Приёмная дочь Бабы Яги

Глава 3. О том, что вредно злить Бабу Ягу.

Время летело быстро, уже отсчитывая последние мгновения осени. Дни становились ещё короче, ночи длиннее, а утро всё чаще и чаще серебрило инеем первых заморозков землю, опавшую листву и хвою.

Первой вестницей зимы, как не удивительно, стала Верея. Русалка пришла в ранних сумерках и грустно сообщила, что в ночь ударит сильный мороз и ей скоро будет пора отправляться спать. Речница весь вечер просидела в обнимку с корзинкой, где весело агукала малышка Ива, словно проникшаяся моментом и изо всех своих крошечных сил пытаясь обрадовать свою вторую маму.

Ровно в полночь Верейка поцеловала уснувшего ребёнка, натянуто улыбнулась и, пожелав Златославе здоровья и удачи, поспешно покинула Избушку-на-Курьих-Ножках. Только на ступенях Яга догнала русалку и, крепко обняв холодную речную деву, улыбнулась и твёрдо заявила:

–Мы будем ждать, когда ты к нам вернёшься и очень скучать!

Речница на мгновение застыла глядя на царевну огромными удивлёнными глазами. Несмелая улыбка коснулась губ Вереи и, словно бы, испугавшись собственных, присущих больше человеку, нежели нечисти, эмоций, резко развернулась и легко, едва касаясь подмерзшей земли, побежала в сторону Звонкой. Она обернулась только однажды, прежде чем исчезнуть за голыми кустами, чтобы на прощание помахать рукой своей единственной подруге.

После того как русалка исчезла в ночной мгле, Баба Яга ещё немного постояла на ступенях полной грудью с наслаждением вдыхая наливавшийся морозной свежестью воздух. Проснувшись утром и выглянув в окно, Златка обнаружила, что не просто мороз ударил, а пошёл первый снег. Белые пушистые хлопья величаво кружились и падали на землю, заставляя Ёжку невольно улыбаться, почти прижимаясь носом к холодному стеклу.

Увы, но уже к вечеру чуть потеплело, и пушистый белый ковёр снега растаял. Через два дня снег выпал вновь, но снова растаял. Так происходило ещё раза четыре, прежде чем сильно завьюжило, и ударили настоящие зимние морозы.

Царь Кощей пока так и не появился, что заставляло Златославу здорово понервничать, мысленно перебирая всяческие варианты развития событий. Ничего путного, к сожалению, на ум ей не приходило. Оставалось ждать приезда отца, ожидание которого оказалось бы довольно томительным, если бы не зачастивший в гости Хмурич.

Памятуя о разговоре в день удочерения Василисы, леший принялся разыскивать свидетелей среди лесного зверья, и ему посчастливилось напасть на след. Первым на призыв откликнулся молодой лис, который в тот день пережидал дождь в корнях старой ели, росшей на самом краю леса. Он видел странного человека, вышедшего из чащобы и направившегося в сторону реки. От человека пахло кровью, опасностью и странной силой. Лис видел его только в тот отрезок пути, когда человек пересёк опушку и скрылся в прибрежных зарослях волчьего лыка. Всего лишь крохи информации, но начало было положено. Позже сыскался ещё один свидетель. Маленькая белочка, наблюдавшая, как человек вернулся в лес. К сожалению, рыжий зверёк был настолько напуган необычной «силой» человека, что заметив его в опасной близости, поспешил скрыться как можно дальше.

