Реликтовая популяция. Книга 2

Прошлой ночью он посоветовал каждому своему спутнику принять решение, как им действовать, если он вдруг не вернётся из посёлка в течение условленного времени. С Клоудой у него уже всё было давно оговорено. Она успела по этому поводу всплакнуть и пережить надежду. Зато с торном и особенно с Камратом всё оказалось не простым делом. Торн высказался за сопровождение женщины и мальчика непосредственно в Примето, что Свим встретил с благодарностью. Камрат же, наконец, сказал, к кому он идёт, вызвав у Свима, с одной стороны, – удивление, а с другой, – смутное опасение.

О жителях Примето Свим, в силу ряда причин, имел весьма неопределённые представления, тем не менее, о доме малоимённого Кате Кинке Кторы кое-что знал, хотя с хозяином, естественно, знакомством не обзавёлся: не было ни времени, ни потребности, а вернее всего – не снизошёл до такой незначительности по нэму.

Дом у Кате приметный, громадный, возможно, с дуваром, всегда полный людьми. Странно, но в Примето, как он помнил, а помнил Свим немногое, так как такими вещами не интересовался, о доме Кате говорили мало и каких-либо предположений о деятельности хозяина не высказывалось. Свим не припоминал ни одного многоимённого, кто общался бы с Кате или имел к нему какое-то отношение. Отец Свима тоже никогда не обмолвился о Кате.

Чем больше Свим размышлял, тем больше ему казалось, что визинги обошли и дом, и хозяина кругом и прикрыли его от любопытных глаз. Все жители Примето как будто что-то видели, проходили мимо дома, даже разговаривали с самим Кате (Свим однажды даже с ним стоял рядом на собрании граждан города в окружении каких-то людей, имеющих причастность к Кате), но что собой представляет этот дом, как в нём живут и кто – не поддавалось когда-то осмыслению и выбрасывалось без сожаления из головы, как только постройка с её обитателями исчезали из поля зрения.

Свиму с давних пор нравилось раздумывать на тему деяний визингов, но относился к ним со здоровым скепсисом, переходящим в неверие самого их существования. Сам он в жизни ни одного визинга не видел, во всяком случае, кого-то кто, либо сам назвался оным или кто на него указал бы пальцем, зато наслышан о них был предостаточно. Правда, последнее время, вспоминая Индриса из Керпоса, давшего ему предсказание, которое, похоже, сбывается, Свим мог думать об этом пережившем время старике как о визинге,

Ибо, что есть визинг? Прорицатель – это официально, и колдун – в просторечии.

Визингом, говорят, может стать любой разумный, выполнивший ряд условных действий, на взгляд Свима, один нелепее другого. Разве можно серьёзно обсуждать такое действо, как поймать в новолуние и съесть полу разумную ягу? Съесть живьём, встав лицом к востоку, при этом, якобы, еду надо сопровождать чётким произношением каких-то слов на древнем языке, известных только Избранным… Избранные, в свою очередь, не совсем простые разумные, а нечто, стоящее за пределами не только понимания, но и разумного тоже.

Мыслями о визингах Свим никогда ни с кем не делился, считая их своей сокровенной глупостью и слабостью, но дающий отдых голове от необходимости обсуждать что-либо насущное или принимать решения. Идёшь себе, представляешь, что бы можно было сделать сейчас, будь он визингом, и сам дивишься своим фантазиям!

Всё это так, но опасение у Свима вызывала та целенаправленность, с какой Камрат стремился к неведомому ему месту в Примето, не имея никакого понятия, где расположен дом Кате Кинке Кторы, кто он сам таков, что там ему предстоит делать. Вот порой и напрашивался вывод: не в доре ли находится малыш? В той мягкой её форме, когда воля созидающего дору не давит, не пытается жёстко управлять, а лишь подсказывает, намекает. Подвергаемый доре может даже не замечать своих несколько странных движений и намерений. Или вот такой целевой установки: прийти в дом к создателю доры или к кому-нибудь из его клиентуры. Для окружающих, таких как Свим и его команды, неестественное поведение находящегося в доре скрыто. Заманивают, так сказать, ведомого дорой не торопясь. Тем более что до встречи с Камратом у выхода из Керпоса Свим никогда не видел мальчика в естественных условиях, а значит, не имел возможности сравнивать.

