Судьбы

Когда я в очередной раз приехал к Вите, Валя собиралась уезжать в отпуск к маме в Белоруссию. Чемоданы уже были собраны, и я чудом застал их дома.

– Витя, отвези меня на вокзал на машине, – попросила Валентина.

– Давай лучше на такси тебя отвезу, – не соглашался Витя.

– А вы что, машину купили? – не понял я.

– Да, – гордо ответила Валентина, которой явно хотелось похвастаться новой покупкой.

Поскольку Валентине захотелось доехать до вокзала именно на машине, пошли мы с Витей в гараж за машиной. Машина еще стояла в гараже того хозяина, у которого Витя ее купил. Это был старенький синий москвич, с облупившейся в некоторых местах краской. Витя сел за руль и, при выезде из гаража, чуть не оторвал водительскую дверку, так как при этом смотрел назад через открытую дверку. Я успел его вовремя об этом предупредить. Дверку Витя закрыл, но после этого выезжать задом из гаража ему стало еще хуже, чуть не въехал передним крылом в стойку ворот. Пришлось опять заехать в гараж, чтобы не поцарапать машину. Мне пришлось взять на себя обязанности руководителя и подсказывать Вите, в какой момент и в какую сторону нужно крутить руль. С горем пополам Витя выехал из гаража.

– Витя, а ты на ней уже ездил? – с тревогой спросил я.

– Ездил, – ответил Витя, – когда проверял перед покупкой. – Только выгонял и загонял машину хозяин.

– А мы до вокзала доедем? – засомневался я.

– Нужно же когда-то начинать, – логично заметил Витя. – Лучше начинать сейчас, пока ты здесь. Будешь подсказывать, если что не так.

Погрузили мы Валентину с чемоданами на заднее сидение и поехали. До вокзала доехали без происшествий, но рубашка у меня на спине была вся мокрая от пота, хорошо еще, что Витя дорогу знал, не пришлось петлять. На вокзале Витя пошел сажать Валентину в поезд, а я остался караулить машину, так как передняя правая дверка на ключ не закрывалась. Когда мы вернулись домой и поставили машину в гараж, наши рубашки были мокрыми полностью, но зато первая поездка была успешно завершена. Мы зашли в гастроном, в котором на разлив продавалось пиво, купили две трех литровые банки пива и двух больших вяленных лещей, и весь вечер этим пивом снимали стресс, заодно Витя рассказывал, как он опростоволосился с последней заявкой на изобретение. Когда эксперт попросил его более подробно описать принцип работы его изделия, Витя дал ссылку на свою статью в журнале, где уже было описано это изделие. В итоге эксперт прислал отказ в регистрации изобретения, та как на момент подачи заявки оно уже было известно, при этом сослался на указанную Витей его же статью в журнале.

А еще Витя познакомил меня со своим домашним врачом – большим рыжим котом по кличке Кашпик, названным так в честь известного в то время экстрасенса Кашпировского. Витя утверждал, что когда у него начинает болеть желудок, этот кот сам приходит к нему и ложится именно на больное место. Через некоторое время боль проходит. Будучи по жизни шутником, Витя приучил Кашпика ходить в туалет на унитаз. Дверь в туалет оставляли приоткрытой, и кот справлял нужду только в унитаз, другого угла, как у обычных котов, у него не было. Единственной проблемой было то, что кот не научился после себя смывать в унитазе, никак не хотел дергать за висящую на шнурке «грушу». Кот был настолько умный, что Витя не побоялся оставить его в квартире одного, когда они всей семьей уезжали на недельку в отпуск. Витя оставил коту семь кусочков докторской колбасы, на каждый день по кусочку, оставил открытой дверь в туалет, и спокойно уехал в отпуск. Но, то ли он плохо кота проинструктировал, то ли проинструктировал не под роспись в журнале инструктажей, но кот всю колбасу сожрал то ли в первый день, то ли в первые два дня. В результате у кота случилось расстройство желудка. Первый раз он добросовестно сходил по нужде в туалет, но, поскольку за ним никто не смыл, а появившийся там запах был ужасным, на унитаз кот больше не пошел, а поскольку определенного угла в квартире у него не было, то он начал ходить в туалет во всё новые углы. Когда Витя приехал из отпуска, вся квартира была загажена, а кот помирал от голода в единственном, оставшемся чистом углу. Кота удалось спасти, накормив его свежей печенкой. Витя продолжил его дрессировки, пытаясь научить его смывать после себя в унитазе, даже кусочки мяса к «груше» привязывал, но кот ни на какие Витины ухищрения не поддавался, с унитаза после себя не смывал, и второй раз в не смытый унитаз по нужде не ходил.