Каждый раз, узнав что-то новое, Хмурич являлся в Избушку для подробного отчёта. Потом вместе со Златкой и Терентием они строили догадки, кто же это мог быть. Увы, но слишком мало фактов они узнали от зверей о таинственном человеке, почти то же самое, что поведала им Верея. Человек был высок, нескладен, передвигался странным дёрганым шагом и обладал «силой». Лица так никто разглядеть и не смог, но леший предположил, что человек, скорее всего, был либо ранен, либо просто хромал, раз у него была такая неестественная походка. Терентий склонялся к первому варианту, заявляя, что запах крови, который почувствовали и лис, и белка точно указывают на то, что человек был ранен. Злата же была уверена, что человек был просто хром, а кровью от него пахло, потому что он, скорее всего, присутствовал или даже принимал роды у матери Василисы. Хмурич предпочитал в это время помалкивать, потому что фамильяр и его подопечная каждый раз затевали настоящие баталии, пытаясь отстоять свою версию, а попадать под горячую руку или лапу ему совершенно не хотелось. В такие моменты честь быть судьёй он отдавал спокойной и рассудительной Марфе, которая пресекала свару простыми словами: «Хозяюшка, а может чайку с плюшками?». Обычно этого хватало, чтобы примирить кота и девушку.

Домовушка, к слову, внесла и свою лепту в розыск неизвестной родительницы малышки. Благодаря Марфе выяснилось, что в Старых Сколках матушки Ивы точно нет. Домовая совершенно уверенно заявила, что в родной деревеньке и было-то на сносях две девки, но обе благополучно разродились здоровыми и крепкими мальчиками.

Расследование зашло в тупик. Златка почти смирилась с тем, что узнать о настоящих родителях своей дочери ей не удастся. А имело ли это смысл?.. Ёжка часто стала задаваться вопросом, стоило ли выяснять, кто эти люди, которые пытались так жестоко избавиться от новорождённого ребёнка. Может лучше забыть об этом? Ведь однажды она может проговориться Василисе, а девочке уж точно не следует знать, как на самом деле она появилась в жизни Златославы. С другой стороны её глодал беспричинный, казалось бы, страх, что эти таинственные родные каким-то невообразимым образом прознают, что малютка жива и однажды появятся на её пороге.… Нет, все эти домыслы однозначно сведут её с ума! Необходимо решать проблемы по мере их поступления.

–Если, да кабы, да во рту росли грибы, – пробормотала Златка и нервно хихикнув, добавила, – солить их было бы куда труднее.

–Малахольная, – приоткрыв один глаз припечатал спавший до того момента на лавке Терентий.

–Сам такой! – ничуть не обидевшись, отозвалась Ёжка и, поднявшись, обратилась к Хмуричу. – Ты всё же ещё поищи, вдруг кто-то ещё видел того человека, а я пожалуй завтра в Карповку схожу, там народ поспрашиваю тихонько, да и прикупить кое-чего надо. Марфа уже который раз пряжу просит и спицы, а в Сколках всё равно ничего подходящего нет.

–Далековато собралась, – покачал головой леший. – Уверена, что тебе туда нужно?

–Уверена, – со вздохом подтвердила девушка и снова присела за стол напротив Хмурича. – Во-первых, и правда, многое такое нужно купить, чего в Сколках и Платовке нет. А во-вторых, ну не могу я успокоиться, пока не выясню, появлялся ли там этот человек или нет. Может кто-то про роженицу, что знает. В общем, как я решила, так и будет. Вот!

–В такие моменты ты такая ца-аревна! – противным голосом протянул фамильяр, на этот раз, даже не открывая глаз.

–Тьфу, на тебя! – всё же обиделась Златослава и обратилась к лешему с вопросом. – Хмурич, ты случаем не подскажешь, какая завтра погода будет?

–Морозно будет, но снега не обещаю, – задумчиво произнёс тот, чуть прикрыв глаза и словно прислушиваясь к чему-то.

–Это хорошо, значит, к вечеру обратно приду, – кивнула Яга и, обратившись к домовушке, проговорила. – Марфа, тебе завтра за Ивой надо приглядеть пока меня не будет. Справишься?

–Справлюсь, хозяюшка, – подтвердила она, теребя в руках передник и застенчиво попросила. – Вы только осторожней там, в Карповке. Нехороший там народ, дурной прямо.

