолку.

Я же перевела взгляд в зеркало, взглянув на свои таинственным образом высохшие пряди. Казалось бы, вот еще мгновение назад с них капала вода, а сейчас они блестели и золотились в свете настенных ламп и мягкой россыпью, волосок к волоску струились между пальцами девушек.

Я не красила их много лет, и они были полностью натуральными. Но не успела я произнести и звука, как откуда-то из-за стены напротив раздался истошный женский крик. Затем еще один и еще.

Все внутри у меня похолодело, а руки девушек, что меня причесывали и красили, заметно дрогнули.

– Что это? – ахнула я.

Несколько мгновений они ничего не говорили, а затем одна все же призналась, отводя взгляд:

– К Ларите пришел клиент. В соседней комнате…

– Клиент? – переспросила я одними губами.

Крик повторился. И он оказался настолько ужасным, словно за тонкой перегородкой кого-то убивали.

И здесь страх все же сумел пробиться сквозь все мои возведенные стены нервов. Меня начала бить крупная дрожь.

Если к этой несчастной тоже пришел дарк, то, похоже, участь у меня незавидная…

Девушки явно заметили мое состояние, но никто не поспешил с успокоительными речами. Напротив, они стали еще более молчаливы, чем прежде. До конца их работы над моей внешностью ни одна из них больше не проронила ни звука.

Они меня полностью изменили и подготовили, хотели даже серьги мои снять, но вот это я делать категорически запретила. Что-то екнуло внутри… От моего дома не осталось ничего: ни одежды, ни вещей. И единственное, что у меня тут было свое, – вот эти серьги в форме полумесяцев, внутри которых словно застыли снежинки.

Я купила их несколько дней назад, хотела поздравить себя с Новым годом, но не утерпела и надела еще до праздника. С тех пор они со мной. А теперь – только они и больше ничего.

Я начала потихоньку верить в то, что все происходящее не сон. И это делало картину мира десятикратно ужаснее.

Когда я вышла из отвратительной ванной в красивом халате, напоминающем дорогой расписной шелк, меня было не узнать. По плечам идеально струились волнистые распущенные волосы, лицо было минимально накрашено. Я бы восхитилась собственной красотой, да время было не самое подходящее. А ведь даже синяки под глазами от недосыпа исчезли! Девушки намазали каким-то кремом, и все последствия сверхурочной работы улетучились, как не бывало. Прямо не бордель, а спа-салон! Разве что цена за услуги высоковата, и от оплаты никак не отделаться.

На диване меня уже ждала сана Миури, развалившись там как королева. У нее в руках была маленькая бонбоньерка с конфетками, и она тут же протянула мне ее вместе с чашкой чая.

– Присаживайся, у нас чудовищно мало времени, милая, – тут же начала она, придвигаясь ко мне поближе.

От чая я отказываться не стала. Промерзнешь вот так разок под липким снегом в одном халате, потом на что угодно согласишься.

Быстро отпив несколько глотков обжигающего напитка, я бросила в рот одну конфетку и стала слушать, что мне собирается рассказать эта “мушиная госпожа”.

А та явно была настроена говорить много и со вкусом.

– Итак, во-первых, какая у тебя магия? Первый или второй уровень? – спросила она, изогнув бровь. – Большой силы я не чувствую, – добавила, покрутив амулет на шее. В ложбинку ее немолодой рыхлой груди падал голубоватый камень в крупной золотой оправе. И почему-то мне показалось, что именно он помогает ей “что-то там чувствовать”.

– Магия? – переспросила я осторожно, приподняв бровь. Звучало дико, но тут все было дико. Отмахиваться не стоило. – Вообще-то у меня отродясь не было никакой магии.

– Не было? – удивилась сана, но особенно не разозлилась. – Значит, ты просто не в курсе. Ясно. Это не страшно, – махнула она рукой. – Дарку не помешает. Едем дальше: ты девственница?

В этот самый момент в комнату бесцеремонно вошел ее сынок и с гадкой улыбкой расположился в кресле напротив. Он прекрасно слышал вопрос матери, и, судя по его довольной физиономии, мое смущение от него тоже не укрылось.

Вот только я не собиралась отвечать. И вовсе не потому, что считала, будто это “ничье собачье дело”. Просто, похоже, именно этот факт для саны Миури-таки имел более важное значение, чем все остальное.

Если недевственницы им не нужны, то, признав себя такой, я могу получить шанс освободиться.

Однако, если девственницы у них в большой цене, то, возможно, они не стали бы “подкладывать” меня под заведомо жестоких и диких клиентов, типа того, что в соседней комнате.

Впрочем, при должном усердии та семейка и сама могла разобраться, были у меня мужчины прежде или нет.

– А какая разница? – все же спросила я, не торопясь отвечать.