Золото и тень

Услышав восхищенные возгласы, я заторопилась. Наверное, впереди что-то по-настоящему интересное! Взгляду открылась целая коллекция окаменелостей – безмолвных, навеки застывших свидетелей давно исчезнувшего мира… Есть в этом зрелище что-то величественное. На каменном пьедестале возвышался огромный аммонит. Потом я увидела наполовину откопанных трилобитов. Казалось, эти членистоногие вот-вот вырвутся из камня… Гигантский отпечаток папоротника напоминал наклейку. Все вокруг схватились за телефоны и стали фотографироваться. От третьей галереи отходило множество туннелей, но входы в них были перекрыты и снабжены предупредительными знаками.

Я огляделась, но красавчика не увидела. Похоже, он умеет оставаться незамеченным. Я быстро сделала несколько снимков и отошла в сторону, стараясь держаться подальше от стен – казалось, от них по помещению расходятся волны холода. Я так замерзла, что уже не чувствовала пальцев ног. «Может, уйти с экскурсии?» – подумала я, украдкой взглянув на часы. Мурашки не сходят с кожи, наверное, сейчас я похожа на инопланетянку, покрытую колючками…

– Кажется, ты замерзла, – раздалось позади меня. Голос прозвучал мрачно, но в нем послышались насмешливые нотки. Я обернулась, уже зная, кого сейчас увижу. Красавчик стоял прямо передо мной, и я пришла к заключению, что вблизи он выглядит так же офигенно, как и издали. Он выше, чем я думала, плечи у него такие широченные, что на них хочется повиснуть, а на руках выступают жилистые мышцы. Наверное, надо что-то ответить, но из головы вылетели все мысли…

Сверкнув мимолетной улыбкой, незнакомец открыл свою сумку, вытащил из нее темно-синий пуловер и посмотрел на меня. Свет упал ему на лицо, и у меня перехватило дыхание. Темно-серые глаза цвета водной глади, о которую разбиваются последние лучи заходящего солнца… Они мерцали, притягивая к себе.

Впервые за все время мне захотелось, чтобы мои галлюцинации оказались реальными. Неужели это происходит на самом деле? Слишком хорошо, чтобы оказаться правдой…

– Возьми, – красавчик протянул мне пуловер. Этот жест выглядел так естественно, что сторонний наблюдатель, наверное, решил бы, что мы знаем друг друга очень давно.

– Большое спасибо…

Я слышала себя будто издалека. Так, хватит на него пялиться. Немедленно перестань! Сейчас же. Что он обо мне подумает?

– Ты очень любезен, – заученно проговорила я и торопливо натянула пуловер. Он почти доставал до подола моего платья, а рукава оказались настолько длинными, что скрыли кончики пальцев.

Незнакомец отступил на шаг назад, нахмурился и по-птичьи склонил голову набок.

– Забавно, – наконец сказал он. – Ты выглядишь так, будто села после стирки.

Я не смогла удержаться от смеха. Не надо смотреться в зеркало, чтобы понять: а незнакомец-то прав. Тоже засмеявшись, он протянул мне руку.

– Меня зовут Маэль.

– А меня – Ливия.

Я хотела было ответить на рукопожатие, но длиннющий рукав пуловера закрыл ладонь.

– Извини, – я торопливо задрала рукав и подумала: «Наверное, я похожа на ожившее пугало».

– Главное – избежать обморожения, – отозвался Маэль, пожимая мне руку. Моя ладонь идеально уместилась в его.

– И то верно, – сказала я и нехотя отпустила его. – Ты учишься в лицее Людовика Великого? – спросила я, просто чтобы нарушить молчание, и кивнула на пришитую к пуловеру эмблему.

– Верно, – улыбнулся Маэль. В пасмурно-серых глазах мелькнуло любопытство, и я почувствовала, как сердце забилось быстрее. – А ты вроде нет? Никогда тебя там не видел…

Мама хотела, чтобы я поступила в этот лицей, ведь он лучший в Париже. Но папа возражал – он считал, что мне нужно окончить Международную школу.