Единственное, что заставляло Свима делать такие умственные построения, так это неоднократно высказанное Камратом распоряжение самой бабки Калеи. Она, быть может, обладая силой создавать или наводить дору, сделала так, чтобы её внук не сбился с пути по дороге из Керпоса в Примето.

«Всё могло быть», – сокрушенно разговаривал сам с собой Свим и качал головой. Что он знает? Ничего, даже разговорив малыша и выпытав у него конечную цель выхода из города по направлению к другому городу.

К тому же, – он даже на мгновение приостановился от новой мысли, – а не находиться ли он сам в доре, коль скоро не менее целенаправленно стремиться в тот же Сох, а мимоходом так неукоснительно выполняет другую целеустановку – ведёт Камрата в Примето?

«Нет уж», – успокоил он себя. – «Если только Индрис?» Но он лишь говорил о возможном его участии в каком-то событии, где будет играть какую-то не последнюю роль. Да и в доре находиться бесконечно нельзя. Ни ему самому, ни малышу…

Спустя некоторое время его мысли, наконец, перестали его терзать, и он вздохнул свободнее.

Праузы через три ходьбы случился збун. Не долгий, на блеск времени. Солнце стояло ещё низко. Редкие деревья и кустарники не успели до конца окутаться теневыми листьями, как вокруг опять помутнело. Торна спасла чалма, а людям было напоминание – не забывать держать копольцы всё время под рукой.

Збун не задержал их, и к полудню они покрыли большую часть намеченного пути. Впрочем, намеченного, по-видимому, будет сильно сказано. Никто из них здесь до того не ходил. Но, направляясь из руин в путь, они имели приблизительные сведения о расстояниях между дорогами и реками, и о времени, необходимом на их преодоление. Кое-что выяснилось из рассказов Гелины и членов её отрада, некоторые представления о местности, которую они сейчас пересекали, остались у Клоуды – где-то в этих краях они однажды пролетала на воздушном шаре, выполняя тренировочные полёты в самом начале её обучения в школе Тескома. У Свима тоже нашлись свои соображения, так что команда его более или менее ориентировалась, куда и сколько следовало пройти, чтобы достигнуть дороги Фост-Примето подальше от населенных пунктов.

Первой почувствовала усталость Клоуда. Сегодняшняя усталость не походила на ту, измотавшую девушку до изнеможения в первый день путешествия по земле. Тогда она могла думать об одном – упасть и не двигаться, что бы вокруг не происходило. В этот раз она была уверена в своих силах и надеялась без помех для себя и спутников дойти до дороги и перейти её. И хотя побаливали спина и плечи, Клоуда во время обеденной остановки с удовольствием поела и хорошо отдохнула ко времени возобновления движения. Бодрость любимой порадовала Свима.

– Годик со мной вот так походишь, совсем привыкнешь, – пообещал он ей, улыбаясь.

– Ты что, собираешься целый год добираться до Примето? – вскинула брови Клоуда.

– Нет, но… – замешкался Свим. Тон, с каким к нему обратилась Клоуда, его удивил, словно она покровительствовала ему, не в меру расшалившемуся. – Я это о том, что ты…

– За год, Свим, – перебила она его, – всё может случиться… – Лицо Клоуды осветилось, глаза расширились. Она мягко добавила: – А может быть, и раньше всё случится.

– Э-э… Кло! На что ты намекаешь?.. Ты думаешь?.. Если я тебя правильно понял…

– Правильно, дорогой.

– …тогда нам надо как можно быстрее в Примето. Тебе надо!

– Надо, конечно. Но пока ты не сделаешь всех дел, можно потерпеть недельку-другую, как я знаю. Я постараюсь тебя не торопить.

– Ну да, – засуетился Свим. – я тоже постараюсь обернуться с заходом в Сох как можно… Я туда и обратно… Может, сбавим темп, пойдём чуть медленнее. В таких делах…

Клоуда засмеялась.

– Нет, дорогой, со мной всё в порядке. Ведь до того ещё столько времени. Это может случиться только зимой.

Свим обескураженно покрутил головой: повезёт – то он станет отцом. Лучше, конечно, не загадывать. Как там ещё будет, что решит Круг Человечности? Его мать рожала восемь раз, а в результате он был у родителей один, если не считать дочь отца.

После обеденной передышки Свим старался сдерживать свой широкий шаг.

За день никаких происшествий…

Солнце не доставало горизонта ещё в три-четыре своего диаметра, когда торн, догнав Свима, предупредил:

– Впереди дорога.

