Мы оседлаем бурю

Никто не хотел, чтобы его имя появилось в этой тетради. В умелых руках эти записи могли бы разрушить карьеры многих людей.

– Гость? Кто?

Она покачала головой.

– Не знаю. Вообще-то, я не должна была тебе говорить, так что постарайся изобразить удивление.

Под ее глазами были темные круги, но по равнодушному лицу ничего невозможно было прочитать. Я не пошла к лестнице, и тогда мамаша Гера прекратила возиться с пером и приподняла уголок губ в кривой улыбке.

– Ты не особенно мне нравишься, – изрекла она. – Но ты молодец, и я сразу вижу, когда у девушки неприятности. А еще я знаю, что, когда девушка несет под плащом Пойло, лучше предупредить ее, чтобы не выронила от неожиданности и не разлила на моем полу. – Я была ей благодарна за предупреждение, но все равно мысленно прокляла, потому что она получала удовольствие, когда я была чем-то ей обязана. Она снова занялась пером. – Ты же не обокрала лорда Эритиуса?

– Конечно нет. – У меня засосало под ложечкой. – Я же профессионалка.

– Надеюсь, в следующий раз ты заплатишь полностью, – сказала она с той же полуулыбкой. – Иначе придется отдать всех твоих клиентов Сарие. Я не даю четвертых, пятых и шестых шансов.

Я направилась к лестнице.

– Кассандра!

– Что?

– Правильно разыграй эту карту, и обеспечишь себя на всю жизнь. Ты ведь не молодеешь. Твоя красота начинает увядать.

«Именно это я и твержу тебе последние пять лет, – проворчала Она, пока я поднималась по лестнице. – Теперь на улицах на нас уже не так часто оглядываются».

– Заткнись.

Преодолев первый лестничный пролет, я остановилась, чтобы спрятать Пойло под столиком. Скрипнули половицы, не оставив мне времени на что-либо еще, я по-быстрому сунула вниз склянки и понадеялась, что никто не увидел.

Наверху в коридоре тянулись двери, ведущие в комнаты других женщин, все были закрыты, за исключением одной. Моя была чуть приотворена, и из нее лился такой яркий свет, что коридор, казалось, искривлялся. Меня кольнул страх, но ни в моей комнате, ни где-либо в доме не было мертвецов, хотя с улицы ко мне взывали два трупа. Один лежал там уже несколько дней, а другой был новым. Нужно бы сказать мамаше Гере, но дети в богадельне прозвали меня чокнутой, дьявольским порождением смерти, и я рано выучилась никому не доверять и никому не рассказывать. Несмотря на зуд дурных воспоминаний, я толкнула дверь с фальшивой беззаботностью.

На единственном шатком стуле в углу сидел мужчина, наклонившись к лампе, как будто увлекся книгой, которую держал в руках. Моей книгой – единственной, которую я взяла с собой из дома.

– Интересное чтение для интересной женщины.

Он поднял голову, и половину его лица позолотил свет от лампы. Совершенно непримечательного лица. Белесые брови и ресницы и не привлекающие внимание черты.

– Ага, вот наконец-то и госпожа Мариус. – Он поднялся, чтобы меня поприветствовать, и стул заскрипел. – Осмелюсь сказать, что вы еще прекрасней, чем утверждали слухи. Весьма удивительно. Обычно мало что превосходит мои ожидания.

– Как грустно.

– Еще как. – Он оценивающе оглядел меня с головы до пят. Все мужчины так поступают при встрече со шлюхой, хотя я привыкла к таким взглядам задолго до того, как выбрала эту профессию. Он улыбнулся. – Старше, чем я ожидал, и это тоже удивительно и совершенно очаровательно.

Я изобразила приветливую улыбку.

– Вы кто?

– Мое имя не имеет значения.

– Тогда чего вам надо, господин Не-имеет-значения?

– Я хочу, чтобы один человек умер.

– Любой? Например, вы?

Он поднял брови.

– Вы уже хотите увидеть меня лежащим бездыханно на этом полу?

– Я не люблю загадки и сюрпризы, а тем более незнакомцев, чье имя не имеет значения, поджидающих в моей комнате. Видно, вы немало заплатили мамаше Гере.

– Ни единого медяка.

При этих словах я помедлила, оглядев его с ног до головы. Если он не заплатил, то его имя должно иметь значение, еще какое, как бы он ни утверждал обратное.

– Чего вы хотите?