– С понедельника я буду учиться в Международной школе. Мы с родителями совсем недавно переехали в Париж.

Маэль встрепенулся и посмотрел на меня глазами мальчишки, который узнал, что на Рождество ему подарят игрушечный грузовик.

– Круто. А откуда ты приехала?

Я развела руками, но из-за длиннющих рукавов жест получился нелепым.

– Отовсюду – и ниоткуда.

На лице Маэля отразилось недоумение.

– Я из семьи дипломатов, – пояснила я. – Сам понимаешь. Каждые несколько лет мы переезжаем в новый город.

– Звучит здорово. Уж лучше так, чем провести всю жизнь в одном и том же месте.

– Но из-за вечных переездов у меня нет настоящего дома. Да и отношений, которые длятся дольше трех лет, – пожала плечами я. – Впрочем, все изменится, когда я окончу школу. Поступлю в университет, а потом найду работу без переездов…

– Какая жалость, – серьезно отозвался Маэль. Я не ответила, и он добавил: – Впрочем, у тебя еще есть год-два, чтобы определиться. Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Да, времени полно. – Маэль шутливо дернул меня за рукав. – Если, конечно, мой пуловер не съест тебя раньше.

Улыбнувшись, я покачала головой.

– Не думаю, что придусь ему по вкусу.

Мы с Маэлем встретились взглядами, и я почувствовала, как между нами проскочила искра. Казалось, воздух потрескивал от напряжения. Волоски у меня на руках встали дыбом. Маэль вздрогнул – видимо, он почувствовал то же.

– Тебе не наскучила эта экскурсия для пенсионеров? Тут недалеко проходит выставка стрит-арта, – произнес Маэль, кивнув вправо. – Не хочешь заглянуть?

Проследив взглядом за его кивком, я увидела узкий проход, прорубленный в стене. В его глубине таилась темнота, встречающая незваных гостей бездонной черной пастью.

– «Тут недалеко» – это где?

Идея провести время с Маэлем казалась мне крайне соблазнительной. Сердце сладко замирало при мысли о том, что он явно этого хочет. Но я сомневалась, что «тут недалеко» есть что-то, кроме каменных стен, мрака и жуткого холода.

Краем уха я слышала, что Жерар продолжил лекцию, но сейчас для меня существовал только Маэль.

– Вон там, – сказал Маэль и снова кивнул куда-то вправо, будто это все объясняло. От его дерзкой ухмылки у меня по спине пробежала дрожь.

Я обещала маме, что вернусь домой сразу же после экскурсии. Задержусь – она будет рвать и метать. Если водитель не найдет меня у выхода из катакомб, то немедленно позвонит родителям. Мама накрутит отца, и в итоге мне разрешат выходить из дома только в школу. Мы в Париже уже больше месяца, а мама все еще боится, что я потеряюсь! Раньше мы жили в Сеуле. В Сеуле! Понимаете? После сверкающего огнями Сеула с его передовыми технологиями и никогда не смолкающим шумом Париж кажется сонным пригородом.

Я снова подумала о предложении Маэля. Оно звучало заманчиво, но всем известно, что с незнакомцами ни в коем случае нельзя никуда ходить. Я не знаю Маэля, он – незнакомец, который почему-то заметил, что я замерзла. А вдруг Маэль куда-нибудь меня затащит, заткнет мне рот кляпом, свяжет и…

Маэль с наигранным упреком покачал головой:

– Похоже, кое-кто пересмотрел ужастиков.

– Я читаю газеты, мне этого хватает.

Словно в замедленном действии я увидела, как Маэль растягивает губы в улыбке и оглядывает меня с ног до головы. Мне почудилось, что в его глазах с новой силой вспыхнул интерес.