–То есть? – удивилась Златка, внимательно разглядывая зардевшуюся домовушку.

–Люд в Сколках каждый раз после ярмарки на них жалуется. То де обманут на торгу, то обвесят, то обворуют. К девкам нашим охальники их пристают. Парней поколачивают, – ответила Марфа со вздохом. – У мамкиной хозяйки гусыню с телеги украли, а ихней староста даже разбираться не стал. Сказал, мол, сама клуша проворонила, так тебе и надо. Говорю, дурные они там!

–Спасибо, Марфа! Я буду внимательна, – улыбнулась ей девушка, мысленно делая себе заметку, что и впрямь надо в Карповке осмотрительнее быть.

–До вырубки тебя провожу, – кивнув своим мыслям, выдал Хмурич. – Ты же до рассвета выйдешь?

–Ага, – подтвердила она его предположение и не успела ничего спросить, как леший резко поднялся из-за стола и направился к выходу.

–За час до рассвета буду ждать тебя у Избушки, – произнёс мужчина, взявшись за дверную ручку. – Оденься теплее, но слишком уж тяжёлую одежду не вздевай. Я тебя короткой тропой проведу, слишком много на себя напялишь, тяжело идти будет. Да, котомку с едой возьми. Всё. Завтра свидимся!

–Ага, – только и смогла вымолвить Ёжка вслед уходящему Хмуричу.

–Вот, это мужик! – неожиданно подал голос Терентий и даже восхищённо прицокнул. – Ты бы, Златка, присмотрелась к нему! А что?! И рукастый, и головастый, и заботливый. Будет у Ивы папка, у тебя муж и вообще мужик в доме появится. Не всё же мне одному отдуваться?!

–Рень, ты ополоумел, что ли? – ошеломлено уточнила девушка. – Он леший вообще-то!

–И что? А ты Баба Яга, – ничуть не смутился рыжий. – Чем не пара лешему?

–Ой, да ну тебя! – отмахнулась от него царевна и направилась в спальню, где малышка Василиса увлечённо лупила погремушкой о край колыбельки.

Осторожно подкравшись к люльке, Яга закрыла ладошками лицо, сделала ещё один шаг и посмотрела на притихшую дочку сквозь щёлку между пальцами. Василиса смерила мать недоуменным взглядом, сунула кулачок в рот и принялась его задумчиво посасывать.

–Ку-ку! – сказала Златослава, со смешком отнимая руки от лица.

Малышка два раза моргнула, вынула кулачок изо рта и, широко открыв и без того большущие глаза, засмеялась. Смех Ивы перешёл в весёлое взвизгивание, когда Ёжка повторила своё «ку-ку» ещё раз. Эту незамысловатую игру Злата и Василиса освоили не так давно, но обеим она очень нравилась и непонятно кому она доставляла больше удовольствия: матери или дочери.

Ещё немного «покуковав», девушка взяла уже изрядно прибавившую в росте и весе кроху на руки и уложила на свою постель на животик. Василиса на мгновение задумалась, а потом довольно уверенно оперлась крохотными ручонками о покрывало и приподняла головку, покрутила ей немного, опустила назад, перевернулась на спинку и снова засунула кулак в рот.

–Не так быстро, Ивушка! – улыбнулась Яга ребёнку и осторожно убрала маленькие ручки девочки от лица.

Царевна снова перевернула ребёнка на животик. На этот раз малютка не спешила поворачиваться. Василиса опять приподняла голову, сказала своё веское «у-у!» и перевернулась на спину, чтобы через мгновенье снова оказаться на животе. Кроха затаилась и, хмуря бровки, поглядывала на мать. Златослава провела ладошкой по спинке ребёнка, растрепала пушистые светлые волосики и улыбнулась. Малютка Ива, всё ещё хмуря брови, улыбнулась ей в ответ и резво перевернулась на спину, поймав руками свою собственную ножку и потащив её в рот. Яга рассмеялась в голос и, склонившись над ребёнком, шутливо поцеловала розовую пяточку, которой тут же получила в нос. Почти сразу удостоилась извиняющегося «уа» и прикосновения тёплой ладошки к пострадавшему месту.