Со временем Витя восстановил навыки вождения и в дальнейшем, как на дачу, так и ко мне в гости, уже ездил только на машине. На мое пятидесятилетие Витя с Валентиной тоже приехали на машине. Оставлять машину на ночь возле моего дома Витя не рискнул, уж очень дорогая вещь, тем более, что он на нее газовое оборудование поставил. Поставили машину на платную стоянку недалеко от дома. Желающих поздравить меня с юбилеем собралось много, с трудом поместились за двумя столами. Мы с Витей на этот раз много не пили, ему утром нужно было возвращаться домой, а мне тоже нужно было ехать на работу в Москву, поэтому я собирался ехать вместе с ним, а заодно и своего товарища об этом предупредил, чтобы тот ехал вместе с нами, а не электричкой. Поскольку в восемь часов утра я должен был быть на работе, то мы встали пораньше и пошли за машиной. Несмотря на то, что был февраль, ночью прошел небольшой ледяной дождик, и снег под ногами сильно скользил. Когда мы выехали со стоянки на дорогу, то оказалось, что Витина машина не может подняться горку, так как резина на колесах стояла летняя, да и та сильно изношенная. Пришлось спуститься метров на пятьдесят ниже стоянки и попробовали выехать на горку с разгона. Фокус не удался, машина с трудом доехала только до стоянки, и выше подняться не смогла, а ведь выше еще сто метров нужно было проехать, чтобы подняться на горку. Попробовали выезжать с еще большего разгона, машина поднялась на десяток метров выше, но дальше подняться не смогла. Попросили подсобить моих знакомых, которые шли в свои гаражи за машинами. С их помощью удалось протолкать машину еще метров на двадцать дальше, но на большее наших сил не хватило, наши ноги скользили не хуже машины. Один из толкающих предложил нам больше не мучиться, а подождать, пока он подъедет к нам на джипе. Так и сделали, подцепили машину к подъехавшему джипу, и он легко потащил машину на горку, но на середине горки его колеса также начали буксовать, и вытащить машину выше он тоже не смог. А время то шло, уже была половина восьмого, и я явно опаздывал на работу, да еще и товарища, которому предложил ехать вместе с нами, подводил. Выход из создавшегося положения я видел только один, переставить шипованные колеса с моей машины на Витину. С бегал домой за ключами от гаража, а заодно позвонил на работу и предупредил начальника, что мы с товарищем опаздываем часа на два, но мы приедем. В гараже на моей машине поменяли два шипованных колеса на летние, затем шипованные колеса поставили на Витину машину. На шипованных колесах мы без никаких проблем поднялись на горку и подъехали к моему дому. Там сняли мои колеса и поставили обратно Витины, а мои занесли ко мне домой в квартиру. Как я и обещал начальнику, опоздали мы с товарищем на работу на два часа. После этой поездки ко мне, Витя и себе купил шипованные колеса.

С Петронавичусами у нас на некоторое время связь прервалась, так как связываться с ними мы могли только через телефон их соседки, а это не очень удобно. Потом позвонила Людмила и сказала, что Саша погиб и завтра похороны. Когда он ехал с работы из Москвы домой, его выбросили из электрички. Что тогда случилось в электричке, так и осталось не раскрытым. Сам влезть в драку Саша не мог, он был очень спокойным и уравновешенным, а вот сделать кому-то замечание мог. Но это только мое предположение. Поехать на похороны мы с женой не смогли, так как оба в тот день заступали на суточное дежурство и подмениться уже не было возможности. К Людмиле я съездил через неделю, но поскольку поехал без предупреждения, то дома ее не застал, пообщался только с соседкой, от которой она нам иногда звонила. Соседка сказала, что у Людмилы проблемы с ногой, и она поехала к врачу в поликлинику, но скоро должна вернуться. Соседка угостила меня чаем, подождал я у нее Людмилу часа два, но она где-то задерживалась, а стеснять соседку и дальше было уже неудобно. Я передал Людмиле через соседку немного денег на памятник и уехал домой, попросив, чтобы Людмила мне позвонила. Но звонка не последовало, больше мы не созванивались и не встречались. Поэтому о дальнейшей судьбе Людмилы и ее сына Дениса я больше ничего не знаю.