– Как далеко? – негромко спросил Свим и пошёл еще медленнее.

– Свиджа полтора.

Выслушав торна, Свим удовлетворился его ответом, благоразумно не выспрашивая у биоробота, каким способом тот определил расстояние до невидимой и неощущаемой ещё дороги, оставив выяснения на будущее.

– Тогда пора остановиться, подождать темноты.

Впереди, левее по ходу движения виднелась редкая группа деревьев, к ним путешественники и направились переждать светлое время заканчивающегося дня.

Клоуда со сдерживаемым стоном присела на толстый слой травы и листьев. Как она ни бодрилась, но ходок она была не настоящий.

– Устала, – посочувствовал Свим, присаживаюсь рядом с нею. – Давай я тебе разотру ноги. Легче станет.

Клоуда застеснялась.

– Так пройдут, – сказала она и отвернулась ото всех, чтобы никто не увидел ее залитое краской лицо.

Но в душе она была счастлива.

– Ну что ты, Кло? – пододвинулся ближе к ней Свим. И шепнул на ухо: – Торну всё равно, он не человек, а мальчик не поймёт того, о чём ты сама себя накручиваешь. И потом, почему мне тебе не помассировать ноги?

– Ты не прав, – ответила она ему тоже шёпотом. – Камрату уже пятнадцать, а Сестерций… Хм… Ты знаешь, как он смотрел на Жаристу, когда с нею разговаривал или наблюдал со стороны?

– Кто это? Жариста? – искренне удивившись, поинтересовался Свим. Он с нею не общался, хотя, конечно, видел, но имя у него выветрилось из головы.

– Жариста? Ты, правда, её не знаешь?

– Может быть, и знаю, но не по имени.

– Ой, Свим!.. И хорошо, что не знаешь, – Клоуда была счастлива невнимательности Свима к другим женщинам.

Когда на небе появились первые расплывчатые пятна звёзд, Свим скомандовал:

– Выходим. Сестерций, пойдёшь впереди и предупреждай нас о неровностях дороги. Я как вспомню наш с тобой марш в темноте после полёта на шаре, так до сих пор ощущаю боли в коленях и локтях. И ещё, это тебя касается напрямую. На дороге, возможно, никого не будет, но подходить к ней надо тише, не так, как ты топаешь.

– Люди, – не преминул отозваться Сестерций, однако послушно пошёл впереди команды, делая длинные шаги, мол, чем реже он будет ступать, тем меньше наделает шума.

Дорога отсвечивала в темноте широкой красноватой лентой, была она настолько древней, что турус, это вечное покрытие полотна дороги, постепенно начинал терять свои качества, светясь тускло, пятнами и не по всей ширине.

Зато света было вполне достаточно, чтобы создавать далеко заметную тень идущего по полотну.

Найдя участок потемнее, спутники переходили дорогу по одному. Именно переходили, а не бежали сломя голову, как это хотелось Камрату и следом идущей за ним Клоуде.

– Меньше шума будет, – разъяснил им идею такого перехода Свим. – А если кто-то наблюдает за дорогой, то медленное движение не так сильно бросается в глаза.

Покрытие дороги истаяло в темноте, никто не затеял возни, чтобы поинтересоваться, кому это не спится ночью, так что, отведя команду на свидж от дороги, Свим распорядился устраиваться на ночлег.

Костра опять не разжигали и установили дежурство – Свим в начале ночи, Сестерций – почти всю ночь.

К Соху, расположенному на высоком холме, подходили через день к вечеру. Подол холма густо порос смешанным лесом, он длинными рукавами простирался на часть округи, отчего сам холм и прихотливо изгибающиеся ленты растительности походили на сказочное чудовище, раскинувшее свои многочисленные щупальца во все стороны.

На месте Соха когда-то был большой город-спутник Примето, но перестал таковым быть ещё до падения на землю жилого орбитального комплекса. Его угасание было связано с созданием обходных дорог, идущих от других городов к Примето. И ещё потому, что летом холм, на котором располагался посёлок, месяца на два превращался практически в остров от паводка, вода вокруг него и лесных полос поднималась берметов на восемь и выше, делая округу непроходимой, но заселяемой дикими животными, а порой и выродками-монстрами, приплывшими сюда из Болот и Крапатского залива.

В такое время года лишь древняя дорога, проложенная по дамбе, соединяла Сох с мостом через Ренцу, служащим естественным продолжением одной из улиц Примето. Во время паводка древний и ненадёжный мост по решению кугурума охраняли тескомовцы, отбивая охоту кому бы то ни было ходить по нему без особых дел.