– Чего ты боишься? – Маэль подошел ближе, и я тут же почувствовала тонкий запах его парфюма. – Что я захочу тебя похитить? Или нападу на тебя? Заткну кляпом рот и оставлю истекать кровью?

– У тебя какие-то больные фантазии, – прошептала я.

– Как и у тебя. В противном случае ты давно бы пошла со мной.

Я вздохнула.

– Так, ладно. Чего ты боишься? – спросил Маэль.

– Своих родителей.

Недоверчиво посмотрев на меня, Маэль сделал шаг назад.

– Кого? – спросил он так громко, что некоторые из присутствующих с любопытством оглянулись.

Какой-то мужчина шикнул. Маэль уставился на него и смотрел до тех пор, пока тот не отвел взгляд. Ну и темперамент! Как бурлящая магма, которая при малейшей возможности вырывается на поверхность. Но потом Маэль повернулся ко мне, и у него внутри словно щелкнул выключатель. Он снова стал самим спокойствием. Я завороженно наблюдала за ним.

– Что-то не так? – поинтересовался Маэль, выгнув бровь.

– Он лишь хотел, чтобы мы вели себя потише. Думаю, он работает учителем. У них такое входит в привычку.

– Он полез не в свое дело, – фыркнул Маэль. – Я сделал бы из него куриное фрикасе, скажи он хоть слово.

– Фрикасе? – переспросила я. – А при чем тут куриное фрикасе?

Надеюсь, что Маэль шутит.

Маэль пропустил мой вопрос мимо ушей.

– Вернемся к твоим родителям. Тебе что, надо спрашивать у них разрешение?

Я поморщилась.

– А твои родители не хотят знать, когда ты вернешься домой?

На безразличном лице Маэля отразилось какое-то чувство. Что это, грусть? Недоумение? Гнев? Но потом Маэль взял себя в руки, и его лицо снова превратилось в непроницаемую маску.

– Ливия, я не собираюсь тебя уговаривать.

Маэль впервые назвал меня по имени, и то, как он его произнес… Ничего прекраснее я сегодня не слышала! «Л» прозвучала мягко и соблазнительно, а гласные в конце – на экзотический манер. «Интересно, – подумала вдруг я, – точно ли его родной язык французский?»

Внутри меня шла борьба. Пойти или нет? Маэль или спокойствие родителей? Если пойду, то получу его номер телефона, если нет, то останусь образцово-показательной дочерью и совесть моя будет чиста…

– Я могу задержаться максимум на полчаса.

Маэль, казалось, уже знал о том, что я соглашусь.

– Я пойду и все улажу.

С этими словами Маэль направился к Жерару. Перебил его и махнул рукой в мою сторону. До меня донеслось что-то про «тошноту» и «выйти на улицу». Жерар предложил вывести нас, но Маэль отказался, вернулся ко мне и повел прочь. Некоторые посетители провожали нас сочувствующими взглядами, а я сосредоточилась на покалывании, которое распространялось по телу с той секунды, как Маэль с притворной заботой взял меня под руку.

Из третьей галереи мы вышли в узкий длинный коридор, и Маэль повел меня во вторую галерею. Я так волновалась, что всю дорогу молчала. Правильно ли я поступаю? Маэль, конечно, классный, но… Вдруг он солгал? Вдруг «Маэль» – это даже не его настоящее имя? А что, если он…

Маэль резко остановился и повернулся ко мне.

– Ты все еще боишься меня.

Я поспешно замотала головой. Он что, читает мои мысли?!

Маэль вытащил из заднего кармана слегка потрепанный бумажник. Достал удостоверение личности и сунул его мне под нос.

– Вот он я.

– Ты что, это совсем необязательно… – пробормотала я, но все же скользнула взглядом по документу. Маэль Анжу, семнадцать лет, проживает в Париже на улице Дампьер.

– Нет, обязательно, – серьезно посмотрел на меня Маэль. – Сфотографируй.