А Витя развернул на даче грандиозную стройку. Строился большой бревенчатый дом с мансардой, а поскольку два бревна оказались на два метра длиннее остальных, то Витя решил в торце дома еще и балкон сделать. Строилась также и баня с парилкой. Построенный ранее в углу участка жилой барак, Витя превратил в сарайчик. Хвастался еще Витя и новым туалетом, в котором он, в своем стиле шутника, сделал сидение с подлокотниками. На даче он по-прежнему трудился один, Валентина туда и носа не показывала. Я тоже там давно не был, и знал о всех его успехах только с его слов. Хотелось конечно съездить и посмотреть, но уж очень далеко, от меня больше двухсот километров. Между тем, Витя приехал в гости ко мне и сообщил, что разводится с Валентиной. Для меня это было полной неожиданностью, и я спросил его о причине развода. Он сказал, что они уже давно живут как кошка с собакой, и он просто ждал, чтобы Лена стала совершеннолетней, чтобы не травмировать детскую психику. Через некоторое время приехала к нам и Валентина, которая просила меня выступить на суде свидетелем с ее стороны и подтвердить, что у Вити есть легковая машина.

– Валя, Витя мне говорил, что оставляет вам с Леной квартиру, а себе забирает недостроенную дачу. Это так? – спросил я, не поняв причину суда.

– Так, – подтвердила Валентина. – Но он не хочет делить машину, говорит, что у него нет машины.

– Валя, прежде всего, эта машина стоит копейки, там делить нечего. Кроме того, если он ездит по доверенности, то официально ее действительно нет. Я не видел документов на машину и не могу утверждать, что она у него есть, – пытался я обосновать свой отказ от участия в этом суде, так как мне не хотелось ссориться ни с ней, ни с Витей, а выступив в суде, обязательно кого ни будь обидишь.

Спросил также и у Валентины причину их развода, она подтвердила, что с самого начала они жили очень плохо. Значит не зря тогда, еще при первом знакомстве, мне показалось, что у них странные отношения. Валентина уехала, и больше мы с ней не виделись, Лена говорила, что она вскоре вышла замуж и переехала жить к новому мужу.

Витя тоже не ходил долго холостяком, женился на Тане, практически дюймовочке, по сравнению с Валентиной. Когда я вместе с женой и дочерью наконец-то приехал к Вите в гости на дачу, Таня уже жила с ним на даче и помогала ее строить. Сделанное Витей на даче, конечно впечатляло. Прежде всего, Витя раскорчевал все пни и увеличил свой участок в два раза. Впечатлял и дом, еще не совсем достроенный, но изнутри уже вполне облагороженный. Особенно мне понравилась его печка фирмы Бренеран. Позже, на своей даче, я тоже установил такую. В этой печке, если максимально прикрыть тягу, устанавливается режим тления, в результате чего дрова горят очень медленно, одной закладки дров хватает на всю ночь. А это очень здорово, не нужно вставать ночью и подкладывать в печку дрова, всю ночь можно спать спокойно. На участке были аккуратно подстриженные газончики и очень много посаженных Таней цветов. В отличие от Валентины, ей нравилось работать на даче. С ее рассказа стало понятно, что с Витей они уже давно вместе, просто они это не афишировали. Видно было, что и Витя относится к ней совершенно по-другому, не так, как к Валентине. Посмотрел я и знаменитый Витин туалет с подлокотниками. Но он меня совсем не впечатлил, очень грубо сколоченный низенький стул с подлокотниками из плохо простроганных досок, под который ставилось ведро, к тому же, с плохо забитой передней стенкой, в которой зияли большие щели. Обычно эту стенку изнутри еще и куском жести забивают, чтобы изнутри на ноги ничего не брызгало, а тут полное безобразие. Я не понимал, чего он так гордится своим туалетом? На тропинке от туалета к дому меня ждал Витя.

– Ну как, брюки не нужно менять? – спросил он меня.

Ну засранец! Это же он ожидал, что в его туалете я обоссу себе брюки. Я думал, что он эти щели в передней стенке по недомыслию оставил, а у него, оказывается, все продумано. Хорошо, что меня просто конструкция интересовала, а не сам туалет. Если бы я сходил без предварительного осмотра в такой туалет, то брюки точно были бы мокрыми. Ну чертов шутник! А еще полковник, заместитель начальника кафедры. Таких, как говорится, только могила исправит. Высказывать ему все, что я думаю о его туалете и давать рекомендации по устранению недостатков теперь смысла не было, он и сам все прекрасно знал.