Но какие особые дела могут быть у горожан? Никаких! Если только кому-то захотелось с моста полюбоваться разливом. Такое, не часто, но разрешалось, потому что охотников до подобного зрелища можно было пересчитать по пальцам.

Свим уверенно вёл свою небольшую команду к только ему известному укрытию, где он должен был её оставить с тем, чтобы самому уйти в Сох.

Продвигались не таясь. Подходы к посёлку оказалась на удивление безжизненными, а от ненужных глаз в Сохе путешественников скрывала высокая, в рост человека, такого, как Свим, прошлогодняя трава, выпускающие листочки кусты и могучие деревья, в ветвях которых темнели гнёзда птиц, поразившие воображение Камрата. Птицы в окрестностях Керпоса был в диковинку.

– В начале лета их здесь – тучи, – на расспросы мальчика ответил Свим. – Они поднимают такой крик, что в Сохе вне дуваров разговаривать трудно. Можно собеседника не услышать.

– Они скоро прилетят? – огибая куст тальника, далеко разведшего его со Свимом, спросил Камрат.

– Думаю, дней через десять. Как только здесь появится и устоится вода, так они и прилетят.

– А вода когда появится?

Свим посмотрел на мальчика сверху вниз.

– Хороший вопрос, малыш. Я недаром вас поторапливал. Вода может появиться со дня на день. Завтра, послезавтра… Мне трудно судить. Надеюсь узнать в Сохе.

– Интересно посмотреть, – мечтательно произнёс Камрат и едва не упал, зацепившись ногой за корягу.

– Что интересно?

– Как вода прибывает.

– Она не прибывает, она появляется стремительно. Сейчас её нет, а через праузу уже потоп.

– Всё равно интересно!

Укрытием, к которому Свим вёл своих спутников, оказался громадный платан, непонятно как здесь выросший. Его могучая крона занимала несколько квадратных берметов. Летом, покрытая зелеными листьями, она представляла грандиозное зрелище. Так оно и будет месяца через два, а сейчас ветви, словно изломанные неопытной рукой и в беспорядке, густой сетью загородили небо. Комель ствола этого могучего великана имел в плане не круглую форму, а представлял собой некое необычно расплющенное образование, больше похожее на громадную, покоробившуюся от воды доску, воткнутую в землю так, чтобы широкая её сторона могла прикрыть того, кто не хотел быть увиденным из посёлка. А отсюда до него оставалось уже всего несколько берметов, по сути дела, один склон холма.

– Итак, – сказал Свим, ни к кому персонально не обращаясь. – Будете меня ожидать здесь. Не слишком уютно, зато надёжно и до Соха рукой подать.

– Я не вижу стены посёлка, – вглядываясь в вершину холма, произнёс Камрат. – Он не огорожен?

– Не беспокойся, малыш, посёлок огорожен. Там есть ограда, но… Как бы это сказать… Не такая, как везде… Сам не знаю, малыш, почему она устроена так. Она даже збун не устраняет. Считается, что благодаря ей в посёлок не могут попасть дикие. Но… Знаешь, лучше бы Сох был огорожен обычной городской стеной, как Керпос или Примето. Мне было бы легче проникнуть за неё. Все нормальные стены имеют лазы, на существование которых городские власти уже давным-давно махнули рукой и не вмешиваются в их существование. Себе дороже. В Сохе всё не так. Ограда Соха постоянно находится под напряжением пси-поля, и её практически каждый день обходят стражники и проверяют на предмет целостности.

– А как же ты? – забеспокоилась Клоуда.

Изнурительная многочасовая ходьба притупили в ней остроту ощущений, но небольшая передышка смогла пробудить волну горечи от нового расставания с любимым и тревоги от его рискованной вылазки.

– Тут как повезёт – слегка пожал плечами Свим. – Она же против диких и, по идее, на разумных не должна обращать внимания. Однако через неё просто так пройти – значит, сразу засветиться. На станции, где дежурят стражники, тут же появится сигнал, что кому-то понадобилось прыгать через ограду. Тут же набегут посмотреть.

– Я знаю такие ограды, – авторитетно заявил Сестерций. – У нас, в Ленкордании, такие ограды имеют некоторые города побольше Соха. Их лучше всего проходить подкопом.