– Нет…

– Давай уже. – По голосу Маэля стало понятно, что в противном случае он и с места не сдвинется. Я наклонила телефон и сфотографировала его удостоверение.

– В туннеле, ведущем в первую галерею, ловится сигнал. Отправь фото тому, кому сочтешь нужным, и успокойся уже, – сказал Маэль. Мне показалось, что он злится, но потом он улыбнулся и добавил: – Будь мы в фильме ужасов, ты вытащила бы нож и прирезала бы меня в каком-нибудь темном закутке. Обычно безобидные опаснее всех.

– Так вот что ты обо мне думаешь, – рассмеялась я.

Пожав плечами, Маэль убрал удостоверение в бумажник.

– Я бы не возражал, реши ты меня прирезать.

– Да ты просто псих, – сказала я, чувствуя, как от смущения у меня вспыхнули щеки.

– Хм-м-м, – протянул Маэль, направился вперед и, обернувшись, добавил: – Ты меня еще плохо знаешь. А теперь спрячь свой нож и следуй за мной.

Я покачала головой и поспешила догнать его.

– Куда мы идем?

– Ты как маленький ребенок, – вздохнул Маэль. – «Куда мы идем? Когда придем? А когда пойдем обратно?»

Я не поняла, что он издевается, пока не посмотрела на него. Ну и ладно.

– Почему тебе не холодно? – спросила я.

– Супергерои не мерзнут, – отозвался Маэль, поигрывая бровями.

– Все с тобой ясно, Бэтмен.

Не удержавшись, я снова на него посмотрела. Какой же он неотразимый! Не заметив на полу яму, я споткнулась и, потеряв равновесие, налетела на Маэля.

– Похоже, тебе нравится бить безобидных юношей, – Маэль театрально потер ушибленное плечо.

Я проглотила смешок. Маэля можно назвать каким угодно, но только не безобидным. Я сбивчиво извинилась. Маэль криво усмехнулся. Он явно хотел меня подразнить.

– Нам туда, – он кивнул в сторону узкого прохода, перегороженного толстой цепью. К ней была прикреплена желтая табличка «Вход воспрещен».

Я испуганно посмотрела на Маэля.

– Но туда нельзя, – возразила я, машинально понизив голос.

Маэль наклонился и шепнул мне на ухо:

– Знаю.

Я испуганно отшатнулась от него и скрестила руки на груди. Из-за длинных рукавов сделать это оказалось не так-то просто. Маэль почти сочувственно наблюдал за моими манипуляциями.

– Где находится эта твоя выставка? – спросила я.

– Здесь, в катакомбах.

– Тогда почему бы нам не пойти по разрешенной дороге?

– Потому что выставка проходит в закрытом для публики зале.

Я резко втянула в себя воздух. Мне доводилось читать о незаконных выставках, проводимых в закрытой части катакомб. Эти выставки вызывают настоящий хайп, в «Инстаграме» можно найти много фоток. Еще там проводятся легендарные тусовки, за которыми следуют полицейские облавы – для борьбы с незаконной деятельностью был создан специальный отдел полиции. Между властями, управлением музея и катафилами – или «друзьями катакомб», как они себя называют – частенько случаются стычки. Здесь, глубоко под землей, катафилы создали царство, где не беспокоятся ни о правилах противопожарной безопасности, ни о сохранности собственных жизней. В Интернете им поклоняются и восторгаются, пресса называет их «легкомысленными самоубийцами», а власти – «нарушителями общественного порядка, попирающими закон».

Маэль внимательно наблюдал за мной, словно пытаясь понять мою реакцию.

– Так ты катафил, – безо всякого выражения произнесла я.

– Если я сейчас кивну, то ты с криками убежишь?

Я молча покачала головой. Сердце колотилось с такой силой, что, наверное, даже Маэль слышал его стук. Маэль, в свою очередь, тоже насторожился. Вена у него на шее запульсировала. Маэль приблизился ко мне, и я невольно подалась ему навстречу, распрямив скрещенные на груди руки.