Он шагнул ближе и застыл прямо передо мной. В моей комнате в пансионе мамаши Геры едва вмещалась узкая кровать, стул и старый шкаф с одеждой для работы – роскошными платьями для достойных мужчин, но как бы ни была мала комната, ему не было нужды подходить так близко.

– Я ведь вроде уже сказал, госпожа Мариус. Я хочу, чтобы один человек умер.

Я подавила желание сделать шаг назад, хотя мне не нравилось, что его бесстрастное лицо находится так близко. Вблизи его глаза внушали ужас.

– Почему бы вам не поговорить с мамашей Герой? Она этим займется. Так безопаснее. Для нас обоих.

– Нет. Я люблю вести дела именно так, госпожа Мариус. Лицом к лицу. Глаза в глаза. И прежде чем вы спросите, я выбрал вас, потому что вы сможете выполнить мое задание без лишней суеты. Это ведь вы заключили контракт на убийство молодого человека, путешествующего под вымышленным именем «лорд Ториус»?

– Я не обсуждаю свою работу ни с кем, кроме мамаши Геры.

Он снова едва заметно улыбнулся.

– Разумеется. И все же я знаю, что лорд Эритиус должен был сопровождать этого лорда и позаботиться о том, чтобы он благополучно пересек границу и въехал в Кисию, а вы недавно убили лорда Эритиуса, и его место займет кто-то другой. Тот, кто наймет вас горничной и расчистит вам путь, а вы прикончите того юношу, как только пересечете границу. Нет… – Он поднял руку, пресекая мои возражения. – Нет необходимости отвечать. Я знаю, что вам заплатили за молчание. Учитывая масштаб задачи, я не сомневаюсь, что оплата будет… значительной.

Я пыталась не подавать виду, насколько все это выбивает меня из колеи. Незнакомец знал такие подробности, которые явно просочились из источника, не подвластного моему контролю.

«Я же говорила, что тебе лучше отказаться от этой работы, – сказала Она. – Говорила, что от нее за версту несет политикой и неприятностями».

– И кого же я должна для вас убить?

– Слугу, путешествующего под именем Джонуса, с которым вы будете работать бок о бок на пути к границе. Мне нужна его голова.

Незнакомец стоял все на том же месте, и мне все труднее было выдерживать его взгляд.

– Слугу? Все это из-за какого-то слуги?

– В часовом механизме важно даже самое мелкое колесико.

Я заглянула ему через плечо в темный угол комнаты.

– А если я откажусь? Если мне предложили столько денег, как вы говорите, мне не понадобится ваша работа. Она лишь… все усложнит.

– Не думаю, что вы откажетесь. И я не предлагаю вам деньги.

Я снова перевела взгляд на его невзрачные черты.

– Вот как? Будете мне угрожать? Или тому, кто мне дорог? Если вы обнаружите такого человека, я могу вас поздравить.

Его плечи затряслись от легкого смеха, и он наконец-то отодвинулся.

– Мне это и в голову не пришло, – признался он. – Но вы, несомненно, столь же бессердечны, как и красивы.

– Благодарю.

– Это не комплимент.

– Еще какой комплимент, когда вы разговариваете с проституткой, попутно убивающей людей.

– Возможно. Нет, я не собираюсь заставлять вас силой, вместо этого я дам вам… Знахаря.

«Нет!»

– Я знаю, где его можно найти.

Его осведомленность о том, что я разыскиваю Знахаря, встревожила меня даже больше, чем его осведомленность о моем задании.

– Мы старались не вмешиваться, – продолжил он. – Но за таким человеком следует присматривать. Если вы исполните контракт, то встретитесь с ним.

«Не соглашайся!»

Знахарь. Для большинства это имя ничего не значило, оно упоминалось только в страшных сказках для детей – человек, который забирает людей из постелей и уносит навсегда, который пришивает свиные головы псам только ради любопытства. Но персонажа из сказок не объявят вне закона, не проклянут, не назовут врагом Единственного истинного Бога. Он был реален – человек, способный вернуть мертвых к жизни, мог дать мне то, чего я желала больше всего на свете.

Покой.

«Прошу тебя, Касс, не соглашайся. Только не это. Пожалуйста».

Конечно, Она все знала, ведь ни одна мысль в моей голове для нее не секрет.

Свобода. Тишина.

– Договорились, господин Не-имеет-значения. Я убью этого Джонуса, прежде чем мы покинем Женаву.

– Нет.

– Нет?