–Ты же моё солнышко! – заворковала Ёжка, перецеловывая каждый пальчик и курносый носишко в придачу. – Мамина ты радость!

–Уи-и-и! – подтвердила слова Яги Василиса и засмеялась.

Вот такое нехитрое развлечение за последнее время стало у Златославы излюбленным занятием, но, увы, не продолжительным. Малютка ещё очень мало бодрствовала и почти всё время спала, изредка прерываясь на еду и вот такие игры с мамой. И сейчас немного пошалив, Василиса принялась зевать, а недавно столь задорно блестевшие глазки стали сонными и так и порывались закрыться. Заметив это, царевна уложила ребёнка и, присев на край кровати, начала тихонечко покачивать колыбель.

Сколько она так просидела глядя на спящую дочь, царевна не знала, но зато когда поднялась на ноги и со стоном распрямилась, поняла, что времени прошло много. За окном было уже темно, а на кухне беззлобно переругивались Марфа и Терентий, решая кому идти звать Златку ужинать.

После ужина Баба Яга сразу приготовила одежду, которую собиралась надеть завтра в дорогу и легла спать. Снилась ей почему-то чёрная грозовая туча, от которой приходилось прятаться под телегой, с которой здоровенный ворон утащил гусыню. В тот самый момент, когда Златка отбивалась метёлкой от тучи и пыталась одновременно камнем попасть в наглую чёрную птицу, сон резко поменялся на более понятный – весеннюю лесную поляну в незабудках, которой во сне девушка любовалась до самого пробуждения.

В нужный час Златославу разбудила домовушка, успевшая не только собрать котомочку для хозяюшки, но ещё и стол к завтраку накрыть. Ёжка нехотя открыла глаза и медленно поднялась с постели, зевнула широко, прошла к тазу с водой, умылась холодной водицей и быстренько начала натягивать на себя одежду. К тому времени как она вошла на кухню, за столом уже сидел Хмурич с аппетитом жующий кусок пирога с грибами, а на лавке подле него устроился Терентий нализывающий до блеска блюдечко, где не так давно была густая сметанка.

–Утро доброе! – поприветствовал Ягу леший и сделал глоток сбитня из своей кружки. – Как спалось?

–Доброе! – потёрла Златка заспанные глаза и с любопытством спросила. – Не знаешь, к чему тучи и вороны снятся?

–Я что на волхва похож? – усмехнулся мужчина, продолжая поглощать пироги.

–И то верно, – согласилась Баба Яга, присела за стол и принялась за еду.

Подкрепившись и поблагодарив Марфу, девушка и леший поднялись из-за стола. Яга повязала шерстяной платок, одела короткий тулупчик и лёгкие сапожки, взяла котомку с едой и, наказав домовушке и фамильяру приглядывать за Василисой, вышла вслед за мужчиной в серые предрассветные сумерки. Мороз, как и обещал Хмурич, стоял крепкий, он кусюче впивался в нос и щёки, пробирался холодком под одежду. Когда забрезжил рассвет, Ёжка выбилась из сил, пробираясь какими-то дебрями вслед за лешим. Ещё через час Златка взмолилась о пощаде и попросила остановиться, передохнуть. Решено было сделать привал.

Леший довёл Ягу до поваленной осины, помог ей забраться и сесть на широком стволе, чуть помедлив, присел рядом с ней. Златка молча развязала котомку, достала завёрнутые в тряпицу пирожки и, поделившись с Хмуричем, принялась жевать холодную, но всё равно вкусную выпечку. Подкрепив силы, они снова отправились в путь.