– Я знаю эти катакомбы как свои пять пальцев, – заявил Маэль, он поднял руку, как будто хотел успокаивающе погладить меня по плечу, но потом опустил ее. – С тобой ничего не случится, обещаю. Все катафилы знают, какие ходы безопасные, а какие – нет. Мне было тринадцать, когда я спустился сюда впервые. Я прихожу сюда каждую неделю вот уже четыре года. Эти катакомбы стали для меня вторым домом.

Мама с папой с ума сойдут, если когда-нибудь об этом узнают, но сейчас я не хочу думать о родителях. Не могу думать о родителях. Стоило Маэлю приблизиться ко мне, как мир сузился до бабочек, танцующих у меня в животе.

– Эту выставку посещают не только катафилы, но и обычные люди. Мы никогда бы не организовали ее в опасном месте. Ливия, эти катакомбы простоят еще много сотен лет.

Я кивнула, не глядя на Маэля.

– Значит, ты согласна? – тихо спросил он.

– Да, – вскинула голову я.

В ответ Маэль ослепительно улыбнулся, и я подумала, что этой улыбки хватило бы, чтобы осветить все туннели катакомб.

– Тогда вперед.

Маэль подошел к проходу и, ловко перепрыгнув через ограждение, галантно протянул мне руку.

– Прошу вас.

Я закатала рукава, приблизилась к проходу и взяла Маэля за руку. Приподняла подол платья и перешагнула через цепь. Цепь тихо звякнула. Маэль оказался так близко, что мы почти столкнулись. Бабочки вихрем взлетели у меня животе.

– Видишь, это совсем не трудно, – прошептал Маэль. Он по-прежнему сжимал мою руку. – Ну что, уже чувствуешь себя иначе?

В неровном, приглушенном свете черты его лица казались более резкими, глубокими. Иссиня-черные волосы сливались с темнотой. Я снова подумала о том, что Маэль выглядел так, словно находился в своей стихии.

– Иначе? – шепотом переспросила я.

– Бунтаркой, которая вот-вот нарушит закон?

Я могла бы в подробностях расписать свои ощущения, но они не имели ничего общего с нелегальной выставкой.

Медленно, почти нехотя, Маэль отпустил мою руку и вытащил из сумки фонарик.

– У нас мало времени. От твоих тридцати минут скоро ничего не останется. Смотри, куда идешь, и держись ко мне поближе. Нельзя, чтобы свет привлек чье-либо внимание, поэтому я включу фонарик только тогда, когда мы отойдем от галереи подальше. Не хочу рисковать.

– Поняла.

– Тогда ладно, – сказал Маэль и пошел вперед.

Я последовала за ним в темноту.

– Маэль?

– Что?

– Ты сказал, что хочешь сделать из того мужчины куриное фрикасе… ты же говорил несерьезно?

– А вот об этом, цыпленочек, я расскажу тогда, когда мы доберемся до места.

После этих слов я засомневалась, что поступила правильно, последовав за незнакомцем в подземный мир Парижа.

Глава 2. Бунтарство для начинающих

Маэль включил фонарик.

Ну наконец-то! А не то еще несколько шагов – и я, наверное, сломала бы себе шею. Я два раза чуть не упала, налетев на торчащие из земли камни. Меня обволакивала темнота – я словно нырнула в океан. Черный и невероятно спокойный океан. Из-за полного отсутствия посторонних звуков я все время держалась настороже. Инстинкты подсказывали: что-то не так. К тому времени я поняла – уж лучше шум, чем эта всеобъемлющая, неестественная тишина. Конечно, я слышала звук шагов идущего впереди Маэля, а сама так вообще двигалась в два раза громче, но… то, что мы были единственным источником шума, вызывало ощущение неправильности происходящего. Вдобавок к этому темнота повлияла на чувство равновесия. Опасность подстерегала на каждом шагу, пройденные метры сливались в бесконечность.