Он снова подошел ближе.

– Он должен уехать вместе с остальными. Только не должен прибыть на место. Лучше всего убить их одновременно.

Непросто, но стоит попробовать ради возможности освободиться и получить кучу обещанных денег.

– Ладно, они умрут одновременно, – сказала я. – Еще что-нибудь?

– Нет, госпожа Мариус, больше ничего.

– Тогда скажите, как мне связаться с вами после возвращения, и убирайтесь из моей комнаты.

– Вы найдете меня, просто назвав мое имя, а если вам не удастся узнать мое имя, значит, вы не так хороши, как я полагал.

– Я бы предпочла услышать ваше имя сейчас.

– Так неинтересно, госпожа Мариус. Ой, и не смотрите так сурово. До меня дошли слухи не только о вашей красоте, но и о взрывном характере. Учитывая, что многие, кто вас видел, долго не живут, я не стану пытать удачу.

– Время еще есть. Вы еще здесь.

– И вы явно желаете моей смерти.

– Я многим желаю смерти. Ничего личного.

Он подался вперед.

– Весьма необычно для человека, чья профессия – доставлять мужчинам удовольствие.

– Это вряд ли. Вам просто повезло, что мамаша Гера не любит, когда я убиваю ради забавы. Она считает, что это неряшливо.

Он ухмыльнулся, и его лицо стало хоть немного интересным.

– Обычно так со мной не разговаривают. Так что я рад, что не назвал вам свое имя. Быть может… – Он провел пальцами по моему бедру. – Быть может, когда вы закончите свою работу, я снова получу удовольствие от вашего общества. Надеюсь, мамаша Гера не сочтет это… неряшливым.

– Не сочтет, пока вы платите.

Его ухмылка стала шире.

– Вряд ли мне придется платить. – Он опустил руку и шагнул назад, поклонившись, как слуга хозяину. – До встречи, госпожа Мариус.

Глава 4

Мико

Моя стрела попала во внешний круг мишени. А вслед за ней стрела Танаки пронзила красный центр с такой силой, что острие полностью вошло в дерево.

– Танака, – сказала я, не обернувшись. – Ты еще ни разу не промазал. Будь осторожней.

– Никто же не смотрит, – отозвался он, оглядывая маленький двор. – Почему бы не стрелять как подобает?

Я опустила лук.

– Всегда кто-нибудь смотрит. Шестеро как минимум, по моим подсчетам.

– Два гвардейца, – продолжая разворот, произнес он так вызывающе, что я крепче сжала лук. – Кузнец. Горничная. И… мальчишка, подносящий стрелы. Пятеро. И среди них никого значительного.

– Шестеро, – сказал стоящий рядом с ним генерал Рёдзи, и на его императорских доспехах в утреннем свете блеснули пряжки в виде дракона. – Ваша сестра не только стреляет лучше, чем вы, ваше высочество, она мудрее. Иногда.

– Вы не в счет.

– Нет, я тоже считаюсь, ваше высочество. Шестеро.

Он махнул в сторону мальчишки, который с усилием выдернул из мишени обе стрелы.

Танака провел рукой по лицу, но не сумел стереть с него разочарование.

– Тебе не надоело притворяться, Мико?

– Еще как надоело, но я должна вести себя даже еще осторожней, чем ты.

Я взяла из бочонка новую стрелу – оттуда торчали в небо еще с десяток стрел с оперением. С годами движение стало машинальным – взять стрелу, приложить к тетиве, натянуть, отпустить. Смотреть на мишень. Встать поустойчивее. Отвести плечи назад. Я начала с самого слабого лука, тренируясь с малышами, но с тех пор прошло много времени.

Моя стрела снова попала во внешний круг – в точности куда я целилась. Это меня злило, как и всегда, но я проглотила раздражение и вытащила новую стрелу. Может быть, однажды мне станет плевать, кто за мной наблюдает и что они подумают.

Танака снова попал в яблочко и метнул в сторону генерала вызывающий взгляд.

– Если кто-то наблюдает, не хочу, чтобы говорили, будто сестра стреляет лучше меня. А кроме того, подозрительно выглядит, если никто из нас не попадет в красный круг.

Он всегда использовал то же объяснение и в точности так же улыбался, но генерал Рёдзи не убрал руку с рукояти меча, а его губы были по-прежнему сжаты в мрачную линию. Когда следующие две стрелы Танаки попали в молоко, выражение его лица осталось все таким же суровым.