– Да я не ходил в туалет, – ответил я, – я просто посмотрел твою конструкцию.

– Ну и как? – оживился Витя.

– Да херня полная, – высказал я свою оценку. – Даже доски как следует не прострогал. Я был лучшего мнения о твоих способностях.

Видимо критика подействовала, позже Витя прислал мне фотографию нового, переделанного туалета.

Была у Вити и очень хорошая черта, он никогда не забывал поздравить с праздником, и всегда делал это первым. Если рано утром в праздник раздавался звонок, то можно было не сомневаться, что это звонит Витя. Следующий Новый год мы встречали вместе у нас в Серпухове, Витя с Таней приехали к нам в гости. На этот раз не повезло моей жене, к восьми часам утра первого числа ей нужно было быть на работе. В два часа ночи мы пошли гулять в находящийся в пятидесяти метрах от дома бор. Бор, как по заказу, был в праздничном Новогоднем убранстве. Все деревья и кусты были покрыты толстым покровом инея, который искрился в свете фонарей, стоявших вдоль дорожки через бор. Народу в бору было очень много, все пришли посмотреть на эту красоту. Гуляя по бору, мы практически дошли до инфекционной больницы, расположенной на другом конце бора, месту работы моей жены. Витя, в свойственной ему манере шутника, предложил довести ее до работы и там оставить, чтобы не отводить ее туда утром. Все были за, кроме моей жены, которой такая идея почему-то не понравилась. Вернулись домой и опять сели за стол. Поспали мы тогда всего пару часов, и отвели жену на работу. Вернувшись домой мы опять завалились спать, а моей бедной жене нужно было сутки работать на посту. Одно слово – не повезло.

Свою дачу Витя окончательно достроил, и новый автомобиль купил, конечно же иномарку, отечественные автомобили теперь редко кто покупал. К этому времени из армии он уже уволился и работал заместителем генерального директора какой-то маленькой частной фирмы, которая занималась разработкой каких-то электронных медицинских устройств для лечения, типа «Кремлевской таблетки». Эту электронную таблетку нужно было проглатывать, и проходя по пищеварительному тракту, она должна была лечить человека. После выхода через задний проход, ее рекомендовалось промыть, продезинфицировать, и применять повторно неограниченное количество раз. Испытания этой таблетки проводили в авральном режиме, так как сроки сдачи работы поджимали, и Витя не успел снять все ее параметры. Когда ему захотелось продолжить эти исследования, опытного образца на фирме уже не было, и он купил эту таблетку в розничной продаже, так как она уже пошла в серийное производство. Но продолжить исследования ему не удалось, купленная таблетка оказалась абсолютной пустышкой, никакой электроники в ней вообще не было.

Я не сомневался, что его шестидесятилетие мы будем отмечать у него на даче, но этого не произошло, Витя уехал к матери в Челябинск и юбилей отмечал там. Не стал он отмечать юбилей и после возвращения из Челябинска. Все это было как-то странно, и не похоже на Витю. В последующие годы Витя к нам в гости не приезжал, ссылаясь на большую занятость, и нас к себе в гости не приглашал. Теперь он с Татьяной ездил по заграничным курортам, хотел ей мир показать, поэтому ездили они часто, по три или четыре раза в году. Потом связь у нас прервалась, я потерял свой телефон, а вместе с ним и все номера телефонов, а Витя мне почему-то перестал звонить. Только через полгода мне удалось выйти на него через электронный почтовый ящик, куда он заходил крайне редко, и телефонная связь была восстановлена.

В очередной раз Витя позвонил мне, когда мы были на даче, и слабым голосом попросил нас к нему приехать в больницу, адрес которой скажет Лена. Лена взяла трубку и начала говорить, что никуда не надо ехать, это отец ошибся, не тот номер набрал.

– Лена, не придумывай, отец звонил именно мне, и он хочет нас видеть. Говори адрес больницы и рассказывай, что с отцом.

– Да у него все нормально, он не в больнице, это просто хоспис.

– Как хоспис? У него не рак случайно?

– Рак, но ему уже лучше.

– Ладно, на месте разберемся. Диктуй адрес.