Дальше лес стал более светлым и приветливым, наверное, потому что ельник сменился дубравой, деревья, которой были настолько старыми и могучими, что казалось, они застали сотворение мира. Подлеска здесь не было, лишь изредка то там, то тут ютились кусты дикой малины или шиповника. Древний дубы не терпели близкого соседства и располагались друг от друга на довольно большом расстоянии, что для уставшей царевны было только в радость, ведь идти стало куда легче.

Теперь, когда не было необходимости огибать густые заросли или протискиваться сквозь пушистые лапы близко растущих ёлок, дорога стала веселей. Злата шла рядом с Хмуричем и засыпала его вопросами: где в лесу можно найти калину и чернику, есть ли надежда договориться с водяным о помощи в розыске корней кувшинок и прочее без сомнения нужное и полезное, старалась узнать у него девушка. Леший отвечал на вопросы подробно, иногда с доброй усмешкой поглядывая на сосредоточенно пытающуюся всё запомнить Бабу Ягу. Он был уверен, что, даже следуя его объяснениям, сама она вряд ли сможет найти хотя бы треть из того, что ей необходимо и поэтому первое время ему придётся её сопровождать. Мысль эта Хмуричу нравилась, не так скучно будет жить и смотреть за лесом, когда под боком такая неуёмная и деятельная соседка. С Ёжками всегда было веселей.

Спустя полтора часа после привала, леший вывел Ягу на окраину леса, откуда, если приглядеться был виден частокол стены вокруг Карповки. Здесь мужчина остановился, порылся в кошеле, висящем на поясе, откуда достал деревянную свистульку, вырезанную в виде крохотной птички, и протянул её Златославе. Яга взяла в руки свистульку и принялась её недоуменно крутить в руках.

–Когда соберёшься назад, свистни в неё и птицы донесут до меня твой призыв, – пояснил леший на немой вопрос во взгляде царевны, – и я буду знать, что пора встречать тебя на опушке. Пока спрячь в карман и иди, не так уж и много времени у тебя осталось. Постарайся управиться быстрее. Лучше всего, если ты вернёшься сюда задолго до захода солнца.

–Хорошо, я постараюсь, – пообещала Ёжка и, улыбнувшись, немного смущённо произнесла. – Спасибо за помощь и заботу!

–Я буду здесь, когда ты вернёшься, – сказал Хмурич, кивком обозначая, что принял благодарность, и напомнил. – Про свисток не забудь!

–Не забуду! – заверила она его.

–Ну, всё иди! – развернув лицом к Карповке и мягко подтолкнув Злату за плечи, произнёс мужчина.

Златослава последовала его совету, спрятала свистульку во внутренний карманец тулупа, сделала несколько решительных шагов вперёд, но потом остановилась и резко обернулась. Хмурича уже и след простыл, но у девушки было такое чувство, что он на неё всё ещё смотрит. Снова повернувшись в нужную сторону, Баба Яга решительно и больше не оглядываясь, зашагала к деревне.

Собственно Карповку деревней можно было назвать с трудом, скорее это уже был небольшой городок, обнесённый высокой, почти крепостной стеной увенчанной внушительными воротами. Сейчас ворота были приветливо распахнуты и у криво сбитой сторожки, стояли два высоченных парня, видимо приставленных эти самые ворота охранять. Помимо Златки на дороге, ведущей в Карповку, оказалось ещё несколько крестьянских телег с товарами и пара пеших путников, из чего девушка сделала вывод, что попала под ярмарочный день. «Тоже не плохо», – рассудила она, вставая в конец череды пеших желающих, попасть на ярмарку.

Когда царевна добралась до ворот, дорогу ей заступил один из «стражей», не давая пройти дальше. Яга нахмурилась и смерила парня недовольным взглядом снизу-вверх. Тот невозмутимо и даже несколько нагловато смотрел на Ёжку и улыбался, обнажая жёлтые кривые зубы, а ещё от доблестного «стража» просто разило медовухой. Злата едва совладала с собой, чтобы брезгливо не сморщить нос.