– Генерал, – сказал Танака, словно разозлившись из-за хмурого взгляда Рёдзи.

– Да, ваше высочество?

– Принесите мне более тугой лук, и посмотрим, как я справлюсь.

– Мне кажется, вы к этому не готовы, ваше высочество, и, насколько я знаю…

– …вы должны подчиняться моим приказам, так что могли бы сделать это, не вступая в спор.

Генерал Рёдзи чопорно поклонился и отправился в арсенал, его шаги влились в ритм молотка из далекой кузницы.

– Зачем ты так?

– Тс-с! – Танака схватил меня за руку, но тут же отпустил, обшаривая взглядом двор. – Была еще одна атака. Чилтейские солдаты вчера пересекли границу у перевала Тирин, но посол заявил, что это просто бандиты.

При этих словах меня словно окатили ледяной водой.

– Кто тебе сказал? Что говорит его величество?

– Что тем больше причин поскорее подписать мирный договор. Он послал за кузеном Батитой.

Я накрыла рот рукой.

– Где ты это услышал? – спросила я, почти не раздвигая пальцы. – Это точно?

– Мне сказал лорд Рой, после того как его величество ускакал сегодня утром в Насаке.

– Ты уверен?

– Официально не объявляли, но все так говорят. Знаю, ты не любишь лорда Роя, но… – Он взглянул на арку, через которую удалился генерал Рёдзи. – Он мой самый преданный сторонник, уже столько лет. Он знает, что задумали чилтейцы. А еще он сказал, что Эдо тоже вызвали к его величеству.

– Что?! Зачем?

– Не знаю, ведь матушка настаивает, чтобы каждое утро я занимался вот этим.

Он махнул рукой на мишени.

– Хоть одно приятное занятие. Тс-с, Рёдзи возвращается.

Танака понизил голос до шепота:

– Не знаю, какую позицию занимает матушка, так что аккуратнее выбирай слова.

Я поморщилась от нашей общей боли. Когда вернулся генерал Рёдзи, я дрожащей рукой достала из бочонка еще одну стрелу. Колотящееся сердце помешало мне как следует прицелиться, и, когда я спустила тетиву, стрела вонзилась в среднее кольцо.

– Вот более тугой лук, ваше высочество, – сказал генерал, протягивая его Танаке. – Но все же не такой тугой, как остальные. Хорошо подойдет для перехода.

Пока не вернулся мальчишка со стрелами, Танака поиграл с тетивой. Он взял стрелу прямо из рук мальчика и положил на тетиву.

– Посмотрим, как пойдет.

Тетива скрипнула, когда он оттянул ее, прицелившись выше мишени.

– Тана…

Он выпустил стрелу. Раздался треск расщепившегося дерева и крик – горничная скрылась за внутренней стеной крепостного вала. Над ее головой болтался пригвожденный к дереву флаг Ц‘ая – стрела Танаки торчала прямо из глаза императорского дракона.

Горничная уставилась на флаг, а меня затошнило – нужно было срочно что-то предпринять, отвлечь внимание генерала Рёдзи, и я сунула свой лук в его вялую руку.

– Пожалуй, я пойду, генерал.

Я зажала между зубами завязки кожаного нарукавника и начала развязывать их.

– Принцесса Мико Ц‘ай уже сдается? – сказал он, и я внутренне вздрогнула, когда он назвал меня полным именем, словно чтобы напомнить о семье, с которой только что так неуважительно обошелся Танака. – Мои люди расставляли мишени и седлали для вас лошадей в любую непогоду. Вы точно не желаете подольше показать свои умения принцу Танаке?

– Вам повезло, что вы мне нравитесь, генерал, – сказал Танака, как будто ничего не случилось, хотя его щеки алели. – Мальчик, принеси вон ту стрелу моей сестре, пусть она напоследок покажет себя.

Генерал Рёдзи вернул мне лук, и намек на улыбку соблазнителя частично вернул ему увядающую юность. Но осталась я не из-за улыбки, а из-за его испытующего взгляда. Я протянула к нему руку, чтобы он снова застегнул мой нарукавник. Генерал крепко затянул его одним отработанным движением, а мелькнувшая улыбка была похожа на благодарность.

Да, решила я, лучше сделать вид, что это ничего не значит. Просто мальчишеский кураж.

– Хорошо, генерал. Дайте мне задание.

В дальней арке появились два советника его величества, а подносчик стрел помчался к крепостному валу. Никто не взглянул на пронзенный флаг, советники слишком увлеклись разговором, но это был лишь вопрос времени.