Утром следующего дня мы поехали к Вите. Хоспис представлял собой три одноэтажных здания на окраине Бутово, на входе одного из них нас и встретила Таня. Коридор здания оформлен очень красиво, даже живой уголок есть, с рыбками и черепашками, только больным, скорее всего, уже не до этой красоты было. Таня рассказала, что у Вити четвертая стадия рака желудка. Полгода назад была операция, большую часть желудка удалили, но это уже не помогло. Когда зашли в палату, Витю я там не увидел. На передней койке лежал какой-то маленький высохший лысый старичок, явно старше восьмидесяти лет, две койки были пустыми, и на дальней койке лежал явно очень высокий мужик. Вити в палате не было.

– Может погулять вышел? – подумал я.

Но тут я заметил, что этот старичок на меня очень внимательно смотрит, и я, не то чтобы узнал, я просто догадался, что это и есть Витя. Такие тела я видел только в документальных фильмах про Освенцим, от тела там остались только кожа и кости. Только присмотревшись к его лицу, я нашел в нем какие-то знакомые черты. Сначала Витя только односложно отвечал на наши вопросы, потом повеселел и разговорился, стал рассказывать о последнем годе своей жизни. Как я понял, о своей болезни он знал давно, но никому, в том числе и Тане, об этом не рассказывал. Поэтому и к матери на свой юбилей съездим, и с друзьями не хотел встречаться. Понимая, что ему осталось жить не так долго, он постарался показать Тане другие страны, пока это еще было в его силах. Три месяца назад он еще съездил на дачу на своей машине, а потом началось резкое ухудшение, и вот через три месяца его даже узнать невозможно было. Его уже ничем не лечили, только кололи обезболивающие. В обед здесь больным даже вино давали, но Вите, в прошлом никогда не оказывавшемуся от бокала вина, теперь уже пить вино не хотелось. Я поинтересовался, во что им обходится нахождение в хосписе, это должны были быть очень большие деньги. Витя объяснил, что сюда его устроили друзья, и его нахождение здесь оплачивает какая-то ветеранская организация. Мы были рады, что нам удалось немного поднять Вите настроение, пообещали еще приехать в ближайшие выходные, и вечером уехали домой. Но больше увидеться нам не удалось, в пятницу позвонила Таня и сказала, что Витя умер. Хорошо, что мы успели к нему съездить и увидеться, пока он был еще живой. Не зря он нас тогда позвал, видимо чувствовал близкий конец.

Витю похоронили на Востряковском кладбище, в чистом и не заболоченном месте. Только после смерти Витя, первый и последний раз, воспользовался своей привилегией воина-афганца, и получил это место на кладбище бесплатно. Я надеялся увидеть на похоронах и Валентину, первую жену Вити, но ее там не было. Лена сказала, что Витя запретил им приглашать ее на его похороны. А вот с младшим Витиным братом Александром, врачом-хирургом, о котором Витя много рассказывал, мы на похоронах познакомились. Матери, которая уже находится в преклонном возрасте, о смерти Вити он решил не говорить, чтобы лишний раз ее не травмировать, ведь это сообщение может ее просто убить. Витя умер в самом расцвете сил, не дожив полмесяца до шестидесяти шести лет. Он даже с работы еще не уволился, видимо помирать никак не собирался. Но такова судьба, и он ее не выбирал, это она его выбрала, а против ее выбора человек бессилен.

Расплата

Галина не находила себе места. Когда рано утром выгоняла корову на пастбище и не обнаружила во дворе мотоцикл Коли, она еще не волновалась, мало ли где он задержался. Ее сын – молодой парень, недавно вернулся из армии, понятно, что ему хочется погулять. У него, кажется, какая-то девушка появилась, наверно никак расстаться не могут. Вчера вечером он уехал кататься на мотоцикле и до сих пор не вернулся. Уже скоро обед, а его все нет. Старший ее сын, Василий, таким безответственным не был. Правда у него и мотоцикла то не было, был только велосипед, и тот отцовский. И к девушкам в соседние села тогда не ездили, не то, что теперь. Ну где его до сих пор носит? Может мотоцикл сломался? Похоже на обед его не будет.