– Точно, Сестерций, – чему-то обрадовался Свим, возможно, совпадению мнений. – На него и надеюсь. Когда-то я сам, а потом с К”ньюшей, сделал их несколько. Проходили по ним неоднократно. Такие подкопы делали и до меня многие годы. Перерыли, наверное, всю землю вдоль стенки по десятку раз. Горожане раз в пять или десять лет занимаются тем, что закапывают их, а грунт утаптывают. Но опять кому-то приходит в голову сделать подкоп. И так из века в век.

– Может быть, нам с малышом покажешь один из них? – предложил торн. – На всякий случай.

– Никаких случаев! – повысил голос Свим. – Ни для меня, ни для вас… – Он помолчал, глядя в сторону холма. Потом проговорил негромко, словно рассуждал с самим собой: – Я там могу встретить только людей из Центра. Вернее, кого-то из связников. Их у меня было трое. Если кто-то из них приходил ко мне и оставил извести или сейчас поджидает меня там, то с ним я найду общий язык, что бы там ни произошло. В бандеке или в самой организации. Вот почему, друзья, я не беру никого из вас с собой. Для тех, кого я встречу, вы ненужные свидетели. А если там будет кто другой, то вы можете оказаться ненужными свидетелями моей прежней деятельности, той, которая имела место после моей встречи с Камратом.

Торн понимающе кивнул массивной головой. Клоуда приложила ладони к лицу, ей захотелось поплакать. Свим погладил ей волосы.

– Не надо, Кло. Мы же с тобой обо всём договорились. Всё будет хорошо… Мне, пожалуй, пора. До стены ещё далеко, это отсюда кажется, что она рядом, А к ней идти ещё и идти. Я пошёл! До завтра!.. Да, если я вдруг не появлюсь завтра на рассвете, можете уходить, конечно. Но можете и подождать до следующей ночи. Мало ли что меня там задержит. Сестерций, при любой угрозе, откуда бы она ни исходила, уходите немедленно.

– Будем надеяться, что ты вернёшься вовремя, а нам здесь никто не будет угрожать.

– Пусть будет так.

Свим поцеловал Клоуду в лоб, потрепал за плечо Камрата, махнул рукой торну и уверенно направился в сторону Соха.

Его команда довольно уныло смотрела ему в спину до тех пор, пока он не растаял в быстро наступающих сумерках.

– Пусть он вернётся! – как заклинание прошептала Клоуда и, почувствовав безмерную физическую и душевную усталость, села у основания платана, прислонясь спиной к стволу.

– Я пойду, немного провожу его, посмотрю вокруг, – заявил вскоре торн и пропал, уйдя по следам Свима.

Камрат бесцельно походил вокруг и подсел к Клоуде.

Праузы через две, окутанный лёгкой дымчатой аурой, вернулся торн и присоединился к людям.

– Всё тихо. Я побывал у самой ограды. В поселке никакого шума. Думаю, он прошел беспрепятственно.

– Хорошо бы, – отозвалась Клоуда голосом долгого терпения.

– Вы можете спать, – предложил Сестерций. – Положитесь на меня, я буду бодрствовать.

– Спасибо. Мы поспим, – пообещала Клоуда, хотя в это время ей казалось, что она всю ночь не сомкнёт глаз, ожидая возвращения Свима.

Как бы там она не думала, а усталость брала своё, и уже двумя блесками спустя веки её смежились, темнота вокруг словно посветлела – она уснула. Устроившись у неё под боком, заснул и Камрат. Мальчик не ставил перед собой никаких обязательств, как Клоуда, и приглашение торна принял сразу.

Ночь, как всегда, связанная с ожиданием, тянулась. Не по-весеннему тихая, но тёплая. Следом за нею в буроватые цвета окрасился восток, потом взошло невидимое из-за холма и леса солнце, и вот – наступил очередной день…

Свим не вернулся.

К полудню у Клоуды началась истерика. Сквозь опухшие от слёз глаза она плохо видела вокруг. Торн и мальчик как могли уговаривали и успокаивали её.

– Вы, люди, – размеренно вещал Сестерций, – не умеете логически мыслить. Вы сразу всё забываете. Вспомни, что он говорил, уходя. Он говорил, что может за одну ночь не успеть сделать все свои дела и придёт следующей ночью. Ты же сама слышала…

Камрат вторил Сестерцию. Правда, других аргументов у них не было, а этот, хорошо известный и ей, мало воздействовал на настроение женщины, без конца повторявшей:

– С ним там что-то случилось. Нехорошее… Неужели вы не понимаете? Я же чувствую… Мы должны его спасти. Пойти в Сох и спасти! Ну что нам стоит, пойти и спасти?..