– Расщепите стрелу, – сказал генерал, и я вернулась на позицию, вынимая еще одну стрелу из бочонка.

Мальчик добрался до флага и наклонился через ограждение, потянувшись за стрелой.

– Наверное, он объявит об этом на церемонии присяги, – сказал один советник.

Оба жались к стене, чтобы оставаться в тени – несмотря на ранний час, пекло уже немилосердно.

– Но здесь не самое лучшее место, – ответил другой советник.

Мне хотелось услышать больше, но они в любой момент могли поднять головы и заметить мальчишку, который пытался добраться до стрелы, торчащей из глаза дракона.

– Первый, кто расщепит стрелу, выигрывает, – произнес Танака громче, чем нужно, и прицелился рядом со мной в тот миг, когда оба советника повернули к нам головы.

– Тогда приготовься проиграть, братец, – ответила я, прикладывая стрелу к тетиве, хотя сердце билось так гулко, что я не могла сосредоточиться.

Генерал Рёдзи всегда настаивал, чтобы мы тренировались в отвлекающей обстановке. «В битве никогда не бывает тихо, – говорил он. И еще вот что: – Если целиться так долго, вас убьют быстрее, чем успеете выпустить стрелу». Но как я могла прицелиться, когда все мое внимание было приковано к мальчишке, пытающемуся выдернуть предательскую стрелу Танаки?

Я выстрелила, но в этот момент кто-то кашлянул, от неожиданности я охнула и обернулась. Рядом стояла Нилла, темное платье служанки развевалось, как взъерошенные перья черного дрозда. Стрела с гулким стуком врезалась в мишень, а за моей спиной засмеялись советники. Нилла нахмурилась еще сильнее обычного.

– Ее величество желает вас видеть, ваше высочество.

Всегда приказ, а не просьба. Советники пошли дальше, но мальчишка сумел выдернуть оскорбительную стрелу и помчался обратно вдоль крепостного вала. Я снова могла вздохнуть спокойно. И все же ощущала страх, а не облегчение. До встречи с матушкой нужно поговорить с Танакой по душам.

– Скажи матушке, что я приду к ней, как только оденусь.

Горничная неодобрительно оглядела мою промокшую от пота одежду, но покачала головой.

– Она велела вам прийти немедленно, ваше высочество.

Для служанки она была чересчур настойчивой – несомненно, именно поэтому матушка и держала ее при себе. Императрица не может проникнуть повсюду, а ее горничная может. Именно это она и делала. Глаза и уши моей матери, одни из многих.

Я оглянулась на мишень. Моя стрела попала в самый край мотка веревок, и перья на конце пьяно покосились в сторону замка. Я отдала лук генералу.

– Долг зовет, – сказала я. – А теперь попробуй расщепить мою стрелу, Тана.

Он засмеялся, и улыбка на миг опять превратила его в мальчишку. Но затем он уже с серьезным выражением лица добавил:

– Позже я расскажу тебе о своем триумфе. В обычном месте.

Поскольку я не могла произнести те слова, которые хотела, то просто кивнула.

– Я отведу вас к ее величеству, ваше высочество, – сказала Нилла.

– Уж конечно, хотя я прекрасно знаю дорогу.

Служанка поджала губы и зашагала обратно к замку, предоставив мне следовать за ней через открытые двери, в суету приготовлений к церемонии присяги. До нее оставалось еще несколько дней, но в город уже начала стекаться аристократия с севера, так что нужно было все отдраить – от ширм до полов и каменных драконов, смотрящих сверху вниз на всех, кто входит в замок. Повсюду слуги карабкались на высоченные лестницы, пытаясь стереть с потолочных фонарей годичный слой пыли. Именно эта церемония и привела императора Кина Ц‘ая на север, в бывшую твердыню семьи Отако.

Замок Кой называют неприступным, его стены еще никто не преодолевал, но все же перед покоями моей матери стояли два императорских гвардейца.

– Ваше величество, – сказал один из них, чуть раздвинув дверь в ее комнату – чтобы только произнести эти слова в щель. – Принцесса…

– Пригласи ее, и пусть нас никто не беспокоит.

– Да, ваше величество.