После того как свет фонарика выхватил из темноты грубо отесанные каменные стены, мне сразу стало легче. Судя по всему, даже тусклое освещение действовало на меня умиротворяюще. От тоненького лучика я ожила, как цветок на утреннем солнце. Я выдохнула с таким облегчением, что Маэль, не останавливаясь, оглянулся на меня через плечо.

– Темноты боишься? – весело поинтересовался он.

– Конечно, нет!

Я не боюсь темноты своей комнаты. Но когда идешь по темному туннелю на глубине двадцать метров под землей, то легкая тошнота – дело обычное. Во всяком случае, так мне кажется.

– Уверена? – отозвался Маэль.

Проигнорировав насмешку в его голосе, я спросила:

– Как становятся катафилами? У вас есть какой-нибудь ритуал посвящения? Что надо сделать, положить руку на череп и поклясться в вечной верности?

Такая церемония отлично бы дополнила мрачную обстановку. Воздух вокруг был холодным и на удивление плотным. Глубокий вдох – и в легкие как будто влили ледяной воды. Но куда больше меня смутил запах каменных стен. В нем явственно ощущались металлические нотки, мне даже показалось, что я почувствовала их на языке.

– Мы не какая-нибудь секта, – отозвался Маэль таким тоном, словно я оскорбила его до глубины души. – И черепа нас мало интересуют.

– Но здесь повсюду черепа! Зачем вообще приходить, если не ради них?

– Ради них приходят только туристы, – сказал Маэль.

В следующую секунду я от неожиданности уткнулась ему в спину. Удивленно вскрикнула и машинально схватилась за стену, чтобы не упасть. Почему Маэль остановился? Он обернулся ко мне, скрипнув подошвами обуви по неровному полу.

– Хочешь посмотреть на черепа? – спросил Маэль. Даже в тусклом свете фонарика было видно, как заблестели его глаза. – Я покажу тебе свое любимое захоронение. Если, конечно, хочешь. Кости там разложены особенно живописно.

Некоторое время я задумчиво рассматривала его лицо. Что же выходит? Маэль здесь не из-за черепов, но при их упоминании глаза у него загораются, как у ребенка в канун Рождества? Слово «противоречие» выходит на совершенно новый уровень.

– Ну, что скажешь? Вообще-то я уже должен был добраться до своих, но ради тебя, так и быть, сделаю небольшой крюк, – заявил Маэль.

Да уж, терпение точно не входит в число его добродетелей – он разве что на месте не подпрыгивает. Итак, что мы имеем? Мне хочется увидеть оссуарий. Поэтому я и решила посетить парижские катакомбы. Я бы никогда не притащилась сюда ради «очарования известняка». Сейчас мне выпала возможность сходить на экскурсию, о которой я мечтала. Конечно, эта экскурсия будет не особо профессиональной и подробной, но зато ее проведет Маэль…

– Не хочешь? – испытующе посмотрел на меня Маэль. – Ладно, тогда идем дальше. Я и так уже на полчаса опаздываю.

– Но… – начала было я, но осеклась.

– Но – что? – Маэль криво усмехнулся.

Внезапно я почувствовала себя мухой, попавшей в блестящую паутину.

– Хочу, – сказала я.

Ой, прозвучало просто ужасно.

– Эм-м-м… То есть да, хочу. – Так не лучше. – Я буду очень рада, если ты покажешь мне оссуарий!

– Уверена? Там много черепов и костей.

Я кивнула, несмотря на легкую тошноту. Впрочем, теперь к ней прибавилось предвкушение. Наконец-то я увижу место, хранящее настоящую историю! Как же я очарована этим подземным миром! Чем дольше я здесь, тем сильнее моя жажда узнать побольше.

– Ты точно уверена? На все сто процентов? – снова принялся дразнить меня Маэль.

– Конечно. В нашем возрасте у каждого должно быть свое любимое захоронение.