Идти по призыву Клоуды в Сох никто не собирался. Она тоже. Сидела, прижавшись щекой к стволу платана, бросив безвольные руки между коленей, и плакала.

Мальчик и торн, успокаивая Клоуду, верили своим словам. В принципе, как они убеждали друг друга, ничего серьёзного ещё не случилось. Свим, наверное, и вправду предвидел такой оборот дела. Мало ли что его могло задержать. Он мог не успеть всё сделать за ночь, а днём выходить из посёлка поостерёгся. К вечеру же, ближе к ночи появится тут как ни в чём ни бывало. Улыбающийся, живой и здоровый.

Однако время шло, день начал убывать, а вместе с ним сходила на нет уверенность ожидающих.

Торн подолгу смотрел на холм, где днём можно было рассмотреть неровную гряду, очерчивающую поселковые постройки. Там, казалось отсюда, ничего примечательного не происходит. Приближаться к ограде Сестерций не решился. Опять же из-за того, чтобы ничем не навредить Свиму, если тот будет покидать Сох. Появление близ ограды неизвестно откуда взявшегося торна, могло вызвать у кого-нибудь подозрение.

Как ни волновались спутники Свима, а во второй половине дня их обуял голод. Уговорили поесть и Клоуду, хотя, похоже, она не почувствовала вкуса еды. Тем не менее, это её подкрепило. Она перестала плакать и даже походила взад-вперёд невдалеке от платана.

Уже стемнело. Вновь нарастало напряжение ожидания. Обостренный слух людей и торна ловил каждый шорох.

Тоньше всех слышал Камрат, а может быть, потому, что всё время крутил головой, поэтому именно он первым услышал чьи-то вкрадчивые шаги с противоположной Соху стороны.

Камрат осторожно подошёл к торну и тронул его за руку, приложил палец к губам.

– Кто-то рядом с нами. Я слышал шаги вон оттуда, – шепнул мальчик и показал на ближайший кустарник, откуда, по его мнению, донеслись звуки подкрадывающегося существа.

Теперь они оба явственно услышали шорохи не далее как в нескольких берметах от себя. Оба высвободили оружие и стали спина к спине, готовые отразить атаку, кто бы её ни предпринял. Клоуда затаилась у ствола дерева, тоже готовая обнажить меч.

Конечно, это мог быть какой-нибудь дикий, рыскающий в поисках еды, но поостеречься следовало.

– Малыш, это я, – раздался почти рядом знакомый мяукающий голос.

– К”ньюша? – ещё не веря себе, воскликнул Камрат.

– Я, конечно!

Из марева сумерек показалась запоминающаяся фигура хопса.

– Фу на тебя! – сказал торн, пряча меч, и, окутываясь розоватой аурой, радостно засмеялся. – Как хорошо, хилон, что ты появился. Свима нет. Ушёл ещё вчера вечером, обещал вернуться к утру или к сегодняшней ночи. И вот его нет.

– Клоуда с ним?

– Нет. Вон она. Подойди к ней и попытайся с ней поговорить и успокоить её. Мы с малышом за день уже выдохлись.

– Думаешь, поможет? – усомнился Камрат.

К”ньец присел к женщине и стал ей что-то негромко наговаривать, Клоуда в ответ лишь всхлипывала и говорила одно и то же:

– Его надо спасать!.. Надо спасать!

Хопс помолчал, потом что-то сказал ей такое, отчего она оживилась.

– Да, да, – заволновалась она. – И я тоже пойду с вами! Вы меня возьмёте, К”ньюша?

– Нет, ауна, – решительно отверг ее просьбу К”ньец. – Лучший вариант – это я и малыш. Сестерций очень заметен, а ты… Извини, ауна, ты не сможешь нам ничем помочь в таком состоянии, в котором находишься сейчас. Малыш!

– Я давно готов. А ты знаешь, где подкопы? Не забыл?

Камрат был рад решению К”ньеца и выбору взять его с собой.

– Он говорил вам о них?

– Да, – сказал торн. – Я примерно видел, где он воспользовался подкопом. Мне кажется, что Свим вчера прошёл по нему без труда.

– Спасите его! – Клоуда бессмысленно повторялась и раскачивалась из стороны в сторону.