Матушка стояла у длинного зеркала в гардеробной. Через руку горничной было перекинуто алое парадное платье, а другая служанка наливала свежую воду и раскладывала гребни. Императрица Кисии была одета совсем просто, в тонкое нижнее платье, но ей достаточно было лишь посмотреть на кого-нибудь, чтобы ввергнуть в дрожь. Именно так она и поступила теперь, повернув голову не с королевской грацией, а как змея, встающая в стойку перед добычей.

– Мико, – начала она. На фоне синей драпировки комнаты ее глаза казались ярче. – У меня важные новости. Присядь.

Нилла поставила на циновку маленький столик и звякнула чайными чашками. Потом поклонилась и, не дожидаясь, когда я выполню материнский приказ, разлила чай. Пар заструился на свободу.

– Не стой столбом, – сказала матушка. – Садись.

Я подчинилась, но в животе у меня словно бултыхалась рыба. Чай был слишком горячий, но я обняла чашку ладонями и позволила пару ласкать мои щеки.

– Если речь о том, что Тана попал во флаг, ваше величество, то я…

– Попал во флаг?

Возможно, та горничная все-таки ей не доложила.

– Флаг Ц’ая во дворе. Танака куражился во время тренировки.

Ее лицо прорезала мрачная складка, но она быстро отмела дурные мысли и тряхнула нехарактерными для кисианки светлыми кудрями.

– Речь не о флаге. – Она натужно улыбнулась. – Речь о твоем замужестве.

– Моем замужестве?

– Ты не должна удивляться, Мико. Ты уже взрослая. У тебя уже три лета идет кровь.

Мои щеки зарделись, но я не стала ее прерывать.

– Я оставила тебя со мной, – продолжала она, протягивая руки, чтобы Нилла расправила складки ее нижнего платья и надела верхнее. – Ждала подходящую партию, и наконец-то время пришло.

Трясущимися руками я поставила чашку с чаем.

– И кто он?

– Доминус Лео Виллиус из Чилтея, сын его святейшества иеромонаха.

Я задержала дыхание. Уже давно шептались, что мирный договор может быть подписан только при одном условии – брака. Но то, с какой готовностью она поддержала желание его величества избавиться от меня, как быстро согласилась…

– Тебе нечего сказать? Ты не одобряешь это решение?

– Не одобряю.

Не сводя с меня голубых глаз, она сунула в широкие рукава парадного платья сначала одну руку, а потом другую. Этот взгляд мог проникнуть и сквозь плоть, и в мысли, но все же она не заметила мою сердечную боль или не пожелала ее замечать. Мне хотелось, чтобы она отвернулась.

– Не одобряешь? – сказала она, не услышав от меня объяснений. – Ты ведь еще с ним не встречалась. По всем описаниям, он добр и галантен, и, как мне достоверно известно, под маской у него вполне привлекательное лицо.

– Я не хочу уезжать из Кисии. Не хочу покидать Танаку.

Матушка метнула настороженный взгляд в сторону горничных.

– Понимаю, ты любишь брата, но заключить брак в интересах империи – это твой долг. Этот брак скрепит договор и обеспечит длительный мир. А это в наших интересах.

Отрепетированные, фальшивые слова. Я слишком хорошо ее знала, чтобы им поверить, слишком хорошо знала, что никакой брак не исцелит вражду между Кисией и Чилтеем. И матушкин головной убор, который она носит при дворе, тому доказательство. Алая роскошь, под которой она прятала свои золотистые волосы. Ее мать тоже носила нечто подобное, а мирный договор, который скрепили ее браком, не продержался и года.

Я потянулась за чаем, в надежде что он выжжет дурные предчувствия. Но ничего не вышло.

– Его величество собирается объявить придворным о моем предстоящем замужестве или отошлет меня под покровом ночи?

Она снова покосилась на служанок.

– Что за странные мысли ты вбила себя в голову, дитя. Отец никогда не позволит тебе уехать в Чилтей без соответствующей церемонии.

Отец. Она произнесла это слово с такой легкостью, и только я понимала, насколько редко она его употребляет.

– И с караваном охраны и даров? – поинтересовалась я.

– В этом нет нужды. Доминус Лео Виллиус сам приедет сюда вместе с послом для подписания договора и лично сопроводит тебя. Какая честь. Твой отец очень доволен.

И снова «отец». Слова для вездесущих глаз и ушей, а правду можно лишь прошептать в редкие моменты одиночества.

Чтобы не встречаться с ней взглядом, я взболтала осадок в чашке. Но она уже отвернулась обратно к зеркалу и распекала Ниллу за то, что служанка начала завязывать не тот пояс-оби.