Маэль сдерживал ухмылку, я видела это по его лицу. Он прищурился и склонил голову набок, с интересом меня разглядывая.

– Правильно мыслишь. Если закрыть глаза на то, что ты надо мной смеешься.

– Что?! – Я демонстративно схватилась за сердце. – Да я бы никогда!

– А ты ведешь себя довольно нахально… для человека, который блуждает по туннелям протяженностью в триста километров. – Маэль наклонился ко мне. – И вдобавок совершенно не ориентируется.

Он пытался выбить меня из колеи, и… ему это удалось. Да, сомневаться не приходилось. Я занервничала – Маэль оказался совсем близко, да еще и издевался… Меня нельзя назвать воплощением находчивости, но сейчас я придумала, как осадить его. Широко распахнула глаза и с напускной растерянностью принялась теребить одну из висящих у меня на шее цепочек.

– Но… – Я окинула Маэля томным взглядом из-под ресниц, который долго тренировала перед зеркалом, и прошептала: – Но у меня же есть ты.

Маэль посмотрел на мои губы, потом – на пальцы, все еще теребящие цепочку, и снова на губы. Повисшую между нами тишину, казалось, можно было потрогать. Дыхание Маэля участилось, грудь вздымалась и опускалась быстро, словно он бежал.

Никогда бы не подумала, что это так называемое «женское оружие» и правда подействует! И уж тем более в моих руках. Я ожидала, что Маэль рассмеется и снова начнет меня дразнить, но, видимо, я зашла слишком далеко. Атмосфера заметно изменилась. Нас тянуло друг к другу, словно магниты с разными полюсами. Стоило Маэлю отвести взгляд от моих губ и посмотреть мне в глаза, как между нами будто искры вспыхнули. Маэль громко выдохнул. Кажется, он тоже это почувствовал.

– Я… – начал он и замолчал. Снова посмотрел на мои губы и решительно отошел на полшага назад. Такое ощущение, что он хотел оказаться от меня подальше и собраться с мыслями.

Всего через несколько секунд Маэль взял себя в руки.

– Повторю еще раз: на твоем месте я бы умерил пыл, – он вызывающе улыбнулся и потянул меня за рукав. – А теперь пойдем. Мы же не хотим, чтобы мама с папой волновались за свою послушную девочку?

С этими словами он отвернулся и потащил меня за собой. Точнее, потащил за собой пуловер.

Мы прошли всего ничего, и Маэль замедлил шаг. В стене слева от нас появился проход в другой туннель, еще более узкий и низкий. Я смерила проход недоверчивым взглядом. Маэль посмотрел на меня, словно хотел убедиться, что я не передумаю.

– Экскурсионная группа уже должна была уйти вперед, но на всякий случай веди себя как можно тише. За несколько метров до выхода из туннеля я выключу фонарик, так что смотри под ноги.

– Поняла, – ответила я и опустила глаза. Все шло хорошо, пока Маэль не выключил фонарик. Я тут же ударилась ногой об острый камень и сдавленно застонала. Если когда-нибудь вернусь в катакомбы, то только в кроссовках или, еще лучше, в «мартенсах» со стальными носами! Надеюсь, мы не попадемся из-за меня!

Не услышав голосов, я снова успокоилась. Похоже, экскурсионная группа и правда уже покинула этот зал. Даже думать не хочу о том, какой поднимется шум, если кто-то увидит, как мы с Маэлем, словно призраки, выходим из запретного туннеля…

– Мы на месте, – объявил Маэль.

– Почему здесь так темно? – прошептала я ему в спину. – Ничего не видно.

– Из соображений экономии. – Маэль снова включил фонарик. – Помещения оборудованы тумблерами. Когда группа выходит, экскурсовод выключает свет. Я не могу его включить. Наверху находится пульт управления, который показывает, где горит свет. Кто-нибудь придет, если он будет гореть после окончания экскурсии.