–Плату за проход давай! – протягивая громадную лапищу, произнёс парень. – За бесплатно тебя в ярморочный день сюда никто не пустит.

–Сколько? – хмуро уточнила царевна, решившая не нарываться на неприятности и по возможности не вдыхать отвратительную сивушную вонь.

–Три медяка, – всё ещё радостно скалясь, сообщил тот. – Или твой поцелуй, девица-краса.

–Вот тебе четыре медяка и никаких поцелуев! – поспешно всыпала монетки ему в ладонь Златка.

Пересчитав монетки, «страж» хмыкнул и дал Ёжке пройти в ворота. Златослава перевела дух и направилась вперёд, как раздался звучный хлопок, и одновременно с этим место чуть пониже спины обожгло резкой болью. Парень, обиженный невниманием со стороны красивой девицы, решил хоть как-то потешить своё самолюбие, но силушку не смог рассчитать и огрел царевну так, что наверняка синяк останется.

–Ах ты, козёл безрогий! – зло взвизгнула Баба Яга, стараясь не обращать внимания на раздавшийся отовсюду обидный хохот.

Повернувшись, уже было собралась высказать охальнику все, что о нём думает, но поостереглась, понимая, что не в силах ничего ему противопоставить, а защиты, если что и ждать не от кого. Смерив гогочущих злобным взглядом, Ёжка развернулась и стремительно зашагала в сторону общинного дома, на обширном пустыре возле которого и развернулась ярмарка. Настроение у Златы было преотвратное и становилось всё хуже и хуже с каждой минутой. Ох, права была Марфа!

Пока Яга ходила от лотка к лотку, приобретая нужные ей продукты и вещи, её несколько раз грубо толкнули, оттоптали ноги, много раз пытались обвесить и обсчитать, ей довелось переругаться почти со всеми торговками. Помимо всего прочего ей подсунули погрызенную молью пряжу и протухшие яйца. Обнаружив такое, Злата не вытерпела и вернулась, чтобы вытребовать обратно свои деньги и всласть поругаться с дородной тёткой, которая всё это ей и продала.

–Ты что это мне тут подсунуть вздумала?! – хлопнув по прилавку корзинкой с яйцами, потребовала ответа Златослава. – Они же тухлые! А ну, денежки возвращай!

–Чего орёшь, коза припадочная? – подбоченись, гаркнула торговка. – Ничего они не тухлые! Нормальные они! Это рожа у тебя тухлая!

–Это у кого тут рожа?! Ты себя в зеркало видела? Оно чать сразу треснуло, как ты в нём отразилась, кикимора болотная! – взвилась Ёжка, сжав кулаки.

–Чаво?! – взревела раненой медведицей тётка и, перегнувшись через прилавок, уставилась на Златку налившимися кровь глазами. – Ах ты, курица ощипанная! Да я тебя сейчас…

Не успела торговка озвучить свою угрозу, как девушка почувствовала, как кто-то срезал с её пояса кошель. Она попыталась схватить воришку, оказавшегося тощим грязным пацаном, одетым в какое-то рваньё, но тот ловко ускользнул и затерялся в толпе, окружившей девушку и торговку плотным кольцом и наслаждающейся дармовым представлением. Довольные лица, крики торговки за спиной и украденный кошелёк стали для Златки последней каплей. Из глубин души поднималась тёмная удушливая злоба напополам с желанием проучить всех здесь собравшихся.

–Что же вы за люди такие поганые? – с гневом произнесла Яга, чувствуя как копится в ней тёмная сила. – Человека обманули, обокрали, а вы радуетесь! Хорошо ведь как, правда? Ведь не с вами это случилось, а с другим! Чтоб вам пусто было! Чтоб удача от вас отвернулась! Да глаза бы мои…

Договорить Златославе не дали. Чья-то сильная рука ловко заткнула ей рот, в то время как другая обхватила за талию и приподняла Ягу над землёй, а тот, кому эти самые руки принадлежали без каких либо усилий потащил её прочь от толпы.