Приехал на машине Василий, привез брикет. Он теперь живет отдельно от них. Когда он женился, отец помог ему построить свой дом, но потом сын развелся, и теперь живет в этом доме один. Работает в Нежине шофером, на мусоровозе. Нет, не мусоров возит, а именно мусор. С утра они по подъездам собирают этот мусор и отвозят на свалку, а потом весь день свободен, езжай куда хочешь. Главное, что гаишники эту машину никогда не останавливают. Вот и теперь, он привез им в этой машине из Нежина брикет, который они выписали на базе. Теперь она обедом и младшего Мишку, и Василия покормит. Пожаловалась Василию на Колю, который треплет ей нервы своими ночными поездками на мотоцикле. Пользуется тем, что отец работает где-то аж за Нежином, поэтому приезжает домой только на выходные. Их бригада укладывает дороги из булыжника, поэтому работают все время в разных местах. Василий советовал ей зря не волноваться, никуда Николай не денется, вернется, не маленький уже. Может действительно у него мотоцикл сломался.

Наступил вечер, а Коли все не было. На поломку не похоже, уже давно привез бы этот мотоцикл на какой ни будь машине. Уже и пришедшую с пастбища корову подоила, и Мишку ужином накормила, а Коли все нет. В материнском сердце появилось какое-то нехорошее предчувствие. Может милиция за что ни будь забрала? Или гаишники, за езду без шлема?

К воротам кто-то подъехал на велосипеде. Во двор зашла соседка.

– А я из центра еду, – сообщила она. – Там говорят, что вашего Колю нашли.

– Где нашли? – спросила Галина.

– Недалеко от Прорабства.

– А мотоцикл?

– Говорили, что и мотоцикл там в кювете валяется.

– Он сильно разбился?

– Я точно не знаю, – слукавила соседка, пусть они от кого ни будь другого узнают, что Коля мертв.

– Миша! Быстро садись на велосипед и езжай на Прорабство. Там, где-то в кювете, лежит Колин мотоцикл. Узнай у людей, что случилось.

Миша вернулся с плохой вестью, и Колю, и мотоцикл забрала милиция. Говорили, что Коля был мертв. Его видели в кювете вместе с мотоциклом еще утром, но решили, что парень напился и свалился в кювет. К нему подошли только вечером. Любой пьяный за день уже должен был проспаться, а этот как лежал утром, так и вечером лежит. Увидели, что затылок у парня в крови, тогда и вызвали милицию. Милиция установила, что Колю, когда он ехал на мотоцикле, ударили сзади по голове чем-то тяжелым. Скорее всего догнали такие же парни, как и он, на таком же двухколесном мотоцикле, и ударили сзади. Может девку не поделили, или еще какие ни будь свои разборки. Убивать может и не хотели, но поскольку от удара был проломлен череп, то жил он после этого не долго. Случилось все вечером или ночью, поэтому никаких свидетелей милиция не нашла, а, следовательно, и виновные не были найдены.

Галина очень тяжело переживала смерть сына. Парень только недавно из армии пришел. За что его так? А может это возмездие? Когда она выходила замуж за Петра, ее предупреждали про возмездие, которое обязательно случится.

– Бог все видит, – говорили ей, – и он это так не оставит. Рано или поздно возмездие будет, если не Петру, то его детям.

Да не может этого быть! Сказки все это. Они с Петром уже больше двадцати лет прожили вместе счастливо, и ничего не случалось, трех сыновей вырастили. А тогда, после войны, ей все говорили, чтобы не выходила замуж за глухонемого Петра. Но выбора у нее особого не было: или выйти за Петра, или остаться в девках. И она выбрала Петра. Ну был он во время оккупации в полицаях, так ведь после окончания войны уже три года тогда прошло, а к Петру власть никаких претензий не предъявляла. Да и прослужил он в полиции всего неделю. И чего его дернуло в полицаи записаться? До шестнадцати лет он ведь был абсолютно здоровым парнем. В конце сентября сорок первого года, через три дня после того, как ему выдали полицейскую форму, их зачем-то отправили в Киев. А еще через три дня он вернулся оттуда глухонемым. Другие полицаи говорили, что он слабаком оказался, ни одного выстрела не сделал, когда евреев расстреливали, а глухонемым стал на нервной почве. Из полиции его конечно тут же уволили, но люди то помнили, что он в Бабий яр полицаем ездил, за это, как они считали, и должна прийти расплата. Но ведь он и так за это поплатился – глухонемым стал. Врачи говорили, что это произошло от сильного нервного стресса. Видно неокрепшая еще психика подростка не выдержала того, что он тогда увидел и услышал в Бабьем яру, вот мозг и заблокировал слух. Говорили, что слух и речь со временем к нему могут вернуться. Слух к нему действительно недавно вернулся, но речь так и не восстановилась. Все, что хочет сказать, пишет на бумажке. Да нет, это не возмездие. Видать это такая судьба у ее бедного Коли.