Сперва Ёжка от неожиданности растерялась, но потом, разозлившись ещё больше, попыталась вырваться. Увы, ей это не удалось. Мужчина, которого Злате никак не удавалось разглядеть, на долю мгновения выпустил её талию, чтобы тут же обхватить девушку поперёк туловища, чтобы руки её были крепко прижаты к телу. Как бы царевна не вырывалась, похититель был во много раз сильнее и, похоже, имел опыт обращения с извивающимися и пытающимися его укусить девицами.

Оттащив брыкающуюся ношу за здание ближайшей харчевни, мужчина поставил Бабу Ягу на ноги, но отпускать не спешил. Злата тоже притихла, готовясь к очередной попытке вырваться.

–Тише, девочка! Тише! – раздался над ухом насмешливый и такой знакомый голос, что от страха у Ёжки задрожали коленки, а сердце пропустило пару ударов. – Ты и так «пожелала» такого, что мне теперь до самого вечера последствия разгребать придётся. Сейчас я уберу руки и настоятельно советую ничего непоправимого не произносить. Ты же умная девочка, Златослава! Ты же не будешь и меня проклинать?

–Не-еэт, не-е буду, – проблеяла царевна в ужасе от содеянного и, зажмурившись, неожиданно для самой себя выдала. – А что вы тут делаете?

–Изначально проезжал мимо, пока не увидел, как одна знакомая ведьмочка-недоучка проклинает население целой деревни, – с изрядной долей язвительности ответил мужчина, – пришлось вмешаться.

Злата нервно икнула и с опаской приоткрыла один глаз. Ага, не ошиблась – действительно он. Снова зажмурилась, обречённо вздохнула и открыла оба глаза. Мужчина, стоявший перед ней, не исчез, и даже ничуть не изменился.

–Здравствуйте, учитель Святозар! – натянуто улыбнулась девушка и сразу же опустила взгляд, желая провалиться от стыда под землю.

–Здравствуй-здравствуй, Златослава Ростиславовна! – не меняя тона, произнёс тот. – Может, ты всё же соизволишь посмотреть на меня и перестанешь так виновато вздыхать?

Ёжка стиснула зубы и взглянула на учителя. За два года Святозар Добролюбов ничуть не изменился, впрочем, как всякий сильный колдун он не скоро изменится. Мужчина был очень высок, так что Златке приходилось сильно задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Широкие плечи и мощное телосложение недвусмысленно намекали любому прохожему, что перед ним колдун-воин, а уж торчащая за левым плечом гарда меча и крупный серебряный знак гильдии, скрепляющий тёплый подбитый чернобуркой плащ, только подтверждали род занятия мужчины.

Капюшон его плаща был откинут за спину, открывая коротко остриженные каштановые пряди и даже сейчас, лютою зимою, загорелое лицо. Разглядывая это лицо, будто впервые видя, Злата неожиданно для себя согласилась со своими подружками по Академии – учитель Святозар был действительно очень красив. Мужественный лик, волевой подбородок, чётко очерченные губы, нос с едва заметной горбинкой и высокие скулы были настолько гармоничны, что девушка на время забыла о шрамах на его лице, которые в первую встречу вызвали у неё неприятие. Но больше всего в облике Добролюбова выделялись глаза, светло-серые, почти серебристые в обрамлении невероятно густых длинных ресниц, изящно загнутых почти как у девушки. Именно эти глаза на мгновение приковали взор Златославы, вызывая в душе что-то похожее на умиление, которое она испытывала к малышке Василисе. Осознав это, Яга почувствовала, как к её щекам прилила кровь, и они загорелись, будто она долго находилась на солнце и знатно обгорела.